скачать книгу бесплатно
– Да! И не сам! – с гордостью заверила дама и, зверея, пояснила: – А все потому, что обирал меня злодей!
Депутат задрожал и взмолился:
– Мадемуазель, не понимаю о чем идет разговор, я вовсе не хотел вас обирать! Напротив, имел даже в планах жениться!
Несмотря на то, что в голосе его было очень мало уверенности, проститутка опешила. Она вытаращила глаза и долго-долго смотрела на плешь депутата, после чего с презрением осведомилась:
– Не объелся ли ты белены, старый козел? Ишь о чем размечтался! Что бы я, первая в квартале шлюха, вышла замуж за тебя? Нет уж, дудки! Лучше я кому-нибудь бесплатно дам!
И снова принимая смиренный вид, она добавила:
– Надеюсь, за это Господь меня не покарает.
«Что-то там Лили говорила про скромность, образованность и манеры», – сползая по стенке, сомнамбулически припоминал депутат.
Однако дама упасть ему не дала. Она схватила беднягу за шкирку и закричала:
– Придурок, не вздумай валять дурака. Если я в кого вцеплюсь, то это намертво. И если этот выскочка Шаброн думает, что из своего вонючего Шоле он перетащит в Париж всех сутенеров и навяжет их местным шлюхам, то заблуждается сосунок, так ему и передай. Не такой он большой чин, чтобы командовать мною. Подожди, и на него управа найдется. В той же полиции нравов есть желающие за меня заступиться, и чины у них покрупнее. И все были молоды и под всеми я побывала, – мечтательно вздохнула проститутка и тут же грозно рявкнула: – Недоносок, ты понял?
– Понял, – ничего не понимая, промямлил депутат.
– Тогда больше десяти процентов от меня не жди, – заявила она и противно заржала.
«Да у нее же не все зубы», – ужаснулся депутат и тут его осенило, что эта Ольга и сама не та и его за кого-то не того принимает. Он хаотично попытался внести ясность, чем привел проститутку в бешенство. Не известно чем дело кончилось бы, не раздайся стук в ее дверь. Когда на пороге вырос наглый тип в полосатом костюме и красных носках, все выяснилось и его отпустили, но депутат не пошел к настоящей Ольге.
Нет, он не сильно расстроился тем, что его, депутата, приняли за сутенера – журналисты уже давно поставили тождество между этими общественными профессия. Нет, он не обиделся, но, претерпев унижение и страх, депутат сник, утратил энтузиазм и передумал жениться.
Мать и Ольга всплакнули, да и успокоилась. Потом были и другие женихи, да все не то. В конце концов девушка вышла замуж за художника и, поставив крест на карьере актрисы, всеми помыслами устремилась в живопись. Многочисленные поклонники без труда убедили Ольгу в том, что она талант. Этого мнения она и придерживалась до сих пор, а потому усердно пачкала масляными красками один холст за другим.
Поскольку слава не спешила посещать ни Ольгу, ни ее мужа, они пребывали в нищете. Наконец Ольга не выдержала «затяжного творческого кризиса», бросила художника и вышла замуж за дантиста.
Он был обеспечен, безумно ее любил, но его французский меркантилизм не ужился с русским расточительством Ольги. После нескольких ухарски безрассудных трат супруги, чувства дантиста резко охладели. Ольга не стала дожидаться бракоразводного процесса, и, прихватив из дома то, что посчитала наиболее ценным, сбежала с любовником ирландцем.
Вскоре дантист то ли с горя, то ли от воспаления легких, умер, завещав все до последнего гроша сыну от первого брака.
Поскитавшись по Европе, блудная дочь вернулась в лоно семьи. Без мужа, без средств к существованию и даже без какой-либо специальности и уж точно без каких либо талантов, она, как и ее отец, полностью положилась на трудолюбие матери.
Когда умер отец, Ольга вздохнула с облегчением. Она не только вырвалась из-под пресса его тяжелого характера, но к тому же смогла пользоваться той частью заработка матери, которая уходила на содержание отца.
Относительное благоденствие длилась недолго. Вскоре мать тяжело заболела, и Ольге пришлось совсем несладко. Не имея средств на сиделку, она сама ухаживала за матерью, преуспев в этом занятии настолько, что ее услугами захотел воспользоваться богатый умирающий одинокий мужчина.
Ольга пустила в ход все свое очарование, и хотя ей неплохо заплатили, но наследство досталось какой-то дальней родственнице неблагодарного мсье. Заработанных денег едва хватило, чтобы достойно похоронить мать. Ольга была в отчаянии.
В таком состоянии и застал ее Павел Александрович. Он сильно удивился, неожиданно услышав от молодой красивой француженки прекрасную русскую речь, украшенную легким акцентом.
Ольга наповал сразила его полной романтизма легендой о печальной участи, постигшей на чужбине их графскую семью. Старик даже прослезился и тут же средства, предназначавшиеся на лечение жены, направил на спасение прекрасной художницы-графини.
Подобное «меценатство» не могло не сказаться самым пагубным образом на состоянии больной. Несчастная окончательно слегла, но умирать не спешила.
Ольга была очарована невероятной щедростью русского поклонника. «Художница-аристократка» вцепилась в предпренимателя-плебея мертвой хваткой, впервые проявив истинный актерский талант. Беззастенчиво изображая чуждые ей изысканные манеры, она также беззастенчиво изобразила и чуждую ей пылкую страсть.
Роман длился два года, (ровно столько прожила жена Павла Александровича) после чего русский «меценат» с радостью предложил Ольге и руку, и кошелек, и сердце. Ольга согласилась, с восторгом приняла кошелек, совершенно не зная что делать с рукой и сердцем.
Соглашаясь поехать в Россию, она еще не знала на что решилась. Россия оглушила ее невыносимой скукой и повсеместной нищетой. Первое время Ольга порывалась вернуться во Францию, но вскоре постигла преимущества нового образа жизни. Здесь она (особенными стараниями мужа) была первой дамой (пусть и в определенных кругах), а во Франции…
Со временем то ли гены в Ольге заговорили, то ли, как и многие иноземцы, она подпала под необъяснимые чары России. Ольга по-настоящему полюбила и эту страну, и этот народ. Она быстро влилась в их жизнь и чувствовала себя здесь, как рыба в воде. Какая там Франция…
Глава 4
– Ангел мой, ты даже представить себе не можешь как я соскучился! – страстно воскликнул Павел Александрович едва за ними закрылась дверь.
Его руки предприимчиво и шаловливо «забегали» по телу супруги, но та, с трудом скрывая омерзение, отпрянула.
– Дорогой, осторожно, сейчас войдет Георгий, – нежно, но твердо произнесла она.
– Как? Разве Гоша не отправится к себе? – поразился Павел Александрович.
– Я пригласила его с нами пообедать.
– Зачем?
– Ну, милый, ты совсем потерял голову, – нежно попеняла Ольга мужу. – Разве так можно? Вы все же не виделись две недели, он тебя встретил…
– Он мой сын, – напомнил Павел Александрович. – Встретил и встретил – выполнил свой долг.
Ольга не во всем согласилась. Порой она старалась быть справедливой.
– Вот именно, дорогой. Жорж твой сын, а получается, что ты использовал его в качестве носильщика и водителя. «Загони машину в гараж и отправляйся к себе.» Это некрасиво.
Павел Александрович удивился.
– Странно, ты его защищаешь? – спросил он.
– Как видишь.
– Ты, которая открыла мне глаза на все его недостатки? К тому же Гоша не скрывает неприязни к тебе. Нет, я не перестаю удивляться благородству своей жены. Он относится к тебе с гораздо меньшим вниманием, чем к нашему коту Барсику, а ты проявляешь о нем трогательную заботу.
Ольга равнодушно повела плечом.
– Не переоценивай моего благородства. Марина готовит праздничный обед.
Марина, хорошенькая двадцатилетняя девушка, уже два года работала в их семье домработницей, и Ольга, подружившись с ней, переняла все ее «босяцкие», как говаривал Павел Александрович, манеры.
Впрочем, сам Павел Александрович, сурово осуждая Марину, даже не догадывался с каким успехом овладела ее жаргоном Ольга. Он терпел эту «нахальную девчонку» только ради жены, видя как привязался «его восхитительный ангел» к домработнице и как оживает этот «ангел» в присутствии Марины.
Услышав о Марине, Павел Александрович и вовсе переменился в лице.
– Марина?!! – закричал он. – Ты не отправила ее? Я-то думал что мы в доме одни.
Он был очень, очень разочарован. Ольга усмехнулась:
– Дорогой, ты настоящий сумасброд. Я требую соблюдения декорума. Кстати, не пора ли подумать об охране? Ты слишком часто оставляешь меня одну. Я боюсь.
– Но у нас же новейшая сигнализация.
Она отмахнулась:
– Ах, это ненадежно. Дом слишком огромный. Мне так и кажется, что кто-то бродит по этажам.
Павел Александрович особых богатств в доме не хранил, а потому тратиться на охрану был не намерен. Он поспешил перевести страхи жены в шутку:
– Кроме привидений бродить здесь некому. Столько лет жили и проблем не было, да и как посторонний человек сюда проникнет? Ангел мой, уверяю, это привидения.
Ольга рассердилась:
– Ты шутишь, а я серьезно. Когда ты уезжаешь, дом по ночам наполняется различными звуками. Я с ужасом прислушиваюсь и без снотворного не могу заснуть. Мне было бы спокойней, если б в доме жил здоровый сильный мужчина.
– Тогда спокойствия лишился бы я, – усмехнулся Павел Александрович, пытаясь прижать Ольгу к себе, но она выскользнула и топнула ногой.
– Как не стыдно! Павлуша! Не теряй головы. Жорж может войти в любой момент.
– Я соскучился, ангел. В твоем присутствии я действительно теряю голову и чувствую себя настоящим мальчишкой. А Гоша здесь лишний.
Павел Александрович вновь устремился к жене. Он обхватил ее за талию, шаловливо скользнув рукой в низ живота.
– И тем ни менее, дорогой, Марина готовит обед, и просто неудобно, если Георгия не окажется за столом, – стыдливо отстраняясь, поспешно произнесла Ольга. – Кстати, твой сын даже не завтракал, так торопился встретить тебя.
Павел Александрович шутливо поднял вверх руки и пробасил:
– Сдаюсь, сдаюсь. Устыдила. Устыдила и уговорила. Приличия никогда не были моим сильным местом. Как говаривала покойница-жена, я-то уехал из деревни, а вот деревня осталась во мне навсегда.
– Вот и слушайся меня, – усмехнулась Ольга, направляясь в гардеробную.
Павел Александрович насторожился:
– Куда ты?
– Пойду переоденусь к обеду.
Ольга надеялась, что муж в ожидании обеда отправится в свой кабинет и займется изучением корреспонденции, скопившейся в его отсутствие, или, что еще лучше, пойдет «гулять» по Интернету. В таких случаях он обычно так увлекался, что забывал про все на свете.
Но в этот раз Ольге не повезло: Павел Александрович увязался за ней в гардеробную.
– Какие на тебе пикантные чулочки, – с восхищением воскликнул он, едва жена сбросила с себя плащ.
«Черт! – испугалась Ольга. – Какая я дура! Влипла!»
Ее самые плохие предчувствия тут же и оправдались. Павел Александрович, окончательно распалившись, одной рукой уже закрывал дверь на ключ, а другой расстегивал ширинку.
– Дорогой, что ты делаешь? – закричала она. – Это же неприлично, Георгий, верно, уже в холле!
Но напрасно Ольга пыталась усовестить супруга, он, трепеща и сгорая от нетерпения, уже стягивал с нее трусики.
– Не волнуйся, ангел мой, я дико соскучился, это будет быстро, экспромтом, – страстно шептал он, прижимая жену к зеркальному шкафу.
Она с отвращением увидела его, искаженное вожделением лицо.
Ольга очень хотела получить новый автомобиль. Она уже присмотрела «скромненький» «Ягуарчик» и потому не осмелилась отказать супругу. Призвав на помощь все свое мужество, она героически и умело изображала где надо эротическую истому, а где надо и жгучий оргазм.
Экзекуция действительно продлилась недолго. Через минуту Павел Александрович захрипел, забился в конвульсиях, и закатил глаза.
«Так даже лучше, – подумала Ольга, – теперь он надолго оставит меня в покое. После обеда отяжелеет и, даст бог, заснет. Или отправится в кабинет работать».
Павел Александрович был собой доволен.
– Прости, ангел, – сказал он тоном победителя.
– Не стоит извиняться, – бросила Ольга, открывая дверцу шкафа с намерением выбрать костюм к обеду.
Но Павлу Александровичу хотелось извиняться; он чувствовал себя героем и явно напрашивался на комплимент.
– Это от того, – пояснил он, – что я чрезмерно тебя люблю. Прости, никак не мог сдержаться. Слишком соскучился. Признаюсь, что поступил плохо, но после обеда обещаю восстановить справедливость.
– Ничуть не сомневаюсь, – ответила Ольга, вытаскивая сиреневую брючную тройку и деловито прикладывая ее к себе прямо с вешалкой.
Павел Александрович с испугом взглянул на жену и спросил:
– Ты обиделась?
– Нет-нет, дорогой.
– Я же вижу, что обиделась. Любящее сердце трудно обмануть.
Ольга вернула тройку в шкаф и достала английский костюм.
– Ну что ты, дорогой, – воскликнула она, мысленно констатируя, что юбка немного помята, а пиджак подойдет. – Я вовсе не обиделась. Напротив я рада, что получила лишнее подтверждение твоей любви. Просто у меня болит голова.
Павел Александрович расстроился:
– Что же ты не сказала раньше?
«А что бы это изменило? Разве тебе когда-нибудь было интересно что чувствую я?» – зло подумала Ольга, но, подарив улыбку мужу, промолчала, лишь виновато пожав плечами.
Остановив свой выбор на английском костюме, она отправилась за ширму переодеваться к обеду.
Все это время Павел Александрович объяснялся жене в любви и рассказывал ей как соскучился, однако Ольгу этим невозможно было обмануть. Ей давно было очевидно, что при всех своих чувствах Павел Александрович уже потухший вулкан. Он относился к жене как к вещи. Красивой, дорогой, престижной и одновременно полезной, вещи универсальной, которой можно и попользоваться для своего удовольствия и шикануть в кругу друзей.
Знала Ольга и то, что для мужа она на втором месте. На первом – работа, на третьем – его коллекция старинных автомобилей.