скачать книгу бесплатно
На экране возник знаменитый правозащитник Эльдар Валев – как всегда, элегантен, одет с иголочки. Он и был приятной неожиданностью, обещанной телезрителю Ароновым.
– Нет, про дежурство я не забыла, – не отрывая жадного взгляда от Валева, ответила сестре Денисия, – но это еще вопрос. После обеда точно тебе сообщу. Так что слишком там не расслабляйся.
– Чума-а-а-а, – капризно пропела Федора и исчезла из оглохшего уха.
Потом в это бедное ухо залезла Степка со своими чебуреками: очень интересовалась она вчерашней торговлей. Потом позвонила Зойка, но не успела открыть и рта.
– Сашка когда приезжает? – с ходу спросила Денисия и, чтобы лучше слышать, выключила телевизор, невзирая даже на Валева.
Зойка вздохнула:
– Пока не знаю сама. Он на днях должен мне сообщить. Я для него специально отдельную мобилу купила, только редко он мне звонит.
– Чаще не может, – успокоила сестру Денисия. – Сашка все-таки на войне, а не в Булонском лесу на прогулке. Банкир твой из командировки вернулся?
– Ждем-с.
– А рот на замке?
Зойка хихикнула:
– Помнишь, висел у отца на двери мастерской старинный трехкилограммовый?
– Еще бы, – усмехнулась Денисия, – он мне палец вдребезги на ноге разбил, упал, зараза. До сих пор на погоду тот палец ноет. Гиря, а не замок.
– Так вот мой рот именно на таком, – сообщила Зойка. – Я тут обдумала все хорошенько и пришла к выводу, что ты права. Надо молчать.
«Значит, точно молчать будет». Страшный груз упал с души Денисии.
– Вот и молодчина, – похвалила она сестру. – Ну ладно, потом поболтаем. Я на занятия опаздываю.
У меня сегодня зачет.
В круговерти дня Денисия намертво забыла про Матвея Аронова, а он про нее не забыл.
История с беляшами-пирожками-чебуреками позабавила Матвея Аронова, но не только. Растерянно глядя вслед уличной торговке, он почувствовал болезненный укол…
Да что там укол, удар наотмашь… Хуже – боксерский мастерский хук его самолюбию: ОНА ЕГО НЕ УЗНАЛА!!!
Не узнала, а льстецы, подхалимы, бесчисленные прихвостни, льнущие к его могущественному семейному клану, убедили Матвея, что он – секс-символ.
«Лимитчица недавно в Москву приехала, а в их деревне „ляктричества немае“, ну не смотрела она телевизор», – успокаивал себя Аронов, но это был ответ лишь на половину вопроса.
Оставалось в загадках: почему эту лимитчицу не впечатлил он сам красавец мужчина? Может, он не в ее вкусе?
Ерунда, так не бывает. В обморок шмякнуться от счастья должна бы, беляшница-чебуречница, голытьба, позорная телка. – , Матвей настолько взвинтился, что даже поехал мириться с гоп-стоп-моделью Эмилией – назло невзрачной лимитчице… Ха, спрашивается, с чего…
Не помогла и красотка Эмилия. Утром, не успел проснуться, – в голову мысль: ОНА НЕ УЗНАЛА!
Матвей даже матерно выругался, от чего, вопреки моде, себя отучал. Нет, он неженкой не был – нормальный мужик. И все же лежал и думал: «Не нарцисс, от себя не кончаю, так к чему эти мысли?
Подумаешь, не понравился. Понравился, да виду не подала. И вообще, сколько можно о ней мозги свои парить? Всякие бабы бывают, мыслей на всех не напасешь. Да и что за дела? Выбросить дуру из головы!»
Но «дура» из головы не выбрасывалась. Так весь день ее и проносил, несмотря на то, что невпроворот работы. Даже работа не отвлекла.
Вот зацепила!
Вот обозлился!
Во заклинило!
Сам от себя не ожидал…
Матвей упрямый, долго сопротивлялся, выталкивал, выпихивал ее из головы всевозможными доводами, но бесполезно. Ближе к ночи смирился. Отправляясь на свидание к оперной примадонне – из наших, но мировая известность, из самой Италии припылила, – по привычке обкатывал будущее действо. Что примадонне скажет – что та ответит ему – пойдут куда или останутся да и прямо там, в номере…
Короче, прикидывал, размышлял – обычный мужской тренинг. Дура, разумеется, рядом, от Матвея ни на шаг, за ним телепается, щедро уснащая все его мысли язвительными комментариями. И по-французски. По-французски, которого Матвей практически не знал, слов сто, не больше – а она по-французски шпарит. Какие нервы нужны, чтобы это сносить?
Он шагал по коридору гостиницы и ругал почему-то себя, а не Дуру. Последними словами ругал:
«Мудозвон с автодозвоном, лох, заплинтусное чмо, портянка…»
С этими мыслями он приблизился к номеру примадонны и, заметив приоткрытую дверь, присвистнул:
– Фю-ють, а меня уже ждут.
Постучав, небрежно вошел и… увидел ее, свою дуру.
Даже со спины, даже в смешной и кокетливой униформе горничной он сразу ее узнал. Нет, не узнал, скорее почувствовал. Нагло и самозабвенно она примеряла шляпку примадонны у громадного зеркала. Так увлеклась, даже не сразу просекла, что уже не одна в номере, а когда его отражение вдруг заметила, испуганно отскочила и, пряча шляпку за спиной (вот глупая, это у зеркала-то?), нервно спросила:
– Вам кого?
– Хозяйку номера, – наслаждаясь своей властью, высокомерно изрек Матвей.
Она вспыхнула:
– Так вы Аронов?
– А разве не сильно заметно?
Тут уж она смешалась совсем. Бросилась извиняться (и за себя, и за примадонну), пересыпая слова вины возгласами восхищения…
– Ах, это вы! Простите, я здесь прибиралась… Ну надо же, это вы! Сеньору вызвали, срочно… Сказать, не поверят, сам Аронов! Ой, мамочки! Сеньора мне приказала вещи сложить… Неужели вы и вправду Аронов?!
Ничего не понял Матвей, лжет она или действительно лишь сейчас узнала, кто он на самом деле.
И то благодаря оперной диве. Ничего не понял Матвей. Ясно было одно: его перезрелая примадонна отсутствует и явится не скоро, а тут юная горничная демонстрирует стройные ножки – зачем же зря время терять? Решение пришло мгновенно.
– Может, займемся экстремальным сексом? – спринтерски сбрасывая с себя пальто, деловито осведомился Аронов.
– Это как? – растерянно пятясь, спросила она.
– Это со мной, – ухмыляясь, ответил он и тут же, ни секунды не медля, с наглой небрежностью завалил ее на сексодром оперной дивы.
Все состоялось классически: его Дура сначала сопротивлялась, вопила, что они не знакомы, жениха поминала, девичью честь, но ему было очевидно: больше всего она боится утратить место в отеле.
– Успокойся, – шепнул Матвей, – на кой тебе эта гостиница? Ты рождена для подмостков. Звездой быть хочешь?
– Хочу.
– Сделаю тебя звездой, но небескорыстно. Истину знаешь?
– Какую?
– Если хочешь быть звездой, поработай-ка кой-чем…
Он думал, она обидится, но как бы не так. Пошла работать – сразу видно, трудолюбивая… Да и он не ленивый.
Черт возьми, что творили они – бедный сексодром! Да что сексодром все вдребезги!
«Видела бы примадонна», – в страстном пылу сражения тел вдруг подумал Матвей, но лучше бы он так не думал.
Накликал. Явилась. Спрашивается, с чего? Обещала же задержаться…
Не задержалась. Фурией ворвалась, нарушая магию совокупления. Впервые сумел оценить Матвей силу ее уникального голоса! Наконец-то понял Матвей, чем восхищается заграница: как кричала она, его примадонна! Как кричала! Даже пощечины жгли не так, как пронзительное сопрано, пронимающее до глубины души, прошибающее сквозь мясо до самых костей – ультразвук отдыхает.
А сколько страстного драматизма: было все – от тривиального заламывания рук до радикальных попыток покинуть через окно оскверненный похотью номер. Ох и давала она им жару! И не кое-как, не спустя рукава, а с полной отдачей, с пафосом, экстатично, воплощая в реальность большое искусство…
Что там говорить, примадонна есть примадонна.
Матвей обалдел и утратил над примадонной контроль, чего с ним раньше не случалось. Бурная жизнь плейбоя многому научила: и не в таких переделках бывал, не из таких аварий выруливал, а тут сплоховал. Но зато добился, чего хотел: секс действительно удался экстремальный. За пределы номера вылетели оба: он – без брюк, она…
Совсем голая.
Правда, чуть позже примадонна остыла и выбросила ее униформу, но с мстительной угрозой сообщить о художествах горничной самому президенту.
Возникал вопрос: президенту чего? Страны или отеля? И то и другое казалось скверным. Матвей расстроился, бедняжка хуже – сразу в слезы. Жалкая, ползает по ковру, вещи свои собирает и вое-ет.
Не выдержало сердце Матвея. Прижал он ее к себе, шепнул: «А ну-ка, по-быстрому скройся», – и пошел улещать примадонну.
Всю ночь улещал.
Работал как проклятый. Трудился, не покладая…
Думал уже, не простит. Лишь под утро старушка смирилась. Отпустила его, томно вымолвив:
– Сегодня уезжаю, дружок. Удивил. В книге отзывов напишу благодарность той горничной. Как имя ее?
Матвей растерялся:
– Не знаю.
Примадонна смеялась до слез:
– Ах, нахал! Настоящий мужчина!
Прощались уже друзьями навеки. Матвей даже в верности клясться затеялся, но примадонна остановила его и, пряча влюбленность в мудрых глазах, кокетливо распорядилась:
– Ну, иди, иди уж, утомил, через месяц приеду.
Изволь не опаздывать.
Удаляясь, Матвей с наслаждением закурил и подивился: «Гениальная баба! И что старушка во мне нашла? Видимо, прав мой предок: я просто счастливчик».
И тут его осенило: «А что эта чебуречница в дорогом отеле делала? Элитное место, она же еще вчера торговала на вынос. Видать, мастерица на все руки от нужды, а не от скуки. Ну, да бог с ней, какое мне дело? Теперь про нее можно смело забыть».
В душе действительно наступила привычная и такая сладкая свобода – на лимитчицу было плевать.
Свобода, свобода, свобода…
Глава 7
Но свобода длилась недолго. На следующий день Матвей отправился по делам и наткнулся на чебуречницу – просто напасть. Она с воплями: «Беляши!
Пирожки!» – как ни в чем не бывало величаво катила свою тележку, на него не взглянув.
Как можно его не заметить?
Матвей сначала остолбенел, а потом догнал ее и, скрывая досаду, приветливо крикнул:
– Здравствуй, красавица!
Она, снова не взглянув на него, безразлично бросила: «Хелло», – и горласто продолжила: «Беляши!
Пирожки! Налетай! Подходи!»
– Да вот же я! – возмутился Матвей. – Уже! Налетел-подошел! Что ж не кормишь?
Она вынуждена была обратить на него внимание: в лице мелькнула растерянность. Мгновение – и, всплеснув руками, чебуречница восхитилась:
– Аронов! Сам Аронов! Полный отпад!
– Да, это я, – подтвердил он и сгреб девицу в охапку, утаскивая ее в авто.
Там все и состоялось. Она кричала: «Тележка!
Моя тележка!» – но не слишком сопротивлялась.
А когда Матвей успокоил ее: «Все потери тебе возмещу», – и вовсе стихла. Но отдалась как-то вяло, без огонька.
