Мир, который не вернуть. Том 3: Год Второй

«Хватит. Остановись», – говорил Голос.

Лежал на полу, ожидая, что будет дальше. Сквозь боль пытался подняться, но почти ничего не двигалось.

– Неплохая такая игрушка… – услышал, как звякнул металл катаны, которую главарь забрал, наступив мне на руку. – Теперь смотри… – проговорил он, а затем сказал: – А, стоп, ты встать не можешь? Поднимите его, – приказал главарь. – Я тут кое-что придумал. Показалось, что вот этот чел важен для тебя. Важен же, да? Знаю же, сука, что важен…

Открыл глаз и увидел, как в нескольких шагах от меня на коленях стоял дядя Слава. Он со сдержанным страхом смотрел на меня: это был страх не за свою жизнь – он боялся за меня.

Главарь поднёс лезвие к его шее, обвёл несколько раз по кругу.

– Что… т…ы… дела…ешь? – проговорил я, сквозь боль в груди. Каждая буква отдавалась острым лезвием, которое резало лёгкие, разносясь при этом эхом по всему телу.

– Предать огню! Предать огню! – скандировали фанатики хором.

– О, ты слышишь?.. Это твоя плата. За проигрыш, – проговорил главарь с улыбкой. – Отчаяние… Потом возьмём того, с которым ты пришёл. Потом и за девочек возьмёмся.

– Прощайте, – тихо сказал дядя Слава.

После этих слов он резко провёл лезвием по шее дяди Славы. Не сразу понял, что произошло и почему тот начал дёргаться, закатив глаза, с ужасным хлюпаньем. Он упал и продолжал дёргаться на полу. С каждой секундой лужа крови под ним становилась всё больше. Где-то вдалеке был детский плач и голос: «Папа, папа!».

Пытался что-то сделать, встать, но не мог даже пошевелиться. Пытался отвернуться, но мне держали голову, а закрывать глаза не помогало – хлюпанье давило тогда ещё сильнее.

– Как тебе? Нравится, да? – спросил главарь.

Казалось, что перед тем, как дядя Слава перестал шевелиться, прошла целая вечность. Даже когда он успокоился, передо мной всё ещё стояла картина того, как лезвие перерезает горло.

– Это ещё не конец… – шепнул детский голос в ухо.

Главарь как будто тоже услышал, достал пистолет и прострелил мёртвую голову.

– Ещё один успокоился, – проговорил он, а затем посмотрел на меня с улыбкой: – Ну, чё, ребята, покажем гостям, как хорошо умеем сдерживать обещания?

– Н…е… на…до, – проговорил я.

– «Договор дороже денег» – так меня всегда учил отец. А тебя родители не учили что ли? Он, конечно, умер нищим, но зато до конца жизни гордился тем, что держит слово.

Фанатики начали переглядываться, а затем пошли к заложникам. Где-то позади завязалась потасовка. Все повернулись туда. Затем комнату резко осветило, ещё через несколько секунд откуда-то появился дым и начал очень быстро распространяться. Воздух разрезала автоматная очередь, а затем ещё, и ещё. Были и отдельные выстрелы. Меня быстро бросили на пол. Коридор уже наполнился дымом, и я лишь видел силуэты, которые то появлялись, то пропадали. Затем кто-то меня поднял.

– Идти можешь? – спросил мужской голос. Знакомый, но я не успел увидеть, кто это. – Сейчас приду…

Меня снова положили. Вокруг был хаос: кто-то кричал, кто-то стрелял, кто-то плакал. Перестал понимать, что происходит. И у меня не было сил, чтобы хоть что-то сделать.

– Вставай, надо бежать, – это был детский голос. Прямо надо мной. – Идём! Чего ты лежишь?

Не мог встать, как не пытался.

Через несколько секунд подбежало несколько человек. Они быстро подняли меня под руки и потянули вперёд.

– К…то?..

– Тише-тише. Свои. Сейчас выберемся.

– Г…де мо…и дру…зья? – я еле дышал. Изо рта вниз спустилась кровавая слюна.

Меня втянули в лифт и положили на пол, в самом конце. Люди ушли. Затем привели ещё людей, а затем ещё, и ещё.

– Давай, запускай! – крикнул кто-то, перед самым лифтом. В коридоре всё ещё стреляли.

– Костя? – это был голос Паши. Он опустился рядом и бросил кому-то в сторону: – Поднимайся!

– Всех забрали? – спросил мужской голос.

– Не знаю. Вроде всех, кого нашли.

– Так мало? Боже… – в этих словах услышал отчаянный страх.

– Ты… ты как? – спросил меня Паша. Лифт, дёрнувшись, начал двигаться вперёд.

– Нор…маль…но, – медленно проговорил я, еле различая силуэт брата единственным рабочим глазом.

– Через сколько рванёт первый заряд? – бросил Паша снова в сторону.

– Через минуту должен.

– Хоть бы успеть… – проговорил Паша. – А второй?

– Каждый – через минуту после предыдущего.

– Храни нас всех Господь, – проговорил Никита.

Лифт резко дёрнулся и остановился. Дверь, о которую я упирался, раскрылась, опрокидывая меня. Падение отдалось новой болью в теле.

– Тише-тише, – сказал Паша, поднимая меня под руку – от чего снова стало невыносимо больно. – Скоро отдохнёшь. Просто потерпи сейчас.

– Стойте… Вы собираетесь идти на улицу? Ночью? – завопила женщина. – Я… я не пойду! Это самоубийство!

– Саша, заткнись, – рявкнул мужской голос. – Ты хочешь вернуться? Так иди! Пусть они тебя убьют! Есть другие идеи?!

– Нет, но… – попыталась возразить женщина.

– Вот и всё, – пригрозил мужчина. – А теперь заткнись и иди тихонько.

Меня вытянули на улицу. Всё шаталось. Было темно. Не знаю, правда, это потому, что я почти ничего не видел или потому, что луны не было видно.

«И чего ты добивался? Ты даже на ногах не стоишь – тебя несут другие. Еле живой… Чего ты добивался?», – говорил Голос, но у меня не было ни сил, ни желания, чтобы ответить.

Когда мы чуть отошли от входа в комплекс, раздался первый взрыв. Он был такой сильный, что, казалось, случилось небольшое землетрясение. Кто-то приглушённо охнул, но мы двигались дальше. Когда подошли к забору, был ещё один взрыв. А потом и ещё один.

– Ч…то т…ам? – спросіл я.

– Не обращай внимания. Потом… – ответил Паша.

Мы долго шли. Несколько раз я отключался. Удавалось услышать лишь обрывки фраз.

– Как он? – услышал знакомый женский голос, но не мог понять кто это.

– Фигово, – вздохнул Паша. – Не сдаётся… Вообще не представляю, как он ещё жив. Это… удивительно.

– В этом он весь…

Затем пустота, но кое-что вырвалось, словно островок посреди моря:

– Если бы я только раньше пришла… этого бы не случилось, – проговорил всё тот же женский голос.

– Не надо. Это не твоя вина. Но он дал вам столько времени, сколько смог, – ответил Паша.

Ощущал покачивание тела и страшную боль, которую оно вызывало.

Через какое-то время меня опустили.

– Ну, вот, сейчас… – проговорил Паша и бросил кому-то: – Чисто? Хорошо. Сейчас… Приготовьте место. Бинты есть? Блять… Дайте хоть что-то! Нельзя его так оставить!

Вскоре меня подняли, куда-то втянули, снова положили. Не понимал почему ещё не отключился от боли. Такое ощущение, будто мне сломали каждый сантиметр костей в теле.

– Лежи, сейчас… – после этого меня потрясли, пытаясь раздеть. Каждое прикосновение вызывало тонну боли, от которой хотелось умереть. Просто избавиться, наконец, от этого.

– П…аша… у…убей м…еня, – с силой проговорил я.

– Костя, не надо говорить такое, – сказал всё тот же женский голос. Он до боли казался знакомым. – А я сделаю вид, что ничего не слышала.

– К…то… ты?

– Тише. Не говори. Я почти закончила, – у неё был твёрдый ровный голос.

Перестал спрашивать, понимая, что это бессмысленно. Скоро и так всё узнаю.

– Готово. Подожди, я сейчас вернусь, – сказала девушка, слегка погладив меня по обвязанной груди. Плотно затянутая ткань чуть-чуть облегчала боль. Но всё равно каждый вздох казался мукой. – Я вернулась, – я почувствовал, как что-то мягкое укрывает меня и в рот падает таблетка, заливается вода. – Отдохни, хоть немного.

– К…то… ты? – повторил я вопрос, но ответа так и не последовало. Попытался открыть глаз, чтобы осмотреть комнату, но боль оказалась сильнее, и я остался лежать, пытаясь уснуть.

* * *

Всю ночь лежал, мучаясь от обжигающей боли. Периодически меняли повязки. Откуда-то достали бинт и стали делать бинтовые. Всё время сжалось в сплошную боль, которую сменяли периодические перевязки.

– Этого ты добивался? – спросил детский голос. Узнал его – это был Максим.

– Чего… ты хочешь? – выдохнул я. Говорить было уже намного легче, но всё равно тяжело.

– Просто поговорить. Я присяду? – он не дождался разрешения и присел. Понимал, что это лишь моя галлюцинация – поэтому говорил тихо. – С чего ты взял, что я ненастоящий? Вот, смотри, – после этих слов я почувствовал точечную боль в ноге. – Я вполне реальный.

– Мне всё… равно. Говори… что хотел.

Посмотрел на него единственным рабочим глазом, который мог открыть: в размытых очертаниях окружения выделялась светлая детская фигура. Он был точь-в-точь таким же, как и всегда: светловолосый, с доброй улыбкой.

– Посмотри, к чему привело твоё геройство. Посмотри, что ты получил за свою глупую храбрость. Почувствуй, чем тебе отплатил мир. Этого ты искал, когда так рвался к прошлому?

– К… чему ты… ведёшь?

– Уходи. Уходи от людей. Давай, как раньше, путешествовать вдвоём. Только ты и я. Мы. Вдвоём.

– Не было… никаких… «мы»… Ты… всего-лишь… моё воображение.

– Костя, как ты не поймёшь? Это не имеет никакого значения. Я… послушай, – он взял меня за руку. – Я просто хочу тебе помочь. Но не могу, пока ты с другими. Уходи от них. Не обрекай всех на ещё большую боль. Всем от этого будет только лучше. И им, и тебе. Ты перестанешь стараться продать душу подороже, а другие не будут от этого умирать, как сегодня. Послушай, мы ведь оба знали, что это случится. Это всегда случается. Смерть всегда приходит… пока ты рядом.

– Иди… к чёрту, – медленно проговорил я, переводя взгляд в потолок. Мне хотелось, чтобы этот разговор быстрее закончился.

– Значит, не пойдёшь? – мальчик отпустил мою руку. Его голос потерял всякую весёлость.

– Нет.

– Потом не жалуйся, – тихо, почти шепнув, сказал он. – Не говори, что я был прав. Рано или поздно, ты всё равно уйдёшь. От них или вообще – неважно. Я лишь хотел, чтобы всё обошлось меньшей кровью.

– Иди… к чёрту, – повторил я.

– И тебе «до свидания», – ответил Максим. После этого повисла тишина. Как мог, оглядел комнату: никого. Боль всё ещё горела по телу маленьким огнём, но уже было заметно легче. Даже получалось шевелить пальцами. Наверное, это было от таблеток, что мне недавно давали.

* * *

Пролежал на диване до следующего утра. За мной всё это время ухаживала Женя. Когда спросил, она ли перевязывала меня, когда мы только сюда попали, просто отвела взгляд с некоторой улыбкой, но не ответила.

Оказалось, что выжило всего одиннадцать человек, включая меня: Женя, Катрин, Никита, Паша, я, трое охранников и четверо учёных.

Последняя надежда человечества была принесена в жертву, чтобы отсрочить нашу смерть: лабораторию пришлось взорвать, вместе с фанатиками. Мы остановились в одном из домов, подальше от лаборатории. Из-за вылазок военных в округе было много открытых квартир.

– Ну, как ты? – спросил Паша, заходя в комнату. Он достал из-за спины небольшой предмет. Это была моя катана. – Захватил её… Подумал, тебе будет нужна.

– Выброси её, – проговорил я, указывая на окно.

Паша недоумевающе посмотрел на меня:

– Почему?

– Мне она больше не нужна. Барахло.

Паша несколько раз перевёл взгляд с меня на катану, и обратно.

– Уверен?

Я кивнул. Паша подошёл к окну, открыл его и выбросил на улицу то, что должно было охранять мне жизнь, но что забрало жизнь одного из близких людей: оборвало ниточку, соединявшую меня с отцом.

– Как себя чувствуешь? Ну, в целом.

– Нормально, наверное, – ответил я, пытаясь сесть, но боль всё ещё стягивала всё тело. –Жить буду.

– Это хорошо, – улыбнулся Паша.

Повисло неловкое молчание.

– Ты что-то хотел? – я решил перейти сразу к делу.

– Да-а, – протянул Паша. – Такой вопрос: ты можешь ходить? Сам?

Я отвёл взгляд.

– Нет.

– Не, ты не волнуйся, – Паша постарался успокоить меня. – Всё нормально. Хорошо, хоть кости не сломаны. Только сильные ушибы.

– К чему ты? Нас выследили? – попытался резко повернуться, но сразу же об этом пожалел.

– Нет. Нет… Всё нормально, в этом плане. Но… – начал Паша, оборвав фразу.

– Но?

– Нам всё равно нужно уехать. И как можно дальше. Оставаться нельзя. Я долго обдумывал всё… До сих пор не могу поверить, что всё разрушилось так быстро… Снова… – Паша тяжело вздохнул.

– Если мы их всех подорвали – зачем уезжать?

– Вдруг, там были не все? – Паша отвернулся. – Нельзя рисковать. Да и здесь ничего нет. Как раз отсюда мы и доставали что можно на базу.

Я ответил не сразу.

– Хорошо… Когда уезжаем? Через неделю, две?

– Сегодня, – ответил Паша.

– Но… но ведь… это было вчера… Так быстро…

– Да. Понимаю. Мы вчера долго обсуждали… пока ты был в отключке. Только тебе не сказали… Не волнуйся. Я помогу спуститься. Ну, а на новом месте, уж залечим тебя. Будешь как новенький, – Паша улыбнулся и совсем тихонько хлопнул меня по плечу. – Никита пригонит нашу машину, а Сергей – автобус для остальных. У военных был, остался ещё с эвакуации.

– Сергей? – спросил я. – Кто это?

– Узнаешь. Со всеми ещё успеешь познакомиться.

В коридоре послышался хлопок входной двери.

– Всё, поехали, – объявил голос. Это был Никита. Паша подскочил с кровати и открыл дверь.

– Как? Уже?

– Да. Всё готово, – ответил Никита. – Только давайте быстрее. Надо валить, пока чисто.

– Костя, подожди минуту. Я сейчас рюкзак захвачу и приду, хорошо?

– Ладно, – ответил я, опуская ноги вниз.

Под тёмной майкой, которая была на несколько размеров больше моего размера, было обмотанное бинтами тело, словно изолентой сломанный провод. Кое-где бинт был тёмно-красный.

В комнату быстрыми шагами вошёл Паша. Он взял меня под руку и поднял. Я не смог сдержать болевой стон.

– Всё нормально? – спросил Паша.

– Да… да. Пойдём.

Все уже шли по лестнице вниз.

– А куда мы едем? – спросил я полушёпотом. – Есть какие-то идеи?

– Пока не знаю, – выдохнул Паша. – Неплохо было бы поселиться в какой-нибудь деревне или на ферме. Подальше от всего… Подальше от городов, понимаешь? Надо начать жить… самостоятельно: выращивать еду, какое-то хозяйство – в городах уже почти ничего нет. Что не разобрали – испортилось или скоро испортится… Другого выхода нет.

– Понимаю.

Мы вышли на улицу. Было непривычно видеть столько людей на поверхности. Чуть впереди стояло несколько человек с автоматами, крепко держа рукоятку и внимательно смотря по сторонам. Восставших не было видно.

Паша помог мне сесть в машину, на заднее сидение, к Катрин. Никита поехал на небольшом чёрном автобусе. Женя была рядом с Пашей, на переднем сидении.

Катрин смотрела на пространство за окном: пустое поле, которое упиралось в стену леса.

Я увидел в дверях подъезда Максима. Он с грустью смотрел на меня.

– Все готовы? – спросил Паша. Все дали молчаливое согласие. – Поехали…

Он завёл машину, и мы проехали вперёд. Через минуту, хвостом, присоединился автобус.

Мимо машины проносился небольшой город, в котором осталось слишком много, но ещё не всё, что мы могли бы потерять. А впереди уже маячил новый светлый мираж.

Конечно, страх недавнего прошлого не давал полностью верить глазам, однако сердце очень рвалось к надежде.

День 711-713

― Ну, что, дети, начинаем урок? – спросила Ирина Олеговна, учительница по математике.

– Да! – хором отозвались все, кроме меня.

– Хорошо, – улыбнулась женщина. – Кто читал домашний параграф? – несколько человек подняли руки.

Ирина Олеговна расплылась в довольной улыбке:

– Замечательно, – она ходила взад-вперёд с задумчивым взглядом. – Кого бы вызвать?

В один момент она остановилась:

– Знаю! Тебя! – Ирина Олеговна указала рукой в мою сторону. Указательный палец показывал прямо в меня, но я, по привычке, обернулся – мальчик позади меня встал с растерянным жалким видом.

– Ирина Олеговна, я… ну…

– Что такое, Серёжа? Скажи мне, что такое «куб числа»?

Сергей постоял ещё, пытаясь что-то из себя выдавить.

– Я… ну… куб – это… это когда… – он тщательно пытался услышать, что шепчут люди вокруг, но даже подсказки, видимо, были ему непонятны. – Короче, ну… это когда, ну, число там, и тройка, да?

– И тройка, да… А что дальше? – спросила Ирина Олеговна, останавливаясь у своего стола.

– Ну, она там… это! Стоит!

– Где?

– Над числом!

Казалось, Сергей, наконец, смог нащупать что-то у себя в голове. Взгляд же учительницы говорил о том, что он попал в ловушку.

– И зачем она там?

– Ну, может, умножить? – спросил он с жалкой надеждой и слепой вере в удачу. Но она ему отказала.

– Что умножить?

– На три?..

– Нет. Садись, Серёжа… что-то выдавил из себя, – вздохнула Ирина Олеговна. – Ладно. Так и быть. Поставлю «три».

– Стойте, не надо! – выпалил Сергей, но было уже поздно – лёгким движением учительница черканула в журнале оценку. Увидев это, он, с досадой, сел обратно: – Блин…

Ирина Олеговна снова начала расхаживать по кабинету.

– У кого же проверить домашнее задание? – спросила она, проходя между рядами парт и мимолётом заглядывая в тетради.

Только сейчас заметил, что у меня-то ничего и нет: парта была пустая. Глянул под парту – пусто. Ни рюкзака, ни пакета – вообще никаких вещей.

Ирина Олеговна подходила всё ближе, а я не знал, что мне делать. Двойку совсем не хотелось, а брать соседский учебник и учить сейчас – бессмысленно.

С каждым шагом она приближалась. Учительница была всего в нескольких партах впереди от меня. Какой-то мальчик не смог показать ей домашнюю работу, и она влепила ему двойку.

Через несколько секунд очередь дошла до меня. Я сразу весь сжался, будто меня будут бить. Ирина Олеговна просто прошла мимо. Ни слова, ни даже взгляда в мою сторону.

С удовольствием выдохнул: пронесло.

После урока – как оказалось, последнего – решил подойти к Коле – одному из нескольких своих товарищей-одноклассников. Он сидел на небольшом металлическом заборе, который огораживал цветастые клумбы, чуть в стороне от главного входа в школу

– Привет, – сказал я, подходя. Кучи младшеклассников вылезали из маленьких дверей школы. Они собирались в группы по нескольку человека и бегали, веселились, подбрасывали рюкзаки. Некоторые падали, даже плакали, больно ушибившись. – Как тебе матеша? Ну и жесть. Четыре «двойки»!

Коля смотрел всё так же вперёд, иногда переводя взгляд себе на туфли. Он будто и не замечал меня совсем.

– Коля?.. Коля-я? – потряс рукой перед ним, но он даже не шевельнулся. Это не могло не обидеть. – Знаешь, дурацкие у тебя игры! Да иди ты в жопу вообще!

Развернулся и пошёл домой. Не хочет со мной говорить – и не надо.

«Вообще, такое ощущение, что никто меня не замечает – что за глупая игра?»

Впереди шёл толстый невысокий мужчина. Решил не сворачивать с пути и просто врезаться в него, чтобы посмотреть, что будет. Он тоже шёл прямо до последнего, пока я не отскочил, врезавшись в его огромный живот. Мужчина остановился, посмотрел вокруг, и пошёл дальше. Я сидел на обочине, в пыли. Не хотелось верить, но получалось, что меня действительно никто не замечал.

Встал, ускорился и чуть ли не побежал домой. Через несколько минут, уже открывал металлическую дверь квартиры.

– Мама! Бабушка! Паша! – крикнул с порога, даже не разуваясь. Сразу же побежал на кухню – мама сидела у окна, молча смотря в небо. – Мама! Мам!

Тряхнул её за плечи, но она даже не повернула голову. В комнате бабушки было пусто. Из последней комнаты, Пашиной, играла музыка. Резко открыл дверь. Паша лежал на кровати. Из колонок громко играла музыка.

Подойдя ближе, услышал невнятное бормотание и всхлипы:

– Тебя нет… почему? Почему ты оставила меня?

Подумал, что он это про меня и сел рядом:

– Паш, всё нормально. Я здесь!

Потряс его, но ничего не случилось. Он тоже не реагировал на меня. Даже попытался перевернуть его, но ничего не вышло.

– Почему? Почему? – крикнул он в приступе отчаянной грусти. Никогда не видел его таким.

– Паш, ты чего?.. – я встал и отшатнулся к выходу.

Кто-то тронул меня за плечо:

– Костя?..

* * *

― Кость, уснул? – спросила Женя. Оторвал голову от холодного стекла.

– Не, ну… – пробормотал я. – Да. Немного.

– Ты так тихо спал, – сказала Женя. Она держала в руке закрытую книгу. – Даже будить не хотелось, но ты стал что-то говорить, даже, как будто, испугался – вот и решила разбудить.

Немного потянулся и размялся, насколько это было возможно в салоне машины. За долгие часы поездки тело затекло. Заметил, что Женя выглядит озабоченной – поспешил её успокоить:

– Ничего. Всё нормально. Напомни, а куда мы едем?

– Вроде на ферму. Паша недавно говорил, – ответила Женя.

– Да. Костя, мы же обсуждали это неделю назад, – сказал Паша с переднего сидения.

– Место, куда я ездил отдыхать, когда маленький был, – уточнил Сергей, сидящий рядом.

– Да. Я помню. Просто хотел уточнить, совсем заспался… А долго нам ещё ехать?

– Нет, – ответил Паша, а затем медленно произнёс: – Почти приехали.

Оглянулся и посмотрел в заднее стекло: автобус ехал в нескольких метрах от нас. Вокруг стоял совсем лёгкий туман, который растянулся повсюду с самого утра.

«Всё ещё надеешься на что-то? Это место такое же гиблое, как и всё, что до сих пор осталось», – сказал Голос.

За последние недели его почти не было слышно. Почти сразу, как мы уехали из Ширковки, он перестал проявляться в виде Максима. До сих пор не могу понять, как это работает. Он ведь совсем как настоящий. Но это уже не имеет значения. Сейчас важно только то, что мы, наконец, доберёмся до места, где можно будет остановиться не на несколько дней. Это будет наш новый дом. «Земля обетованная». И, возможно, последнее поселение людей. Жаль, что не все увидят это – не все, даже после уничтожения базы, выжили. Но они все останутся в наших сердцах.

«Рита, Женя, Олег – надеюсь, вы упокоены с миром. Пусть мы и не были особо знакомы, но, когда остаётся всего десяток живых людей рядом, волей не волей, становишься семьёй. Жаль, меня не было рядом – возможно, я смог бы что-то сделать…»

«Почему ты так упрямо веришь? Там ничего не будет. Мы оба это знаем», – сделал вид, что не слышал его. Как же он надоел…

Между Пашей, Женей и Сергеем снова пошла болтовня о принципах квантовой физики относительно классической. Попытались втянуть и меня, но я ни слова не понимал. Поэтому решил ещё попробовать вздремнуть, приложившись к окну.

– Иди ко мне. Стекло холодное – простынешь ещё, – мягко произнесла Женя. Опустил голову к ней на колени.

– Эй, что вы там делаете? – спросил Паша с усмешкой. – Костя!

– Паша, не накручивай себя. Ты же знаешь, что Костя мне как младший брат, – она мягко гладила меня по голове.

Почувствовал, как Женя снова накрыла меня пледом – чуть съёжился, прижимаясь к ней ближе.

Стало тепло…

* * *

Проснулся от того, что машина остановилась.

– Приехали? – спросил сонным голосом, поднимаясь.

– Да, – ответил Паша. – Ты в машине посидишь или с нами?

Откинул плед и подтянул рюкзак.

– С вами, конечно.

– Женя. Иди к ним, – Паша говорил про автобус, – и скажи, чтобы ждали сигнал. Мы втроём пойдём. И пусть за нами больше никто не идёт. Никите скажи, чтобы вокруг забора прошёлся. Пусть посмотрит, весь ли целый. Если что, надо будет сразу его чинить.

– Хорошо, – согласилась Женя, не задавая лишних вопросов – они с Пашей обычно хорошо понимали друг друга.

Мы вышли на прохладную улицу, где воздух так и норовил проникнуть во все щели в одежде.

Туман рассеялся, но тучи всё равно не давали солнцу пробиться. На часах было «14:12».

Оглядел место, куда мы приехали: машина стояла сразу за металлическим забором, который тянулся в стороны, заходя далеко за широкий кирпичный дом и какие-то небольшие постройки рядом с ним. Потрескавшийся, но всё ещё неплохой, асфальт шёл почти до главного входа – можно было проехать дальше, но нам нужно было быть готовыми отступать и уехать как можно быстрее, поэтому лучше было оставить машину у входа.

«Никогда не знаешь, где встретишь это чёртово стадо…»

– Чё-то как-то тухленько тут. Ни музыки, ни танцев… Раньше было лучше, – проговорил Сергей, но никто не оценил сейчас этой шутки.

Мы подошли к дому. Деревянная лестница в нескольких местах начала подгнивать, но была ещё достаточно крепкой. Некоторые дощечки предательски поскрипывали под ногами. Дверь оказалась открыта. Внутри, казалось, было очень пусто: в некоторых местах вместо окон были заколоченные проёмы, пол покрыт тёмным слоем засохшей грязи и повсюду валялись клочки каких-то бумаг, газет.

От главного входа общий зал шёл в стороны, а небольшая лестница по центру вела наверх.

– Я наверх пойду, а вы идите в стороны, – шепнул Паша.