скачать книгу бесплатно
Максим Петрович: он не то на серебре,
На золоте едал; сто человек к услугам;
Весь в орденах; езжал-то вечно цугом;
Век при дворе, да при каком дворе!
Тогда не то, что ныне,
При государыне служил Екатерине…
Потому что все так живут. А литераторы, от чьих книг спать хочется, особенно.
А всё потому, что «Евгений Онегин» – это литература. А «Горе от ума» – жизнь в её первооснове. Ничего не изменилось и 200 лет спустя.
Москву выдумал Грибоедов, вложил в её уста реплики, распределил роли. Чёрт бы его побрал, этого гения!
– Карету мне, карету!
Фёдор Достоевский.
Гений или злодей?
Почему Фёдор Достоевский – гений? Сейчас постараюсь объяснить.
Обычно критики пишут, что у писателя должен быть свой стиль. Писатель – это стиль.
У Достоевского не было своего стиля. Вернее, был… стиль второстепенного беллетриста.
Набоков писал о нём так:
«Достоевский писатель не великий, а довольно посредственный, со вспышками непревзойдённого юмора, которые, увы, чередуются с длинными пустошами литературных банальностей».
Когда Фёдор Михайлович в дневниках начинает рассуждать о чём-то архиважном, то заканчивается всё это почти фантастической цитатой Поприщина: «Константинополь должен быть наш!»
Видимо, сам это прекрасно понимая, Достоевский вкрапляет в «Дневники» фикшн: «Кроткая», «Бобок» и пр.
Так в чём же пресловутый гений Фёдора Михайловича?
На самом деле, его гений и мощь в том, что он показал во всей полноте и широте всю прелесть и низость человеческой натуры:
«Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Ещё страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил…»
Об этом говорит Митя Карамазов своему брату Алёше.
Достоевский, наверное, один из первых и последних русских писателей, отобразивших со всей мифологической беспощадностью трагедийность бытия – в быту.
В «Кроткой» – сквозь ничтожную и убогую жизнь ростовщика – копеечные рассуждения о том, сколько надо тратить на еду, а сколько на театр, словно пробивается живой росток Кроткой, маленького человека, который пытается найти искупление этой убогости. И не находит. Кроткая прыгает из окна, прижав к груди образок.
Родион Раскольников убивает старуху-процентщицу не из-за денег, или, как он поправляет Соню, «не только из-за денег», а чтобы узнать, тварь он дрожащая или право имеет.
Так вот, Достоевский во всеуслышание сказал то, о чём другие боялись даже подумать:
«…На деле мне надо, знаешь чего: чтоб вы провалились, вот чего! Мне надо спокойствия. Да, я за то, чтоб меня не беспокоили, весь свет сейчас же за копейку продам. Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить. Знала ль ты это, или нет? Ну, а я вот знаю, что я мерзавец, подлец, себялюбец, лентяй».
Все эти цветочки человеческого «многообразия» расцветут в XX и XXl столетиях.
Но Фёдор Михайлович, пройдя все круги человеческого ада, перестрадав в молодости бесом революции, а в старости став ярым консерватором, дважды родившись и умерев, составил опись человеческих пороков. Видимо, поэтому Достоевского так любят и на Западе. Там любят страшилки, а герой Достоевского без дна:
«…Он закончил утверждением, что для каждого частного лица, например как бы мы теперь, не верующего ни в Бога, ни в бессмертие своё, нравственный закон природы должен немедленно измениться в полную противоположность прежнему, религиозному, и что эгоизм даже до злодейства не только должен быть дозволен человеку, но даже признан необходимым, самым разумным и чуть ли не благороднейшим исходом в его положении».
Герой Достоевского летит, словно Алиса в кроличью нору, в бездну, находя удовольствие в своём мизерабельном положении и упиваясь своей мерзостью.
Вспомним его: «Страданием своим русский народ как бы наслаждается» – удивительно точно и мощно! И, главное, крыть нечем. Всё так и есть. Читатель испытывает катарсис в тщетной надежде, что он не такой.
Но: «Разум – подлец, оправдает что угодно!»
Фёдору Михайловичу в 2021-м стукнуло двести лет.
Наверное, это именно и есть тот самый прототип человека, о появлении которого мечтал Чехов: «Через двести, триста лет жизнь на земле будет невообразимо прекрасной, изумительной. Человеку нужна такая жизнь, и если её нет пока, то он должен предчувствовать её, ждать, мечтать…».
И вот мы дождались… Что дальше?
Сергей Есенин.
Пастушок из Константиново
Если с берега Оки смотреть на другой берег, утопающую в лазурной зелени пойму, то поневоле станешь поэтом.
Среднерусский пейзаж завораживает своей поэтичностью. Хотя, наверное, все эти праздные размышления на фоне юбилея одного из самых, пожалуй, любимых и цитируемых русских поэтов, относятся к началу прошлого века. Когда ещё была жива деревня, когда она дышала, мычала, любила и ненавидела:
Пахнет рыхлыми драчёнами;
У порога в дёжке квас,
Над печурками точёными
Тараканы лезут в паз…
А нынче в интернете не утихает дискуссия на тему сохранения поймы Оки в районе Константиново. Хотя и Константинова-то уже нет. Есть мемориальная деревня в Рязанской области и примкнувший к ней коттеджный посёлок, стоимость домов в котором сравнима с домиком в деревне недалеко от столицы.
Вот ведь парадокс: популярность поэта поднимает цены на недвижимость. Узнай об этом Сергей Александрович, он не преминул бы воспользоваться этой выгодой.
Реальный Есенин довольно сильно отличается от своего буколического образа, который он усиленно создавал в начале десятых годов прошлого века, когда предстал этаким рязанским Лелем пред очи императрицы.
Первая гражданская жена поэта Анна Изряднова так описывает Есенина 1912 года: «Слыл за передового, посещал собрания, распространял нелегальную литературу. На книги набрасывался, всё свободное время читал, всё своё жалованье тратил на книги, журналы, нисколько не думал, как жить…».
Чтобы избежать призыва на военную службу в 1916 году, он как раз и воспользовался приглашением императрицы. А после революции, которую Есенин приветствовал, сей факт всячески скрывал.
Эх вы, сани! А кони, кони!
Видно, чёрт их на землю принёс.
В залихватском степном разгоне
Колокольчик хохочет до слёз.
Вот так же, как сани по просёлочной дороге, проскакал по жизни этот ярко одарённый поэт и совершенно беспринципный человек.
Весной 1917-го Есенин устраивается в редакцию газеты «Дело народа» и знакомится с Зинаидой Райх: они венчаются, но потом расходятся, что дало повод молодому оболтусу во всех своих бедах винить Райх. Известна есенинская фраза, почти афоризм, которую он повторял в пьяном угаре: «Пойду Зинке морду бить!»
Как тут уловить суть такого явления, как Есенин, который провозглашает вот это всё:
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».
А потом женится на известной американской танцовщице Айседоре Дункан и уезжает с ней в длительное турне по Европе и Америке… Да, наверное, не надо ничего понимать в извивах русской истории и жизни. Надо читать, охать, ахать, плакать, смеяться:
Выткался на озере алый свет зари.
На бору со звонами плачут глухари.
Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.
Только мне не плачется – на душе светло…
Кстати, реакция на это стихотворение Бунина была категорична: «Иволга в дупле не живёт!»
Вот да.
В конце 1925 года, когда поэт очередной раз женился, на сей раз на внучке Льва Толстого Софье, тучи над ним сгустились. Впрочем, не только над ним, но и над головой его «покровителя».
Известна его фраза о том, что он не поедет в Россию, покуда там Лейба Бронштейн. Но покровителем Есенина как раз и был Лейба Бронштейн, он же Лев Давидович Троцкий.
До Троцкого, конечно, не могли не дойти эти слухи. И «похабник и скандалист» пишет покаянное письмо: «Дорогой Лев Давидович! Мне очень больно за всю историю, которую подняли из мелкого литературного… карьеризма т. Сосновский и Демьян Бедный… Никаких антисемитских речей я и мои товарищи не вели. Всё было иначе. Во время ссоры Орешина с Ганиным я заметил нахально подсевшего к нам типа, выставившего своё ухо и бросил громко фразу: „Дай ему в ухо пивом (в ухо) “. Тип обиделся и назвал меня мужицким хамом, а я обозвал его жидовской мордой…».
А вот что напишет в некрологе Троцкий после трагической смерти поэта:
«Мы потеряли Есенина – такого прекрасного поэта, такого свежего, такого настоящего. И как трагически потеряли! Он ушёл сам, кровью попрощавшись с необозначенным другом – может быть, со всеми нами. Поразительны по нежности и мягкости эти его последние строки! Он ушёл из жизни без крикливой обиды, без ноты протеста, – не хлопнув дверью, а тихо прикрыв её рукою, из которой сочилась кровь. В этом месте поэтический и человеческий образ Есенина вспыхнул незабываемым прощальным светом».
Кстати, никто лучше Троцкого не написал о смерти Есенина!
Беспокойная судьба поэта, словно отражается на всём, что связано с его именем.
Есенинские праздники в Константиново под водку «Есенин» в прежние времена никогда не обходились без мордобития.
Весь партхозактив Союза писателей в полном составе читал на сцене свои ужасные стихи, в сторонке мёрзли солистки ансамбля «Радуница», дожидаясь своей очереди, коза из соседней деревни трепала портрет Есенина…
А недавно общественность обсуждала новый московский памятник Есенину, совершенно, на мой вкус, безумный. Буйство по имени Есенин, такое русское, безудержное, безутешное и залихватское, как падение в пропасть, продолжается:
Тихо в чаще можжевеля по обрыву.
Осень, рыжая кобыла, чешет гриву.
Над речным покровом берегов
Слышен синий лязг её подков…
Николай Заболоцкий
и его Страна Заболотия
Страна Заболотия. Что за неведомая страна такая? И где она?
Есть в письме Николая Заболоцкого, перед самой смертью в 1958 году отправленном писателям-фантастам, такие строки: «Уважаемые авторы, так как посылок из антимира, насколько мне известно, к нам ещё не поступало, то зазеркальность миров, надо думать, и до сей поры остаётся неприкосновенной…».
Очень любопытна эта оговорка – «насколько мне известно». Она проливает неяркий, мерцающий свет на всё творчество Николая Алексеевича Заболоцкого, поэта, чьё земное происхождение словно оспорено его стихами. Всю свою недолгую жизнь поэт, появившийся на свет 7 мая 1903 года в Казани, ощущал отверженность, как, собственно, и заведено у питомцев муз. Великий Данте лишь сформулировал то, что Заболотский (именно так писалась его фамилия) знал уже с семи лет:
Так бей, звонарь, в свои колокола!
Не забывай, что мир в кровавой пене!
