Не ваша война

Михаил Нирут

Не ваша война

Глава 1

Максим Спиридонов шёл по Савёловскому проезду Зеленограда. Пешеходной дорожки там как таковой не было, и приходилось идти, петляя между заснеженными автомобилями, по широкой парковке, раскинувшейся прямо перед его любимым кафе.

Так уж вышло, но сегодня у него был выходной. Будучи полицейским, у него сменный график – сутки-трое. А так как он пришёл домой вчера с ночи, то осталось два дня, которые он мог посвятить своим заботам и мелким радостям.

Всю свою жизнь он проработал полицейским. Рождённый в семьдесят седьмом году, он ещё успел застать ту советскую Россию, где всё служило воспитанию достойного гражданина. А фильмы «Место встречи изменить нельзя» и «Противостояние» ещё в детстве оставили неизгладимое впечатление в сердце юноши и окончательно убедили его стать полицейским. И хотя его становление как блюстителя правопорядка случилось в лихие девяностые, когда работа в органах не ценилась, но невзирая на трудности, он и не думал уходить: истинного воина от карьериста отличает преданность – семье, делу и государству.

За долгие годы службы он видел многое: и жуткие места преступлений, где в трупах едва можно было узнать людей, и совершенно безумных сумасшедших, творивших ужасы. В их глазах не было видно ничего человеческого. В общем, многое повидал Максим, о чём и вспоминать страшно.

Но самое страшное – это оказаться среди вооружённых до зубов бандитов, смотреть в глаза, налитые кровью, наполненные древней злобой. Они готовы при первой же возможности наброситься на тебя и загрызть зубами просто за то, что ты полицейский – не педофил, не маньяк, не насильник, а слуга государства. К первым бандиты почему-то не испытывают той ненависти, которую питают к блюстителям правопорядка. Наверное, пребывание и одних, и других на тёмной стороне роднит их. Тьма, на удивление, объединяет всех злоумышленников – от мелкого карманника до серийного убийцы.

Самое важное, когда ты оказался в подобном злоключении, – это твой напарник. От него зависит, будет ли твоя спина защищена. Добросовестный полицейский не только прикроет тыл, но, если потребуется, подставится под пулю. И именно с таким товарищем и в такой ситуации почему-то чувствуешь Бога. Страшный контраст, когда позади тебя – ангел хранитель, а перед тобой – демоны. Это не объяснить, но именно так и случается. Как написал когда-то Иоанн Богослов в своём первом послании: «Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев». Всякий, кто жертвует жизнью за ближнего, невольно прославляет Бога и призывает его, ведь через самоотверженность напарника мы познаём любовь друга, а «Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нём», как говорит всё тот же Иоанн.

Однако четыре года назад Максим перешёл работать водителем в дежурную часть. Там и побезопаснее, и прекрасный график. В любых других подразделениях из-за нехватки полицейских их вызывают и выходные дни – тут к выходным относятся с почтением и лишний раз не дёргают, что очень нравилось Спиридонову. Он стал больше проводить времени с семьёй.

То, что Спиридонов сменил департамент, особенно понравилось его жене Ирине: муж теперь чаще дома, а опасностей на работе значительно меньше. Часть домашних хлопот Максим взял на себя, чем здорово облегчил жизнь супруге, да и спать ей стало спокойнее, потому что муж рядом.

Сыновья Спиридонова тоже несказанно обрадовались. Кому понравится отец, вечно пропадающий на работе? Никому! Вот и Илье с Алёшей не нравилось, а ныне Максим – завсегдатай всех их шалостей. Старшенькому, Илье, двадцать два, он вот-вот закончит колледж. От отца ему передалась любовь к военному ремеслу, и теперь он без ума от страйкбола – все свои деньги он тратит на снаряжение, а каждый выходной посвящает забаве. Папа с радостью участвует в перестрелках вместе с сыном. Младшему, Алёшеньке, двенадцать, у него переходный возраст. Он больше пошёл в мать: любит петь и рисовать. Успехи его в искусстве значительны, ведь его работы отправляют на конкурсы и всегда остаются в тройке лидеров, а некоторые даже успели побывать на международных выставках. Максим очень гордился достижениями сына.

Погода в этот день стояла тревожная. Небосклон был затянут тяжёлыми серебряными тучами, грозившими вновь разбушеваться. Улочки после недавних снегопадов успели расчистить от сугробов, и на улицах вновь стало сносно ходить. Все дорожные службы исчезли с глаз горожан, словно затаились перед бурей, видимо, отдыхали в ожидании нового удара стихии.

Люди шли довольные и весёлые. Всё-таки только-только отгремело Рождество, и люди вступили в новый, две тысячи двадцать третий, год. Народа на улицах было много, что не удивительно: это были последние деньки зимних каникул, и все старались ими насладиться. Никто будто и не ощущал того, что творится на западе.

А творилось там страшное: Украина смогла опрокинуть Россию. Воспользовавшись малочисленностью наступающих войск, а также вечной доверчивостью русских, они, усыпив их бдительность, смогли организовать оборону. Европейцы, а за ними и американцы, саботируя условия мирного соглашения, поставили Киеву оружие и выделили колоссальные деньги. Из-за неудач российской армии в украинском стане начался мощный наплыв добровольцев, а осенью украинские войска контратаковали, чего Москва никак не ожидала. Русским пришлось отступать и отступать столь же стремительно, сколь был их наскок. За несколько месяцев Украина заняла почти полтысячи посёлков и продвинулась на пятьдесят километров.

На фоне военных неудач Россия объявила частичную мобилизацию, по которой предполагала призвать триста тысяч солдат. Страну охватило уныние, многие малодушные бежали. К зиме фронт устаканился более-менее, и все застыли в томительном ожидании. Чиновники Банковой гастролировали по миру и бахвалились будущим «контрнаступом» – Кремль активно готовился к нему. Каждый день какой-нибудь украинский чиновник выпускал посты в Телеграме, Ютубе, Тик-Токе или Инстаграме, где божился, что у него есть инсайд лично от Президента России о скорой второй волне мобилизации.

Но, что удивительно, русские не верили им. Никто из россиян не бегал под стенами Кремля, как в тысяча девятьсот семнадцатом, с плакатами «Долой самодержавие!», хотя даже наши знаменитые диссиденты активно распространяли эти послания в своих блогах. Наверное, прошлый век научил людей многому.

Силясь хоть как-то отвлечься от тревожных мыслей, накрывших с головой, Максим распахнул куртку и вытащил из внутреннего кармана смартфон. По обыкновению, он открыл Телеграм и принялся читать новости. Все заголовки пестрели сообщением: «Вагнеровцы взяли Соледар». Государственные медиа, военкоры и просто околовоенные блогеры – все-все хвастались взятием города, а знаменитейший глава ЧВК «Вагнер» даже опубликовал видео, снятое в одной из солевых шахт города.

И вновь Максим погрузился в размышления. Он давно наблюдал за вагнеровцами и одно время хотел вступить в их ряды. Конечно, он хотел заработать денег – «музыканты» зарабатывали много и непомерно много, чем, собственно, подкупал Пригожин. Но, кроме денег, больше на Спиридонова давило то невысокое положение, кое он занимал в полицейской иерархии. Он водитель – простой шофёр, о котором никто не говорит и которого никто не вспомнит, случись уйти он из органов, и совершенно другое – вагнеровцы, отважные воины, обласканные государством. Репортажи во всех медиа говорят о них с придыханием, и любой, кто смеет возражать, подвергается немедленным репрессиям. Дошло до того, что «Вагнер» может себе позволить посылать на три весёлых буквы даже министра обороны. Никто им не указ. А если кто посмеет сказать, что это неправильно и министр заслуживает уважение хотя бы потому, что обличён саном, то нарывается на немедленный остракизм. Журналисты, блогеры, военкоры – все подобострастно смотрят в рот вагнеровцам.

Что же до полицейских, про них снимают всякую грязь. С экранов телевизора про них говорят гадости и оскорбляют обидными кличками: менты, мусора, легавые и другие, которые и упоминать стыдно. Особенно грешат этим всевозможные отечественные сериалы, проповедующие блатную романтику и прочий вздор.

Однако с недавнего времени Максим переменил о «Вагнере» мнение. Знакомый Спиридонова, Василий Доброхотов, трудящийся в одном из центров религиоведческого исследования, рассказывал, будто бы от кого-то слышал, какой уродливый и безвкусный эзотеризм практикуют «музыканты», мол, внутри этого ЧВК сложилась некая псевдорелигия. Она вбирала в себя самые ужасные формы шовинизма и расового превосходства, и якобы в своих убеждениях вагнеровцы едва ли отличаются от националистических батальонов Украины. Того и глядишь, они объединятся с ними и пойдут на Москву. При этом ни одного православного священника радом и близко нет – всякий священнослужитель, силящийся попасть к ним, нарывается на жёсткий отпор: то у них устав слишком строгий и не позволяет батюшке даже близко подходить к ним, то какая-то секретность, и прочие подобные отговорки. Странно всё это.

Слова Васи зародили сомнения в душе Спиридонова. Они быстро проросли, когда он стал внимательнее наблюдать за «музыкантами». С каким счастьем они публикуют в соцсетях всевозможные неоязыческие татуировки, с каким наслаждением в Телеграме под общее рукоплескание они выложили видео казни некоего предателя, как кичатся они эмблемой со злобным черепом и с каким довольством показывают свою кувалду, измазанную оккультными символами! Честному верующему человеку это не могло не нравиться. Особенно горько было, что этому попустительствовало государство.

Он выключил телефон и посмотрел на небо, а его мысли улетели далеко в прошлое.

Варяги, готовящиеся к походу в далёкий Константинополь, складывают припасы в драккар и заботливо вешают щиты на борт судна. Что движет этими бравыми ребятами? Желание заработать денег? Может быть. Но они же самые свирепые воины. Разве может столь отважный боец достичь такого мастерства, движимый лишь страстью к презренному металлу? Очевидно, нет. Убивать за деньги готовы многие, но умирать – единицы. Тогда, раз это не деньги, то и не что-то другое материальное, которое возможно купить за то же византийское золото. Значит, их мотивы лежат за пределами материального – в мире духовном.

«Да, именно в духе», – додумался Максим. Именно их религия, их вера позволяла варягам смело идти в пекло битвы, в самые безумные походы и вообще бесстрашно отдаваться в объятия смерти. Викинг свято верил, что любой храбрый и кровожадный воин, согласно речам Гримнира, должен быть угоден Одину, и тот непременно заберёт его в свои златозарные чертоги. Их крыша выстроена из роскошных щитов, а поддерживают её громадные копья; резные столы его полны различными блюдами, изготовленными из мяса великого вепря Сехримнира, а лавки покрыты кольчугой; все входы и выходы охраняют громадные, но прекрасные волки, над головами же пирующих кружат могучие орлы.

«Прекрасное место», – подумал Максим. Наверное, ради такого посмертия стоит умереть – если, конечно, твёрдо верить, что оно существует. Видимо, викинги не сомневались в этом. Вспомнить хотя бы знаменитого Рагнара Лодброка, о котором в последнее время снимают сериалы и фильмы. Незадолго до смерти он попал в лапы Эллы, короля Нортумбрии. Государь долго пытал его, а в конце, насладившись страданиями конунга, бросил его к ядовитым змеям. Последними словами датского предводителя были: «Я не войду в чертог Одина со словами страха на устах, а умираю со смехом на губах. Я мечтаю туда попасть! С радостью я выпью эля, сидя на возвышении с Асами».

Или можно вспомнить знаменитых спартанцев, когда горста воинов смогла долгое время противостоять полчищам персов. Они верили в свою победу? Нет. Древнегреческие историки рассказывают, как Леонид, узнав о нападении Ксеркса, обратился к жрецам Аполлона, дельфийским оракулам, и те сказали ему: «Либо ваш великий и славный город персы сотрут с лица земли, либо Спарта оплачет смерть своего царя». Государь принял пророчество о своей смерти на поле брани и пошёл в её объятия. Когда его спросили, почему он взял с собой так мало бойцов, царь с горечью ответил: «Чтобы победить – и тысячи мало, чтобы умереть – довольно и трёхсот». За деньги ли он пошёл воевать? Нет. Но он, безусловно, верил в пророчество, которое, как он думал, снизошло от богов. А что ему-то? Наверняка он надеялся на доброе посмертие, потому как выполнил просьбу олимпийцев, и те должны наградить Леонида и его верных соратников. А как иначе?

«Именно их вера сделала их великими воинами. В этом нет сомнения!» – подумал Спиридонов. Как удалось выгрызть неприступную крепость у превосходящих числом, да ещё и наступающих врагов? Что двигало вагнеровцами, когда они брали Соледар? Деньги? Нет! Как теперь понял Максим, одними деньгами сподвигнуть на подобное никак нельзя. Религия? Возможно. Но какая?

Некое неоязычество, новодел родноверия. Только этим можно объяснить их страх перед православным священнослужителем. Именно неоязычество негативно или, точнее сказать, враждебно относится к христианству. Украина – самое яркое и неполживое тому доказательство. По-другому и быть не может. Христос пришёл на землю в образе раба, а это никак не вяжется с идеологией превосходства. Как верховное существо могло опуститься до такого? Как оно могло – о, ужас – мыть ноги своим ученикам? Как оно не могло отомстить за своё унижение? После воскрешения Иисус явился лишь тем, кто любил его при жизни, и ни разу не нанёс визит обидчикам. Уж если бы подобное случилось с родновером, то, без сомнения, он бы разнёс синедрион до атомов – этот бродячий проповедник из Палестины никак не подходит на роль бога-неоязычника.

Прав ли Президент, когда пользуется услугами этих наёмников? Государь России много раз доказывал, что верен православию: он чествует все важные христианские праздники, будь то Пасха или Рождество; он деятельно помогает церкви и её миссии. Сколько льгот, денег, помощи он оказывал церквям в разных городах – одному Богу известно. Но теперь прав ли он? Страна попала в тяжёлое положение, но неужели это повод бежать на поклон к язычникам? Много раз Библия предостерегает уповающих на нечестивых союзников вместо Господа Бога. Может ли союз со злым принести пользу государству?

Максим стал припоминать вторую книгу Паралипоменона, говоря конкретнее, шестнадцатую главу, повествующую историю царя Асы. Арамеи, соседи иудеев, в то время поклонялись ужасному божеству Ваалу, которое требовало человеческих жертвоприношений. Каждый день сжигали детей, чтобы утолить голод ненасытного демона, но это нисколько не смутило праведного Асу. Благочестивый царь за деньги подкупил государя Сирии Венадада, чтобы тот расторг договор с израильтянами и стал союзником иудеев. Солидная взятка пришлась по душе Венедаду – он не только предал вчерашнего союзника, но и вероломно напал на него. Однако Асе это никак не помогло. Вскоре после случившегося к нему пришёл пророк Ананий и сказал: «Так как ты понадеялся на царя Сирийского и не уповал на Господа Бога твоего, потому и спаслось войско царя Сирийского от руки твоей. Не были ли Ефиопляне и Ливияне с силою большею и с колесницами и всадниками весьма многочисленными? Но как ты уповал на Господа, то Он предал их в руку твою». А после своей обличительной речи божий пророк вынес приговор: «Ибо очи Господа обозревают всю землю, чтобы поддерживать тех, чьё сердце вполне предано Ему. Безрассудно ты поступил теперь. За то отныне будут у тебя войны».

Эта история веками являет нам, как важно сторониться союза с язычниками и твёрдо уповать на Бога. Но если бы всё в жизни можно было измерить Библией… Иногда Бог по своим соображениям действует совершенно непредсказуемо.

Взять тех же варягов. Несколько веков они были личной гвардией Базилевса, в особенности помогли святому императору Василию Болгаробойцу. Они и только они, язычники, пользовались высочайшим доверием августейшей особы и не раз решали исход сражения в пользу Василия. Притом викинги практиковали, подобно ассирийцам, детские жертвоприношения, только, вместо того чтобы сжигать, они выкапывали ямы и устилали дно кольями, после чего бросали малышей туда. Тем не менее Базилевс прибегал к услугам язычников, ибо, чего греха таить, они были лучшими воинами.

«Неужели чтобы быть столь успешным в военном деле, должно быть язычником?» – думал Максим. – «Неужели необходимо продать душу тьме? Наши отцы неспроста веками верили, что любое язычество – это дьяволопоклоничество». Почему у Украины самые результативные части – идолопоклонники, и печально знаменитый Азов – тому подтверждение? Почему и с российской стороны самые плодотворные подразделения – это язычники, отрицающие единого Бога, а то и вовсе враждебные ему? Неужели православные неспособны к отваге?

Конечно, способны – вся история России свидетель тому. Вспомнить хотя бы святых Фёдора Ушакова, Александра Невского, Дмитрия Донского, Довмонта Псковского и Андрея Боголюбского. Бесчисленное множество военных святых, вереницей тянущихся в самые истоки Руси, – даже там есть примеры самоотверженного мужества. Например, Евпатий Коловрат, который открыто называл себя христианином, собрал выживших рязанцев и бросился преследовать Батыя. В итоге, он настиг его. Лишь чудовищными усилиями татарам удалось остановить великого богатыря, и ордынцы раз и навсегда запомнили, сколь могучи бывают русские христиане.

Может быть, именно сейчас Бог их почему-то сокрыл? Но зачем? Позволяя торжествовать что многобожникам России, что вражеским, он только отдаляет возможных верующих от себя. Почему неоязычники должны торжествовать? Почему христиане – всего лишь футбольный мяч, который пинают в своих целях что российские идолопоклонники, что их? Почему Бог не вмешается? Ведь он может многое: пролить серу, как на мерзких содомлян, или устроить каменный град, как с хананеями, да и вообще послать одного, всего одного ангела, как было с ассирийцами, от которых в одну ночь приняло смерть сто восемьдесят пять тысяч вражеских воинов. Почему столь могучая Россия не может одолеть эту полудохлую Украину? Где Его помощь? Почему он теперь бездействует?

«А может, потому что мы недостойны?» – мелькнуло в голове Спиридонова. Мысль поразила его словно гром среди ясного неба. В один миг бесконечный поток претензий к Богу остановился.

Много ли русские молятся? Часто ли они читают Священное Писание? Достойные ли они люди? «Если же кто о своих и особенно о домашних не печётся, тот отрёкся от веры и хуже неверного» – вспомнил он цитату из послания к Тимофею. Но Максим заботится – ради сыновей и жены он готов хоть распяться, подобно Христу; если потребуется, сердце вырвет и вырвет с радостью, дабы жили они. А другие? В России на десять свадеб девять разводов, причём многие о браке даже слышать не желают. Они живут, подобно мухам, и сходятся лишь на время случки. Сколько детей от таких связей растёт без отца? Миллионы. Недавно проносилась информация, что каждый третий ребёнок растёт в неполной семье.

То и дело приходится от коллег слышать: то один порносайт зависнет, то другой. Почему так? Не справляются с наплывом пользователей. Те немногие, кто всё-таки нашёл в сердце своём мужество и преданность, в полной ли мере выполняют своё предназначение? И тут, признаться, нет. «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю» – первая заповедь, данная людям ещё в раю. «Дети – наследие от Господа, и плод чрева – Его награда», но люди с брезгливостью отворачиваются от наследия и награды. Правду сказал пророк Осия: «Будут блудить, и не размножатся; ибо оставили служение Господу». Приходится признать, Максим тоже не выполнил заповеди Бога: у него всего два сына. Сослаться на плохие условия не получится. Лучших времён, наверное, Россия не знала за всю свою историю: ни голода, ни массового мора или падежа скота, ни наводнений, ни засух, ни революций или войн крупных. А та, что идёт на западе, едва ли может называться бедствием для всей страны.

Спиридонов опустил голову и побрёл дальше, к кафе. Мысли всё роились и роились, а голова его всё тяжелела и тяжелела.

Почему родители, будучи простыми работягами, привили ему любовь к Священному Писанию и истории? И почему его сердце откликнулось на эту любовь? Зачем ему, простому водителю, такие знания? Как будто Господь там, на небе, решил поиздеваться над ним – сам страдал и Спиридонова заставляет. Не лучше ли быть простым глупым человеком, ни о чём не думать и просто наслаждаться жизнью? Не зря Соломон сказал: «Потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь».

Так со скорбным лицом Максим Спиридонов брёл по парковке, петляя между машинами и не зная, радоваться ему победе вагнеровцев или печалиться.

Глава 2

Спустя четыре минуты Максим оказался перед дверьми кафе-ресторана с таким необычным названием, как «Корчма „Диканька”». Стены заведения имитировали стены старинных украинских хат, известных как мазанки. Под крышей, словно нарисованные рукой ребёнка, красовались изображения солнышка и облачков, а снизу – прекрасных подсолнухов. Небольшие старомодные окна с перекрестиями тоже отсылали к прошлому, когда простой бедняк не мог позволить себе широкое стекло, поэтому ставил маленькие квадратики. Обрамляла стену невысокая изгородь из лозы, что использовали крестьяне для ограды хуторов.

Навес над входом в «Диканьку» подпирался двумя лакированными брусами тёмного цвета, а кровля была сделана из камыша. Мастер, работавший над дверями, настолько удачно сымитировал их под древность, что складывалось впечатление, словно их вынесли из какой-нибудь старинной избы и водрузили сюда. У самой крыши красовалась роскошная картина мазанки, окружённой подсолнухами, а поверх изображения сияло название ресторана.

Максим отпер дверь и вошёл внутрь. Крепко постучав ногами, он выбил снег, застрявший в протекторе ботинок. Затем Спиридонов подошёл к вешалке, неспешными движениями вытащил все вещи из карманов куртки – будь то смартфон, паспорт с удостоверениями, ключи или бумажник, – и затолкал их в большой карман толстовки. Наконец, он повесил куртку вместе со шляпой на вешалку и прошёл в зал.

Суровым, но внимательным взглядом, присущим полицейскому, Максим оглядел ресторан. Всё-всё вплоть до мельчайших деталей напоминало о той Украине, которая до недавнего времени была другом его страны. Белоснежные скатерти покрывали столы, сделанные как бы из необрезанной доски. Стулья тоже смастерили из неуклюжих досок, хотя на самом деле это был очень хороший пластик. Поверх скатертей лежали льняные салфетки с бахромой и орнаментами. Над каждым столом висели необычные соломенные светильники, а разделяли столики такие же плетеные изгороди, что и на улице, только они были по пояс.

Настил пола, сбитый из шпунтовых досок, блестел желтизной, будто его намывали песком, как в былые времена в деревенских домах. Массивные столбы из потрескавшихся брёвен уходили вверх, в светлый потолок. Огромное множество подсолнухов наполняло «Диканьку»: они были в изгородях, на стенах, под потолком и даже на подоконниках, соседствуя с глиняными кувшинами. Ну и куда же без знаменитых украинских рушников, которые висели здесь поверх телевизоров, экранов картин и всевозможных диковинок, прибитых к стенам.

Для большего антуража все без исключения официанты ходили в косоворотках. Чудесные вышиванки официанток всегда были белы и заботливо выглажены, каждая украшалась неповторимым узором.

Иногда в ресторане включали украинские песнопения, которые Спиридонов слышал в любимом мультике детства «Жил был пёс», и другую фольклорную музыку. Слушая мелодии, Максим уносился далеко в прошлое, когда он был ребёнком и с нетерпением ждал любимый мультфильм. В такие моменты он забывал о проблемах и предавался безудержной ностальгии, словно рекой, разливавшейся в его сознании. Максим на мгновение проносился даже сквозь века, оказываясь в том волшебном селе из повести великого Гоголя, – вот-вот сюда войдут Вакула, Оксана, Левко и Петрусь.

Максим подошёл к свободному столику у окна и присел. Едва он взял меню, как из дальнего конца зала прибежала официантка. Спиридонов знал её, ведь частенько обедал здесь и уже успел со всеми перезнакомиться. Звали красавицу-официантку София, на вид ей было лет двадцать. Небольшая полнота придавала её стану изящество, а миловидное лицо располагало к себе.

– Здравствуйте, Максим Александрович! – Софья приготовила блокнот и ручку. – Что будете?

– Как всегда, – ответил Максим и улыбнулся. Официантка тоже улыбнулась, кивнула и ушла на кухню. Она знала, как и все, впрочем, что Спиридонов приходил сюда попить любимый квас, считая его лучшим городе. И, естественно, он приходил за варениками – теми, что нигде в России не готовили лучше, чем здесь.

Обычно, дожидаясь заказа, Спиридонов размышлял о судьбе «Корчмы». Всё-таки десять лет назад в Киеве прогремел Евромайдан, на котором обезумевшие украинцы закричали страшные ксенофобские лозунги – «Кто не скаче, тот москаль» и «Москаляку на гиляку» – русским, хотя последние так много сделали для них. Одно лишь то, что русские взяли на себя госдолг Незалежной, когда та вышла из Советского Союза, достойно внимания: Россия рассчитывалась за Украину аж до семнадцатого года. А вообще Россия предоставляла скидки на энергоносители, доступ к рынкам, возможность покупать российскую продукцию, которая западу даром не сдалась. А потом были Крым, Донбасс, начало специальной военной операции, окружение Киева, отступление и попытка закрепиться на левом берегу Днепра, частичная мобилизация и затишье.