скачать книгу бесплатно
Она сразу как-то вся сникла, отвернулась к окну, чтоб не показать выступивших на глазах слёз.
– Я…я…Вы простите! Нет у меня никакой сестры. Я просто еду.
– Просто? Куда?
– Туда, – пожала она плечами и улыбнулась вымученной улыбкой. – В никуда… Просто, по дороге. Я…
И тут её прорвало. Она говорила и не могла выговориться. Рассказывала всё, чем жила эти месяцы, о чём страдала, рассказывала даже о том, о чём поклялась больше никому и никогда не рассказывать. Тут были слёзы и боль, недоумение и смех, страх и жалость. Они проговорили почти всю ночь. А когда за окном стали брезжить серые предрассветные сумерки, она, выбившись из сил, уже вовсю клевала носом и не заметила, как прикорнула на плече у своего необычного попутчика. Он аккуратно уложил девушку на постель, снял с неё обувь и заботливо укутал одеялом.
Сам он долго ворочался, гонял разные мысли в голове – было уж тут о чём подумать, после всех этих ночных откровений, – но всё же, когда первые пассажиры начали свои утренние хождения по вагону, его сморил сон.
В обед они проснулись почти одновременно и уже смотрели друг на друга в свете дня как старые добрые друзья. Он подпитывал её своей неиссякаемой энергией, и она потихоньку оживала. Так, оставшиеся несколько дней в пути они провели просто замечательно – насколько замечательно и романтично их можно провести в купе поезда, мчащегося вдаль, сквозь осеннюю Россию.
Спустя неделю он обрёл душевный покой на своём маяке Сысоевский. Та ещё дыра: каменистый обрывистый берег, постоянный ветер, частые туманы и холод. Но всё это его не страшило. Потому что и её долгий путь «в никуда» тоже закончился на этом старом маяке. Рядом с ним!
Вот так сбылась его мечта. Сбылись её сны. Сложилась их жизнь.
***
Я был у них в начале прошлого лета. Выпала оказия поехать на маяк Сысоевский с инспекцией от гидрографической службы флота. Я вызвался, зная, что там заведует мой бывший сослуживец.
Она сама встретила меня с поезда. Лихо вела праворульный внедорожник по ухабистым дорогам среди сопок и, пока мы добирались до маяка, успела рассказать историю их необычного знакомства, которую я, как смог, пересказал Вам. А тогда, глядя на её улыбку, я всё думал, что никогда не встретил бы в городе такую красивую, пышущую здоровьем, жизнерадостную девушку как здесь – в этом суровом краю, на обрыве мира! Странно было видеть, что возле маяка, на каменистой бесплодной почве, она смогла вырастить первые пёстрые цветы!
После обеда, наговорившись, мы втроём молча пили крепкий горячий чай, кутаясь в телогрейки на пронизывающем ветру и вглядываясь в бескрайнюю синь моря, покрытую белыми бурунами волн. Каждый думал о чём-то своём. О потерянном и о приобретённом.
Но наверняка я знал одно: всё у них будет хорошо, ещё долгие-долгие годы.
О душе
В тот день Седов дошёл до края. Когда мозги, затуманенные алкоголем, длительное время не получают привычную дозу, наступает похмелье – адская болезнь, скажу я вам! Вот тогда, в какой-то миг человек сам не ведает, что творит, и идёт на крайние меры, чтоб раздобыть несколько глотков привычной отравы.
Именно это и происходило с Седовым в злополучный вторник последней недели мая. Вокруг вовсю цвели яблони и каштаны, девушки, и без того красивые, были ещё прекраснее, гомонила детвора, выходящая на финишную прямую к летним каникулам, но алкоголик со стажем всего этого не замечал. Его мир сузился до одной-единственной бутылки водки – даже не стандартной пол-литры, а крохотной, пресловутой чекушки, которую проще незаметно вынести из магазина, спрятав в рукав.
Ларёк с весёлым названием и яркой вывеской «Фасоль» располагался на пятачке между панельных пятиэтажек. Туда и держал путь наш герой. Он бывал там довольно частым посетителем и успел изучить, в какое время продавцы принимают товар, а в какое – пьют кофе, нехотя выходя к раннему покупателю, да и охранника там отродясь не было, что так же было на руку.
Седов надолго завис перед стеллажом с пивом, дёргая острым кадыком и незаметно косясь на соседние полки с крепкими напитками.
– Алкоголь с десяти продаём! – бросила проходящая мимо продавщица.
– Уу-у, – сипло промычал пьяница и вроде как с сожалением собрался уходить.
Но её-то он заприметил сразу. Небольшая бутылочка с синей пробкой словно специально стояла чуть в стороне от остального ассортимента, протяни руку – и она твоя, даже не звякнет.
Седов воспользовался моментом, когда продавщица, таскающая коробки и кульки, исчезла из поля зрения, и ловко ухватил бутылку за горлышко, тут же запихав её в рукав под тугую манжету. «Теперь быстро, но не сломя голову и не привлекая внимания, выйти из ларька – и за угол пятого дома, а там пустырь, кусты, не догонят» – на удивление резво пронеслась мысль в мозгу пьяницы.
Седов повернулся на девяносто градусов и, уже делая первый шаг к отходу, вдруг наткнулся на что-то твёрдое. Отпрянув и ощутив терпкий запах парфюма, он поднял глаза и увидел перед собой человека. Мужчина лет сорока, гладко выбритый, в светло-голубой сорочке и синем галстуке в косую широкую полосу пронзительно глядел на пьяницу немигающими серыми глазами.
– Нехорошо, Пётр Петрович, красть! Нехорошо! – негромко произнёс мужчина голосом уверенного в себе человека, готового разрешить любую ситуацию на месте.
У Седова от страха поледенело всё внутри и нестерпимо захотелось по нужде, на миг даже похмельная головная боль отступила.
– Я н-не Пётр, – проблеял он, автоматически пятясь назад, пока не упёрся спиной в пузатые полторашки«Жатецкого Гуся». Проблеснула надежда, что расхохоренный мужик обознался. Седов ведь не Пётр, а тот его так назвал. Но в следующий миг все надежды рассыпались в прах.
– Да так ли это важно, Пётр ты, или Иван, или Сигизмунд – права красть нет ни у одного человека на земле. А вы, что ж вы так, Пётр Петрович. Очень плохо поступаете.
– Я… ик… – на Седова вдруг напала икота, и он никак не мог остановиться икать.
А «джентльмен» продолжал его упрекать:
– Поймают на краже, закроют в клетку, и ради чего всё? Ради глотка водки? А там, полагаю я, очень несладко. Мда-а! Что ж, Пётр Петрович, доставайте свою кражу, я готов великодушно её вам оплатить, и совершенно безвозмездно. Ну, практически безвозмездно, за сущий пустяк. Можете вот шпрот ещё прихватить или сырок плавленый. Чем там принято такое пойло закусывать.
Седов слушал мужчину, хлопал глазами, икал и до сих пор не мог понять – шутка это, розыгрыш или издёвка перед тем как сдать нерадивого вора ментам.
