скачать книгу бесплатно
Ну конечно, нашел дуру. Как будто она вчера на свет родилась – ходить по таким вот лавчонкам, да не с пустыми руками. Тут можно, глядишь, не только бирюльки лишиться задаром, но и жизни.
Не спроста ведь со Старым Лехом из-за вещицы так обошлись.
И в прежний-то раз как боязно было ее на показ доставлять. Возвращаясь, Матрена все оборачивалась. А потом, в потемках, снова вынесла сверток из дома и хорошо схоронила, никому про то не сказав.
– Покупателя увижу – так тотчас принесу, – расплылась она в неискренней улыбке.
– Так не пойдет. С чем я тебя поведу к нему, дурная ты баба? Он не тебя желает увидеть.
– Кто покупашка-то?
– Не твое дело. Тебе продать нужно или что?
– Ну… Я в первый раз тебя вижу – почем мне знать, что не обманешь? Может, ты товарец-то заберешь – и был таков?
– Я что тебе, городушник? Зачем ты вообще сюда явилась?
– С покупашкой пришла повидаться. Мне сказали, что мы сперва встретимся, а потом уж договоримся, – твердо сказала Матрена, отбросив напускную приветливость. – Коли он есть, то веди. Коли нету – другого кого найду.
Прачка сделала вид, что собирается уходить. Лавочник, постояв миг в раздумье, остановил:
– Постой-ка.
– Чего? Передумал?
– Ага. Нет никакого покупателя. То есть он – это я.
– От оно как. Чего ж сразу не сказал? Что тянул?
– А ты принесла, что должна? На что мне смотреть? О чем с тобой говорить?
– Так принесу я, принесу. Нынче же, коли скажешь.
– Нет. Завтра неси. Меньше народу на базаре.
– И то верно, – подумав, Матрена поддалась любопытству: – А на что тебе? Продашь?
– Может, оставлю, а может, и продам опосля.
– Небось, втридорога?
– Тебе-то что за печаль? Кумекаешь – мало выторговала?
– Верно говоришь. Накинешь?
– Нет. Это крайняя цена. Ты и без того заломила.
– Так куда мне прийти? Сюда?
– Да, сюда же. К полудню.
– Ну, добро.
Матрена отправилась в обратный путь. Издалека, еще не подойдя к берегу, почуяла дым и заслышала крики. Сердце, не согласуясь с головой, подсказало: горел именно ее дом. Приподняв юбку, чтобы не путалась, прачка припустила бегом.
Чутье не обмануло… Однако соседи тушили уже догоравший огонь. Благо, река находилась прямо под боком, да и люд поблизости жил, за свое добро шибко переживающий: перекинется пожар – весь квартал вмиг выгорит.
Поблизости, наблюдая за суетой, заливались слезами младшие, перепачканные в саже, словно черти.
Схватив ведро, Матрена присоединилась к гасителям.
Вскорости огонь потух окончательно. Сердечно поблагодарив соседей, прачка вошла в дом. Снаружи все выглядело куда хуже: на деле же выяснилось, что выгорели только сени да часть кухни, а комната и вовсе не пострадала.
Еще неделю назад событие бы надолго выбило Матрену из колеи, но сейчас она ощущала только легкое сожаление. Хибара, как и вся рухлядь в ней, так и так давно уже ни на что не годились.
Осмотрев ущерб, прачка вернулась на двор и устало рухнула на завалинку. Подбежали дети.
– Это вы, пакостники, учинили? – беззлобно спросила она.
– Нет, мама! Не мы! Мы на речку ходили, пришли – а тут дядьки! Они вещи на улку кидали, а нас прогоняли. А потом все подожгли-ии… – заныл сын.
– Что за дядьки? – замерев, насторожилась Матрена.
– Чужие какие-то. Мы прежде их не видали.
Убираться нужно, прямо завтра же, как только лавочник заплатит. Матрена соберет всех своих птенцов и в очередной раз совьет новое гнездо где-нибудь подальше отсюда.
– Сестра-то ваша где? – утирая нос младшему, спросила прачка.
– Ее дядьки забрали. С собой увезли на телеге! – оба, вспомнив, вновь громко заголосили.
Матрена вздрогнула.
– Куда они поехали? – принялась трясти сына.
– Туда, – он неопределенно указал в сторону дороги. Ну, а какого ответа она ждала?
– Они что-то сказали? Хоть что?
– Да. Обзывались, – кивнула девчонка.
– И все? Просто так, не пойми с чего?
– Да-да! А еще велели передать мамке привет от старикаа-аа…
Матрена в сердцах оттолкнула ребенка.
Истории, которые рассказывали у дома Старого Леха… Невидимые убийцы?
Они – сомнений нет – точно искали сверток. Сразу догадались, что он у Матрены.
Боже, что она наделала?
***
– Мы не можем отменить постановку! Алексей Иваныч, одумайтесь! – по-бабьи голосил Щукин, быстро ходя из угла в угол. От него рябило в глазах.
– Сядь!
Испугался, послушался. Только скулить не прекратил.
– Вы все потеряете! За ваши ведь средства переживаю!
– А не за свои?
Сдержанность давалась непросто.
Сейчас Алекса меньше всего беспокоила кретинская щукинская постановка. Он вообще терпеть не мог все это обезьянье кривляние. Для вложения стоило выбрать куда лучшее – и серьезное – дело. Но раз уж безмозглая Маруська так выпрашивала именно театр, то пришлось согласиться.
Алекс даже думать не хотел о том, сколько стоила забава. Позволял убеждать себя соловьиными байками о грядущих барышах. Только с чего бы им взяться?
А теперь эта тварь просто взяла и сбежала.
Алекс приложился к бутылке с дешевой мадерой.
Маруська так и не появилась после спектакля. Сперва он решил, что она, как бродячая шавка, снова умчалась с очередным псом. Неисправимо. Чего еще ждать от шалавы?
Приди эта сука обратно – ее ждала бы просто хорошая трепка.
Но она не явилась. Ни утром, ни днем. Минула вторая ночь – а ею и не запахло.
Вот дешевка! Неспроста ведь так ныла. Давно что-то замыслила. Ишь ты – кается да сожалеет. Куда там. Видать, кого пожирнее ухватила.
Обвела вокруг пальца, паскуда.
Алекс до боли сжал челюсти.
Мало того, что Маруська сбежала – так еще и совсем не известно, с кем. Кому и что она теперь разболтает – разумеется, выгородив себя?
И ведь никто не признавался, с кем она спуталась. Он аж кулак разбил о потасканную рожу ее лживой служанки – бесполезно. Похоже, Маруська настолько щедро платила. Деньгами Алекса. Без его помощи она бы их ни в жизнь не раздобыла.
Щукин продолжал верещать.
– Чего тебе надо? Разрешение? Тогда валяй, играй.
Распорядитель замолк, со страхом глядя на Алекса.
– Но… как? Как мы справимся без госпожи Елены? Что тут можно поправить, когда представление – через несколько часов?!
– Ты чего ныл? Хотел играть? Все, играй! И попробуйте только провалиться.
– Но… Помилуйте! У нас и без того имелось лишь семь человек актеров на тринадцать ролей, – в глазах Щукина блеснули слезы. Алекс с трудом утерпел, чтобы не вернуть их обратно. – Из господ мы оставили лишь Вершинина, Тузенбаха и Соленого, как я вам и рассказывал. И надеялись, что должным образом представим хотя бы дам… Однако вы ведь гений, Алексей Иваныч! Верно: мы откажемся от Натальи – и тогда Драгунская станет Ириной.
Жирная да румяная ряха Щукина едва не треснула от радости.
Загоревшись, он бросился было на шею Алексу – но вовремя отпрянул. Поспешил из Маруськиной гримерной.
– Где Драгунская? Драгунская! Надежда, ты будешь Ириной. Играем! Играем, дамы и господа!
Двумя большими глотками Алекс допил бутылку и запустил ею в гримировочный стол. Тройное зеркало взвизгнуло и волной осколков схлынуло в комнату.
– Моя собственная гримерная. Моя мечта, – передразнил он Елену Парижскую.
Подойдя к столу, Алекс взял тюбик и выдавил черную, как вакса, мазь прямо в центр ковра. Туда же всыпал всю дрянь, что Маруська на себя мазала. Порошки, притирки, белила да помады. С радостью растоптал. Банки и пузырьки с духами, что оставались, просто смахнул, глядя, как они разлетаются.
Затем перебил все вазы и фарфоровые горшки. Отломил дверцу гардероба, достал из кармана нож и принялся резать платья, корсеты и панталоны, отбрасывая ошметки в черную вязкую лужу.
За дверью слышались попискивания. Тихие, уважительно-боязливые.
Вспоров кресла и кушетку – однажды Маруська сношалась с хахалем прямо на ней – Алекс переломал мебель о стены. На закуску высадил окно стулом и остановился, пытаясь отдышаться. Пот лил градом, но горячий липкий воздух не остужал.
Он найдет их обоих – его и ее. Найдет и своими руками распорет каждому брюхо, вот как этой сальной кушетке.
Но сначала – изрежет в лоскуты подлую смазливую рожу.
***
Маленький Петька покраснел и покрылся сыпью. Он натужно кричал, и Макар взял сына на руки, чтобы утешить. Но Петька начал брыкаться, ревя еще громче.
– Дай я, – предложила сестра.
Однако и у нее ребенок не успокоился.
– Что с ним такое? Ведь не младенец же. Голоден?
– Мы его сегодня кормили… Видно, захворал.
Макар снял со спинки кровати поношенную, но чистую рубаху.
– Пойду, поищу чего. Хоть и воскресенье, а руки могут кому сгодиться.
Дашка смотрела с недоверием.
– Совсем худо нынче с работой, – в оправдание заметил Макар.
– А что другие? Те, с кем ты прежде ходил на завод?
– Ну…
