скачать книгу бесплатно
Душа её вся нараспашку.
А на груди значок висит,
Владимир Ленин, флаг блестит,
На душу смотрит, бедолага,
Слюну глотает наш бедняга.
Душа её всем напоказ,
Ей Вова дал такой указ:
«Комсоргом дольше чтоб ходить,
Должна меня ты ублажить».
Она к нам ходит, ублажает,
Грудь нараспашку, удивляет,
А молодежь ей потакает,
Вся разом в комсомол вступает.
Меня душа та не прельщает,
Нет той струны, что гимн играет,
Нет в ней звезды, что вдаль зовет.
Что парня в ней с ума сведет?
К нам в цех когда она заходит,
Напрасный разговор заводит,
Всем душу снова напоказ,
Я не смотрю, не порчу глаз.
Коллеги надо мной смеются,
Улыбки с лиц их просто льются:
«Верста опять твоя идет,
Смеется, песенку поет».
«Верста, так это не моя,
Пусть держит путь в свои края,
С собой пусть душу забирает,
Пускай с другим в любовь играет».
Своим коллегам отвечал:
«Она, увы, не мой причал,
Комсорг пусть смотрит вдаль уныло,
Паром мой проплывает мимо».
Но, нужно знать наш комсомол,
Хоть провались пред ней под пол,
Она и там тебя достанет,
«Иди ко мне», – из горла грянет.
На зависть всем её напор,
Возьму версту я на измор,
Пускай в любовь свою играет,
Что ждет её, она не знает.
«Мой день рабочий завершился…»
Мой день рабочий завершился,
Спустился в душ и там отмылся,
В руках моих блестит расческа,
На голове пробор, прическа.
Иду, благодарю природу,
Метро «Арбатское» по ходу,
Пятак я за проезд плачу,
По лесенке вперед лечу.
Мой поезд подкатил к платформе,
Стоит девчонка в красной форме,
Она командует посадкой,
Народ заходит в дверь украдкой.
Знак машинисту подает,
Наш поезд покатил вперед,
Я у дверей расположился,
Устал чуть-чуть, на миг забылся.
Протяжный голос в микрофон,
Мужчина, нежный баритон,
Платформу объявляет он,
Народ покинул наш вагон.
А я с усталостью борюсь,
Заснуть здесь у дверей боюсь,
Меня немножко укачало,
Я завтра день начну сначала.
Я вижу станцию родную,
Каркас стеклянный, проходную,
Зеркальный вижу пруд с водой,
Дорожку, что ведет домой.
Вагон к платформе подошел,
Народ толкучкою сошел,
Я так же был там, только с краю,
Иду и во весь рот зеваю.
Бегу домой родной тропинкой,
Гора мне кажется пылинкой,
Деревья, что растут у пруда,
Им не страшна зимой простуда.
Закалкой с детства мы гордились,
Мы, как тростинка, не сломились,
Вода в пруду – Святой источник,
Зайдешь, так сводит позвоночник.
Дошел до отчего двора,
В нем хороводит детвора,
Стоят огромные качели,
Поодаль с ними карусели.
В песочнице так рой детишек,
Девчонок мелких и парнишек,
Там замки строят из песка,
Меня в тиски берет тоска.
Как годы быстро пролетают!
Снежинки так в ладони тают,
Еще сознание не созрело,
Стрелою детство улетело.
Еще вчера ты здесь играл,
И с горки вниз по льду бежал,
Летели вверх мои качели,
Девчонки рядом песни пели.
Зашел в беседку, в ней присел,
За мною мяч под стол влетел,
Я слышу: «Мяч подайте, дядя,
Ногами бьем его, не глядя».
Мои мозги тут удивились:
«К кому детишки обратились,
В беседке я один сижу,
На двор, на свой родной гляжу».
Я мяч достал, ногой ударил,
Детишкам радость тем доставил,
«Спасибо, дядя», – мне кричали,
Рассудок мой уже в печали.
Мне, что я дядя – невдомек,
Двор наш мне преподал урок,
Ты планку в двадцать лет прошел
И зрелость в юности нашел.
Во сне мне лишь могло присниться,
Но с этим нужно всем смириться,
Вчера ты парень молодой,
Сегодня – дядя, Бог с тобой.
Домой иду я из беседки,
Со мной приветливы соседки,
Я также им земной поклон,
У нас приветствие – закон.
Язык ты словом не сломаешь,
Лишь уважение узнаешь,
Спасет тебя от разных бед,
Ты скажешь: «Здравствуй, мой сосед».
Лечу по лестнице стрелой,
Маманя ждет меня домой,
Дверь наша, как всегда, открыта,
Скатерка на столе накрыта.
Я раздеваюсь, умываюсь,
Затем мамане представляюсь,
Покушать мне совсем не лень,
Я отработал целый день.
Маманя борщ мне наливает,
Корзинку с хлебом подвигает,
Я на неё любя смотрю,
Спасибо маме говорю.
Она все так же: «Как, сыночек,
Провел ты день, мой голубочек?»
Я ей в ответ: «Мам, как обычно,
С утра работать мне привычно.
Я на работе не устал,
Мне двадцать два, я профи стал,
Спасибо, Бог, за наставление,
Поклоны докам за учение.
Всех стариков я поразил,
Разряд я пятый получил.
«Да, как же так, пацан сопливый! –
Кричал еврей в цеху строптивый. –
Нам в сорок лет, в стране родной
Разряд труда очередной,
А здесь сопливому юнцу
Все привилегии к лицу.
Весь цех наш должен возмутиться,
Не дать младому возгордиться,
В зарплате будет перекос», –
Вещал строптивый ортодокс.
Весь цех ответил за меня:
