скачать книгу бесплатно
– Хорошее имя, – одобрила Лурда.
Но Тира фыркнула:
– Еще одна Мьёрке!
Многих женщин на Элише звали так. Я потому и выбрала это имя, мне хотелось быть одной из них. Целых три дня меня звали Мьёрке. А потом приехал Ралус-странник, мой Человек-Солнце. Он услышал, как меня называют, и очень рассердился:
– Вы что, с ума тут посходили?! Давать имя пряхе! Ваше ли это дело?
– Нам надо как-то ее называть, – смутилась Лурда. – У человека ведь должно быть имя…
– Она не просто человек.
– Я знаю, Ралус, но как мне ее звать? Что говорить соседям? Ты обещал забрать ее через неделю, а прошло уже три!
– Все не так просто, Лурда.
– Не морочь мне голову! Или сам дай ей имя, или я буду называть ее, как мне хочется.
Ралус-странник надолго замолчал. Он смотрел на меня, на Лурду, на ее дочерей и наконец сказал:
– Я должен подумать.
Лурда покачала головой. Похоже, ей не очень понравился его ответ.
Мне тоже.
Я наблюдала за Лурдой и ее дочерьми, как она о них заботится, как она тревожится о них. И не могла понять: почему моя мама не захотела заботиться и тревожиться обо мне? Готовить завтрак, целовать перед сном. Любить меня. Почему она повесила себе на шею камень и прыгнула в море? Почему она не захотела, чтобы я родилась?
Мне казалось, что сейчас, пожив на Элише и посмотрев на других людей, я смогла бы получше расспросить старика, вытащить из него все, что он знал. Но мой остров далеко, а старик, который меня вырастил, мертв.
Муж Лурды командовал рыбачьей артелью, и дома у них висела подробная карта моря. На ней были обозначены течения, острова, глубины, был еще кусочек какой-то земли за Полуденным морем, но Веретена, моего острова, там не было. Однажды я спросила у Ярсы, почему его нет? Она посмотрела на меня как-то странно и фыркнула:
– Элиша – последний остров перед краем земли! Там больше ничего нет, только Ворота смерти, куда уходят все мертвые. Что ты выдумываешь?
Я спрашивала и у Лурды, но она была занята и только отмахнулась. А у ее мужа я спросить побоялась, я и так ему не очень-то нравилась, он называл меня «лишний рот», но это было глупое имя, я не хотела, чтобы меня так звали.
Тогда я взяла у Тиры карандаш и нарисовала мой остров на карте. Получилось аккуратно, а главное – правильно. Но муж Лурды очень рассердился. Наверное, он побил бы меня, если бы Лурда не заступилась. Она велела мне идти погулять, а сама что-то долго втолковывала мужу. Он возмущался сначала очень сердито и громко, а потом все тише и тише. Я слышала, потому что гуляла в их маленьком садике, в котором росли только камни, а окно кухни было открыто. Я мало что понимала в их разговоре, во всех этих «мы должники Ралуса, ты прекрасно знаешь, у нас нет выбора», «его личная просьба», «она не виновата, она всего лишь ребенок, который вырос в одиночестве с сумасшедшим стариком», «он говорит, она новая пряха, книга судьбы так сказала», «потерпи еще немного, он обещал придумать что-нибудь», «уже совсем скоро». Постепенно муж Лурды затихал, как затихает буря, исчерпав свою силу. Тогда я пошла к морю. Птица летела за мной.
Никто ничего не рассказывает мне про меня. Кто я и зачем? Все только и твердят: пряха, пряха, пряха. Но что это значит? Я спрашивала у Лурды, может, это и есть мое имя?
– Нет, – ответила она. – Это не имя, это… прости, милая, я не могу объяснить толком. Дождемся Ралуса-странника, пусть он тебе расскажет, у него это ловчее выйдет.
Ралус-странник, мой Человек-Солнце, приезжал теперь чаще, чем к нам на Веретено. Он привозил Лурде ткань, из которой шили платья мне и ее дочерям, а иногда даже семена разных овощей. Им Лурда радовалась больше всего, но Ярса фыркала:
– Какой в них прок, все равно ничего не вырастет!
Лурда очень злилась, когда так говорили. Она снова и снова бросала семена в землю, поливала их, уговаривала их расти, молилась, но ростки всходили и вскоре умирали.
Веретено
– Мы живем на краю земли, – говорили они. – После Элиши только море.
Но я-то знала, что это не так. Где-то там, за горизонтом, лежит крохотный остров в форме веретена. На нем умер угрюмый старик, по которому я не скучаю. Но я скучаю по своим тропинкам, и птичьим гнездам на них, и ракушкам, и серым камешкам на косе, и валунам, и горьким ягодам, и шуму моря, ветра, птиц.
Тот тесный темный домик из камней и плавника, что укрывал нас со стариком от диких штормов и неистового ветра, не был моим домом, но остров – был. И сейчас, на Элише, где дома такие высокие (у некоторых даже два этажа!), такие просторные (в доме Лурды три комнаты, а еще кухня!), мне обидно, что никто не знает про мой остров.
Муж Лурды, переговорив с Ралусом, снял исправленную мною карту и сжег ее, но когда он ушел, я успела выхватить из огня кусочек. Я сбила пламя и увидела, что уцелел только мой остров и краешек Элиши. На стену повесили новую карту, и Лурда очень попросила больше ничего на ней не рисовать. Я послушалась. Ведь у меня теперь есть кусочек правильного мира, хоть и обугленного по краям. Я спрятала его в карман передника. Там уже лежали мои каменные четки и перо Птицы.
После того как я исправила карту, Ралус-странник приехал очень быстро и привез не только кулек орехов, но и новую карту и новую сеть для мужа Лурды. Он будто хотел извиниться за мой проступок. Это ужасно меня рассердило.
– Пойдем, – сказал Ралус-странник и взял меня за руку. – Нам надо поговорить.
Мы вышли из дома в каменный садик, сели на скамейку, и Ралус оглядел окна, будто хотел убедиться, что нас никто не подслушивает. Потом сказал:
– Остров, на котором ты выросла, – это не просто остров. Это веретено мира. Он так лежит посреди океана, что через него проходят потоки пространства и времени, а он накручивает их на себя, превращая в нити историй. На свете немного таких мест, твой остров – одно из них. Это очень важное место, это источник, родник всех событий, историй, судеб. Долго в таких местах жить нельзя. Они много дают, но много и забирают. Не знаю, понимаешь ли ты меня…
Он встал со скамейки, присел передо мной на корточки и обхватил горячими ладонями мои локти, заглянул мне в глаза.
– И об этом никто не должен знать, хорошо? Пусть эта тайна надежно хранится в твоем сердце, моя маленькая пряха.
Я кивнула. У меня была тысяча вопросов, но я задала только один:
– Старик поэтому молился той книжке? Он умер, потому что книжка не услышала его молитв?
– Он умер, потому что умер. Он был стар и прожил трудную жизнь. Он был очень несчастен, и его сердце не выдержало. Не думай об этом.
Но я почему-то думала. Не хотела, а думала. Думала о том, зачем он молился книге, как это помогало ему жить на Веретене. Думала о его бормотании. О чем она была, его молитва? Думала о тех тетрадях, в которых он что-то писал каждый день. Он писал, ставил их на полку, заполнял ими наш дом, а теперь их бросили там и никому они не нужны. Даже мне.
– Когда ты привезешь мне имя? – спросила я Ралуса.
Он что-то ответил, но я не услышала, я смотрела на его голову. Она была лысой, но не такой, как всегда. Волосы пробивались сквозь кожу, как трава из земли. Черные. Черные, как у меня! Значит, есть еще люди, у которых волосы не белые, как у всех здесь? Есть кто-то, похожий на меня хотя бы цветом волос!
Я почувствовала, как он взял меня за руку и слегка тряхнул. Я посмотрела ему в глаза. Мне хотелось обнять его и расцеловать.
– Что с тобой?
– У тебя волосы.
Ралус поспешно провел рукой по голове, нахмурился.
– Да, ты права.
– Они черные.
Он кивнул. Похоже, ему не очень нравился наш разговор.
– Как у меня.
И тогда он сделал вот что. Он меня обнял. Он притянул меня к себе и прижал к груди. Так крепко, что я чуть не задохнулась. Может, я бы умерла, но из дома вышла Лурда, увидела Ралуса и сказала:
– Тебе надо побриться.
Он кивнул, отпустил меня и ушел в дом, а когда вернулся, его голова снова была лысая и гладкая. Мне стало грустно.
Подслушанные разговоры
У меня есть подслушанные разговоры. Я храню их, как самые красивые камешки с островной косы.
Первый разговор вот какой.
Старик: Забери ее, что толку от нее здесь? Только маемся.
Ралус: Не могу, старик. Некуда.
Старик: Что, во всем мире нет места для маленькой девочки?
Ралус: Боюсь, что так. И потом… ты же знаешь: ее место здесь.
Старик: Здесь никому не место! Не обманывай себя, проклятый вандербут!
Ралус: Тише, тише, старик…
Второй разговор такой.
Лурда: Ты соображаешь, что ты делаешь? Привозить сюда ребенка с такими волосами? Ты хочешь, чтобы ее закидали камнями?
Ралус (после долгого молчания): Старик-бакенщик, которого я навещал раз в полгода, умер. Это его внучка. Что мне было делать, Лурда? Куда ее девать?
Лурда: А что делать теперь мне? Как смотреть в глаза соседям? Или тоже побрить ее налысо?
Ралус: Пусть носит шапку и пореже выходит из дому.
Лурда: А о моих детях ты подумал? Что мне сказать мужу?
Ралус: Я сам поговорю с ним. Лурда, это же ненадолго, мне только надо найти ее родственников. Скоро я заберу ее у вас.
А третий разговор – мой любимый.
Ралус: …как ты и хотела.
Лурда: И что за люди?
Ралус: Хорошие люди.
Лурда: Ты давно их знаешь? Они надежные?
Ралус: Да, конечно. Здесь становится опасно, Лурда. И для нее, и для меня.
Лурда (помолчав): А эти люди знают, кто ты, Ралус?
Ралус (тоже помолчав): Для них это не имеет значения, они живут слишком далеко отсюда.
Лурда (вздохнув): Я буду скучать по ней. Очень уж я привязчивая, Ралус. А девочка такая кроткая и тихая, не то что мои. Может, привезешь ее как-нибудь в гости?
Ралус: Все может быть. Спасибо тебе, Лурда.
Лурда: Да брось, я рада помочь тебе, я помню, чем тебе обязана. И еще… хорошее ты дал ей имя.
Имя.
Теперь оно у меня есть.
Ралус приехал однажды и сказал:
– Я привез тебе имя в подарок. Тебя зовут Уна.
Меня накрыла темнота.
Я плавала в ней, как в воде.
Потом откуда-то появилась моя Птица, подхватила меня клювом за косу и вынесла на свет.
Я лежала на скамейке у очага, вокруг меня столпились все: Ралус, Лурда, ее муж, их дочери. Они переговаривались, но я не могла услышать весь разговор, только обрывки фраз:
– Нет, нет, она не больна и не заразна…
– …она такая бледная…
– Она хоть дышит?
– Хранитель сказал, что возможна сильная реакция, он просто не знал, какая именно…
– А если она умрет?
– Что ты вообще такого ей сказал?
– Ее имя.
Имя! У меня есть имя! Я открыла глаза.
– Хвала семи пряхам! – сказала Лурда и погладила меня по голове.
Ралус-странник смотрел на меня так пристально, что я не могла отвести взгляд.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, и я подумала, что он хотел, но будто бы проглотил мое имя, испугался произнести его вслух.
– Меня зовут Уна, – сказала я.
