скачать книгу бесплатно
– Ну вот, госпожа штурм-капитан, – с некоторым сарказмом сказал Серегин, – наконец прибыла наша божественная Анна, и сейчас у нас с вами все будет окончательно ясно…
С высоты седла я пыталась рассмотреть ту особу, которая заставила вечно самоуверенного Серегина стушеваться и перейти от нападения к обороне. Увиденное выглядело весьма необычно. Высокая коротко стриженная блондинка, лет тридцати от роду, с большими полушариями грудей, узкой талией и широкими бедрами, ростом вровень с самыми высокими из наших мужиков. Над этим телом явно поработали хорошие специалисты. Осанка и мимика лица у этой дамы были как у человека, уверенного в своем высоком положении и праве повелевать, а серо-голубой, явно армейский, комбинезон с множеством карманов на самых разных местах был пошит из отличной и явно дорогой ткани, и сидел на фигуре как влитой. Короче, особа была еще та – эдакая молодая Екатерина Великая, улучшенная и осовремененная, так сказать – в стиле модерн.
Я сразу же поняла, что мы с ней едва ли станем подругами. Нет, не потому, что она плохая, а я хорошая, она глупая, а я умная (или наоборот, что, в общем-то, неважно). Просто мы с ней разные. Разные настолько, что даже пары точек соприкосновения не найдется в наших жизненных позициях. По крайней мере, на данный момент это так.
Мне и раньше встречались такие люди. Самая главная их отличительная особенность – это то, что они, будучи уверены в своей исключительности, старались убедить в этом других. Эти люди были способны проломить любую дверь только силой своего характера. Они могли быть милыми и очаровательными – но лишь с теми, от кого зависел их успех. Только такие люди умели виртуозно, соблюдая все внешние приличия, одним легким жестом, взглядом показать всю глубину презрения к тому, кто просто им несимпатичен… Именно личности такого склада выбиваются в начальники в нашем мире. Идти по головам, плести интриги, с легкостью отказываться от тех, кто стал уже не нужен – их фирменный стиль. Это люди-львы, собирающие вокруг себя подобострастное шакалье, и стремящиеся уничтожить любых конкурентов. Все, что есть на свете милого, трогательного и нежного, загнано ими в такие глубокие душевные тайники, и заперто на такое количество замков, что кажется, будто им и не доступны обычные человеческие порывы… Но я-то давно знала, что это не так. Я догадывалась, что такие люди тоже страдают, что не чуждо им ничто человеческое. Но настолько они привыкают к своей роли непробиваемых истуканов, что достучаться до них очень трудно, почти невозможно. И должно произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы эти люди наконец выпустили на свободу всю свою человеческую суть…
Очевидно, эта мадам также испытывала ко мне далеко не самые дружелюбные чувства. За долю секунды она просканировала меня, моментально сделав вывод о том, что я из себя представляю. При этом я почувствовала исходящую от нее струю ледяного холода… Да-да, и это мне тоже было хорошо знакомо. Такое же примерно ощущение появляется, когда ты приходишь на собеседование к начальнику женского пола, и понимаешь, что он испытывает к тебе глубокую, ничем не объяснимую антипатию – смотрит вскользь и свысока, и слегка кривит губы. Но она не была начальницей, а я – соискательницей… Она не могла не понимать моего преимущества – ведь я была своей среди людей, которые вызволили ее.
Наконец она посмотрела мне в глаза и наши взгляды скрестились со звоном, как две стальные шпаги. Она была уверена в своем превосходстве, и пыталась подавить меня своей неслабой энергией – чуждой, и оттого очень неприятной мне. Но не более того. Эта голуба еще не знала, на что нарывается. Зацепившись взглядом за ее зрачки, я начала давить всей силой своей воли, развитой в различных жизненных передрягах, и всей мощью своего с каждым днем усиливающегося магического таланта.
Внезапно внутри этой женщины что-то хрупнуло и возникло такое ощущение, будто я с разбегу провалилась во внезапно отпертую дверь. За внешним барьером самоуверенности и гордыни у женщины, именующей себя княжна Елизавета Волконская, скрывалась довольно неплохая женщина, верующая в бога, веселая, приятная в некоторых отношениях и довольно компанейская, когда находилась в окружении людей своего круга. А то, что она начала орать на своего спасителя буквально через минуту после спасения, оказалось всего лишь защитной реакцией насмерть перепуганной женщины, ищущей опоры в истерике.
И вот теперь этот защитный пузырь лопнул, и передо мной, как на ладони, оказалась вся ее нежная и ранимая душа, спрятавшаяся за своим титулом и чином, как рак-отшельник прячет свое нежное брюшко в прочную, шипастую раковину, украшенную к тому же кусачей актинией. Всю жизнь, с детских лет, девочка Лиза просидела за этим барьером, отгораживаясь сначала от соучеников последовательно: в школе, женском кадетском корпусе, Петербургском летном юнкерском императорском училище, потом от сослуживцев в особом лейб-гвардейском транспортно-десантном Выборгском полку. Она просто хотела летать и ради этого была готова на все…
Тут у меня, фигурально говоря, банально шарики зашли за ролики. Ну не вязались все эти старорежимные до семнадцатого года слова и выражения – «княжны Волконские», «императорские», «лейб-гвардейские», «кадетские корпуса» и «юнкерские училища» – с извлеченным из ее памяти футуристическим видом летающей машины под названием «средний имперский штурмоносец «Богатырь», чем-то похожий на корабль капитана Хана Соло из «Звездных войн». Ну нифига себе! Отойдя от оторопи, я начала более тщательно рыться в памяти этой Елизаветы, стараясь при этом не расцепить взгляда и не упустить чего-то важного – и передо мной поплыли, где смутные, а где и очень яркие и сочные картины из памяти моей нынешней «клиентки».
С удивление я обнаружила поразившую меня вещь. Все указывало на то, что Лиза и ее напарник происходят отнюдь не из нашего мира, а из того, где и в начале двадцать первого века до сих пор существует Российская империя… Да неужели такое возможно?! Вот, еще один шок добавился в мою почти переполненную копилку потрясений…
Естественно, моя природная любознательность заставила меня подробней просмотреть память этой женщины. Нет, это же уму непостижимо – существует мир, в котором Россия является самой влиятельной и могущественной державой, раскинувшись от Аляски на востоке, до Польши на западе, и от Мурмана на севере до порта императора Михаила на жарком персидском побережье Индийского океана!
Как же такое могло случиться, ведь нас долго и упорно убеждали, что история не имеет сослагательного наклонения? То, что я обнаружила, просто ошеломило меня. Оказывается там, в том мире, ничего не слышали ни о каких революциях, типа Октябрьской, Февральской, вкупе с революцией 1905 года, а император Николай II не был расстрелян в подвале Ипатьевского дома, а значительно раньше погиб под бомбами террористов. Воцарившийся же после него брат Михаил правил с такой твердостью, что остался в истории с прозвищем Лютый, и он же, тем не менее, построил в России самый настоящий гуманный социализм с человеческим лицом…
Получив эту информацию, я поняла, что заниматься дальше этим вот так, стоя на ногах, было просто бессмысленно, информация повторялась, накладывалась слоями, и к тому же и я и Лиза начали очень сильно уставать. Лучше просто потом выбрать время и побеседовать с этой девушкой на исторические темы, лишь изредка пользуясь моим даром для того, чтобы улавливать тонкие оттенки ответов и господствующие в ее сознании ассоциации.
Прервав контакт, я тряхнула головой и устало посмотрела на нашего командира, сказав:
– Сергей Сергеич, в двух словах этого не рассказать, но явно эти двое происходят совсем не из нашего мира… Настолько не нашего, что даже трудно и осознать. Сергей Сергеич, в этом деле надо тщательно разбираться, и я даже не знаю, сможем мы найти общий язык с этими людьми или нет.
* * *
Капитан Серегин Сергей Сергеевич
Вот это был номер, и, кажется, не только для одного меня. У мадмуазель Волконской тоже был вид, как у гусыни, попавшей на заседание куриного ареопага – шея вытянута, глаза выпучены.
– Э-э-э, капитан, – растерянно произнесла она, – как это так, что мы не из вашего мира? А откуда же тогда вы взялись, позвольте узнать?
– А вот так – из другого, и все! – вместо меня ответила Птица, спешиваясь со своей Звездочки при помощи Дока. – Видимо, Джордано Бруно все-таки был прав, говоря о множественности обитаемых миров, хотя и несколько не в том смысле, какой имел в виду. Так что вы, Елизавета Дмитриевна, лучше давайте расслабьтесь и примите все происходящее тут как неизменную данность, в которой есть как минимум три мира: ваш, наш и этот, лежащий ниже их. А там, где три, там их и миллион, – тут она слегка улыбнулась, в учительской манере поднимая палец кверху (только очков не хватает!) – ладно, приедем в лагерь, зададим вопрос отцу Александру, и, может быть, услышим от него очередное Откровение. Есть много, знаете ли, уважаемая Елизавета Дмитриевна, такого, что и не снилось и нашим, и вашим мудрецам…
И при этих словах наша педагогиня с наигранным глубокомыслием подняла глаза вверх и развела руками. Ох уж эта Птица – иногда на нее находит такая игривость, что наблюдать за ней одно удовольствие… Жаль, такие моменты случаются не так часто, как мне хотелось бы.
– Но постойте-постойте, – взволнованно прервала Птицу мадмуазель Волконская, – вы считаете, что мы сейчас находимся не в своем, а каком-то другом, отличном от него, мире? Скажу честно – ничего не понимаю!
Она затрясла своими короткими кудрями – такая милая, неосознанная ужимка, наполнившая ее женственной прелестью…
– А черт его знает, в каком мире мы сейчас находимся. Мы и сами в этом как следует не разобрались, – ответил я Волконской, сделав Доку знак, чтобы он скомандовал ребятам собираться в обратный путь, – но только это явно не тот мир, откуда родом я и мои люди, и, как уверяет наша уважаемая Анна Сергеевна, совсем не тот, откуда родом вы двое. А наша Анна знает, что говорит.
Птица пожала плечами и произнесла:
– Мы все договорились считать этот мир Темным или Нижним, в отличие от нашего Верхнего и Светлого мира. Но все эти сравнения и термины умозрительны, и спорить о них можно до бесконечности. Удобнее это будет делать, удобно расположившись у нас в лагере, за кружкой горячего чая, чем здесь, стоя прямо посреди степи. Предлагаю свернуть дискуссию и выдвигаться, чтобы до темноты быть на месте. Кроме всего прочего, там вы получите горячий ужин, не менее горячий прием и вполне обстоятельное объяснение текущей ситуации, насколько мы сами ее понимаем.
– Вы так говорите, – набычилась мадмуазель Волконская, – как будто у нас с Андреем есть какой-либо выбор, и вы в любом случае не сопроводите нас в свой лагерь, используя вооруженную силу?
– Выбор есть всегда, никто вас силой принуждать не будет, – я философски пожал плечами, – если хотите – можете идти куда вам захочется – хоть на все четыре стороны. Только должен сказать, что этот мир весьма опасен для одиноких путников, и в этом вы, наверное, успели убедиться сами. Помимо разного рода отрядов уже известных вам амазонок и пока еще неизвестных тевтонов, весьма неодобрительно относящихся к любым чужакам, тут имеются еще и хищные звери, некоторые из которых достигают просто титанических размеров. Вы с вашим приятелем при случайной встрече будете им на один зуб… Безопасность в этом мире может быть обеспечена только вооруженной силой, и чем больше у вас будет этой силы, тем лучше для вас. Предлагаю вам присоединиться к нашему отряду для совместной защиты от грозящих нам всем возможных опасностей.
– Хорошо, – поежилась мадмуазель Волконская, которая явно все же согласилась с неизбежным, – я принимаю ваше приглашение и готова отправиться туда, куда вы укажете. Только давайте договоримся без приставаний. У меня есть жених, и я его очень люблю и не хотела бы, чтобы у меня потом возникли какие-либо неприятности. И вообще я честная девушка…
В ответ на это заявление я только хмыкнул и произнес:
– Никаких приставаний не будет, Елизавета Дмитриевна. Для этого вы не туда попали. Когда окажетесь в нашем лагере – поймете почему. Там и без вас у нас хватает желающих прыгнуть в чью-нибудь постель, а некоторые еще и дерутся за такую честь. Короче, женским вниманием мужская часть нашего отряда отнюдь не обделена, а если что-то пойдет на так, сообщите об этом Кобре – она быстренько разберется с охальником.
– Здесь такая, – отозвалась маячившая на заднем плане Кобра, сверкнув черными глазами, – ты это, подруга, подходи, если что, не стесняйся, я быстро объясню любому, для чего мужику нужны руки, а для чего ноги.
– Кстати, Елизавета Дмитриевна, – продолжил я, – если вы захотите облегчить душу, то в составе нашего отряда имеется самый настоящий православный священник, а в случае, если ваша исповедь будет особо интересна, то на огонек к нам может заглянуть и сам отец небесный, для того чтобы дать вам несколько советов.
– Не поняла, – вскинула на меня глаза мадмуазель Волконская, – кто заглянет?
Вместо меня устало вздохнула Птица.
– Это магический мир, милая Елизавета Дмитриевна, – терпеливо начала она объяснять мадмуазель Волконской местную политику партии, – и тут возможны многие события, которые нам с вами известны по большей части из сказок, легенд, ну и еще немного из христианского Священного писания. В одной части этого мира правит бал Сатана, точнее, отрезанная от него сущность, превратившаяся здесь в абсолютное зло локального значения. В другой части мира обитают античные боги, и с некоторыми из них нам уже довелось свести шапочное знакомство. Кроме этого, через нашего священника отца Александра с нами иногда разговаривает его прямой и непосредственный начальник, успевший до икоты запугать как античных богов, так и местное отродье Сатаны. Также в нашей команде есть одиннадцатилетний мальчик, который на самом деле оказался талантливым магом, и сейчас он учится сотрясать горы и обрушивать на землю небо. Ну и я тоже кое-что могу. Например, считать незнакомый язык из сознания человека или полностью прочесть его мысли и память, что мне и пришлось проделать с вами в первые минуты знакомства. Складывая наши силы, способности и таланты для общего блага, мы сумели составить такой коллектив, что большинство сильных мира сего опасаются с нами связываться, а те, что не опасались, уже давно в этом раскаялись. Если вы хотите быть с нами – тогда добро пожаловать, а если нет, то мне вас искреннее жаль. Долго вы здесь в степях одна или даже со своим спутником не протянете.
– Хорошо, – тряхнула головой мадмуазель Волконская, болезненно скривившись, – как бы невероятно это ни звучало, Анна Сергеевна, но я склонна вам поверить. Только, если можно, предоставьте мне лошадь, если у вас под рукой нет никакого иного транспорта поцивилизованней.
– Да ради Бога, Елизавета Дмитриевна, – ответил я, подстраиваясь под ее стиль, – берите любую лошадь амазонок на выбор. Своим бывшим хозяйкам они уж точно не понадобятся. А сейчас прошу меня извинить – мне надо заняться другими делами.
Пока мы с Птицей и Коброй разбирались с мадмуазель Волконской и ее незаметным, чем-то неуловимо похожим на Антона, спутником, Док и Бухгалтер с увлечением потрошили навьюченную на «осликов» поклажу, и груз этот заслуживал отдельного «доброго» слова.
М-да, больше всего это было похоже на то, что амазонки нашли современную нам свалку и хорошенько на ней порылись в поисках самых нелепых и ненужных вещей. Пищевых отходов и дырявых галош, конечно, не было, но остальное… Полный антиквариат соседствовал с хайтеком, непонятным даже нам. Ржавое огнестрельное оружие без патронов, сотовые телефоны без батарей, и тут же вполне годные калькуляторы на солнечных элементах и печатная машинка с латинским шрифтом тысяча девятьсот лохматого года выпуска. Иногда это были просто печатные платы от радиоаппаратуры непонятного назначения, а иногда даже и книги на различных языках, в том числе и незнакомых никому из тут присутствующих.
Очевидно, что, не умея разобраться в ценности и нужности артефактов совершенно чуждой им технической культуры, амазонки тащили тевтонам на обмен все подряд в надежде, что клиенту понадобится хоть что-то. Правда, часть вещей была подозрительно новой и даже в фирменной упаковке, как, например, пара новеньких ноутбуков в симпатичных кожаных чемоданчиках или запаянные в хрустящие пакеты комплекты женского нижнего белья. Возблагодарив Всевышнего за то, что я пока не послушался Птицы и еще не приказал перерезать Афанасии глотку (так что у нас еще есть у кого спросить о том, откуда амазонки взяли все эти вещи), я распорядился выкидывать на землю всякое барахло, оставляя только то, что будет, безусловно, полезным для нас в дальнейшем походе. К радости «осликов», таких вещей оказалось немного, и их поклажа облегчилась настолько, что можно сказать, они оказались почти налегке.
Вся эта сортировка-переупаковка длилась примерно минут пятнадцать. Ну, а потом, перекрестившись и сказав «прощай» этому месту, мы, посадив наших спасенных в седла, выступили в обратный путь. Пора было возвращаться к своим. И хоть чисто по-человечески мы поступили вполне правильно, но терзали меня смутные сомнения, что наплачемся мы еще с этими «соотечественниками», которые нам совсем не соотечественники. Уж больно гонористой и агрессивной бабой оказалась эта Елизавета Волконская, со своим аристократическим эго не вписываясь в наш отряд ни по каким параметрам. Как круглый чемодан без ручки. Бедная Птица, ведь с этой дамочкой иметь дело придется в основном именно ей. Хотя, может быть, и есть в этом какой-то смысл, особенно если даже такого неудобного человека мы сумеем обтесать и вставить в общие рамки. Пути Всевышнего неисповедимы, и иногда, как мне кажется, даже для него самого.
* * *
Княжна Елизавета Волконская, штурм-капитан ВКС Российской Империи
В тот день, казалось, ничего не предвещало беды. Подумаешь, задание – забрать на Санкт-Петербургских императорских воздушных верфях полностью снаряженный средний штурмоносец и перегнать его на нашу передовую базу в одной южноамериканской дыре, где наши по приказу императора изображали силы по поддержанию мира, не давая сцепиться дружественным нам бразильцам и подзуживаемым янки аргентинцам, а также гоняют по пампасам местных наркобаронов. Техника на этот перелет мне дали совсем молоденького, но дело вроде знающего, только совсем недавно закончившего школу прапорщиков, и теперь старательного до приторности. Но это ничего – важности и гонору у меня хватит на двоих.
Вечно меня гоняют по всяким таким поручениям: Волконская туда, Волконская сюда, Волконская подай-принеси, пошла вон и не мешайся под ногами. Знают, что из-за моей фамилии, а главное, из-за моего папеньки, служащего в тишайшем госбезопасном заведении, местное начальство – например, на все тех же воздушных верфях – спорить со мной не будет, укомплектует машину как положено, и в кратчайшие сроки исправит все указанные мною недоделки, потому что я дотошная, старательная, и спорить со мной себе дороже. Зато у такого рода заданий есть один, но жирный плюс – можно забежать домой повидать папеньку с маменькой, а также прошвырнуться по Невскому, накупив в тамошних магазинах гостинцев боевым подругам и некоторым друзьям. Ведь я же Волконская или нет?
Ну да, это я уже говорила. А вот как идти в бой, так Волконская – посиди на базе, а на дело идут сиротки-янычарки из первого кадетского корпуса имени генералиссимуса Суворова. Девки они крутые, и за нашего любимого императора Алексея II любому супостату задницу готовы порвать на британский флаг – этого у них не отнять. Девицы-смолянки там и рядом не стояли, да и учат в суворовском далеко не на фрейлин, а на пилотов штурмоносцев и десантных транспортников (которые в России поголовно все бабы), снайперов, связистов-радистов, корректировщиц огня, шифровальщиц и немного на медсестер и фельдшеров. Я ведь тоже не хуже их, и за Родину и Императора готова и в огонь, и в воду, и разные морды, подвыпив, бить умею, не уступая в этом нашим мужикам из десанта – а вот, поди ж ты, не держат меня за свою, и все.
Все это потому, что у нас в империи воинская служба для дворянства и особенно высшей аристократии – явление необходимое и поощряемое государством. Если б родилась я лет сто пятьдесят назад, то, как ворчит мой папенька – проводила бы жизнь свою в праздности и неге, в промежутках между балами меняя любовников.
Но сейчас – это вам не тогда, и если не хочешь, чтобы тебя вычеркнули из бархатной книги, то изволь служить, и служить на совесть, как завещал нам живший около века тому назад император Михаил, за свои деяния удостоившийся официального титула Великий, и неофициального прозвища Лютый. Ох, и пролилось тогда кровушки всяческих упрямцев! Читаешь книжки какого-нибудь Каргопольского о тех временах и жутко становится.
Хотя папенька, как лицо, допущенное к архивам (а стало быть, весьма осведомленное), имеет честь утверждать, что не так уж был и страшен император Михаил, как его малюют всякие либеральные писаки, отчего-то для своего постоянного проживания выбравшие Лондон и Нью-Йорк. И опричники его из госбезопасности никого в Финском заливе в баржах не топили, и головы он своим врагам собственноручно не рубил… Ну это ладно, опять я увлеклась папенькиным политическим брюзжанием. Ну, и правильно – какими бы те времена ни были, но империю самодержец Михаил отгрохал такую, что с нами в открытую не то что воевать, а и даже спорить боятся. В разных горячих точках и в операциях по принуждению к миру участвует только спецназ вроде нас, военно-морской флот, да еще бомбардировщики, способные достать супостата в любой точке земного шара.
Короче, приемка штурмоносца, который я должна была перегонять, не отняла у меня слишком много времени, хотя я сама излазила все закоулки машины. Техник техником, но в полете за все отвечает пилот, а я никогда не хотела иметь бледный вид перед начальством и подпорченный послужной список. Или чтобы однажды в наш дом привезли наглухо запаянный гроб с горелой землей с места крушения. Валгалла меня еще подождет. Вдобавок ко всему, то же начальство, узнав о моем внеочередном рейсе, загрузило в десантный трюм несколько тонн всякой всячины по линии обеспечения действий ограниченного контингента наших войск. И это, не считая полного ротного комплекта десантно-штурмовой экипировки, который должен присутствовать на борту в обязательном порядке.
Вертикальный взлет и переход в режим суборбитального прыжка прошли нормально. Больше всего в дальних перелетах я люблю как раз такие моменты – когда земля с грохотом проваливается куда-то вниз, перегрузка сдавливает грудь, небо впереди из голубого становится, сперва темно-синим, потом фиолетовым, ну а потом уже и черным с яркой россыпью звезд, которым совсем не мешает свет яркого солнца. Минут двадцать или около того невесомость, а потом на тело снова наваливается перегрузка, предупреждая о том, что пора бы уже готовиться к посадке. И в этот раз все прошло почти как обычно, за исключением того, что над нашей передовой базой бушевала сильная гроза. Но и это тоже не было особой помехой – штурмоносец машина прочная, с надежными навигационными системами и, как уверяют некоторые, способная пролететь насквозь даже тропический тайфун.
Но в этот раз все пошло совсем не так. В сердце грозы мы вошли уже на аэродинамике, сбросив скорость до каких-то пятисот верст в час. И то, слава Богу, иначе бы нам не уцелеть. Ведь едва только за обзорными экранами кабины начали плясать мощнейшие ветвистые молнии, как сразу же вышла из строя навигационная система, которая стала утверждать, что мы в точке, все координаты которой равны нулям, а также пропала местная связь с передовой базой, и спутниковая с Санкт-Петербургом. Автопилот всхлипнул в недоумении и отключился, а мне пришлось срочно хвататься за ручное управление и переходить в горизонтальный полет.
Сразу после этого гроза как-то странно быстро кончилась и я обнаружила, что лечу над бескрайней степью, покрытой высокими деревьями, без всяких признаков дорог, людей и прочих примет цивилизации. Как я ни надрывалась, вызывая хоть кого-нибудь, ответа не было, и в эфире стояла полная тишина. Наконец я увидела группу людей, гарцующих на лошадях и решила произвести посадку неподалеку от их лагеря, для того чтобы спросить, куда нас занесло и что тут, черт возьми, происходит.
Язык их был похож на древнегреческий, который я, по настоянию моей маменьки, учила еще в гимназии, и тогда я еще подумала, что могут делать греки, а особенно их женщины, где-нибудь в аргентинских пампасах. Иллюзии мои продлились очень недолго. Вместо того чтобы вступить с нами в цивилизованные переговоры, эти подлые сучки, ни слова не говоря, захлестнули нас с прапорщиком Пихоцким своими арканами, а потом связали по рукам и ногам. Так мы стали пленниками каких-то сумасшедших, и начали свой путь в неизвестность в компании безумных стерв, не отвечавших на наши вопросы и вообще не желавших с нами разговаривать.
Потом я много раз корила себя за беспечность и самонадеянность, что сунулась к незнакомым людям без прикрытия и надежно спрятанного оружия. Но тут дело, наверное, в том, что уже много лет никто не рисковал напасть на офицеров ВКС, не желая связываться с той вендеттой, которую наш император может объявить обидчикам своих людей. Пока не был установлен такой порядок, имперские «янычары» из десантно-штурмовых войск вырезали целые кланы и обращали в прах племена, вбивая в дикие головы понятие о том, что подданные Российской империи для них неприкосновенны. Когда все всё поняли – мы, русские, могли чувствовать себя в относительной безопасности в любой точке земного шара. Вот это чувство меня и подвело. Я-то думала, что мы все еще находимся на Земле, а это был уже другой мир, куда более жестокий и кровожадный. Мои бедные папенька и маменька – как они, должно быть, волнуются за свою непутевую дочь!
Но плен наш продлился очень недолго. Уже на третьи сутки мы с Пихоцким оказались на свободе. Сперва большая часть наших охранниц куда-то ускакала, оставив рядом с нами всего четверых, которые тут же встали на бивак под высоким деревом. Прошло еще несколько часов, как вдруг раздались негромкие хлопки, и все охранявшие нас вооруженные женщины одна за другой упали с лошадей на землю и тут же умерли. Все раны им были нанесены в голову и область сердца, и смерть их была очень быстрой и безболезненной. Я смотрела на то, что еще совсем недавно было живыми женщинами, и в моем сердце не было никакой жалости. Они незаконно лишили меня свободы, они издевались надо мной и даже били плетью – и последовавшее за этим наказание казалось мне вполне заслуженным.
Потом, к моему величайшему удивлению, со всех сторон нас окружили разговаривающие по-русски люди самого решительного и угрожающего вида, по своему поведению и экипировке чем-то напоминающие егерей имперского корпуса Дальней разведки. И только допотопное пулевое оружие, да еще некоторые анахронизмы говорили о том, что это отнюдь не наши имперские бойцы. Особенно впечатляла женщина с позывным «Кобра», которая была в этом отряде снайпером и с легкостью управлялась с не самой совершенной бесшумной пулевой винтовкой, именуемой ею «Винторез». Подумаешь, унитарные патроны на бездымном порохе. У нас в империи, прежде чем окончательно уйти в историю, пулевое оружие успело перейти на жидкий метатель с переменным объемом подаваемого заряда… Вот так.
Вообще-то, если сказать честно, сперва я вообще не понимала ничего из происходящего. Ни того, где мы находимся, ни того, кто те люди, которые нас захватили, и чего они от нас хотят. И только явление капитана Серегина и некоей Анны Сергеевны (дамы нетитулованной, но настолько преисполненной чувством собственной важности, что о ее благородном происхождении можно было и не спрашивать), расставило все на свои места, а то, что они мне сообщили, повергло меня в глубочайший шок.
Главная новость заключалась в том, что мы находимся в другом мире, где действует магия, как в старых британских сказках… Тут, в этом мире, обитают античные греко-римские боги и сатана правит свой кровавый бал, а сама Анна Сергеевна – не более, но и не менее – умеет читать человеческие мысли и готовится в будущем стать самой настоящей богиней. С ума сойти! Пока это для меня только слова, но явно же видно, что люди, рассказывающие об этом, сами верят в то, что говорят. Сказки – тем более страшные – хорошо читать вечером, на сон грядущий, сидя в теплой и уютной комнате, а попадать в них собственной персоной – такого не пожелаешь и врагу. А тут как раз и было самое настоящее попадание в сказку по принципу – то ли еще будет, ой-ой-ой.
Есть у меня такая особенность – когда я смотрю на человека, то вижу, правду он мне говорит или врет. И ни разу это чувство меня еще не обмануло, хотя есть у него и другая сторона. Очень тяжело на свете жить красивой девушке из знатной и богатой семьи, когда она точно знает, что вьющихся вокруг нее кавалеров интересует не она сама, и даже не ее соблазнительное тело, а деньги семьи и возможность хоть каким-то образом через это знакомство проникнуть в высшие круги российской аристократии. Фу, мерзость.
Так вот – и эта Анна Сергеевна, и капитан Серегин, и все остальные думали и говорили одно и то же, без всяких потаенных мыслей. Обычно, когда врут, я не могу знать, в чем именно заключается ложь, а чувствую лишь, что на уме совсем не то, что на языке. Кстати, с этой Анной надо быть поосторожней, ведь она умеет читать мысли и воспоминания, но только далеко не всегда снисходит до этого занятия. Княжна Волконская ведь не кто-нибудь, и поэтому мои мысли она прочтет обязательно. Скрывать мне особенно нечего, но это как-то не совсем удобно – все равно что ходить голой перед посторонним человеком…
* * *
Анна Сергеевна Струмилина
Мадмуазель Волконская, как называет эту особу Серегин, считает, что я теперь постоянно буду подслушивать ее мысли. Глупость какая! Делать это без особой необходимости крайне неприлично, и к тому же процесс прослушивания мыслей ужасно утомителен и способен довести до приступа жуткой головной боли, так давящей на виски, что и думать невозможно.
Но поскольку Елизавета Дмитриевна – личность многогранная и довольно противоречивая, то из женского любопытства, после некоторых колебаний, я все же решилась сунуть свой нос внутрь ее черепушки – и получилось так, что узнала вещи, для всех нас не безынтересные…
Меня особо заинтересовала история ее попадания в этот мир, и в первую очередь мне хотелось бы знать, связана ли как-нибудь с этой историей способность мадмуазель Волконской на слух отличать правду от лжи. Правда, по ее же собственным мыслям, она не сможет определить ложь лишь в том случае, если человек не врет ей напрямую, а добросовестно заблуждается, но для проверки на вшивость приставучих кавалеров наличие таких способностей – более чем достаточно.
Но интересен другой момент. Получается так, что сюда в основном заносит тех, у кого есть какие-то не совсем обычные способности… В нашей компании это были я и Дима, у спецназовцев – Ника, с особыми способностями которой пока ясно, что ничего не ясно, и сверхчувствительный на недобрый взгляд капитан Серегин. У наших новых знакомых такая особая способность нарисовалась у мадмуазель Елизаветы. Надо будет спросить у Димки совета по поводу нее. И так же, как и в нашем случае, при «попадании» мадмуазель Елизаветы и господина Пихоцкого тоже была чудовищная гроза, которая закончилась сразу после того, как дело было сделано, и в этом мире объявились новые гости.
Кстати, Волконская уверена, что тот аппарат, который она называет средним штурмоносцем, полностью исправен, заправлен и готов к полетам. Но об этом с ней и ее напарником пусть разговаривает капитан Серегин.
Все, что необходимо, я сообщу ему, когда мы вернемся в наш лагерь. А пока, поравнявшись с Лизой, я начинаю с ней прощупывающий светский разговор, заранее зная, что каждый мой ответ будет тщательно проанализирован ею на искренность.
Впрочем, светскую беседу первой начала как раз Елизавета, поравняв свою лошадь с моей и выдержав приличествующую случаю паузу.
– Анна Сергеевна, не так ли? – доброжелательно и немного смущенно спросила она. – Извините, что я к вам так по-простому, но тут у нас не нашлось общих знакомых, которые могли бы представить нас друг другу.
В ответ я только пожала плечами и ответила:
– Да ничего, Елизавета Дмитриевна. У нас, знаете ли, не принято так уж строго придерживаться формальностей. Люди знакомятся, когда им это надо и для этого им совсем не нужна помощь третьего человека. Тем более что обстоятельства, сопутствующие нашему знакомству, вполне можно счесть чрезвычайными.
– Я вас понимаю, Анна Сергеевна, хотя мне крайне трудно одобрить такой образ жизни, – задумчиво произнесла блондинка, – Мне лично очень не хотелось бы, чтобы любой хам запросто мог бы подойти ко мне и представиться, не спрашивая ничьего разрешения.
– Ничего, – ответила я, – мы к этому привыкли, и каждый защищается как может. Наш мир отличается от вашего, и явно не в лучшую сторону, но это наш и только наш мир. По крайней мере, в нем можно знакомиться, не спрашивая ни у кого разрешения. Кстати, рассказать вам анекдот про двух англичан?
– Расскажите… – заинтересовалась Елизавета.
– Короче, два английских джентльмена попали на необитаемый остров и провели на нем десять лет, не сказав ни единого слова друг другу только потому, что не нашлось третьего джентльмена, который бы представил их друг другу.
– Да уж, англичане – они такие, – ответила Волконская, после чего на некоторое время наступила тишина, прерываемая только топотом копыт. Моя собеседница явно обдумала свой следующий вопрос, но пока не решалась его задать. При этом я «видела» этот вопрос так четко, будто он написан у нее на лбу. И наконец Елизавета решилась.
– Анна Сергеевна, – спросила она, – капитан Серегин при первой нашей встрече назвал вас «ваша божественность». Это была шутка или как?
– Отчасти шутка, – ответила я, – отчасти «или как» – но только отчасти. В основном я еще только учусь, и паства моя не совсем добровольная, всего-то три с небольшим десятка душ.
– А почему не совсем добровольная? – в серых глазах Елизаветы зажегся огонек жгучего любопытства. – Я чувствую, что вы говорите мне правду, только не понимаю, как это может быть – недобровольная паства?
Я снова пожала плечами и начала обстоятельно разъяснять своей собеседнице местное мироустройство в свете взаимоотношения богов и верующих, закончив словами:
– Вы немного погодите – встретитесь еще с самыми настоящими античными божками. Может быть, даже и сегодня вечером. Мне кажется, что наш друг Гермесий повадился таскать сюда своих приятелей – возможно, чтобы познакомить их с нами, но скорее всего с целью показать им того, кого они называют «дядюшкой».
Выслушав мою речь, Елизавета замолчала, сделав вывод, что вся эта невероятная история не является ложью, и дальше мы ехали молча бок о бок, думая каждая о своем. Но только все ее мысли, беспорядочно мечущиеся под черепной коробкой, сразу же становились мне известны, в том числе и та, что следующим ее собеседником станет капитан Серегин. Всех остальных присутствующих, кроме меня и его, она считала значительно ниже себя по положению, и не проявляла к ним никакого интереса, а отец Александр был для нее пока что чисто теоретической величиной. И самое главное, что Елизавета тоже знала о том, что я знаю. Эх, нелегко нам будет – двум умным женщинам вдвоем на считай что необитаемом острове.
* * *
Капитан Серегин Сергей Сергеевич
Бывают новости, так сказать, теоретические, а бывают практические. Так вот, главную практическую новость этого дня я получил не от Птицы, на которую сильно рассчитывал, и не от мадмуазель Волконской, а от техника-прапорщика Андрюши Пихоцкого, существа мелкого, старательного, незлобливого, знающего свое дело, но уж больно говорливого. Кстати, в отличие от своей начальницы, в седле он сидел хуже любого из нас. Не он ехал на лошади, а она, можно сказать, везла его как обычный неодушевленный груз.
Он-то и рассказал мне о том, что где-то здесь поблизости, в одном-двух конных переходах, лежит целехонький, готовый к действию средний имперский штурмоносец типа «Богатырь». Его слова сперва привели меня в состояние легкого недоумения, поскольку сие название мне ни о чем не говорило, но прапорщик Андрюша, захлебываясь восторгом и брызгая слюной, рассказал, до каких высот в их Российской империи дошла техническая мысль. Конечно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, но из рассказа техника-прапорщика было четко понятно, что эта машина вертикального взлета и посадки предназначена для переброски роты десанта, в том числе и на межконтинентальные расстояния, а также для последующей поддержки его высадки огнем бортового вооружения. При этом источником энергии для этого штурмоносца служил компактный термоядерный реактор, а двигателями – четыре антигравитационных импеллера, конструкции Шмидта-Дольского, мощность которых была достаточна для суборбитальных прыжков в пределах планеты или для выхода полностью загруженного штурмоносца на низкую круговую орбиту.
М-да, интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд. Вот вам и отсталый военно-феодальный монархический строй, о котором нам в один голос рассказывали и либеральные, и коммунистические пропагандисты.
Вопрос был только в том, согласится ли штурм-капитан Елизавета Волконская сотрудничать с выходцами из совсем иного мира, где вот уже почти сто лет нет никакой монархии, которой она присягала? Любая самая совершенная машина без человека, умеющего ею управлять – всего лишь груду косной материи и больше ничего.
Так как извергаемые молодым человеком малозначительные технические подробности мне были больше неинтересны, я вскоре оставил Андрюшу Пихоцкого на попечение Бухгалтера и приблизился к мадмуазель Волконской. Та, оставив находящуюся в задумчивости Птицу, и мастерски управляя лошадью одними коленями – вся такая блистательная и великолепная – приблизилась ко мне, приветливо улыбаясь настоящей голливудской улыбкой. Дантист ее явно знал свое дело на пять с плюсом, и на все сто процентов отрабатывал свои немаленькие гонорары. Как говорится – на ловца и зверь бежит.
– Сергей Сергеевич, – немного кокетливо начала разговор мадам Волконская, – почему вы все время отворачиваетесь и не смотрите в мою сторону? Скажите, я вам не нравлюсь?
– Напротив, – ответил я, – но я забыл в лагере темные очки и теперь боюсь ослепнуть. Каждому мужчине, который подходит к вам ближе пяти метров, в качестве соблюдения техники безопасности следует сразу же вручать маску сварщика.
– А вы умеете делать комплименты, – по-кошачьи мурлыкнула Волконская, – до этого дня мне никто ничего подобного не говорил. Я запомню этот пассаж.
– Да на здоровье, – сказал я, – а если серьезно, то, если женщина распускает перышки перед почти незнакомым мужчиной, то это значит, что ей от него что-то срочно надо, если, конечно, не считать случаев патологической скоропостижной влюбленности, но это не наш случай.
– Да, – согласилась Елизавета, склоняя голову к правому плечу и внимательно, с полуулыбкой, глядя на меня, – это не наш случай. Если уж вы такой проницательный, то тогда давайте поговорим как деловые партнеры, находящиеся в равном статусе, но неравном положении.
– Хорошо, – кивнул я, – давайте поговорим так. Звания у нас примерно одинаковые, зато возможности немного разные. У меня слаженное боевое подразделение с уже налаженной службой тыла, имеющее поддержку высших сил, а у вас всего один подчиненный и неизвестно где валяющийся этот, как его – «средний штурмоносец», до которого еще надо добраться без приключений.
– Я как раз, – поспешно парировала мадам Волконская, – планировала попросить вас выделить мне эскорт, чтобы я могла добраться до своего корабля и восстановить над ним контроль, после чего я смогла бы как следует с вами расплатиться.
– Э нет, – ответил я, – так дело не пойдет. Во-первых, даже добравшись до – как вы выразились – корабля, вы самостоятельно не сможете покинуть этот мир, а во-вторых, я считаю, что, разделившись, мы сильно уменьшим наши возможности. Предлагаю вам вступить в наш отряд на правах одного из моих заместителей: таких же, как Птица, Колдун и отец Александр.
