скачать книгу бесплатно
Женщины в ванной
Юлия Миланес
«Женщины в ванной» – это истории самых разных женщин, объединенные в сборник. Женские судьбы, где жизнь не балует героинь, а, скорее, ставит их в ситуации, близкие к экстремальным, вне зависимости от возраста и социального статуса. Все истории происходят в наше время, так что мы видим своих современниц – настолько они узнаваемы. Героини, как правило, несчастливы – они либо безумно одиноки, либо погибают, либо наталкиваются на глухую стену непонимания. Но нет ощущения тотальной боли, несмотря на печаль, идущую из рассказа в рассказ, – наоборот, эти истории удивительно светло и ярко написаны, и хочется верить, что у этих женщин было, есть либо непременно будет что-то хорошее в жизни.
Юлия Миланес
Женщины в ванной
Место силы
***
Янка неловко передергивает голой ногой. Она всегда смущается, когда на нее смотрят.
Миха смеется про себя и не отводит взгляда: «Молодая, неопытная, сиськи в веснушках». А девушка переворачивается на бок и подтягивает одеревеневшие коленки к груди, закрываясь вся. Теперь ей спокойно, а ее бойфренду неинтересно. Он отворачивается к серванту и наблюдает уже через зеркальную стенку. Три Янки в ровно нарезанных прямоугольниках стекла лежат, свернувшись клубочком. «Пятки розовые», – Миха застегивает брюки и ждет.
Убедившись, что ее никто не видит, девушка встает и начинает натягивать одежду. Стринги уже на месте и ничего не прикрывают. Бюстгальтер путается в руках, потом прячет смешные веснушки. Джинсы. Свитер. Очки.
А очки Янка носит для того, чтобы иметь серьезный вид. Зрение у нее нормальное. Удалось купить по случаю с простыми стеклами – защитные. Быть умной – это по-питерски. Или хотя бы выглядеть умной.
Что поделать? Не сложилось. Не смоглось. Не поступилось. Но очки в Питере никто не отменял.
Миха читал лекции на вступительных курсах. Там девушка к нему и прилипла. Он – умный, коренной питерский.
Янка рассматривает чужую квартиру. Чисто. Добротно обставлено. Мама хотела такую стенку, но она слишком высокая и не влезет в залу их деревенского домика в Ленобласти. На стене портрет жены. Нет, девушка знает, что Миха женат, просто это где-то на заднем плане сознания. На портрете женщина с тонкой улыбкой. Вроде улыбается, а может и нет. И смотрит прямо на кровать.
– А есть твои детские фотографии?
Янке почему-то очень важно их посмотреть. Потому что сорокалетний Миха когда-то был такой, как она. А может еще меньше и не такой умный.
Бойфренд достает альбомы:
– Это старый свадебный. Еще когда в первый раз женился. Новый свадебный. Армейский. Студенческий. Детские альбомы у мамы.
«Еще одна жена», – уныло думает Янка.
– А почему вы развелись? – повисает неловкий вопрос.
– Мы не развелись. Она умерла. Отравилась формалином. Женька – наш сын – сейчас живет у моей мамы. Такой осел вырос, знать меня не хочет.
Миха заканчивает одеваться: туго затягивает галстук на розовой рубашке, застегивает солидные часы на запястье.
– Гуляем всю ночь, жена на работе, – весело говорит он. – Ты видела место силы?
– Нет, я только в Эрмитаже и в Русском музее была, – Янка поправляет очки.
– Пойдем кататься, покажу.
***
Машина мягко шелестя колесами высовывается из арки и останавливается.
Тускло горят фонари. Ночная улица пуста. Только где-то вдалеке, прижимаясь к домам бредет небольшая женская фигурка. Янка сидит, пристегнувшись на переднем сидении и рассматривает большую золотую рыбку-ароматизатор на лобовом стекле.
Миха прикуривает сигарету и тянется обнять девушку за плечи.
Женская фигурка все ближе.
– А что бы мы сказали твоей жене, если бы она вернулась домой не вовремя?
«Хотя, как это не вовремя вернуться в свой собственный дом?» – мелькает у Янки странная мысль.
– Сказали бы, что ты берешь у меня уроки французского, – мужчина треплет ее рыжеватые волосы и молодцевато усмехается.
– Так поздно уже.
– Для французского никогда не поздно.
Миха отворачивается и видит женскую фигурку уже в пятидесяти метрах от машины.
– Выходи! – вдруг отрывисто бросает бойфренд.
Темный женский силуэт приближается еще на несколько метров.
– Почему? Ты обиделся? – растерянно говорит Янка.
– Выходи, твою мать! – приглушенно рычит Миха и распахивает дверцу с ее стороны. – Да пригнись!
Девушка нервно рвет ремень безопасности, который не отстегивается, а бойфренд уже толкает ее наружу.
Запоздалая прохожая торопливо проходит мимо машины.
– Фуууу! Обознался! Думал, что жена. – Мужчина откидывается на спинку водительского сиденья.
– Может домой вернемся? – робко спрашивает Янка, глотая комок в горле.
– А что скажем, если…? Пойду посмотрю. Может эта женщина из знакомых?
Миха неловко, как будто ноги его не слушаются, выходит из машины, трусцой бежит за пропавшим уже силуэтом, безнадежно машет рукой и возвращается.
– Поехали, покажу место силы.
***
«Это Дворцовый мост», – точно определяет Янка.
– Сейчас еще не разводится, – кричит Миха.
Шума шагов не слышно из-за рева ветра. Черная Нева беспокойно бьется об гранитную набережную.
Янка кутается в тонкую курточку на флизелине. Лицо сразу обветрилось и покраснело.
– Давай я тебя сфотографирую на фоне Зимнего дворца, – девушка достает телефон.
– Не надо, – отрицательно качает головой Миха. – Еще выложишь в Интернете.
К горлу Янки опять подкатывается комок, она пытается сглотнуть, но не получается.
Они идут в сторону стрелки Васильевского острова, останавливаются, мужчина снова кричит:
– Смотри! Смотри в воду! Это место силы!
Янка старательно, слезящимися глазами, смотрит, как ветер бешено рвет Неву, бьет ее об опоры моста.
«В такой страшной реке не может водиться рыба», – отчего-то думает девушка и перегибается через резную решетку.
Волны поднимаются и разбегаются в разные стороны, закручиваясь и образуя буруны. Отблески фонарей мечутся в воде.
Проклятый комок вдруг вырывается наружу детским обиженным всхлипом и Янка сразу захлебывается волной воздуха. Задыхаясь, продолжает смотреть в черный рисунок воды и вдруг понимает, что Нева манит ее, приковывает взгляд, и хочется кинуться в могильный холод северной реки.
Миха что-то кричит и машет руками, а девушка застывает, вцепившись озябшими пальцами в узорчатый чугун.
Вдруг Янка чувствует что-то горячее на щеках. Она с трудом поднимает руку и оттирает слезы.
– Чувствуешь силу? – тормошит ее Миха.
– Отвези меня домой, – по-мужски грубым, чужим голосом говорит девушка и бойфренд почему-то слушается.
***
– Явилась в три часа ночи, еще и с хахалем на машине, – бабушка выставляет на стол холодную картошку. – Очки зачем нацепила?
Янка стаскивает с носа очки и забрасывает в цветные тряпки на тахте.
Холодная картошка вкусная.
Обветренное лицо жжет.
Девушка открывает засаженную печную дверцу и шевелит кочергой угли.
– Что огонь-то ворошить? Заслонку уже открыли… Чудная, приехала и уселась у печки.
– Здесь мое место силы, бабуль… – Янка улыбается и веснушки на лице сияют в свете угольков.
Женщины в ванной
***
Глаза закрываются, кружится голова. Младший жадно сосет бутылочку с водой, у него высокая температура. Чертова ангина: в горле першит и капли пота выступили на лбу. Хорошо, что не свинка. Оля не болела свинкой в детстве. Вот бы заразилась и ходила с раздутым лицом и шеей!
Сейчас процедуры. Оля берет Гексорал, малыш заходится в крике от одного вида лекарства. Оля ловко просовывает носик бутылки ему в рот и брызгает.
– И тебе Гексорал, и мне Гексорал, – приговаривает она.
Потом засовывает носик бутылки себе в горло.
Голова опять кружится, а младший снова кричит.
Нет, она не выдержит, силы ее на исходе. Говорила же свекровь, что она не справится, а помогать не хочет. Муж на работе.
Оля бережно кладет младенца в кроватку. Он продолжает кричать, уже весь посинел от плача.
– Нет, я выдержу, – говорит себе Оля.
Воспаленные от бессонницы глаза еле вращаются в глазницах, словно в них насыпали песку.
«Пусть кричит, – думает Оля, хотя у нее каждый нерв дрожит от напряжения. – Покричит и устанет».
Оля идет в ванну: там толстенная деревянная дверь заглушает звуки.
Тишина, только на заднем фоне – похожий на комариный писк.
Оля устало садится на краешек ванной и чувствует холод чугуна. Ей нужно расслабиться. Она закрывает уставшие глаза.
Слух обостряется и буквально пытается нащупать отзвуки детского плача. Нет, тишина. Наверное, младший все-таки устал и заснул.
Оля поднимается и включает воду. Долго держит пальцы под теплой струей, до тех пор, пока не появляются мягкие морщинки на розовых подушечках.
Ванна набирается. Пенку добавить нельзя: у ребенка может быть аллергия. Оля переключает воду на холодную и опускает голову под струю. Черт с ней, с ангиной, да хоть менингит! Кожа покрывается мурашками.
Неожиданно с верхней полочки падает губка-утка. Оля сжимает ее в руке и устало смотрит, как сквозь пальцы стекает вода. Она снова и снова опускает утку в воду и отжимает.
Это ее успокаивает.
Она открывает дверь и прислушивается: молчит ли ребенок? Младший молчит.
Оля раздевается и забирается в ванну. Несколько раз опускается с головой под воду. Потом поворачивается в воде на бок. Кладет утку под щеку.
Оля спит до тех пор, пока вода в ванной не остынет.
***
Сара – курьер. Бежит, бежит целый день, и кажется, что ноги к вечеру отнимутся.
А сейчас сквозь витрину она смотрит на вишенку на вершине пирожного. Вишенка завораживает, но Сара отлепляет взгляд и плетется домой.
– Смотри, венка на щиколотке вспухла, – тихо жалуется она сестре.
Сестра подметает пол и ворчит:
