Лайк на смерть

Mystery Man, мягко говоря, крут. У него густые черные волосы и угольно-черные глаза, уровень интенсивности которых пронзает меня еще одной молнией. Его сильная челюсть заставляет его казаться полностью контролирующим и уверенным в себе. Его лицо имеет приятную симметрию из учебника. На нем черная футболка, которая подчеркивает его худощавое телосложение и делает его темные волосы и глаза еще более выразительными. На его правой руке также нет блеска обручального кольца.

Но лучше всего то, как он смотрит на меня. Если меня ударила молния, то и он тоже. Я бы поставила на это свою жизнь.

«Я в порядке», – справляюсь я. – Просто… ну, знаешь, потрясена.

Таинственный Человек смотрит вдаль, убеждаясь, что Кевин действительно ушел. – Он твой парень?

Я качаю головой. «Мы встретились только сегодня вечером. Познакомились в Синчу. Мое лицо слегка горит. «Я не имею в виду связь, конечно. Но у нас было свидание сегодня вечером. Добавляю совершенно без надобности: «Это было плохо».

– Я соврала.

«Он не знает, где я живу». Я прижимаю руки к груди. «Я сообщу о нем в приложение. Они серьезно относятся к таким вещам. Не думаю, что он снова меня побеспокоит. Но… спасибо, что помог мне.

Он сверкает кривоватой улыбкой. «Похоже, ты и сама неплохо с ним справилась. Он едва мог ходить».

Я улыбаюсь, вспоминая приятные воспоминания о том, каково было врезаться коленом в яйца Кевина. "Спасибо."

Загадочный Человек смотрит на меня, на его губах играет полуулыбка. Электричество между нами ощутимо. Иногда я не уверена, интересна ли я парню или нет. Но по тому, как Таинственный Человек смотрит на меня, я понимаю, что он заинтересован. И, несмотря на то, что меня потрясло то, что только что произошло, я бы с радостью отдала свой номер телефона прямо сейчас.

Какая чудесная встреча-милашка. Я уже представляю, как рассказываю эту историю нашим детям. Этот придурок пытался меня поцеловать, и именно так, ребята, я встретила вашего отца.

Ладно, возможно, я немного забегаю вперед. Но когда ты знаешь, ты знаешь.

– Ты сможешь отсюда добраться домой? – спрашивает меня Таинственный Человек.

Я оглядываюсь вокруг. В последние несколько минут на улицах стало еще многолюднее. Я уже не чувствую себя такой опустошенной, как тогда, когда Кевин схватил меня. «Со мной все будет в порядке».

«Отлично», – говорит он.

А затем, к моему шоку, он начинает отворачиваться. Уйти.

– Эм, еще раз спасибо! Я зову. «Я очень ценю то, что вы сделали. Ты типа мой герой».

Это вызывает у парня искреннюю улыбку. И если возможно, он еще красивее, когда улыбается. Он должен быть каким-то актером, моделью или кем-то еще. Я имею в виду, блин. «Конечно», – говорит он. – Я просто рад, что с тобой все в порядке.

Мы смотрим друг на друга еще секунду, и я представляю, какие следующие слова слетят с его губ…

Ничего, если я позвоню тебе как-нибудь?

Могу я пригласить тебя куда-нибудь в субботу вечером?

Можем ли мы заняться страстной любовью сегодня вечером? Вы готовы к этому?

Но он ничего этого не говорит. Он даже не спрашивает меня, как меня зовут. Он просто поднимает одну руку и говорит: «Ну, тогда спокойной ночи».

А потом он уходит.

Что. . Ад?

Глава 4

ДОТОМДЕЙЗИ.

Я не могу перестать смотреть на нее.

Я говорю слишком очевидно. В какой-то момент она начнет думать, что я подонок, если я продолжу смотреть на нее с расстояния десяти метров и не сделаю ни шагу. Но сложно не смотреть. Она сегодня так хорошо выглядит. Ее волосы цвета серединки ромашки, и они почти похожи на золото, мерцающее на солнце, когда она стоит в окружении своих друзей недалеко от нашей школы. Ее уютный свитер василькового цвета повторяет все мягкие изгибы ее тела.

Перестань пялиться, Том. Прямо сейчас. Не будь подонком.

Она поднимает глаза, и на секунду я замираю. Пойманный. Я жду, пока ее голубые глаза сузятся, но этого не происходит. Вместо этого на ее губах расплывается медленная улыбка. Несколько ее друзей замечают, что мы смотрим друг на друга, и я слышу тихий смешок. Я могу разобрать слова «Том» и «такой милый» в одном предложении.

«Господи, Том. Перестань быть слабаком и пойди уже поговори с ней!»

Мой лучший друг Слизень склоняется надо мной, изливая мне на ухо мудрость. Его дыхание все еще пахнет сигаретами, несмотря на здоровую дозу мятного спрея для рта, который она использует, чтобы скрыть запах от родителей. Если они не тупые, они должны знать, что она курит, и решили, что им все равно. Слизень – младший из пяти детей, и, насколько я могу судить, его родители уже давно выздоровели. Пока он не прыгнет со здания, они будут счастливы.

– Я поговорю с ней, – говорю я.

Вот только я не двигаюсь. Мои ноги застревают.

Слизень так резко закатывает глаза, что я вижу только белое между его веками. «Если бы у меня была девушка, которая смотрела бы на меня так, как Дейзи смотрит на тебя, я бы, пока мы разговариваем, вставлял ей за гаражами.

Слизняк пускает слюни на каждую девочку во всей школе, и все думают, что он мерзкий. Честно говоря, он груб. Его настоящее имя, очевидно, не Слизень. Это прозвище он получил, когда мы учились в начальной школе, потому что он ел жуков – настоящих жуков. Во время перемены, когда мы ходили на игровую площадку и большинство детей бегали или играли в мяч, Слизень ел насекомых. В основном муравьи. Но однажды он нашел слизняка, извивающегося в грязи, принес его в столовую во время обеда и очень театрально проглотил на глазах у всего нашего класса.

После этого большинство детей не хотели тусоваться со Слизнем. Поэтому, когда однажды я сел напротив него за обедом в столовой, он выглядел изумленным. Десять лет спустя мы все еще лучшие друзья. Он перестал есть жуков, по крайней мере, на глазах у других людей, но друзей у него по-прежнему не так много.

Что вы скажете о семнадцатилетнем парне с таким ником, как Слизень? Опять же, что говорит обо мне то, что он мой лучший друг? Мой единственный друг.

Кроме того, его перспективам в отношениях с девушками не способствует то, что, хотя за последние два года он подскочил выше шести футов, с тех пор, как он был ростом в пять футов, он набрал всего около десяти фунтов. Он очень похож на ходячий скелет, который надел синие джинсы и футболку, а лицо его покрыто прыщами.

Он насмехается надо мной. «Чего, черт возьми, ты так боишься? Ты знаешь, что ты ей нравишься.

Я поправляю ремень рюкзака на плече. "Отлично."

Его лицо светится. «И когда ты поговоришь с ней, ты замолвишь за меня словечко перед Элисон?»

«Конечно», – говорю я, чтобы осчастливить его, хотя у Слизняка больше шансов добиться успеха с моделью Victoria’s Secret, чем с лучшей подругой Дейзи.

Мое сердце бьется в груди, когда я подхожу к Дейзи и ее группе друзей. Девочки стоят у лестницы, ведущей ко входу в школу, перед кучей листовок, приклеенных на стену. Прямо за головой Дейзи висит афиша школьного мюзикла этого года, дебют которого состоится через две недели – «Бриолин», а рядом – черно-белая фотография девочки-подростка с надписью «Пропавший без вести». Я узнаю лицо Брэнди Хили из нашего класса, которая сбежала из дома еще в начале учебного года, поэтому флаер теперь помят и потерт.

"Том!" Лицо Дейзи светится, когда я оказываюсь в пределах слышимости. «Я думала, ты сегодня занимаешься репетиторством!»

Я качаю головой. У меня всегда были способности к математике и естественным наукам, поэтому я занимаюсь с ними репетиторством с первого года обучения. В прошлом семестре я занималась репетиторством три дня в неделю, чтобы подзаработать, но в этом семестре – всего два раза в неделю. Я рад, что Дейзи знает мое расписание. "Привыкший."

Когда она смотрит на меня, ее глаза цвета Тихого океана. Я никогда не видел такого чистого оттенка синего. Я буквально не могу представить ни одну девушку столь же прекрасную, как Дейзи Дрисколл.

Но каким-то образом мой взгляд перескакивает с ее лица на тонкую шею. Пульсация сонной артерии ниже угла челюсти. Сердца большинства людей бьются с частотой от шестидесяти до ста ударов в минуту. Интересно, как быстро бьется сердце Дейзи? Если бы я мог посмотреть на минуту, я мог бы подсчитать ее пульс.

– Значит, ты свободен, да? – говорит Дейзи.

«Угу». Я чешу затылок. Все друзья Дейзи смотрят на меня и подталкивают друг друга. Для нее было бы лучше отойти от них, чтобы я мог поговорить с ней, не подвергаясь унижению. Но она не сдвигается с места. – Ты… гм, ты позволишь мне… гм, проводить тебя до дома?

Моя просьба вызывает взрыв смеха в арахисовой галерее. Одна девушка зажала рот рукой, как будто это самая смешная вещь, которую она видела за весь год.

«Шшш». Дейзи резко поворачивает голову, чтобы взглянуть на своих друзей. Затем она поворачивается ко мне с серьезным выражением лица. «Я бы хотела пойти с тобой домой, Том».

Я так счастлива, что меня даже не волнует, перестанут ли эти глупые девчонки смеяться. Пусть они смеются. Я иду домой с Дейзи.

Но прежде чем Дейзи успевает отойти от своих друзей и присоединиться ко мне, стоящая ближе всех к ней девушка с прямыми каштановыми волосами и в очках с толстыми стеклами хватает ее за руку. Это Элисон – лучшая подруга Дейзи. У меня есть Слизень, а у нее Элисон. Мы оба, вероятно, могли бы добиться большего.

– Дейзи, – шепчет она.

Это все, что она говорит. Дейзи. Это заставляет меня задуматься, что в прошлом она говорила обо мне много чего другого. И теперь это одно слово является напоминанием о тех ужасных вещах, которые она говорила обо мне, когда меня здесь не было.

Элисон меня не любит. Она ясно дала это понять. И дело не в том, что она меня не знает и не понимает. Элисон меня знает. Фактически в этом году мы являемся партнерами лаборатории по биологии. Мы провели много времени вместе. И с каждой минутой, которую мы проводим вместе, я нравлюсь ей все меньше.

– Тсс, – говорит Дейзи, на этот раз более твердо.

Элисон отпускает руку Дейзи, но не раньше, чем бросает на меня грубый взгляд, чтобы положить конец всем грязным взглядам. Если бы мы были животными в джунглях, она бы прямо сейчас выцарапала мне глаза. Не могу поверить, что Слизьню она небезразлична.

Но мне все равно, потому что через секунду Дейзи машет своим друзьям, а потом мы с ней идем прочь от школы, в сторону ее дома. И когда она улыбается мне, я совершенно забываю об Элисон. Элисон, кто?

Сегодня действительно великий день. Светит солнце, и после самой долгой и холодной зимы в истории нам наконец-то не нужны даже куртки. Все, о чем я могу думать, это Дейзи. У нее мечтательное выражение лица, и она почти скачет рядом со мной. Я знаю Дейзи очень давно, и временами она напоминает мне ту самую девочку с косичками, на которую я смотрел через игровую площадку, когда мне было четыре года, хотя тогда я мог надеяться только на дружбу. Но даже когда мне было четыре года, я знал, что хочу жениться на Дейзи Дрисколл.

И когда-нибудь я это сделаю.

– Давай я понесу твой рюкзак, – выпаливаю я.

Она смотрит на меня с удивлением. «Я могу нести свой собственный рюкзак».

Но разве не это должен делать парень? Нести вещи для девушки? Я не хочу это испортить. Дейзи слишком важна. – Да, но я хочу нести его для тебя.

Она какое-то время обдумывает мое предложение. Наконец она передает свой фиолетовый рюкзак. «Ты такой джентльмен, Том».

Я улыбаюсь про себя: я хорошо справился. По крайней мере, я улыбаюсь, пока не взваливаю ее рюкзак на плечо. Эта штука весит тонну. Что, черт возьми, у нее здесь? Кирпичи? Иисус.

– У тебя… у тебя здесь много вещей, – задыхаюсь я.

«Мне нравится носить с собой все учебники». Она щурится на меня. «Это слишком тяжело для тебя?»

"Нет. Нет. Конечно нет.

Я точно не могу его вернуть. Мне не нужно было предлагать его нести, но мне не нужно быть Эйнштейном, чтобы понять, что я не собираюсь набирать очки, говоря ей, что ее рюкзак слишком тяжел, чтобы я мог его нести. Поэтому я страдаю молча. Большую часть своих усилий я концентрирую на том, чтобы не упасть назад под тяжестью этих двух рюкзаков, пока мы пересекаем следующие несколько районов в направлении ее дома. К счастью, это недалеко. Мы живем в крошечном городке, примерно в девяноста минутах езды от Буффало, в северной части штата Нью-Йорк, где есть только одна средняя школа, все всех знают, и весь город можно обойти за час.

«Ты всегда такой тихий, Том», – говорит Дейзи.

Блин, эти рюкзаки меня отвлекают. «Я?»

«Не в классе», – поправляется она. «На уроке всегда поднимаешь руку».

Мое лицо становится горячим. Она думает, что я хвастаюсь на уроке? Я не пытаюсь. Я просто хочу получать хорошие оценки. В следующем году мы подаем документы в колледж, и я хочу поступить в лучшую школу, чтобы в конечном итоге поступить в медицинскую школу. Всю свою жизнь я всегда хотел стать хирургом. Я много об этом думаю. У меня целая полка медицинских учебников, и я их все прочитал.

Интересно, каково это – резать человека скальпелем. Ощутить, как их кожа отделяется под моей рукой. Чтобы увидеть их внутренности.

Мне не терпится узнать это.

«Я не против», – говорит она. «Ты умный. Нет ничего плохого в том, чтобы быть умным. На самом деле… – она улыбается мне, – здесь жарко.

Для меня это новость. «Это… это?»

Дейзи останавливается и наклоняет голову, чтобы посмотреть на меня. – Ты знаешь, что ты мне нравишься, Том, не так ли?

Я перестаю думать о том грузе, который лежит на моих плечах, и вместо этого мой взгляд снова притягивается к ее шее. Она такая стройная, что я прекрасно вижу ее пульс на сонной артерии. Я даже замечаю, как все ускоряется, пока она ждет, как я отвечу на ее признание.

Сонная артерия – крупная артерия, несущая кровь к мозгу. Это примерно на дюйм ниже поверхности кожи. Перерез сонной артерии приводит к смерти примерно через десять секунд. Яремная вена еще более уязвима – она лежит чуть ниже линии челюсти и ее легко можно перерезать острым лезвием.

Однако я чувствую, что Дейзи не будут интересовать пустяки о тонких венах и артериях на ее шее. Поэтому вместо этого я протягиваю руку и беру ее руку в свою.

Она выглядит очень довольна таким поворотом событий. Я подозреваю, что это все гораздо больше, чем если бы я перерезал ей яремную вену ножом.

Пока мы идем, Дейзи болтает, рассказывая о своих занятиях и друзьях. Я слушаю, киваю головой и задаю все правильные вопросы в нужное время. Хотя больше всего я сосредотачиваюсь на том, насколько потной стала моя рука. Я пытаюсь мыслить сухо, но это сложно. Рука Дейзи сухая, мягкая и идеальная.

Как бы мне ни нравилось быть с ней, я испытываю облегчение, когда мы добираемся до ступенек ее крыльца, и я могу передать ее пятитонный рюкзак, а также отдернуть свою потную руку от ее руки. Я вытираю его о джинсы настолько незаметно, насколько это возможно. Словно она не заметила, что на моей ладони была лужа.

У Дейзи красивый дом – трехэтажный, недавно выкрашенный в бледно-голубой цвет, который гармонирует с глазами Дейзи. Это один из самых новых домов в районе, а не отчаянно нуждающийся в ремонте, как мой. У семьи Дейзи больше денег, чем у меня, и я также готов поспорить, что она не проснется посреди ночи от криков своих родителей, кричащих друг на друга, и от разбивающейся посуды, ударяющихся о стену.

«Ну, – говорит она. «Спасибо большое, что отвезли меня домой. И спасибо, что несешь мою сумку.

"Пожалуйста."

«Ты такой вежливый». Она хихикает, как будто довольная и удивленная моей вежливостью. Я всегда вежлив, потому что дома есть последствия, если я не буду. «Вы всегда такой джентльмен?»

В ее голосе есть легкая нотка, и мне кажется, что она чего-то от меня ждет. Она хочет, чтобы я ее поцеловал? Мы держались за руки последние двадцать минут. Поцелуй был бы естественным продолжением. Но мне это дается нелегко. У меня никогда раньше не было девушки, и я не думаю, что у Дейзи когда-либо был парень.

Честно говоря, я всего один раз поцеловал девушку, и мне даже не хотелось этого делать. Она поцеловала меня. Вот только единственные люди, которые об этом знают, это я и она. А теперь только я.

"Том?"

Ее голова наклонена к моей – она явно хочет, чтобы я ее поцеловал. Я протягиваю руку и провожу пальцем по основанию ее челюсти. Ее губы, сморщенные в мою сторону, блестят от розового блеска. Они, наверное, очень мягкие и гладкие, и Господи, почему я уже не могу ее поцеловать?

«Эй, это там Том Брюэр?»

Я подпрыгиваю примерно на пять футов от Дейзи при звуке громкого голоса, доносящегося со стороны дома Дрисколлов. Меня слегка ужасает мысль, что если бы я не была такой трусливой, отец Дейзи застал бы меня за поцелуем его дочери.

«Привет, папочка». Дейзи одаривает отца легкой улыбкой. «Ты пришел домой рано».

Джим Дрисколл выходит перед нами, его рост шесть футов и три дюйма. Он представляет собой сплошную стену мускулов, и если бы он застал меня целующимся с Дейзи, он, вероятно, пинал бы меня, пока мы разговариваем. У Дейзи есть два старших брата, оба учатся в колледже, так что она малышка и единственная девочка. Ее отец защищает ее.

Но, возможно, он бы не избил меня до полусмерти, если бы поймал нас целующимися. Он выглядит более удивленным, чем что-либо еще. К тому же я не панк. Не то чтобы он поймал Слизняка, почти целующего его дочь.

«Сегодня у меня поздняя смена», – объясняет он Дейзи. «Просто пришел домой, чтобы переодеться и поцеловать маму на прощание».

Дейзи морщит нос-пуговку. «Угу, папа. ТМИ».

Ее отец громко смеется. «Вы находите это отвратительным? Я не думаю, что Том здесь считает поцелуи отвратительными. Он подмигивает мне. – А ты, Том?

Если бы я мог прямо сейчас исчезнуть под землей, я бы это сделал.

Он хлопает меня по плечу большой рукой. В этом году мой рост пять футов десять дюймов, но отец Дейзи все еще возвышается надо мной. Как и мой собственный отец. – Тебе стоит прийти как-нибудь вечером на ужин. Дейзи все время о тебе говорит – мы с женой хотели бы узнать тебя получше.

"Папа!" Я не знаю, что приятнее – осознавать, что девушка, о которой я мечтал, все время говорит обо мне, или видеть, как униженно выглядит Дейзи, когда он это говорит. Она бросает на меня извиняющийся взгляд. «На самом деле нет».

Он игнорирует ее. – Ну, Том?

– Да, сэр, – бормочу я. «Звучит здорово».

Отец Дейзи подмигивает мне. «Скажи моей жене, когда будешь свободен, и она приготовит пир. Вам даже не обязательно носить галстук, хотя, если вы это сделаете, вы заработаете дополнительные баллы».

Бледная кожа Дейзи приобрела очаровательный розовый оттенок. Когда ее отец исчезает в доме, она качает мне головой. «Тебе не обязательно приходить на ужин. Действительно."

Я рад, что она это сказала, потому что у меня нет намерения когда-либо ужинать с семьей Дрисколл. Хотя я думаю о Дейзи каждую минуту каждого дня, я не хочу знакомиться с родителями Дейзи. Я не хочу проводить с ними время. Особенно ее отец. Я буду счастлив, если мы с отцом Дейзи никогда больше не будем разговаривать до конца моей жизни.

В конце концов, чем меньше времени я провожу с начальником полиции, тем лучше.

Глава 5

СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬСИДНЕЙ

Когда я иду три квартала обратно к своему дому, наступает депрессия.

Да, у меня только что было одно из худших свиданий в моей жизни. Этот парень чуть не напал на меня. И я невероятно потрясена всем этим.

Но это другой парень, о котором я не могу перестать думать. Таинственный человек.

Он спас меня. Вокруг не было никого, кто мог бы прийти мне на помощь, но он был там. И когда мы посмотрели друг на друга, возникла искра. Я этого не представляла. У нас была связь.

И все же он не хотел этого добиваться. Он даже не спросил меня, как меня зовут. Или не сказал своего.

Возможно, это моя вина. Он только что видел, как на меня напал мужчина, и, скорее всего, он не хотел быть подонком, набрасываясь на меня сразу после чего-то подобного. Возможно, он предоставил мне возможность сделать первый шаг. Мне следовало попросить его проводить меня домой. Что со мной не так?

Ну нет смысла на этом зацикливаться. В этом городе миллионы людей, и я, вероятно, никогда больше не увижу Таинственного Человека до конца своей жизни. Я все испортила.

К тому времени, когда я добралась до своего здания, я почувствовала себя совершенно несчастной. Я открыла входную дверь, радуясь, по крайней мере, тому, что рядом нет швейцара, с которым можно было бы вести скучный разговор. Я прохожу через почтовую комнату, где моя подруга и соседка Бонни сидит на одинокой скамейке и смотрит в свой телефон.

Бонни живет этажом ниже меня, она на год старше меня и так же одинока. Она также является поклонницей использования Cynch для свиданий, и за последние два года она встречалась с пятьдесят процентами всех одиноких мужчин в Нью-Йорке – это по самым скромным оценкам. Она говорит, что онлайн-знакомства – это игра чисел, и поэтому за неделю Бонни ходит на семь свиданий. Иногда и больше – в конце концов, помимо ужина можно пообедать, и кто сказал, что нельзя выпить с одним парнем, а затем поужинать с другим?

Но, несмотря на цифры и то, что Бонни очень хорошенькая, с шелковистыми светлыми волосами, лицом фарфоровой куклы и милой пышной фигурой, она все еще одинока.

– Привет, Бонни, – говорю я.

Бонни улыбается тому, что есть в ее телефоне. У нее ярко-красная помада и дымчатые глаза, и, судя по ее виду, сегодня вечером она была на свидании, как и я. Надеюсь, все прошло лучше, чем у меня.

– Привет, Сид. Она не отрывается от телефона. – Как прошло твое сегодняшнее свидание?

«По шкале от одного до десяти? Минус миллион».

Бонни наконец поднимает глаза, и ее лицо падает. Она зажимает рот рукой. "Боже мой."

Выражение ужаса на лице Бонни меня беспокоит. Почему она так на меня смотрит? "Что?"

– Ты… – ее пальцы летят ко лбу. «У тебя кровотечение, сильное».

О, нет.

Я роюсь в своей сумке с загадками, пока не нахожу свое зеркало. Когда мне, наконец, удается взглянуть самой, я ахаю. Судя по всему, когда я ударилась головой об этот мусорный бак, он причинил немного больше вреда, чем я думала. У меня небольшой порез, из которого сочилась кровь по всему лбу. Я похожа на жертву из слэшера.

– О Боже, – бормочу я. Неудивительно, что Таинственный Человек не спросил мой номер телефона. Вероятно, ему была совершенно противна моя кровавая рана. Мужчины не находят подобные вещи привлекательными.

И я должна знать. Что истекаю кровью.

У меня так называемая болезнь фон Виллебранда, которая, по сути, означает, что если меня порежут бумагой, я оставлю за собой кровавый след. Впервые это обнаружили, когда я была маленькой, когда у меня почти каждую неделю хлестало кровотечение из носа. В детстве мои друзья находили забавным, что я истекаю кровью направо и налево. В подростковом возрасте это было отвратительно и неловко.

К счастью, носовое кровотечение находится под контролем. Я принял тот факт, что если я получу порез, то кровотечение будет сильнее, чем у обычного человека. Я принимаю противозачаточные таблетки, чтобы подавить менструальный цикл. Это не так уж и важно.

Ну, кроме тех случаев, когда я встречаю парня, который мне нравится, и его отталкивает моя кровавая рана.

«Это просто великолепно», – ворчу я, доставая из сумки одну из десятков салфеток и промокая порез. Мне обязательно понадобится немного воды, чтобы как следует вымыть его. Где-то в глубине моей сумки у меня тоже есть пластыри для экстренной помощи.

"Ты в порядке?" Бонни спрашивает

«Да, все не так плохо, как кажется».

"Как это произошло?"

«Я упала и ударилась головой о мусорный бак».

«Фу. Тебе для этого нужна прививка от столбняка?»

Я плюхаюсь на скамейку рядом с Бонни. «Наверное, нет. Но не волнуйтесь, я в курсе всех прививок».

"Хорошо." Она подмигивает мне. «Я не хочу, чтобы у тебя случилось бешенство или что-то в этом роде».

Из всех людей в здании Бонни больше всех сочувствовала бы моей ужасной ночи. Но правда в том, что мне не хочется об этом говорить. Я хочу забыть последние два часа, которые когда-либо происходили.

– Так чему ты улыбаешься? Я спрашиваю ее. «Горячее свидание сегодня вечером?»

Бонни поглаживает свои светлые волосы, которые собраны в фиолетовую резинку в тон ее макушке. Бонни – единственная взрослая женщина в XXI веке, которая носит резинки для волос, но каким-то образом ей это удается. Это своего рода ее подпись. «Да, вообще-то. Он просто проводил меня до дома».

Несмотря ни на что, я рада за нее. Кроме того, если такая девушка, как Бонни, умная, красивая и забавная, не сможет найти вторую половинку, у остальных из нас нет абсолютно никакой надежды.

«Я не хочу сглазить, – говорит она, – но я встречаюсь с этим парнем время от времени уже год – в основном случайно. Он действительно горячий, но полный фанатик обязательств. Я для него, по сути, призыв к добыче. Я бы даже не стала с ним связываться, но, как я уже сказала, он сексапильный, а еще он великолепен в постели». Она снова смотрит на свой телефон. «Но сегодня вечером он говорил об эксклюзивности. Он разглагольствовал о том, что ему надоели свидания и он хочет остепениться».