скачать книгу бесплатно
Настал духовный перелом!
Он еще раз прочитал оба стихотворения. В полной растерянности, он не мог думать ни о чем, кроме невероятности произошедшего. Откуда взялись стихи? Кто это написал? Сам он точно не мог. Как он умудрился расставить знаки препинания? А как подобрал рифмы? «Человеков – Имяреков», «Ученики – Маяки», «Смертельно – Запредельно». Все красиво и правильно, хотя «Землю – Помедли» явно так себе. Кто ему все это надиктовал? Почему он этого не помнит?!
У него кружилась голова от невозможности понять, что же произошло. Он точно помнил, что никакого стихосложения или диктовки не было. Да и на первом листочке, «памятке по снам», написанной им собственноручно, никакого упоминания о стихах не было.
Нет, не может быть, чтобы это написал он сам, без чьей-либо помощи. Ему кто-то диктовал или водил его рукой. Но так не бывает! Но лежащий на столе листок, исписанный с двух сторон листок, существует. Вот он. Михаил взял его в руки, потряс, повертел и даже понюхал. Значит, бывает. Он попытался призвать на помощь все свое логическое мышление, которым так гордился.
Конечно, он помнит невероятное задание, полученное от таинственного друга: «Ты переложишь текст Евангелия от Матфея на стихотворный размер».
Да, все это загадочно и нереально, но это воспоминание – единственно возможная отправная точка для дальнейших размышлений. Возможно, это и есть те знаки, о которых двойник Дюрера говорил во сне. Но как в это поверить? Хотя – а как не поверить?
«Ну вот, началось… Но что, чёрт возьми, началось?» – буквально простонал Михаил.
Он перечитал стихи, наверное, в десятый раз. Ничего не поменялось – все складно и ритмично.
Да, присниться может все что угодно. Да, сны могут точно отражать его собственные многолетние мечты и желания. Да, самые крохотные детали и сюжетные линии двух виденных подряд ночных грез могут быть почти осязаемо-реальными. Да, можно предельно точно запомнить все, что происходило во сне, записать и помнить хоть всю жизнь. Но как написать 117 слов, емко описывающих, как он уже понял, библейские сюжеты, да еще и зарифмовать их? И при этом совершенно не помня, как это происходило! Хотя вчера вечером он был абсолютно трезв. Да и количество слов в сонетах (он посчитал!) почему-то совпало с количеством ступеней в башне маяка.
Впрочем, а его ли это почерк? Может, это какой-то дурацкий розыгрыш? Гипнотический сон и подброшенные кем-то сонеты, написанные похожим почерком. Но кому это нужно? Ведь все это так сложно устроить…
Пока все рассуждения о произошедшем, все попытки разобраться, как такое возможно, все усилия найти разумное объяснение тому, как он это сочинил и записал во сне, не приводили ни к какому результату. Михаил начал нервничать. Следовало остановить этот поток сознания и хоровод беспорядочных мыслей. Он прошел на кухню и очень тихо, стараясь не разбудить жену, сварил себе кофе. А потом вернулся в спальню и принялся рассуждать о том, что же в целом произошло ночью. Запретив себе думать о том, как появились стихи, объявив их таинственной данностью.
Итак, сны. С маяком все понятно – это его давнишняя мечта, сокровенная и, наверное, невозможная. В своих бесконечных фантазиях он сотни раз представлял себя счастливым смотрителем. Хотя во втором сне двойник Дюрера изящно и деликатно заменил каменный маяк с его путеводным огнем на какие-то непонятые пока библейские сонеты. Михаил про себя сделал акцент на слове «пока», и решил размышлять дальше. Да и сны нельзя разделять, это единое целое, так как слишком многое их связывает.
Появление во втором сне Книги Жизни, такой величественной и пугающей, Михаил мог объяснить своим недавним чтением интересных рассуждений об Апокалипсисе – откровении Иоанна Богослова. Загадочные и непонятные слова Библии «судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими» (Михаил их даже выписал, чтобы лучше запомнить) блаженный Августин Аврелий объяснял очень изящным и убедительным образом. Суть его рассуждений была такова: «Существует некая божественная сила, которая регистрирует и тщательно записывает все поступки и деяния человека, как хорошие, так и плохие, в душе и памяти этого конкретного человека. А на Страшном суде душа и память превращаются в Книгу поступков, а совесть, опять же, под действием этой силы, становится беспристрастным чтецом-толкователем». То есть Книга Жизни – это аллегория, помогающая понять всю грандиозность, постоянство и абсолютную точность этой божественной записывающей, а затем воспроизводящей силы. Ведь на самом деле невозможно даже представить, как и кто мог зафиксировать эти миллиарды миллиардов деяний на бумаге или каком-либо другом носителе.
Эти рассуждения помогли Михаилу успокоиться и настроиться на спокойную и серьезную работу. Работу без эмоций, без оглядки на загадочные и сверхъестественные факты. «Не зря же таинственный друг вспомнил о моем математическом образовании», – усмехнулся Михаил.
Он заново принялся за анализ произошедшего, положив в основу своих рассуждений простой, но такой реальный факт – лист бумаги, на котором написан его почерком поэтический текст – сонеты. И именно о них упоминал во втором сне человек, похожий на Дюрера. Михаил еще раз предельно внимательно рассмотрел загадочный листок со всех сторон и даже сфотографировал, полагая, что так обеспечит его сохранность. Мало ли, вдруг он таинственно исчезнет?
Для начала Михаил решил отыскать в тексте Евангелия места, описанные в обоих сонетах.
Это оказалось несложно благодаря важным ключевым словам. Поэтому после непродолжительного поиска (гугл может все!) Михаилу убедился, что они оба относятся к событиям из Евангелия от Матфея. Первый – к 18, 19 и 20 стихам из четвертой главы, а второй – к 38 и 39 из двадцать шестой главы.
Михаил удивился, насколько точно оба коротких стихотворения соответствуют смыслу Библейского текста и реалистично отражают такие важные события, описанные в нем. Ему даже показалось, что оба сонета наполнены каким-то евангельским духом и звучанием церковной проповеди. Удивительно, но он не заметил, что в обоих сонетах присутствуют прямые цитаты из Евангелия: “ловцами человеков”, “они, тотчас оставив сети”, “душа моя скорбит смертельно” и “бодрствуйте со Мной”. Хотя именно они и придавали сонетам евангельскую торжественность.
Он читал и перечитывал 4 и 26 главу Евангелия от Матфея, соответствующие этим двум стихотворениям, что-то выписывал и сравнивал, и даже решил поискать в интернете толкования этих глав. Но количество толкований и толкователей оказалось просто запредельным! На каждую главу Евангелия – да что там, на каждый стих! – существует столько разъяснений, что просмотреть, перечитать, а тем более осознать этот гигантский рукописный объем не представлялось возможным.
Экзегеты (так называют толкователей Библии) всех времен и народов за тысячи лет создали колоссальный объем информации, хаотичный и порой противоречивый. Они и сейчас продолжают свою вечную работу. Но как выбрать нужное из этой грандиозности? И как облечь это нужное в какую-то компактную форму? Чтобы она сделалась осязаемой, необходимо каким-то образом ограничить и огранить ее собственной фантазией и правильным выбором экзегетов!
Появившиеся загадочным образом ночные стихи и есть форма, догадался Михаил! Двойник Дюрера все время говорил про сонеты. Михаил подскочил от восторга, когда вдруг понял, что это – онегинская строфа! Да, точно: «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог…»
Спустя некоторое время, когда Михаил уже по нескольку часов ежедневно занимался своим литературным заданием, он осознал, насколько онегинский сонет – замечательная и гибкая звуковая конструкция. Как она привлекательна для славянского уха, как красива, емка и изящна! А в тот день он просто решил, что сонет и есть нужная форма, идеальная, изысканная и лаконичная. Это была любовь с первого взгляда. Осознав это, Михаил никогда даже и не рассматривал иные варианты для размера и схемы рифмовки сонетов.
Осталось успокоиться и принять то, что еще несколько часов назад казалось невозможным.
И Михаил изложил на бумаге следующие факты в виде невероятных аксиом, не требующих никаких доказательств:
1. Тексты сонетов написаны мной собственноручно, но под диктовку двойника Дюрера.
2. Оба сонета напрямую связаны с увиденными снами. Они являются материальным доказательством того, что мне кем-то (!) поставлена конкретная задача – переложить текст Евангелия от Матфея на стихотворный размер.
3. Эти два сонета выбраны не случайно. Ведь если проецировать великие евангельские события на мою жизнь, то можно понять, что первый сонет призывает меня для выполнения этой задачи. Именно так когда-то призвали Андрея и Петра. А фраза «Евангельские маяки» – реальное отражение прямой связи между моим маяком и происходящими событиями в Евангелии от Матфея в момент встречи Христа с учениками.
Второй сонет – это описание душевной борьбы Христа, борьбы трагической и мучительной. Его постоянного метания между двумя собственными волями: божественной и человеческой. И вновь проекция на мою жизнь, которая четко и недвусмысленно говорит о ежедневном долге, о постоянной борьбе между «должен» и «хочешь».
4. Сонеты – это и есть та помощь, о которой упоминал ночной гость. Они являются образцом прекрасной формы. Именно в такой рифмовочной и ударной схеме я и буду писать свои сонеты!
5. Все кем-то детально и мудро продумано. Мое предназначение – не разбираться в деталях, так как это пока невозможно, и перестать поражаться сверхъестественности произошедшего. Мое предназначение – как можно быстрее начать собственное сочинение.
Весь следующий день, к удивлению супруги, Михаил провел дома, читая то Евангелие от Матфея, то «Евгения Онегина». Он даже не пошел на работу, придумав какую-то мигрень. Более того, Михаил пропустил пятничный поход в пивной бар. Но когда он объявил жене, что не пойдет в субботу утром играть в футбол, так как хочет почитать и поработать дома, та всерьез обеспокоилась, что с мужем произошло нечто сверхординарное, так как субботний футбол, с последующей сауной и выпивкой, был многолетней и нерушимой традицией.
И вот уже ближе к вечеру уставший и довольный Михаил, сидя за письменным столом, рассеяно рассматривал две раскрытых книги: Евангелие от Матфея и «Евгения Онегина».
С точки зрения математики все просто – слева содержание, справа форма. И ему просто нужно создать некий алгоритм, который будет адекватно, без смысловых искажений, переносить содержание из традиционной формы в новую, сонетовидную! Михаил усмехнулся, представив, что создаст волшебный сканер, при помощи которого, поочередно сканируя страницы из обеих книг в нужной пропорции, иногда добавляя комментарии толкователей, он механически сможет выполнить то, о чем ему говорил ночной гость. Ночное само-рождение двух сонетов в тысячи раз реальнее, нежели появление такой машины. Так что нужно начинать, и чем быстрее, тем лучше. Он с неожиданным пониманием вспомнил, что неперевернутых страниц в книге его жизни осталось не более трети.
«Вот это мотивация! Хоть и несколько запоздалая: двойник Дюрера мог бы и раньше появиться в моей жизни», – вздохнул про себя Михаил.
Глава 2. Первые сонеты
А далее события разворачивались захватывающе и динамично, как в мастерски продуманной многоактной пьесе про строителей-колонистов, в которой главный герой непреклонно и упорно, прикладывая все силы, движется к поставленной цели. Именно так представлялось Михаилу, наверное, потому, что он давно забыл про напряжение и упорство, так как цели нескольких последних лет были невеликие и этого не требовали.
Михаил не стал традиционно и умело заниматься «любимой прокрастинацией» и откладывать написание первого сонета на неопределенное время. Просидев несколько часов над первыми главами Евангелия от Матфея, он понял, что сам библейский текст, при его кажущейся простоте, понять без объяснений или толкований порой невозможно. Но как выбрать толкование или толкователя? Ведь только о первой главе Евангелия от Матфея в интернете можно найти сотни видео, статей и публикаций. И это только от православных специалистов! А от католических и протестантских еще больше. Перечитать, прослушать и тем более осознать и усвоить этот объем – просто невозможно.
Впрочем, Михаил решил эту проблему просто: отправился в Печерскую лавру с целью найти священника, с которым можно было бы посоветоваться насчет толкователей Библии. В этот субботний день Лавра кишела священнослужителями, все они деловито и важно куда-то спешили, но, несмотря на эту серьёзность, все время останавливались поприветствовать друг друга, радостно обнимались и целовали руки (или давали целовать, в зависимости от церковной иерархии), и торопились дальше. Его удивило, что никто из них не носил маски: то ли они уже все переболели во время первой волны коронавируса, то ли имели какую-то свою церковную групповую защиту.
Михаил определил для себя, что ему нужен пожилой и никуда не спешащий священник. И тут же возле Трапезного храма увидел подходящую кандидатуру. Михаил, надев маску, подошёл к нему и, волнуясь, поздоровался:
– Добрый день, святой отец!
– Добрый день, – очень приветливо ответил священник. – Чем-нибудь могу вам помочь?
Конечно, Михаил не собирался рассказывать ни про сон, ни про полученное задание-предложение, но и обманывать священника тоже не хотел, поэтому, пытаясь найти компромисс, принялся сбивчиво и не очень уверенно излагать, что он самостоятельно изучает Библию, а именно – Евангелие от Матфея. Но слишком многие фрагменты из Священного Писания не совсем ему понятны, а иногда и совсем не понятны. Михаил окончательно запутался, и никак не мог четко сформулировать свою просьбу.
И тут священник удивил его, сказав:
– Вам, наверное, нужен совет, кого выбрать в качестве толкователей Священного Писания.
– Да, именно об этом я и хотел Вас попросить! Но как…
– Работает закон парных случаев. Полчаса назад ко мне с такой же просьбой обратилась какая-то панночка, – улыбнулся он. – А вот, кстати, и она.
И он кивком указал на женщину, сидящую на скамейке неподалеку от них и что-то записывающую в большой блокнот. Та показалась Михаилу знакомой. Длинная черная юбка, строгая, застегнутая на все пуговицы блузка белого цвета, прозрачный, с едва заметным шахматным орнаментом, платок, покрывающий темные волосы, аккуратные черные туфли на невысоком каблуке… Хотя одежда и была тщательно и удачно подобрана для посещения храма, он почему-то решил, что ей пришлось немало потрудиться, перебирая вещи в своем гардеробе. Женщина была красивой и выглядела очень элегантно и независимо. Михаил не смог вспомнить, где видел ее раньше, но не стал напрягать память, а просто решил купить такой же большой и удобный блокнот, ведь в будущем ему предстоит очень много писать. Кстати, нужно подойти к незнакомке и спросить, где она приобрела свой. Это хороший повод, чтобы начать разговор, а там посмотрим… Потом он подумал, что было бы очень хорошо, если бы она прервала свои записи и посмотрела на него. Но женщина продолжала что-то строчить, не поднимая головы. Видимо, посланные флюиды оказались слишком слабыми…
Тут поток его мыслей прервало негромкое покашливание священника, который, тактично выждав паузу, продолжил:
– И ей, и Вам я рекомендую «Беседы» святителя Иоанна Златоуста и «Толковую Библию» Александра Лопухина. Для начала этих замечательных трудов будет более чем достаточно.
Михаил, зардевшись от смущения, попросил еще раз продиктовать авторов и названия книг, что его собеседник и проделал – медленно и отчетливо, чтобы Михаил успел записать.
– А Вам, молодой человек, я очень советую прочесть сегодня перед сном два коротких стиха из главы 5 Евангелия от Матфея, а именно – 27, 28 и 29, – так же благожелательно проговорил святой отец.
Михаил, записав и эту рекомендацию, которой, кстати, так и не последовал, поблагодарил приветливого священника, и они простились. За это время черно-белая «шахматная» женщина успела уйти, и он, не особенно огорчившись, отправился на любимую смотровую площадку, по его мнению, одну из самых красивых в Киеве. Она была расположена с тыльной стороны здания иконописной мастерской. Стоя там, можно бесконечно любоваться Днепром и его мостами, всем левым берегом родного Киева, лаврскими церквями, монастырскими садами. Потрясающе красивая панорама завораживала его в любое время года и в любое время дня.
Неизменно, созерцая этот великолепный вид, он преисполнялся спокойной радости и духовной энергии. Каким бы ни было его настроение, он приходил сюда за умиротворением и благодатью. Может, так проявлялось таинственное религиозное влияние этого вечного сакрального места? Как бы там ни было, здесь ему каждый раз хотелось стать лучше, каким-то неведомым образом искоренить все дурные привычки, сделать что-нибудь очень важное и полезное, как-то разделить с окружающими свой внутренний мир. Он объяснял сам себе, что так на него действуют триллионы тонн искренних, проникновенных молитв, которыми пропитан каждый клочок лаврской земли. За тысячу лет бессчетное число страстных и сердечных обращений к Богу создало здесь особую, духовную атмосферу, и можно было физически ощущать флюиды благодати, исходящие от вечных каменных плит лаврской мостовой и от ставших уже святыми стен храмов. Здесь все было пронизано величественной, сконцентрированной именно на этих склонах Днепра энергией!
Обычно по дороге домой (Михаил жил неподалеку от Лавры) эти умиротворение и возвышенная благодать куда-то улетучивались, и он часто заходил в уютный бар и с удовольствием пропускал стаканчик-второй. Но сегодня все было иначе. Михаил надеялся, что полученная и нерастраченная порция святой энергии поможет ему приступить к работе прямо сейчас. Ведь для этого у него есть все: само Евангелие от Матфея, труды Златоуста и Лопухина, которые наверняка найдутся в интернете, карманное издание «Евгения Онегина» и два сонета – замечательный подарок ночного гостя.
Но ни в этот вечер, ни на следующий день ничего не получилось. Михаил просто не был готов. Поэтому следующие несколько дней он провел, читая первые главы Евангелия от Матфея и разъяснения к ним. Именно тогда он осознал, что без этих разъяснений невозможно вникнуть в суть и разобраться в сложных хитросплетениях библейских событий и их взаимосвязях. Логичные и интересные комментарии Лопухина и глубокие богословские трактовки Иоанна Златоуста помогли Михаилу осознать одну очень важную вещь. Нельзя уяснить глубинный и всеобъемлющий смысл Нового Завета сразу, даже внимательно рассматривая его и перечитывая подробные и доказательные толкования. В Евангелие нужно вживаться и вживаться постепенно. Понимание потребует итеративных подходов к трудным и загадочным местам Священного Писания и тщательного самостоятельного переосмысления.
В будущем так и произошло: после многократных усилий совершенно непонятные тексты вдруг начинали сиять своей божественной и подлинной мудростью. И каждое такое усилие открывало, а точнее, приоткрывало, следующую сферу понимания, поскольку все время возникало что-то новое и вновь непознанное.
Работа над первыми главами позволила Михаилу интуитивно догадаться, что подобных сфер будет еще очень и очень много. Он мысленно представлял себе гигантскую сферическую «матрешку», полушария которой раскрываются перед ним по мере осознания содержащегося в них смысла и обретения духовности. И каждая следующая сфера содержит в себе все более и более сложные идеи и истины. Вся эта раскрывающаяся по мере познания и понимания конструкция пронизана перекрестными ссылками на разные, но связанные между собой, библейские события и сюжеты. Эти события разнесены во времени и пространстве, они происходили с разными людьми, но вечно остаются прочно соединенными трепещущей и неразрывной нитью…
И таких сфер ему нужно будет раскрыть сотни! А сейчас он находится в первой – самой внутренней сфере, и робко пытается разобраться в ее сути и законах. А когда Михаил старался представить, осторожно вообразить, что же находится за пределами последней, самой внешней сферы, дух его замирал, фантазия и разум, будто сговорившись, отказывали служить ему дальше. В этом его анабиозе могла пульсировать лишь одна мысль: «Что же находится за гранью Вселенной?..»
…Все эти дни он постоянно носил с собой карманную книгу «Евгений Онегин». При каждом удобном случае читал вслух пушкинские сонеты, чтобы полнее прочувствовать красоту и гармонию онегинской строфы и приучить и внутренний слух, и все свои версификаторские органы к тому, чтобы выражать мысли именно в сонетовском формате. Михаил убедил сам себя, что где-то в глубинах человеческого мозга есть специальный орган, отвечающий за стихосложение, который посредством еще не исследованных нервных окончаний напрямую связан со слухом, зрением, руками и сердцем. Подумав, он включил в этот список и диафрагму, поскольку был согласен с древними греками, что именно там обитает душа. Необходимо лишь регулярно тренировать эти версификаторские «миндалины». И позже, в недалеком будущем, его упорство, трудоспособность и натренированный поэтический «орган» непременно позволят выполнить полученное задание.
Читая, перечитывая, уча наизусть, декламируя, переписывая от руки или набирая на клавиатуре «Евгения Онегина», Михаил разобрался, как устроен четырнадцатистрочный пушкинский сонет. Понял схему и размер рифмовки (перекрестная в первом четверостишии, парная во втором и опоясывающая в третьем), умилился существованию женских и мужских рифм. Это было слегка странное, но интересное и увлекательное знакомство, напоминающее освоение нового, эргономически-комфортного, интуитивно понятного и очень полезного инструмента, который, как ему казалось вначале, легко и просто настроить под себя, под собственные параметры (производительность версификаторского органа, IQ, усидчивость и так далее). Хотя позже он осознал, что дело обстояло совершенно наоборот: это он настраивал и затачивал свои личные параметры под незыблемую форму сонетов.
И вот Михаил решил, что пора. Это была среда, 9 сентября, прошло всего шесть дней с той самой ночи. Первая глава Евангелия от Матфея по большей части состоит из перечисления прямых родственников Христа. От Адама его отделяет 62 поколения библейских патриархов и великих героев и царей. Поэтому Михаил решил попробовать крайне общими словами описать происходящее, чтобы исключить невозможную для него рифмовку длиннейшего ряда имен.
Он долго собирался с мыслями, а потом просто взял ручку и принялся писать. Он зачеркивал слова, менял их порядок, подыскивал синонимы и эпитеты. Переделывал окончания, тщательно высчитывал количество слогов и проверял ударения (поначалу это оказалось сущим кошмаром). И наконец, строчка за строчкой, на бумаге появилось следующее:
В родословии Иисуса —
Мессии, Бога и Христа —
Святой Матфей был столь искусен,
Что поражает красота
И грандиозность той работы,
Той удивительной заботы
О выдающихся мужах,
О патриархах и царях —
Сквозь шестьдесят два поколенья
Библейских правящих элит:
Адам и Авраам, Давид…
Никто не предан был забвенью.
Сим родословием Матфей
Открыл свой путь благих вестей.
Михаил перевел дух, посмотрел на часы – и обомлел: прошло целых четыре часа! Невероятно! Куда делось время?! Еще раз перепроверил все размеры и рифмы. Как ни странно, текст ему понравился. Хотя потом, спустя несколько месяцев ежедневной роботы, он сам себе честно признался, что первый его сонет получился слишком простым (хотя как иначе передать этот длиннейший список легендарных имен?), и в нем не было прямых цитат из Библии (этот прием он придумал чуть позднее).
Михаил устал и ощущал болезненное возбуждение. Еще бы – так безжалостно натрудить версификаторские миндалины! Но первый сонет готов! Вот они – первые шестнадцать строк на заданную тему. Ему тут же захотелось показать этот сонет жене, а еще лучше – двойнику Дюрера, который обещал вскоре появиться снова, впрочем, когда именно – не сообщил.
Конечно, постоянные сомнения начинающего автора мешали, а в начале работы просто терзали его, не давая покоя. И он неоднократно утешал сам себя, торопливо перебивая скептические монологи своего злобного альтер эго. Сегодня оно было в миноре.
– Как ты, обычный человек, спекулянт, пусть и с математическим образованием, пусть и кандидат наук, и не совсем религиозным образом жизни, сможешь выполнить столь грандиозную работу? – с некоторой издевкой спрашивало его недовольное альтер эго. – Ведь только в Евангелии от Матфея 28 глав. Твой первый сонет потребовал четырех часов небывалого напряжения и полной самоотдачи. Для каждой главы нужно будет написать шесть-семь сонетов, а может, и больше. Евангельские сюжеты очень сложны и многогранны. Двадцать восемь глав умножаем на шесть с половиной, а затем на четыре часа. Итого, получается 728 часов. И это как минимум! И если уделять этому занятию пять часов в сутки, то за сто пятьдесят дней ты сможешь закончить Евангелие от Матфея. При необходимом условии, что все будет получаться, складываться в нужный размер, рифмоваться, и так далее. А где ты возьмешь эти пять сокровенных часов? Нигде!
– Мне обещал помощь ночной гость. Вспомни сам, что он говорил! – настаивал Михаил.
Во своих рассуждениях и спорах с альтер эго Михаил умышленно не хотел употреблять слово «вдохновение», потому что на этом этапе совершенно не верил в свои поэтические способности. Даже когда на свет появился сонет с именем «Мф 28.», казавшийся в начале работы недоступным Эверестом, сверкающим и манящим, Михаил по-прежнему сомневался, поэзия ли это, или какое-то механическое рифмование, а он – просто прилежный инженер-версификатор, упорный и умелый ремесленник.
И главный вопрос, который его действительно мучил – где взять эти часы тишины и одиночества? В его офисе шум и гам, постоянные звонки, суета (возня, как сказал человек, похожий на Дюрера). И там Михаил вынужден проводить по 7–8 часов ежедневно. Решение напрашивалось само собой: нужно не задумываясь все бросить и в тишине и спокойствии сидеть дома и заниматься исключительно сонетами. Но как? Он боялся представлять эти совершенно невозможные объяснения с женой, друзьями, взрослыми детьми, с отцом и коллегами по работе. Особенно если всем рассказать про сны и полученное задание, да еще и показать два непонятно откуда взявшихся сонета! Никто не поймет и не поверит. Поэтому лучше подождать и пока воздержаться сенсационных признаний. Пусть все идет своим чередом. Ведь должна же существовать какая-то организующая всё сила? Именно она пускай и расставит все по местам! Только когда?
На следующий день, проигнорировав все обязанности и текущие дела, он остался дома и с томительным наслаждением продолжил. Ведь Мария должна именно сейчас непорочно и безгрешно зачать Христа! Неожиданно для самого себя Михаил перекрестился, и робко попросил помощи и вдохновения. Он представлял, что просит у моря. И, наконец, принялся за второй сонет.
Примерно через два часа получилось вот что:
Иосиф обручен с Марией
Был до рождения Христа.
Их отношения благие,
Мария – дева и чиста.
«Во чреве, от Святого Духа?» —
Иосиф поначалу сухо
И с недоверием ворчал.
Господень Ангел повлиял —
Во сне к Иосифу явился,
Сказал: «Не бойся, будь смелей,
ибо родившееся в Ней —
Сын Божий! Дух Святой вселился
В Марию, и родится Сын,
Спасет людей Своих… один!».
Он еще не понял, «ура» это, или «не ура», но это был определенно второй сонет. И с размером и рифмой вроде все в порядке. Михаила крайне смущало собственное непонимание этой важной и такой сложной христианской концепции бессеменного зачатия, поэтому, как он часто и поступал в таких случаях, он просто принял все на веру, не пытаясь даже разбираться, как это возможно. Пусть это будет аксиомой или исходными данными, благодаря которым Иисус Христос не имеет первородного греха. Он решил, что эта сфера понимания раскроется для него позднее, и что сейчас он просто не готов к ее восприятию.
