скачать книгу бесплатно
– Как ты догадался?
– Я и сам запомнил тот день, накануне Нового года. Но мне показалось или ты действительно не закончил стихотворение?
– Не успел дописать. Я хотел рассказать, что понял тогда: Лидочке было не очень-то весело в тот день. Она казалась очень одинокой.
Славик не стеснялся высказать всё самое сокровенное, что лежало у него на душе. Он был уверен: Коля всё поймёт, никому ничего не расскажет.
– Я тоже написал несколько строчек, в тот самый день. Если хочешь, прочту… Оно могло бы продолжить твоё стихотворение. Как там у тебя…
Взяв листок, Коля распевно прочел: Синеглазая, чужая, в платье светло-голубом. Подошла поближе к ёлке. Ёлка словно ожила, задрожала, задышала. Нежным запахом мороза, хвои, снега обдала…
Прочитав про себя оставшиеся строки, пробормотал:
– Здесь нужно будет слегка подправить, да и закончить стихотворение.
Встав из-за стола, Коля подошёл к окну и так же нараспев продолжил читать свои строки. Славик слушал, боясь шелохнуться. Не мигая и чуть приоткрыв рот, он завороженно смотрел на товарища. После минутной тишины Коля деловито спросил:
– Ну, как тебе такое окончание?
– Всё точь-в-точь, как я чувствовал, но не успел написать! А ты не мог бы…
– Записать эти слова? Конечно! Это ведь твоё первое стихотворение? Поэты должны помогать друг другу. Мне тоже вначале помогла Лиза. Сейчас всё запишу.
Обмакнув перо в чернильницу, Коля быстро принялся писать.
– Ну вот, готово!
Слава взял листок, внимательно всмотрелся и, вскинув на друга тёмные глаза, воскликнул:
– Я здесь почти ничего не понимаю!
– А, ясно. Ты не умеешь читать письменные буквы, только печатные. Не беда, я вечером попрошу маму напечатать их на машинке, но советую тебе поскорее научиться разбирать письменные буквы. Да и писать научиться не мешало бы. Ладно. Я скажу Лизе, чтобы с тобой позанималась.
– А что я скажу маме, если она найдёт эти стихи? Наверное, надо этот листочек куда-нибудь спрятать.
– Прятать не надо. Скажи, что я тебе дал… Стихи, скажем, о Снегурочке. Да, о Снегурочке.
– Это ты здорово придумал! Спасибо большое. Только ты, пожалуйста, никому не говори!
– Можешь не беспокоиться. Если напишешь ещё что-нибудь, приходи.
Как Слава и предполагал, мама встретила его вопросом:
– Был у Тихомирова? Чем занимались?
– Вот, Коля дал свои новые стихи. Нам для выпускного утренника в саду велели что-нибудь подобрать, – заученной скороговоркой выпалил Славик.
– Можно посмотреть?
Взяв первый листок, Клавдия Васильевна с выражением прочитала вслух стихотворение:
Тишина
Тишина прошлась по дому на кошачьих мягких
лапках,
Как хорошая хозяйка осмотрела всё подряд:
Стулья, столики, кроватки, куклы, зайчики, лошадки,
Книжки, выстроенные в ряд… Всё так!
Поздоровалась с друзьями, со старинными часами.
Стрелки ей в ответ тик-так, важный маятник так-так!
Заскрипела половица, засверкали зеркала,
В них луч солнца отразился из высокого окна.
Зайчик солнечный смешной словно манит за собой.
Тишина лишь усмехнулась, от зайчонка отмахнулась,
Заструилась синевой и, обняв меня за плечи,
Стала вдруг моей мечтой.
– Очень, очень мило. А это что? Стихотворение «Снегурочка». По-моему, для выпускного это не слишком правильный выбор: надо бы подобрать стишок о весне или о лете… Впрочем, – пробежав глазами первые строчки, Клавдия Васильевна села на стул и несколько раз внимательно прочитала стихотворение. Не выпуская из рук исписанный листочек, задумчиво произнесла: – Надо же, такой маленький мальчик, а как тонко почувствовал весь трагизм образа.
– Какой ещё трагизм? – С чаем в руках вошёл в комнату отец и сел в кресло.
– Да вот, прочитала стихотворение про Снегурочку. Я всегда плакала, когда читала про неё сказки, а уж когда спектакль увидела… Мне её было так жалко, так жалко!
– Не понимаю, зачем автор сочинил такой конец. Ну ладно Андерсен, иностранец, они там все малахольные. Русалочка его мучилась-мучилась, да так и ушла ни с чем. И наш писака туда же. Забыл, кто про эту Снегурку-то написал…
– Александр Островский, – подсказала мама.
– Вот-вот. Вроде бы русский человек!.. Окончание сказки никуда не годится! Лучше бы написал так, как бывает в жизни: жила-была Снегурочка со своим отцом, хорошо жила, горя не знала. А как вошла в возраст, потянуло её к людям. Наметила себе жениха, вышла за него замуж и стала нормальной бабой.
– Иван…
– Нет, и не спорь! Не по-нашему у него всё как-то вышло, неправильно.
– А как было бы правильно? – с интересом спросил Слава.
– А по-русски так: раз полюбила этого, как его… – выходи за него замуж. Какой уж там из себя этот…
– Мизгирь, – машинально произнесла мама.
– Вот именно. Полюбила мужика – выходи замуж и терпи. Хотя конечно, Мизгирь – тот ещё субчик. Вместо того чтобы похваляться перед людьми, женился бы приличным образом. Влюбиться каждый дурак может, а ты вот построй дом, обеспечь всем жену и этих, снегурят…
– Ты всё шутишь, а я говорю серьёзно. Стихи написаны о Снегурочке, а я почему-то подумала о Лидочке: слишком она красивая, спокойная, незащищенная. Был бы жив отец…
– Да, женщинам без хозяина трудно, – вздохнул Иван Никитич. – Но ничего. Девочка она умненькая, живёт, слава Богу, не в лесу, а в Москве. Поступит в институт, мужа найдёт хорошего, и всё будет хорошо. Так ты собираешься меня кормить?
– Всё давно готово, садись за стол, – спохватилась Клавдия Васильевна.
Слава взял со стола забытые листочки и тихо прошёл в детскую. Брат не обратил на него никакого внимания, занят был: сидя на полу, разбирал очередную машинку. Слава сел за стол, развернул листок и прочитал стихотворение с начала до конца.
Снегурочка
Детвора пришла на праздник, наступает Новый Год.
И лесная гостья елка в чудном блеске предстает.
Флаги, бусы и игрушки, разноцветные хлопушки,
На макушке, как всегда, – пятикрылая звезда.
Дети водят хороводы, игры, шутки, громкий смех,
Песен, танцев круговерть!
Вдруг средь шумного веселья наступила тишина:
Гостья новая вошла.
До чего она красива! Как спокойна, как мила!
Никого не замечая, тихо к елке подошла.
Ёлка словно ожила: задрожала, задышала,
Нежным запахом мороза, хвои, снега обдала.
Подошла к окну неспешно, подышала на стекло,
Белоснежными цветами засверкало волшебство.
Кто ты, гостья неземная, и зачем сюда пришла?
Ведь не радует веселье, потому грустны глаза.
Ты чего-нибудь искала, ты кого-нибудь ждала?
Вряд ли скажешь, вряд ли знаешь,
Вряд ли что-то здесь найдёшь.
Не отыщется подсказка, тихой тенью ты уйдёшь.
Ты исчезнешь как виденье, как снежинка на руке.
Утренней звездой растаешь,
Только в памяти оставишь грусть о светлой красоте,
Невозможной, небывалой, странной девочке-мечте.
Славика ничуть не удивило, что он без труда прочитал написанные письменными буквами заветные строки. Аккуратно сложив листки, спрятал их в подаренную недавно книжку. Он не боялся, что кто-нибудь найдёт или потеряет их. Славик был почему-то уверен, что вряд ли ещё что-то сочинит: для того, чтобы тишина заговорила, надо остаться наедине с собой, а это бывает так редко! Зато эти свои первые стихи он никогда не забудет.
Земляничное ожерелье
1
Серёже, в отличие от многих мальчиков и девочек, на даче нравилось.
В городе на детсадовской территории было много чего хорошего: разные качели, домики со скамейками и столиками внутри, две просторных веранды, где дети укрывались от дождя. Густые кусты надёжно скрывали детский сад от улицы, посреди двора красовалась большая клумба, а ещё во дворе росли высокие яблони. Весной они покрывались бело-розовыми цветами, а осенью были усыпаны зеленоватыми яблочками.
Но на даче куда интересней. Здесь даже умываться весело. Громкий перезвон жестяных рукомойников звучал как знакомая хорошая песенка, пахнущая дождём вода студила зубы, а брызги рассыпались в воздухе серебристыми каплями. Разве в городе такое возможно? Одно плохо: по вечерам родители не забирали детей домой… Но что поделаешь, у взрослых много работы, и у них не бывает отпуска на всё лето. Сквозь редкие доски забора виднелись дачные домики и песчаная дорога. По ней почти каждое утро дети ходили на прогулку в лес, настоящий, большой, с огромными деревьями, полянами, грибами и ягодами.
Вот и сегодня сразу же после завтрака старшая группа отправилась в лес. Как всегда, детей расставили парами, воспитательница запела песню. «По малину в сад пойдём». Дину Львовну дети любили: воспитательница была молода, красива и смешлива, кроме того, у неё было музыкальное образование. Она знала множество песенок, часто напевала их сама, разучивала с ребятами, а по вечерам играла на пианино красивые мелодии и рассказывала интересные истории про музыкантов. С песнями идти по дороге было легко и весело. Все слова давно выучены назубок, поэтому можно свободно отвлекаться, переговариваться и глядеть по сторонам.
Яркая зелёная трава вдоль дороги блестит последними каплями росы. В высоком небе неспешно плавают маленькие перламутровые облака, лучи утреннего, неяркого ещё солнца ласкают ребячьи лица, со всех сторон слышится щебетание птиц – здоровско!
Время от времени кто-нибудь из ребят подбегал к обочине, чтобы сорвать шершавый стебель подорожника или мятлик, или овсянку. Если половчей пройтись вдоль стебля, в руках остаётся пушистый хвостик: «курочка или петушок» – загадывалось заветное желание. Почти всегда получалось так, что желание непременно сбудется.
Одно нехорошо: дорога к лесу шла мимо дачного посёлка. Здесь детсадовских ребят всегда подстерегали местные детишки. Они будто нарочно ждали, когда на дороге появится их маленький отряд. Завидев, начинали кричать:
– Детский сад, детский сад, половина поросят, половина хрюшек!
Детсадовские изо всех сил делали вид, что не замечают местную ребятню. Они отворачивались в сторону, крепче сжимали ладошку своей пары и ещё старательней и громче пели:
– Солнышко во дворе, а в саду малинка…
Все понимали, что сила на стороне местных: как-никак они живут в своих домах, если не с родителями, то с родными дедушками и бабушками. А детсадовских, получается, отдали на попечение в чужие руки. Нет, никто из детей не считал себя брошенным или оставленным. Что они, маленькие что ли? Понимают: у родителей важная работа, детей нельзя оставлять без присмотра и всё такое… И всё же слышать дразнилки дачников было обидно.
Наконец-то отряд прошёл последний дачный участок, впереди уже виден лес.
Дина Львовна с помощью нянечки расстелила посреди лужайки огромное тёмно-зелёное колючее одеяло. Ребятня с визгом плюхнулась на него, девчонки старались сесть рядом с воспитательницей.
– Дети, далеко не расходитесь! В лес далеко не заходите, чтобы я вас всегда видела! – привычно произнесла Дина Львовна.
Просто так сидеть на одеяле было скучно, постепенно дети стали расходиться кто куда. Большая поляна пестрела разными цветами. Казалось, между деревьями расстелили огромный ковёр или ожила волшебная картинка в калейдоскопе. Девочки рвали цветы, делали красивые букеты и плели венки. Мальчиков цветы не интересовали вовсе, они гонялись за стрекозами и бабочками. Сачков на всех не хватало. Но это было и не важно, ведь гораздо интереснее поймать бабочку или стрекозу руками.
На лугу было полно голубых мотыльков, жёлто-зелёных лимонниц и белых капустниц. Как правило, вдоволь налюбовавшись и нахваставшись удачей, мальчишки отпускали добычу. И правильно! Пусть себе летают и радуются!
Серёже сачок не достался, а поймать бабочку руками – ох как непросто. Надо здорово постараться. Он огляделся по сторонам. Вот белыми крыльями машет капустница. Только-только опустится на цветок и раз – снова поднялась. Шоколадницы и «павлиний глаз» встречались реже, поймать их считалось большой удачей. И вдруг – сердце на минуту замерло! – прямо у его ног, на краешек желтоглазой ромашки опустился «адмирал». Да-да! Эту бабочку не спутать ни с какой другой: красные полосы на чёрных крыльях – точь-в-точь как лампасы у адмирала флота. По краям передних крылышек – белые точки, а в самом углу задних – голубые пятнышки. Затаив дыхание, он сложил ладони лодочкой, нагнулся и… эть! Бабочка вспорхнула, Серёжа погнался за ней и незаметно для себя оказался в чаще леса. Понял это потому, что вдруг обступила его глубокая тишина. Ребячьих голосов и окриков воспитателей не было слышно. Гулкие удары собственного сердца подчёркивали глубину безмолвия. Серёже стало не по себе.
2
Но через минуту всё вдруг изменилось: сначала он услышал шум ветра в высоких елях и шелест листьев. Послышалось жужжание шмеля и стрёкот кузнечиков. А потом со всех сторон зазвучали птичьи голоса. Большущая бабочка села ему прямо на плечо, отдохнула немного и слетела на пирамидку иван-чая. Серёжа не успел хорошенько присмотреться к бабочке, как перед глазами промелькнули здоровущие стрекозы. Их прямые полупрозрачные крылья радужно переливались на солнце, неторопливый полёт напоминал торжественный строй аэропланов на параде.
Недалеко упала сосновая шишка. Серёжа закинул голову вверх, чтобы увидеть верхушки елей. Стволы деревьев уходили вверх, на некоторых ярко зеленел мох, а самые старые и толстые были облеплены серыми нашлёпками лишайника. На верхушках ёлок гроздьями висели здоровенные медные шишки.
Сцепив пальцы рук и приоткрыв рот, Серёжа стоял неподвижно, медленно и внимательно осматривался вокруг. Казалось, он очутился в зачарованном царстве. Лес был живым, он дышал, говорил, завораживал своими красотами.
Боясь спугнуть очарование, Серёжа малость передохнул, осторожно переступил с ноги на ногу и продолжил осматриваться.
Окаймлённая деревьями поляна расстилалась круглым пёстрым ковром. Серёжа поддался искушению и со всего размаху плюхнулся в высокую пахучую траву. В самом низу кипела жизнь: копошились мелкие козявки, деловито спешил куда-то в своей красной форме жук-пожарник, мохноногий шмель основательно устроился на розовой кашке, на серебряной нитке, словно маятник в часах, качался паучок. А вот сразу три кузнечика, а вот улитка.
– Улитка, улитка, высунь рожки, – шёпотом пробормотал Серёжа.
Чтобы лучше рассмотреть домик-раковинку, нагнулся ниже и заметил землянику. Она успела покраснеть только с одного боку. Раздвинув рукой тёмно-зелёные заросли листьев, увидел целую россыпь спелых алых ягод. Срывать их не торопился. Вдоволь налюбовавшись краснощёкими красавицами, к чему-то прислушался и лишь потом, словно получив разрешение, осторожно снял и положил в рот налитую душистым соком ягодку. Потом ещё, и ещё одну…
Воздух вокруг и руки терпко запахли земляникой. Кругом царили мир и покой. Серёжа вдруг понял, что лес его принял, и он сам, и его сердце – часть это огромного тайного неизведанного мира. Отныне и навсегда – это его личная, сокровенная тайна. Жаль, что рассказать о ней он никогда никому не сможет, даже маме. И не потому, что не хочет, а потому, что не знает подходящих слов, а без них кто его поймёт… Разве что Оленька. С ней легко говорить и молчать. Однажды они долго-долго сидели на лавочке, и за всё время произнесли лишь несколько слов, всё остальное было понято и без них.
Вспомнив о девочке, Серёжа тяжко вздохнул, перед глазами всплыл вчерашний день. Воскресенье, долгожданный родительский день. Ко всем ребятам приехали родители, бабушки и дедушки. Ко всем, кроме Оли. Дина Львовна как могла успокаивала девочку, объяснила, что наверняка у родителей очень важные дела, и наверняка они навестят её в середине недели… Конечно, дети тоже не оставили Оленьку без внимания. Её угощали привезёнными сластями, баловали разными словами… Но разве заменить конфетами и словами встречу с родителями? С болью в сердце припомнилась одинокая фигурка девочки с букетиком незабудок в руках. Незабудки… цветы памяти. Эх-эх… У Оли такие красивые и весёлые родители. Почему они не приехали?
Серёжа снова тяжко вздохнул и вдруг разом решил: надо как-то поддержать девчонку, например, преподнести подарок, не какую-нибудь конфету, а что-нибудь настоящее, необычное. Он огляделся вокруг – вот шишка. Серёжа поднял её, поднёс к носу. Шишка пахла смолой, зеленоватые чешуйки прилегали друг к другу так плотно, что не разлепить – красота! А вдруг Оленьке она не понравится? Может быть, какой-нибудь необычный цветок, или целый букет цветов, или букет из земляники?! Пять белоснежных лепестков вокруг яркой жёлтой сердцевинки, тёмно-зелёные резные листья и алые ягоды – красиво! Но рвать землянику со стеблем не годится: из цветков могут вырасти новые ягоды, а они такие яркие, радостные, душистые… Тут же вспомнилось, как в подобных случаях поступали девчонки. Надо признать, порой и они горазды на выдумки. Набрав целую пригоршню земляники, Серёжа сорвал длинную травинку и начал нанизывать на неё ярко-красные бусины. Себе позволил съесть только те, что выбивались из строя, нарушая ровную линию бус.
Прежде чем отправиться в обратный путь, он обернулся к лесу и, слегка поклонившись, прошептал:
