скачать книгу бесплатно
– А это деньга из Хорезма!
– Что скажете, совет? Хорош хабар? – Влада уставилась на перешёптывающихся вельмож. – Хорезмскую деньгу в реке или поле не сыщешь, – покосилась она на Дамира. – Стало быть, сие подкуп!
Силыч пнул Кутю в спину:
– Отвечай, злыдень, ваше добро?
– Не-нет, не наше, – озираясь по сторонам, забубнил Кутя. – Старшо?го мешок. Наш с Шельмой тот, меньший.
– Кто отсыпал столько? Не разбоем же у купцов натрясли? Сказывай! Ну! – замахнулся на него Силыч.
Кутя заскулил, озираясь по сторонам:
– Третьего дня ждали мы у реки. Прискакал один. Одет чудно. Речи вёл не по-нашему. Старшо?й с ним об чём-то долгонько перешёптывался. А потом принял сей мешок с монетами. Сказывал, на троих поделит, когда дело справим. В лесок привёл. Ждать велел. А тут вы…
– Кого ждать велел старшо?й? – поднялся с лавки Дамир и подошёл ближе.
Увидав его, оба разбойника затряслись от страха.
– Сказывайте! – пнул их в спины Силыч. – Кого в лесочке ждали? Его?
Силыч кивнул в сторону хана.
– Штагшой шкаживал княжя ждём, – шмыгая носом, забубнил Шельма.
– Какого князя? – схватил его за шиворот Силыч.
– Не ведомо нам! – заскулил Кутя. – Старшо?й не сказывал.
– Силыч, убери этих прочь с очей моих! – велела Влада и с укором поглядела на воеводу. – Ежели в наших лесах такие людишки в одном месте завелись, стало быть, и в прочих сыскаться могут? А, воевода? Спокойно в землях рязанских, сказываешь?
Перешёптываясь, вельможи неодобрительно качали головами, косились на воеводу, на ратников, уводивших разбойников из думных палат.
– Земли княжества стерегутся худо! – бросив украдкой взгляд на Владелину, вышел вперёд Дамир. – Дозоры лишь по верхам ездят. В леса да овраги не заглядывают. В низинах так и вовсе ходи кто хошь, ни стражи, ни ратников не повстречаешь.
– Пошто хулу на дружину нашу возводишь, – подскочил с места купеческий староста. – Тебе, басурман, князь слова не давал.
– Сядь! – пробасил Силыч. – Коли сам князь молчит да внемлит словам хана, то и тебе пристало.
Гул, поднявшийся было среди вельмож, тут же прекратился.
– Сказывай, хан Дамир! – велела Влада. – От речей твоих всем польза.
– Вокруг Рязани сторожевые посты надёжные. Да поодаль, мало ходят, худо глядят, а где и вовсе не бывают. Мои воины зоркие, быстрые, неприметные. Возьми их на дальние подступы. И дружине твоей подмога, и тебе спокойнее.
– Ответь мне, князь, и совету своему, – перекрикивая зашумевших вельмож, поднялся с лавки воевода. – Отчего доверяешь ты басурманину пуще, чем воеводе и боярам? Али позабыл кто Рязань сжёг, людей в полон угнал и тебя едва живота не лишил? Не из его ли басурманской неволи князь Мстислав тебя вызволять ходил? Не по его ли вине от тяжкой хвори он в землю лёг? Гляжу, запамятовал ты, князь, сколь много горестей принёс в земли рязанские сей хан?
Обведя взором совет, Владелина заговорила тихо, так, что даже шёпот, доносившийся из углов, стих.
– Правдивы речи твои, Симеон Тихонович! Повинен хан Дамир в бедах наших. Токмо и ты позабыл, что Рязань мы отстроили не без подмоги половцев. Да, верно! Они же град наш и пожгли. Но скажи мне, воевода, где то на Руси видано, чтобы вороги с миром воротились, головы свои побеждённому княжеству принесли, всё, что вывезли из стен воротили, да подмогу в делах наших предлагали? Ответь мне и боярам, Симеон Тихонович, слыхал ли ты об том?
– Не бывало того на Руси!
– Не слыханное дело то!
– Такого издревле не бывало! – послышались возгласы отовсюду.
Воевода, поджав губы, лишь озирался по сторонам и молчал, а Владелина продолжала:
– От союза с ханом Дамиром Рязань только пользу имеет. А о былых обидах и скорбях позабыть надобно. У нас и пострашнее беды имеются. Слыхали, что разбойники сказывали? Кто-то супротив княжества Рязанского худое замышляет.
Вельможи и совет зашумели, заохали.
– Воевода недоглядел!
– Нешто нам сызнова к битве готовиться?
– С таким воеводой нас одним махом разобьют!
Симеон Тихонович тряхнул головой:
– Ты, князь, как хошь. Токмо покуда басурман в терем как к себе в шатёр входит, я тебе служить не стану!
И не склонив головы, воевода зыркнул на совет злобным взглядом и направился к дверям.
– Я тебя не неволю, – раздался твёрдый голос Владелины, – но и ты, гляди! Ни у батюшки моего, князя Мстислава, мир ему, ни у меня – крамола[15 - Крамола – бунт смута восстание мятеж.] не в чести! Прознаю худое за тобой – не помилую!
– Не стращай, князь! Не из пужливых! – оскалился Симеон Тихонович.
Смерив Владу презрительным взглядом, он развернулся к дверям. Перед ним стоял Дамир.
– Коли князя не страшишься, меня бойся! – прошипел он. – Попадёшься на пути – пощады не проси! Враз головы лишишься!
От его зловещего шипения не только у воеводы, но и у всего совета под одёжей холодок пробежал. Симеон Тихонович сжался, попятился, а потом оттолкнул Дамира и рванул к дверям:
– С дороги, басурман!
Тяжёлые двери, скрипнув, громко ухнули в полной тишине.
– Ты гляди! Убёг воевода, порты обмочив! – расхохотался городской староста.
– Токмо пяты и блестели!
– Аки заяц!
Думные палаты огласили смех и бодрое похрюкивание боярина Яра Велигоровича. Тяжело поднявшись с лавки, он, сдерживая усмешку, оглядел совет, вышел вперёд и поклонился князю:
– Дозволь сказать, княже! Рязань теперича без воеводы осталась. А дружине без него никак нельзя! Надобно нам нового избрать.
– Верно!
– Нам надёжный воевода нужон!
– Артемия Силыча хотим!
– Старого воеводу давай! – совет забурлил.
Сотники повскакали с мест. Старосты сидели, но, подпрыгивая на местах, шумно спорили и выкрикивали, требуя вернуть к должности старого воеводу.
– Тише вы, вельможи! Не на торжище! – поднял руку Яр Велигорович. – Дайте князю слово молвить!
Владелина окинула взором притихшие палаты, задерживая взгляд то на одном, то на другом, да и повернулась к лавке, на которой сидели хан Дамир, сотник Артемий Силыч и ратник Борич, коему было велено остаться.
– Ну, что, Артемий Силыч! Служил ты моему батюшке исправно. За мою? провинность, не свою, от должности тебя отлучили. Преданней тебя воина не сыскать. Даже когда ни в ком веры в тебя не осталось, ты не щадя живота службу не оставил. Послужи, коли желаешь, ещё. Стань воеводой в Рязани, как прежде!
Артемий Силыч поднялся, вышел на середину палат, поклонился князю, боярам, совету:
– Благодарствую, князь-батюшка! Великой милостью ты меня одарил! Коль воля твоя в том, приму воеводство, и, как прежде служил тебе, так и дале служить стану.
– Добро! – кивнула Влада. – Ты поразмысли, кого в сотники заместо себя возьмёшь? А не сыщешь достойного, так я сам тебе подберу.
– Отчего же не сыскать-то? – покосился воевода на Борича. – Тебе, княже, ратник сей хорошо ведом. Встань Борич! Покажись совету!
Борич поднялся, вышел вперёд и встал рядом с воеводой. Вельможи закивали соглашаясь.
– Эко мы с тобой, Артемий Силыч, об одном и том же помыслили. Быть Боричу сотником!
– Благодарствую! – поклонился ратник князю и воеводе.
– Дозволь, княже, коль совет в сборе, мыслишкой поделиться? – воевода извлёк из-за пазухи малый свиток и подал Владе. – Грамотку второго дня у пришлого путника взяли. Он в корчме у Ряхи рыбарей да мастеровых на крамольные речи подбивал, сказывал, что де кто лучшей жизни хочет, с ним идти должно.
– В Тьмутаракань зазывал, поганец! – прочитав свиток, Влада поглядела на Силыча. – И куда делся сей лиходей?
– Канул! Ряха за стражей мальчонку сваво послал. Те прибёгли, а его ужо и нет. Так поспешал, что суму на столе бросил. Вот в ней грамотка сея и была найдена.
Вельможи и старосты зашумели:
– Сызнова Гориславич воду мутит!
– Може это об том князе разбойнички-то сказывали?
– Нам бы тож к ним заслать кого, разведать!
– Видать, не успокоился-то Гориславич! – замотал головой городской староста. – Не вышло по-доброму, покуда князь Мстислав правил. Не отдали ему в жены княжну нашу Владелину. А потом уж и её не стало, мир ей! Теперь, видать, князь худое замыслил.
Неприятные воспоминания подступили к горлу удушающим комом. Владелина покосилась на Дамира. Его колючий, настороженный взор не предвещал ничего доброго.
– Об том опосля думать станем, – Владелина кивнула боярам.
Совет умолк.
– Поведай-ка совету, Яр Велигорович, всё ли добро, что хан Дамир в казну княжескую передал посчитано? Всё ли некогда похищенное и возвращённое учтено? Во всех ли делах порядок?
Яр Велигорович, кряхтя, поднялся и поклонился князю:
– Всё исполнено и учтено по твоей воле, князь-батюшка. Деньга посчитана и разделена по печатям, камни, злата, жемчуга и прочее описаны в свитки. Табунам и всякой животине вели счёт поголовно, – тяжело дыша, боярин разворачивал свитки и показывал их князю и совету.
Владелина довольно кивнула. Указав на лавку, велела боярину Магуте сесть.
– Коли всё обещанное исполнено, повелеваю совету внимать мне. А ты, толмач, – кивнула она Фёдору, – пиши грамоту, да оплошности не допускай! Объявить в граде Рязани и по деревням княжества рязанского! Половецкого хана Дамира отныне велю боярином Далемиром величать. Быть его голосу в совете равным боярскому.
Лёгкий ропот пробежал меж старост и вельмож, но под твёрдым взглядом князя, недовольные смолкли.
– Также велю из казны каждому двору, разорённому половцами, по урону и утраченному скарбу уплатить деньгой. В деревнях к положенному выделить каждому двору тяговую скотину, дабы в будущем годе могли они пахать и сеять.
Совет одобрительно загомонил.
– Велю выделить каждому двору за павшего мужа без оглядки на лета – три цены, – продолжала диктовать толмачу Владелина. – За каждую павшую жену, без оглядки на лета – две цены, за скотное хозяйство, утраченное при пожарище, согласно описи. Податей деньгой в этом годе не брать.
В думных палатах поднялся шум. Старосты, вельможи и сотники, довольные велением князя, славили правителя и благодарили духов и вышних богов за мудрое решение.
Владелина довольно улыбнулась и поглядела на Дамира. На его напряжённом лице нельзя было разглядеть ничего, кроме беспокойства.
– Говорил ли ты с народом своим, боярин Далемир, об чём я тебе поутру сказывал? – повысив голос, чтобы заглушить шум, спросила Влада.
– Да, княже! – слегка склонив голову, поднялся с лавки Дамир. – Половецкий народ до единого покорен твоей воле.
Влада одобрительно кивнула:
– Пиши, толмач! Объявить в граде Рязани, по деревням княжества и в половецком становище! Клятву верности, принесённую степным народом, принимаю и велю носить на рукаве тесьму зелёного сукна, дабы стража завсегда признать их могла. Также велю каждому двору в подмогу выделить двух мужей из рода половецкого. То, что ещё не отстроено к студёной поре надлежит исправить. Ещё велю выделить пять дюжин мужей степного народа на речные ворота, мосты и причалы, дабы привести утраченное в надлежащий вид и рыбари могли лов вести, а купцы возить товары по реке.
И вновь одобрительный гул разлетелся под сводами палат:
– Верно! Что пожгли, теперича пусть строят!
– С подмогой до студёной поры справимся!
– Ещё бы ло?дьи залатать, и самим можно по реке товары возить!
– Повелеваю, – продолжила Владелина, – народу степному препятствий не чинить, бранью не осыпать, девиц половецких не насильничать. Коли кто степнячку в жены за себя взять пожелает, противиться не стану. Но токмо ежели род ея согласие даст…
– А они-то наших девок… – послышалось горестный возглас из дальнего угла.
– За наговор, бесчинство и причинённое бесчестие, повинных обоего народа и рязанского, и половецкого ждёт прилюдная кара по вине их с уплатой урона.
– Это что же, князь-батюшка! – послышалось из другого угла. – Нам примириться должно?
Старосты, сидевшие рядом, зашипели на недовольного, и он умолк. Яр Велигорович поднялся и вышел вперёд:
