скачать книгу бесплатно
– Будет девять.
– Ничего себе – маленькая. Я в девять первый раз пиво пила, а в двенадцать уже в тусовке вертелась. У нас там и взрослые парни были, и даже женатик один…
– Аня не пьет пиво и не будет ни в какой тусовке. Одевайся.
– Слушай, я думала, ты клевый, а ты прям дундук какой-то старый.
– За комплимент спасибо, но все-таки собирайся.
– Ты че, обиделся, что ли? Я просто раздразнить тебя хотела.
Катя неожиданно прижалась к нему всем телом, пытаясь страстно поцеловать в губы. Алексей опять сжался, как перед очередным приступом. Он боялся потерять контроль над собой. К сожалению, не в смысле отдаться на волю любовной страсти. О ней можно было только мечтать. Сейчас надо аккуратно расстаться с этой девушкой, которую он сделал любовницей по великой глупости и тоске. Он ведь знает себя. Если скрутит его – даже не вина, а черт знает что… Просто скрутит. Он поднял с пола одежду Кати, попытался ей помочь, она сердито оттолкнула его руки. Он облегченно вздохнул. Оделся сам, стараясь держаться подальше от нее. Потом они вышли вместе, он поддержал ее за локоть, когда спускались со ступенек крыльца, и быстро отнял руку, как только ступеньки закончились. Он не мог на нее смотреть, касаться: Катя казалась ему нечистой, уродливой женщиной, которая виновата в том, что внешне напоминает ребенка. Себя он человеком не чувствовал вообще. Он только себя умел так ужасно унижать.
В машине она обнимала его за шею, доставала длинной ногой его ногу, дышала в ухо, короче, все еще не оставляла попыток соблазнить. Алексей резко затормозил.
– Ты мне мешаешь. Сиди, пожалуйста, спокойно.
– Буду мешать, – заявила она кокетливо и капризно, – пока не скажешь: мы еще увидимся?
– Да, конечно. Прямо завтра, на работе.
– Нет, ты со мной так не говори. Будто с дурой. Я спрашиваю, когда мы опять к тебе поедем?
– Мы больше никуда с тобой не поедем, – Алексей старался говорить спокойно, пытаясь даже улыбаться, только улыбка получилась неживой. Ему хотелось содрать ее со своих губ, как клейкую ленту. – Катюша, ты не поняла. Я вообще не по этой части. Ты, конечно, мне очень понравилась, но я люблю жену, дорожу семьей, понимаешь?
– Нифигасе! – Катя уставилась на него возмущенно. – Жену он полюбил после траха со мной! Ты за кого меня держишь! Ты что!
– Успокойся, – сдавленно произнес он. – Сама сказала, что ты – девушка опытная. Разве такие отношения обязательно должны иметь продолжение?
– Ты, придурок, – заорала она. – Ты меня что, на стриту снял? Да я твоей жене сейчас пойду позвоню. Или приеду. Узнаю в нашей бухгалтерии адрес…
– Что ты сказала? – Алексей больно сжал ее запястье. – Кому ты звонить собралась? – Его трясло и лихорадило. Главное – не ударить ее. – Если ты… Если ты, не дай бог, что-то Людмиле… я за себя не ручаюсь…
– Да ты псих! – Катя смотрела на него с ужасом. – Выпусти меня, я на такси поеду.
Он открыл ей дверцу, смотрел пару минут в тумане, как она идет, как неуклюже болтаются ее руки подростка, потом быстро догнал ее, вынул из бумажника все деньги, сунул в холщовый мешок.
– Это на такси. Извини. Мне просто нездоровится. Спасибо тебе.
– Ну, псих же! – раздосадованно пробормотала Катя, глядя вслед рванувшей с места машине. Затем, не торопясь, пересчитала деньги и пожала плечами. – Ничего вообще-то.
К концу рабочего дня в редакцию приехала приятельница Людмилы – Маша Ступишина. Они когда-то вместе ходили в бассейн, учились в школах одного района, только Маша была на два года младше. Встретились через много лет в журнале. Маша привозила иногда свои заметки об авторском праве, давала объявления о помощи в регистрации товарных знаков – это была ее подработка. Она преподавала римское право в юридической академии. Бюджетница: зарплаты вечно не хватало, иногда даже на оплату большой пятикомнатной квартиры, где они жили с мужем в полубраке-полуразводе. Хотя квартира принадлежала Маше – по наследству от бабушки, – когда муж в очередной раз запивал, из дома уходила именно она. Однажды подвозила Людмилу домой из редакции и сказала, что уже две ночи спит в машине в гараже. Муж агрессивен в пьяном виде, она его боится. Люда ахнула и пригласила ее к себе. Разложила Анин широкий диван, заглянула тихонько вечером после ужина. Маша, окутанная своими длинными рыжими волосами, что-то рассказывала Ане ровным, приятным голосом лектора. Девочка смотрела на нее широко открытыми глазами, явно боясь уснуть и не узнать, чем дело кончилось. «Наверное, про римлян», – улыбнулась Люда. Аня не выдержала, сонно вздохнула и, обняв Машу за шею, сладко засопела. Маша погасила настольную лампу. Сейчас, кроме нее, к ним, пожалуй, никто и не приходит в гости. То ли потому, что Люда с Алексеем никого не приглашают, то ли потому, что знакомые чувствуют: что-то не так у них в доме…
– Добрый вечер, – поздоровалась со всеми Маша, кивнула Люде, давая понять, чтобы та ее ждала, и прошла в кабинет заведующего отделом.
Люда начала медленно складывать все на столе, собираться. Как хорошо, что Маша ее сегодня отвезет домой. Она постоянно чувствовала себя усталой. Все стали расходиться. Секретарша Таня, проходя мимо Люды, уставилась на нее выжидающим взглядом.
– Ну, чего?
– Ты о чем, Таня?
– Здрасте. Отворот будем делать?
– А. Я забыла. Подумаю, ладно?
– Думай. Только недолго. Я сказала: желающих там до хрена и больше.
– Я поняла. Поп-звезды, все такое. Я обязательно тебе скажу, как решусь. Ты уж тогда похлопочи за меня.
– Я – конечно. Только тянуть зачем? Ты чего теряешь?
– Да, собственно… Не знаю. Наверное, ничего. Кроме денег. Это дорого?
– По-всякому. С тебя нормально возьмет, не беспокойся.
– Но если нужно с мужем к ней приходить, ничего не получится. Он не пойдет.
– Отворот – без него! – значительно произнесла Таня и понесла свое пышное тело, как всегда, обтянутое облегающими одеждами, к выходу. Людмила почему-то подумала, что Таня похожа на резиновую куклу-манекен, которую слишком сильно надули.
Маша вышла из кабинета заведующего, когда все, кроме Людмилы, уже разошлись. Она улыбнулась своей открытой, какой-то очень честной улыбкой – именно такое определение всегда возникало у Люды, когда она смотрела на Машино лицо. Честный взгляд, честная улыбка. Она умный, очень сложный человек, но впечатление при контакте, что все ее мысли как на ладони: Маша ничего не скрывает, не хитрит, на нее можно во всем положиться. Людмила вдруг подумала о своих мучениях. До чего дошла: секретарше Тане выложила, в общем, самую больную свою проблему. Этой дурехе, которая уже сегодня вечером будет всем звонить и говорить: «Ой, ты не поверишь, что мне Людка Колесникова рассказала…» А с Машей поделиться ей и в голову не приходило. Может, потому, что Машу считали почти родной все члены семьи Людмилы. Анька с радостным воплем бросалась ей на шею, Алексей улыбался, когда она приходила, что с ним бывало крайне редко: он не любил гостей. Как-то Люда сказала ему, что Маша боится оставаться в квартире с пьяным мужем. Алексей нахмурился: «Если он ее обидит, пусть она мне скажет: я ему шею сверну». Людмила внимательно на него посмотрела, подумала, что он может это сделать, и больше никогда не распространялась на тему Машиных отношений с мужем.
Маша села в кресло у стола Люды.
– Пять минут посижу, ладно? И поедем. Я отвезу тебя. Слушай, мы не виделись месяц точно. Ты здорова? Грустная какая-то.
– А я уже не знаю, здорова или нет. – И неожиданно для Люды, которая давно не разрешала себе плакать, слезы полились у нее из глаз. – У меня черт-те что происходит, я понять не могу…
– Рассказывай, – решительно сказала Маша. Ее всегда бледное лицо без капли косметики стало почти суровым: она считала своим долгом бросаться на любой призыв о помощи. Это поражало и трогало Люду: Маша себе помочь не может, в машине спит, оставив зарвавшемуся мужу огромную квартиру. Алкоголизм – это, конечно, болезнь, но если человек от природы совесть имеет, он с такой болезнью и в канаве перекантуется, чтобы жене не проводить ночи где придется. Но у Маши свой кодекс чести, свои мерки морали по отношению к себе и другим. Себе – никаких поблажек, других нужно понять.
– Даже не знаю, как сказать. Плохо у нас с Алексеем. Я не могу с ним быть. То есть я хочу, чтобы он оставался моим мужем, отцом Аньки. Но в постели его не выношу.
– Ничего страшного, – авторитетно сказала Маша. – Это бывает. Ты разве не знаешь, что так бывает?
А Людмила смотрела в Машины зеленоватые глаза в рыжих ресницах и читала в них растерянность. «Это плохо», – читала она в ее глазах.
– Машенька, – улыбнулась она, – я не Аня и не твои студенты. Ты мне не рассказывай, как бывает у римлян, как положено по психологии сексуальных отношений. Я грамотная. У нас катастрофа. Он моего состояния не понимает, не принимает, впадает в ярость. Я из-за этой ярости начинаю его ненавидеть. Он все чувствует. Мне кажется, с нами случилась большая беда, и мы только в самом ее начале. Дальше может произойти что угодно.
– Так, – между Машиными бровями появилась глубокая морщинка. – Вам надо вместе подумать и что-то решить.
– Это как раз то, чего мы не можем – ни вместе, ни отдельно. – Люда тяжело вздохнула и встала. – Поехали?
В машине Маша какое-то время сосредоточенно молчала, потом произнесла:
– Пойти к психологу? Сексопатологу? Ты не думала о том, чтобы таким образом что-то исправить?
– Ну, думала. Это не есть возможно. Леша считает, раз поженились по страсти, значит, ею и должны жить. А если что-то сломалось, он не пойдет это исправлять к чужому человеку. Ты же знаешь: он максималист. И в чем-то, конечно, очень дикий. И страсть его тоже – дикая.
– Действительно, похоже на ненависть. Ты так говоришь… Страсть – это не преступление, это…
– Только не говори, что это большое счастье. Вою я от такого счастья, понимаешь? Моя жизнь стала ужасной: сначала меня трясет в ожидании, потом я его терплю, как пытку, потом трясусь уже от страха. Твой муж по пьяни контроль над собой теряет, а мой – в трезвом виде. Он – психопат, понимаешь? Скажи, а как ты со своим Мишей, ну, когда все нормально? Когда вы живете вместе и ты не спишь в гараже или у меня?
– У нас вообще другая история. Безумной страсти, наверное, и не было никогда. Когда я с ним познакомилась, все говорили, что он настолько талантливый физик, что может Нобелевскую премию получить, если захочет. А он в бизнес пошел. Деньги лихие, риск, другая компания… Алкоголизм… Я его возила к психотерапевтам, наркологам. Одна дама мне как-то сказала, сунув деньги за прием в ящик стола: «Вы с ним всю жизнь промучаетесь, неужели не ясно? Найдите лучше другого». Представляешь? И это врач!
– По мне – совет она дала хороший. Но я не об этом спросила. Вот ты мужа боишься, потом вы опять вместе живете… Тебе с ним не противно после всего любовью заниматься?
– Когда у нас все нормально, я ему благодарна. Нет, не противно. Приятно. Он для меня по-прежнему родной человек. Просто я с самого начала люблю его больше, чем он меня. А вообще – у нас такая жизнь, что мы редко занимается любовью. У него ненормированный рабочий день, у меня… Устаем. Ну, в общем, я, наверное, не про это. Я ж сказала: у нас не было никогда такой страсти, которая может ненавистью обернуться…
Люда пристально посмотрела на подругу. Маша ни на кого не похожа. Стройная, с невероятно красивыми рыжими волосами, с благородным, бледным, выразительным лицом… Дама с полотен Средневековья. И не было страсти. И любит мужчину, который ее обижает. А она, Люда, совсем обыкновенная, ну, миловидная, ну, не очень глупая, образованная, но таких тысячи. Ее беду никто не поймет. Маша – тоже.
– Ты поднимешься к нам? – спросила она.
– Ой, нет. Миша сегодня раньше приедет, мне нужно ужин приготовить. Но если что, звони мне в любое время, ладно? Я приеду.
– Конечно. У меня, кроме тебя, и нет никого.
Людмила вышла из машины, устало направилась к подъезду, вошла в квартиру, зажгла свет в прихожей, мысленно поблагодарила бога за то, что Алексея еще нет. Сразу зазвонил телефон. Она поговорила с дочкой, мамой. Прошла в гостиную, остановилась у большого Анечкиного портрета. «Господи, – зашептала она, как будто в этот вечер бог был обязан выслушивать ее благодарности и просьбы. – Не посылай ты моей дочке любви. Не нужно ей ничьей страсти. Пусть спокойно повзрослеет, встретит спокойного человека, который будет ее спокойно любить. Ну, пожалуйста, господи…»
Людмила столько раз произнесла слово «спокойно», что ей самой стало ясно: в ее жизни с покоем покончено навсегда. Хлопнула входная дверь, она вздрогнула, повернулась и стала ждать мужа, готовая ко всему.
Маша приехала домой, поднялась на свой этаж, достала ключи… Что-то произошло: один ключ вошел в скважину, но не до конца и не поворачивался, другой даже не проходил. Всеми бытовыми делами в доме Маша занималась сама, поэтому она выбирала самую простую технику и замки. Чтоб никаких проблем с использованием и ремонтом. Она попробовала еще раз – ничего не получилось. Такое впечатление, будто ключи вставлены изнутри. Может, муж дома, но тогда почему ключ не вытащил? Обычно они просто захлопывали дверь. В голову тут же полезли жуткие мысли. Она начала звонить в дверь – долго, непрерывно… Тишина. Маше стало физически плохо. Она села на небольшую скамеечку у входной двери и, сжав руки, задумалась. Так бывает? Нет, так не может быть. Ключи просто не входят в замочную скважину. Допустим, Миша выпил и, не понимая, что делает, закрылся изнутри, лег спать… Но он, выпив, не ложится сразу спать. Он начинает активно звонить кому-то, громко говорить, хохотать, выходит в магазин, иногда приводит друзей. Так поступают… Боже, так поступают самоубийцы. Наслушавшись наркологов и психотерапевтов, Маша все прочитала об алкоголизме: о страшных приступах тоски, тупиковых состояниях, навязчивых идеях. Она стала лихорадочно набирать два его мобильных номера – абонент недоступен. Домашний не отвечает. Что теперь? Звонить в милицию? МЧС? Чтобы они взломали дверь? А если он просто спит, если ему плохо… Они почувствуют запах алкоголя и куда-нибудь его потащат… Нет, нельзя. Нужно просить своих. В последнее время она только у Люды с Алексеем бывала, они в курсе ее ситуации. Маша позвонила, объяснила все Людмиле, та тоже испугалась.
– Маша, Леша как раз пришел. Он возьмет инструменты и откроет дверь. Пусть простые замки, но все когда-то ломается. Давай не будем паниковать. Сейчас главное – войти в квартиру.
Алексей очень быстро собрал инструменты, пошел к выходу. Люда его остановила у порога.
– Я только прошу тебя: держи себя в руках. Мало ли что ее муж может устроить. Не создавай проблем ни нам, ни Маше.
– Конечно, – не поворачивая головы, ответил Алексей. Ему повезло, что у Маши возникла такая проблема. Алексей не мог сегодня смотреть жене в глаза. Он просто подонок. Изменить Люде с какой-то совершенно не нужной ему девчонкой! Кому он сделал назло? Он впадает в маразм. После нескольких часов этой «любви» ему навязчиво хочется отмыть себя дочиста, мозги желательно тоже.
Он поднялся на этаж, где сидела совсем сникшая Маша, кивнул ей и принялся за дело. Вскоре дверь была открыта. Маша вбежала в квартиру и стала осматривать все комнаты, Леша взял ее ключи и проверил замки.
– Его нет… – растерянно сказала Маша. – И ключей изнутри тоже не было.
– Конечно, не было, – ответил Леша. – Просто он замки поменял. Видимо, сегодня. Ты ведь утром из дома уходила?
– Да. А зачем поменял?
– Откуда я знаю. Могу только предположить, что он хочет жить в этой квартире один. Или не один. Но без тебя. Он прописан?
– Нет.
– Брак зарегистрирован?
– Да.
– Что-то, наверное, он придумал. Ты дома не ночуешь, когда он пьяный. Потом вообще не смогла бы, к примеру, сюда попасть… Не тот ты человек, чтобы каждый день замки взламывать. А он тот, чтобы их ставить…
– Нет.
– Ну, что значит нет. А если доказать суду, что человек не проживает, если привлечь друзей – юристов, бизнесменов, если… Маша, с тобой ведь может что-то случиться… Люда говорила, у тебя родители погибли в катастрофе…
– Да.
– Некому тебя искать, получается.
– Какие страшные вещи ты говоришь. Ты все видишь в каком-то чудовищном свете. Из-за такой ерунды, как квартира…
– С тобой все понятно. Квартира в пять комнат – ерунда, можно и в гараже пожить, пока милый проспится. Что делать будем?
– А что в таких случаях делают?
– Заявляют в полицию.
– А она что?
– А она – ничего. Или ему поможет.
– Но зачем он конкретно сегодня это сделал?
– Я думаю, он явится. Может, с дружками. И ты сама от них убежишь. Как он рассчитывает.
– Я уеду прямо сейчас.
– Не вздумай. Иди, ложись спать. Я поколдую с замками, чтоб их не открыли, а утром новые поставлю. Людке только позвоню, все объясню.
– Получается, мы поведем себя, как он? Так и пойдет теперь?
– Ну, что загадывать. Как получится, так и поведем себя.
…Возня с замками, переговоры за дверью начались часа в три ночи. Леша в это время курил, сидя в кресле в прихожей, Маша вышла на звук и застыла. У нее даже губы побелели. За дверью кто-то отчетливо выругался матом.
– Это он? – спросил Алексей. Маша кивнула. – Уходи в самую дальнюю комнату. Я попробую сам решить вопрос.
– Но…
– У нас нет выхода. Они не уйдут просто так. Они думают, что ты здесь одна.
Маша ушла. Алексей открыл чемоданчик с инструментами, взял напильник, зажал в кулаке и открыл дверь. Два человека – типично клубного вида: в дорогих костюмах, с ухоженными, холеными лицами, которые лоснились от выпитого и съеденного, с «пивными» животами в пределах приличия – от неожиданности отпрянули, увидев Алексея.
– Я не понял, – сказал привлекательный шатен с серыми глазами, – это кто?
– Ты у меня спрашиваешь? – изумился довольно молодой, но совершенно лысый мужик. – Миша, это же не твоя жена? Мне так кажется.
– А вы хотели, чтобы это была жена Миши? Или чтобы ее вообще больше на свете не было? Поменяли замки, явились пьяными, и решен квартирный вопрос, так, что ли? – Алексей старался говорить ровно, чтобы не прорывалось в голосе бешенство, которое закипало в груди.
– Я все-таки не понимаю, что это за крендель и что за бред он несет. – Муж Маши старался говорить высокомерно, небрежно, как хозяин положения. Собственно, он и был хозяином положения. Законный муж…
– Пошли вон отсюда. Переночуйте разок в гараже. – Алексей не шевельнул рукой, он просто разжал ее так, что они увидели напильник.
