Прибежище богов

скачать книгу бесплатно


Забившийся подальше в тень от света костра Антон при этих словах покраснел и неуверенно встал, комкая в руках свою знаменитую кепку. Трудно было понять, доволен он или нет – возможно, решил, что над ним, как всегда, подшучивают.

– Если этого красавца вам будет мало, – из чистого озорства сказал я Венере-Афродите, – то у нас есть еще один такой же, и тоже из внешнего мира. Целый техник-прапорщик Андрей Пихоцкий. Андрюша, а ну-ка тоже встань и покажись даме!

Прапорщик Пихоцкий тоже смущенно встал и галантно поклонился богине (чем привел в ступор свою начальницу), после чего Венера-Афродита, засияв, захлопала в ладоши.

– И его мы тоже на вынос не даем, – добавил я, – пользоваться телом можно только здесь, так как он ценный технический специалист, а не абы кто.

– Ой, как замечательно! – воскликнула богиня любви, – вы говорили, что тут для меня не найдется и одного мужчинки, а их оказалось сразу двое. Идите ко мне, мои милые, не бойтесь. Я целую ночь буду жарко любить вас обоих. Двое мужчин сразу – это же настоящий вечный двигатель, чего бы там ни говорил этот зануда Гефестий.

Птица после этих слов богинюшки чуть было не поперхнулась кашей. Не дай-то Бог, эта венерическая оторва устроит здесь эро-шоу прямо на глазах у детей и почтеннейшей публики. Вот, точно – уже готовится раздеваться, чтобы немедленно приступить к процессу. Да и раздеваться по местной моде там всего ничего – развязать пояс и расстегнуть фибулу на левом плече, и все – готов разврат. Мы так не договаривались – нам надо только убрать со сцены всех посторонних, чтобы без помех потолковать с Гермесием насчет той причины, согласно которой он таскает нам на смотрины различных богов и богинь. Не может же быть такого, чтобы он делал это из любви к искусству? И почему они все время являются к нам в положении риз, после попойки у Дионисия?

– Стоп, мадам, – сказал я, вставая, – не торопитесь! У нас не принято делать это на всеобщем обозрении. Змей, кажется, я приказывал поставить для этого дела отдельную палатку?

– Да, командир, – ответил Змей, – мы ее поставили. Но я думал, что…

– Змей, – с нажимом сказал я, – так нужно для дела! Но на телегах со своими кралями миловаться запрещаю, как и уходить ради этого дела из лагеря. А сейчас проводи Венеру и ее партнеров к месту отдохновения и возвращайся обратно для серьезного разговора. Тебе все понятно?

– Понятно, командир, – угрюмо ответил Змей, – разрешите выполнять?

– Выполняй, – сказал я и повернулся к отцу Александру, сказав, – ну что, Отче, поговорим по-мужски с другом Гермесием?

– Поговорим, отчего же нет, – гулко ответил тот, и я понял, КТО именно будет разговаривать с несчастным покровителем плутов и прохиндеев.

– А я что, я ничего, – с тоской ответил тот, глядя, как виляя бедрами удаляется прочь Венера-Афродита, легкими движениями рук подталкивая впереди себя обоих своих полудобровольных, слегка обалдевших кавалеров. Их ждала бурная ночь, а нас – серьезный разговор с главным прохиндеем этого мира.

Первым делом я позаботился о том, чтобы от костровой площадки были убраны дети, за исключением Колдуна, которому участвовать в таких совещаниях было положено по должности, а также все посторонние лица, не входящие в командный актив. У огня остались только Гермесий, я, отец Александр, Птица, Колдун и мадмуазель Волконская. Змей присутствовал как мой заместитель с правом совещательного голоса.

– Командный состав и особые специалисты в сборе, – сказал я, – так что приступим. Я собрал вас всех в качестве свидетелей и участников разговора с нашим, можно сказать, старым другом Гермесием, во избежание искажений и двояких толкований, неизбежных при пересказах. Начнем наш разговор. Слово предоставляется отцу Александру.

– Друг Гермесий, – вполне вежливо начал тот, – расскажи нам, пожалуйста, о том, с какой целью ты таскаешь к нам, то Гефестия, то Афродиту? За Гефестия тебе, конечно, спасибо, слов нет – проблему он нам решил, но вот насчет секс-туризма мы как-то не договаривались. И вообще, давай рассказывай, откуда в этом деле растут ноги и откуда руки?

– Шухер у нас, смута и раздрай! – угрюмо ответил античный божок. – Как ты, дядя, на горизонте нарисовался, так все и началось. Старик Зевсий совсем сдал, и теперь каждый тянет в свою сторону, а особенно мутят воду Гера и Аполлонус с его бабьей командой.

– Так-так, друг Гермесий… – священник с внимательным прищуром смотрел на божественного прохиндея, – скажи, а Афродита с какой стороны замешана в этой интриге, и с какого бока тут наша старая знакомая Кибела?

– А ни с какой стороны обе они в этой интриге не участвуют, – ответил Гермесий, – Кибела пока отсиживается в своей вотчине и чего-то ждет, а Афродиту Арес за пьянство и блуд чуть ли не каждый день лупит смертным боем. Она, бедная, не знает, куда от него и деваться, и чем больше он ее лупит, тем больше она пьет и гуляет по мужикам.

– Значит, – уточнил я, – утром нам следует ожидать визита разгневанного бога-рогоносца?

– Что-то вроде того, друг Серегин. Надеюсь, что ты сможешь его побить, не прибегая к этим вашим стреляющим штучкам. Иначе местный народ не поймет.

– Ты что, друг Гермесий, – грозно спросил я, – задумал устроить тут гладиаторские бои между мною и Аресом? А ты немного не попутал берега, забыв заранее спросить у меня самого, хочу ли я участвовать в этом вашем шоу?

– Да нет, ничего я не задумал, – напугался тот, – просто Афродита вцепилась в меня как клещ, и незаметно уйти с вечеринки я мог только вместе с нею, иначе шума от нее было бы как от целой толпы менад. А потом подумал, что раз уж что-то неизбежно должно случиться, так пусть это случится с пользой для дела. Если Серегин побьет Ареса, то ему, не отходя от кассы, авторитет героя, равного Одиссею, а Аресу позор и порицание, что, как у вас говорят, автоматически снимет его с игральной доски, после чего должность бога войны окажется вакантной. Стало быть, будут целы волки и сыты овцы.

– Насколько я помню, – сказала Птица, – Арес – это бог несправедливой, захватнической и грабительской войны, так что эту должность было бы желательно просто упразднить. Богиней войны справедливой и оборонительной является Афина…

– Но она нам тоже не союзник, – прервал ее обладатель оригинального жезла, – дело в том, что Аполлонус постоянно пытается склонить Ареса на свою сторону, и в свете последних событий тот уже колеблется, поэтому…

– Постой, Гермесий, – произнес отец Александр, – для начала ты четко и подробно объясни нам, каков твой интерес во всей этой интриге. И объяснения твои должны быть правдивы и весьма убедительны, потому, что в темную мы не играем. Так что давай, начинай, а мы послушаем…

Тот стушевался и опустил голову.

– Послушай, дядя, – сказал он, – пусть я и покровитель плутов, пиратов и воров, но ведь и путешественники, и торговцы тоже пользуются моей благосклонностью. А дела у них сейчас, пока Гера с Аполлонусом делят власть, обстоят не лучшим образом. Торные тракты зарастают травой, торговля почти угасла, и на дорогах легче встретить разбойничью шайку, чем торговый караван. Поэтому мы решили, что раз уж смена власти необходима, попробовать сыграть в свою игру, отличную от игры Кибелы, Геры или Аполлонуса с Артемидой и Афиной…

– Так, Гермесий, – священник хлопнул рукой по колену, – прежде чем давать расклады по своей особой игре, ты сперва расскажи, кто такие «мы» и с чем вас едят. И, пожалуйста, поподробней…

– Значит, так, – сказал тот, – «мы» – это несколько богов второго плана, не желающих участвовать в интриге Аполлонуса. Во-первых, это ваш покорный слуга, во-вторых, уже знакомый вам Гефестий, в-третьих, богиня плодородия Деметра, в-четвертых, бог виноделия Дионисий. Он хоть и алкаш, но разума еще не пропил. Если у тебя получится побить Ареса, сюда можно будет добавить Афродиту и, возможно, Афину, которая только и мечтает о мужике, который бы сумел отлупить этого меднолобого идиота. Если тебе удастся затащить ее в свою постель – то трон Зевсия, считай, у нас в кармане. Раз, два – и в дамках.

– Постой, Гермесий, – возразила Птица, – так Афина вроде бы такая закоренелая девственница, что никогда, нигде и ни с кем?

– Ерунда! Сам видел, как она занималась содомией с Гефестием…

– Это ложь! – неожиданно для всех четко сказала Елизавета Волконская. – И в тот момент, когда этот тип, называющий себя Гермесием, произносил эти слова, оно твердо знал, что возводит напраслину на честную женщину.

– Так, – грозно сказал отец Александр, – гражданин Гермесий, вы что, вздумали врать и распространять клевету? А ну-ка немедленно объяснитесь!

– Э-э-э, – растерянно проблеял божок, заметно побледнев, – дядя, позволь мне слово молвить, я все тебе объясню… Детство у меня было тяжелое, жизнь несчастная, а воспитание плохое…

– Про воспитание – это правда, – сказала мадмуазель Волконская, – а все остальное чистое вранье. Просто пороть его надо было почаще.

– Хорошо, – покаянно сказал Гермесий, – признаю свою вину, степень, тяжесть, глубину и прошу меня отправить на ближайшую войну. Нет войны? Я все приму – ссылку, каторгу тюрьму, но желательно в июле и желательно в Крыму.

– Хватит пааясничать! – прервал его священник. – И советую тебе больше не врать, а также думать, что говоришь и кому. Давайте вернемся к рассмотрению вопроса по существу. Расскажи-ка нам, кого вы собираетесь подсадить своими интригами на трон Верховного бога?

Гермесий повернулся в мою сторону и, вытянув в перед руку с прокуренным желтым указательным пальцем, ткнул им меня в грудь, громко сказал:

– Его!

От такой заявочки я чуть не выпал в осадок. Это ж надо додуматься – сажать меня в захолустном мире на место Зевса, чтобы я разруливал дела склочной и скандальной олимпийской семейки? А не пойдут ли они по известному адресу с такими предложениями… В конце концов, я российский офицер, давал присягу и мой долг – любой ценой вернуться из рейда и доложить командованию всю собранную моей группой информацию. А тут меня собираются заточить в этом мире на неопределенный срок. Очевидно, все мои чувства очень ярко и недвусмысленно проявились на лице, потому что нахальный божок сразу же отпрянул от меня назад и испуганно замолчал.

Смягчил ситуацию отец Александр, который сказал:

– Пойми, Гермесий, для любого выходца из верхних миров застрять в этой дыре, пусть и в должности верховного бога – это ссылка, которая горше всякой смерти. К тому же есть еще два препятствия к тому, чтобы он занял трон Зевсия. Во-первых, капитан Серегин не обладает необходимыми для того особыми способностями, а во-вторых, не имеет никакого отношения к вашему олимпийскому семейству. Так что давайте подумаем, кем вы его можете заметить.

– Кем, кем, дядя… – проворчал покровитель жуликов, – конечно же, Афиной, в ранге местоблюстительницы престола, но только в том случае, если Серегин ее осеменит и она будет беременна от него нашим будущим верховным богом, и если она вообще вздумает переходить на нашу сторону…

– Значит, – сказал адепт Небесного Отца, – именно ты, Гермесий, должен приложить все усилия к тому, чтобы Афина как можно скорее перешла на нашу сторону. Это, как я понимаю, полностью в твоих силах. Надо бы нам с ней познакомиться, но только, пожалуйста, приводи ее к нам трезвой, а то пьяную Афродиту я перенести еще могу, а вот пьяную Афину уже нет.

– Хорошо, дядя, – кивнул тот, лихо взметнув вверх одну бровь, – я так и сделаю. Только знай – пьют наши перед визитом сюда не из врожденного алкоголизма, а для храбрости, ибо глянуть тебе в глаза – это уже немалое испытание. Ну а с пьяных глаз чего не померещится. Извини, сказал как мог. А теперь позвольте попрощаться, и надеюсь, что остающуюся тут Афродиту никто не обидит. До скорой встречи. Оревуар!

С этими словами он встал, и, сделав всего один шаг, исчез в мерцающей и колышущейся завесе перехода.

* * *

Анна Сергеевна Струмилина

Бедняга Антон. Он по жизни был уверен, что на него никогда не обратит внимания хоть сколь-нибудь привлекательная женщина, но сейчас он на пару с техник-прапорщиком Пихоцким ублажал саму богиню любви и красоты…. Насколько я знаю, ни один мужик не может в нормальных условиях буянить так долго, а эти два тщедушных задохлика все никак не устают, и Афродите-Венере остается блаженно повизгивать. Но об этом можно только догадываться, потому что отец Александр поставил над их палаткой полог молчания.

Мне было понятно, что Афродита-Венера появилась у нас совсем не случайно – нет, она целенаправленно набилась к нам в гости себя показать, людей посмотреть и заполучить от нас в подарок очаровательного малыша. Эти богини могут совершенно точно обеспечить желательное зачатие, но и у них тоже бывают залеты и проколы. Откуда-то я знала, что в этот раз Афродите суждено родить двух очаровательных малышей. Мальчика – отцом которого будет Антон, и девочку, отцом которой будет техник-прапорщик Пихоцкий.

Какая жалость, что здесь нигде поблизости нет героя моего романа… Визит богини любви как-то странно всколыхнул во мне глубоко запрятанные желания… Это только так казалось со стороны, что у меня нет проблем с мужчинами. Меня считали красивой девушкой, и в лагере у меня было много поклонников – от юнцов-вожатых до охранников. Злые языки даже болтали, что я каждую ночь меняю кавалеров – я очень веселилась, когда моих ушей достигали подобные слухи, и не спешила их отрицать – пусть, пусть завистницы думают, что у меня такая насыщенная личная жизнь…

Вообще, знающим людям хорошо известно, что многих из тех, кто ездит на работу в летние лагеря – независимо от возраста – греет именно мысль о пикантных приключениях. Свежий воздух, другая обстановка, новые люди… Когда я была совсем юной, я тоже не упускала случая «замутить романчик» с каким-нибудь молодым человеком – физруком или вожатым… Но с некоторых пор такие «курортные романы» стали мне не очень интересны. Что может быть в этом захватывающего, романтического и необычного – «добыча огня трением» с коллегой где-нибудь под сосной? Чего доброго, от него потом еще и не отделаешься. Нет, совсем не об этом были теперь мои грезы… Хотелось чего-то настоящего. После разрыва с Глебом у меня не было серьезных отношений, а те, которые я пыталась завязать, неизменно приносили разочарование. И мне пришлось стать «монахиней». В этом не было никакой принципиальности или морального аспекта – просто я не хотела испытывать пустоту после близости. Эта пустота – она была хуже всего. Раз за разом я с горечью понимала, что только зря потратила свои эмоции. Конечно же, мое безупречное поведение злило недоброжелателей, и они сочиняли про меня байки одна нелепее другой. А меня это все только забавляло… Но порой, в холоде одиноких ночей, приходила тоскливая мысль – неужели я больше не испытаю любви? Не почувствую восторг, вдохновение и полет от близости с мужчиной? И страшно становилось от этого…

И вот теперь, под влиянием посетившей нас Венеры-Афродиты, я долго не могла уснуть, и странные, смутные мысли бередили мою душу. Я чувствовала волнение, и жар то и дело приливал к моему животу, и щеки мои горели. Но это не было тем, что писатели-классики называли «любовным томлением». Туманные образы проносились в моей голове, но мне не удавалось уловить их и проанализировать. «Будь что будет…» – думала я, засыпая, и сердце наполнялось негой, теплом и спокойствием…

* * *

Княжна Елизавета Волконская, штурм-капитан ВКС Российской Империи

Да, господа, день был насыщенным, но вечер превзошел все мои ожидания. У меня аж волосы на голове зашевелились, когда к нам прямо из воздуха явились Гермесий с Афродитой. И хоть предупреждал меня отец Александр о том, что такое явление скорее всего состоится, но для меня оно все равно стало неожиданностью и шоком. Возвышенно книжное представление об олимпийских богах, со спокойствием вкушающих амброзию и с олимпийским равнодушием взирающих на кипящие внизу человеческие дрязги и свары, вдребезги разбился о грубую реальность. Боги жрали винище и гороховую кашу, при этом портили воздух и рыгали, затевали интриги из-за власти, а богиня любви и красоты уединилась для любовных утех с двумя мужиками сразу, причем одним из них был мой техник и старый девственник Андрюша Пихоцкий. Это на словах он ловелас хоть куда, но я-то чувствую, что раньше он голых женщин видал только на картинках в мужских журналах. Да и Антон из отряда Серегина тоже был не лучше. Боже, да чтобы иметь что-то с такими, да еще сразу с двумя?! Пусть лучше я просто умру!

Боже, кстати, тоже был здесь, и на фоне развязного поведения Гермесия и Афродиты выглядел просто образцом поведения, как настоящий аристократ на фоне лавочно-купеческого быдла. Достойно выглядели и люди Серегина. Правда, меня немного покоробил сам процесс вручения Афродите мужиков и выпроваживания ее в специальную палатку для деловых сношений. Но последовавший за этим жесткий и деловой разговор с Гермесием сразу реабилитировал Серегина в моих глазах. И пусть большую часть разговора провел отец Александр, но хозяином у костра был именно Серегин, и это было заметно. А как он отказался от трона местного верховного бога!? Ах, это была просто сказка! Сказать честно, я и сама ощущаю что-то подобное – застрять в этой дыре без возможности выбраться обратно к настоящей цивилизации – это же наказание хуже самой смерти.

А сам капитан постепенно становится для меня просто идеалом воина и офицера. Как я ни стараюсь, я просто не могу найти изъянов в его поведении. Это тревожный знак, потому что я знаю, что на следующем этапе окажусь влюбленной в него по самые уши. Обаятельный гад… И как только Анна Сергеевна сумела остаться равнодушной к его очарованию дикого, но ласкового зверя? Поскольку я убедилась, что магия в этом мире существует и действует, я хочу попросить Анну Сергеевну наложить на меня какое-нибудь заклинание, чтобы я хотя бы не теряла голову и критически относилась ко всем словам и поступкам капитана Серегина. Если уж большой любви не избежать, так пусть хотя бы у этой любви будет трезвая голова и зоркие глаза, а не как обычно – когда я полностью теряю голову от какого-нибудь великосветского хлыща и прихожу в себя только когда все уже кончено, оплеванная и у разбитого корыта, и при этом не помогали никакие мои способности отличать ложь от правды. Просто некоторые негодяи сами верят в то, что говорят. Хватит с меня!

Едва я об этом подумала, как на моем горизонте нарисовался сам Серегин, бесшумно, как большой тигр, вышедший к костру из темноты.

– Ну что, Елизавета Дмитриевна, не спится? – спросил он меня.

Слова эти были банальны, но при этом отдавали душевной теплотой. Он действительно беспокоился о том, что я не отдыхаю после тяжелого дня, не имея при этом никакой потайной мысли. Точно как мой папенька, который поздно вечером входил в мою спальню поцеловать меня на ночь и находил меня сидящей в кресле с толстой книгой в руках.

– Ну что, не спится, Лизонька? – спрашивал меня он тогда, и на душе у меня сразу начинали петь ангелы. Это там, у себя на службе, он – наводящий ужас следователь по особо важным делам, что-то вроде Порфирия Порфирьевича у Достоевского, а для меня он всегда был нежным и любящим отцом.

Вот так и сейчас, почувствовав доброту и участие со стороны Серегина, я сразу же потянулась к нему всей душой, забыв о том, о чем я сама размышляла всего несколько минут назад.

– Да, Сергей Сергеевич, – ответила я, – не спится. Слишком уж тяжелым и интересным был сегодняшний день. Кстати, вы не подскажете, где тут может приклонить голову молодая и одинокая женщина, пока еще не знающая всех местных обычаев и порядков?

– А вот там, – махнул он рукой, указывая мне путь, – ложитесь спать вместе с Коброй и Птицей, они вас в обиду уж точно не дадут. Впрочем, вы, наверное, уже убедились, что у нас нет недостатка в женщинах.

– Уж да, надо полагать… – не удержалась я, чтобы не поддеть его, – и вы, без сомнения, этим активно пользуетесь. Я, между прочим, уже успела узнать кое-что… Вероятно, ваши потребности весьма примитивны, раз вы пользуетесь женщинами лишь в одном качестве…

– Что ж тут поделать, – не моргнув глазом, нахально ответил он, с доброжелательной насмешкой глядя мне в глаза, – мужчина спит с женщиной для тела, пока у него нет женщины для души и ума. Вот если мужчина будет спать с другим мужчиной – это будет действительно перебор.

– А спать один этот мужчина не может? – с интересом спросила я. – Ну хотя бы некоторое время, пока женщина для души и ума не наберется храбрости сказать ему «Да».

– Во-первых, – ответил Серегин, самодовольно улыбаясь, – я лично еще никому не задавал подобных вопросов, не в моих обычаях делать это в первый или второй день знакомства. Мне надо сперва присмотреться к человеку и попробовать понять – чем он дышит и о чем думает. Во-вторых, для молодого здорового симпатичного мужчины спать в одиночку при наличии согласной на все особы – это чистейшая форма извращения, подобная той, если бы он спал с другим мужчиной. По крайней мере, я так думаю, и еще никто не сумел доказать мне обратного.

Я вся кипела. Не знаю, думал ли он так на самом деле, но он явно меня подзуживал. Еще и философское обоснование подвел под свое распутство! Ну точно как мой дедушка, который на старости лет не пропускал мимо себя ни одной молоденькой горничной. Каждый вечер, поцеловав на ночь жену, он старательно улучшал в стране демографическую ситуацию, не делая разницы между русскими, белобрысыми чухонками, говорливыми хохлушками и привезенными издалека экзотическими раскосыми кореянками и японками.

– Ну что же, в таком случае… – сказала я, стараясь добавить в свои слова как можно больше яду, – желаю вам приятно провести эту ночь.

– И вам тоже не болеть, – ответил Серегин, не обращая внимания на мой сарказм – лишь легкая усмешка сквозила в его голосе, – надеюсь, что первая ночь в нашем коллективе пройдет для вас приятно и без приключений.

После этих его слов я вскочила с этого бревна как ошпаренная кошка. Вот гад, вот гад! Ну, совсем не может без подколов. Тут к нему целая княжна клинья подбивает и мосты наводит, а он делает вид, что совсем тут ни при чем, ничего не знает и не понимает. Но зато он гад обаятельный и очень привлекательный. Просто обожаю таких. А ведь ему еще предстоит оплодотворять богиню Афину, и стоит мне представить тонкости процесса как он ее берет прямо в шлеме и с копьем, так меня, то продирает мороз по коже, то душат приступы смеха. Бедняга. Правда, если нахлобучить поглубже шлем, то не будет видно ее рожи, которой уже не одна тысяча лет.

* * *

Капитан Серегин Сергей Сергеевич

Что положено делать, когда к тебе клеится молодая симпатичная баба из «хорошей семьи», на которой потом обязательно придется жениться? Правильно, прикинуться ветошью и не отсвечивать. Вот я и не отсвечивал. Ася, которой я дал обещание – она еще когда будет… Не раньше, чем лет через пять. Успею погулять. А эта Елизавета уже приготовила для Серегина и веревку, и хомут. К тому же в ней нет той пылкой искренности, как в Асе, одна расчетливая осторожность пополам с желанием заполучить еще один экземпляр в свою коллекцию. Тут только и остается делать вид, что ты ничего не понял. Нафиг-нафиг! И пусть мы и из разных миров, но защита свободы действий в таких случаях – для меня на уровне инстинкта. Поэтому отправил я ее спать и вздохнул с облегчением. Пусть пока погуляет, все равно далеко не уйдет.

Но хватит о ней, ушла и ушла, тем более что только на ближайшее время она моя гостья, с которой можно заводить интрижки и крутить шашни, а потом она станет моей подчиненной – а тогда и думать не моги о ней в лично-сексуальном контексте, иначе можно порушить всю систему взаимоотношений в отряде. И это, судя по всему, будет надолго.

Кстати, хорошо, что моя первая невеста Ася уже спит, а то была бы мне еще одна сцена ревности, на этот раз уже не совсем безосновательная. Пусть мне нравится эта ее детская непосредственность, но пока она несовершеннолетняя, я лучше буду думать о ней не как будущей жене, но как о приемной дочке, которую надо холить, лелеять и оберегать. А там, глядишь, все и обойдется, тем более что пока трудно понять, кого эта детдомовская девочка видит во мне больше – потенциального мужа или давно потерянного отца. У меня тоже, видимо, срабатывают какие-то отцовские инстинкты, потому что иногда хочется подойти к ней, погладить по голове и утешить именно как маленького ребенка… Короче, положеньице – сиди тут на бревне и думай. Вот так я и сидел, пока сзади меня не раздались робкие шаги.

Туллия, моя брошенная подруга, грустным изваянием стояла позади меня, глядя на меня с тоской и любовью. Ее черные глаза блестели в ночном сумраке, в них отражалось пламя костра – и это еще усиливало ощущение драмы. У девушки был такой горестный вид, что я почувствовал себя последним мерзавцем….

Но затем она, тяжело вздохнув и бросив на меня исполненный любви взгляд, поспешила прочь, не сказав мне ни слова. Очевидно, что Матильда уже провела с ней беседу – она не могла этого не сделать. Эх, а ведь был в душе благодарен за это своей юной невесте. Расставания с пылкой латинкой рано или поздно было не избежать. Ася избавила меня от тяжелой необходимости самому объясняться со своей бывшей любовницей. В отношениях с женщинами меня всегда больше всего пугали эти душераздирающие сцены, практически всегда проходившие по одному сценарию: «Мы должны расстаться…» «Ты шутишь?!» «Мы разные люди, я ничего тебе не обещал.» «Но я люблю тебя! Что я сделала не так?» «Все нормально, дело не в тебе.» «Ах ты подлец! Ты морочил мне голову…» «Прости.» «Никогда! Подонок!». Рыдания. Затем: «Я на все готова, только не бросай меня. Я отравлюсь. Убьюсь апстену. Убью тебя. Отомщу.»

Когда я представил все это, то аж вздрогнул. Да, они часто упрекали меня, что я играл с ними. И даже те, которые заведомо шли на интрижку, все равно страдали, расставаясь, хоть и не показывали этого. Но, наверное, им всем казалось, что я при этом остаюсь холодным и бесчувственным болваном. Однако это было не так. Я тоже чувствовал опустошение и сожаление, каждый раз зарекаясь больше не причинять женщинам боль, но это оказалось невозможным. И все чаще и чаще я начинал испытывать смутную тягу к постоянству… Наверное, мне и вправду следовало жениться, но я подозревал, что вероятность встретить нужного человека ничтожно мала.

* * *

Княжна Елизавета Волконская, штурм-капитан ВКС Российской Империи

Оставив капитана Серегина сидеть в одиночестве, я пошла искать указанную им нашу «девичью спальню» и нашла ее почти сразу, ибо путь мне был показан с точностью компаса. Условия тут были просто спартанские: три толстых губчатых коврика, настеленных поверх охапок тростника, на одном из них должна была спать я с Коброй, которую в миру звали Ника Зайко, на другом Анна Сергеевна с двумя девочками предподросткового возраста, на третьем Дима по прозвищу Колдун, и еще один мальчик Дима, которого все звали Митей. Но я и ждала ни отдельных дортуаров, ни пуховых перин – когда я училась в кадетском корпусе и летном училище, в летних полевых лагерях случались условия и похуже этих.