скачать книгу бесплатно
Мн-да… Это потом, в зрелости вдруг накатывает ностальгия по пальмам, барханам или горам. (Хотя это, скорее, ностальгия не по пейзажам, а по ушедшей молодости, утраченным надеждам и улетучившимся иллюзиям). Тогда же ни меня, ни большинство моих товарищей-ветеранов в долгосрочку на Восток или в Африку и арканом было не заволочь, даже при очень высоком курсе доллара и чека…
За всё это время Светка лишь раз возникала в моей жизни. Но как! Мы встретились совершенно случайно, года за полтора-два до описываемого эпизода, в компании друзей-переводяг.
Один из наших товарищей – «португалец» Игорь Соловьев вернулся тогда из очередной командировки в Анголу. Он критически оглядел свое холостяцкое кооперативное жилище, купленное на «кровные», которое сдавал под присмотр знакомым, и приуныл. («Ну, ладно, кровать проломили, видно, так хотели, что с ногами на нее прыгнули. Но зачем же унитаз-то было выкорчевывать из пазов и плиту на кухне курочить?!»). В общем, найдя свою квартиру в абсолютно непотребном виде и совершенно непригодной для проживания, Соловьев не нашел ничего лучшего, чем закатить по этому поводу грандиозную пьянку. Благо, наличными чеками и рублями можно было хоть эту саму раскуроченную плиту растапливать…
И целую неделю в его хате на Юго-Западе дым стоял коромыслом. Гости и девицы меняли друг друга, как в калейдоскопе, а «на хозяйстве» оставались лишь самые стойкие «бойцы». Я – и то решил тряхнуть стариной, отозвавшись на зов «ветеранов движения», хоть и давно завязал с гулянками. По такому случаю ушел под защиту Красного креста, то бишь выправил у знакомого военврача необходимые бумаги. И, сказавшись в части больным, на три дня прибыл в распоряжение «Южного Фронта». Под конец моего бюллетеня и случилось то памятное происшествие.
…Я и не понял сразу, что передо мной стоит реальная Светка, а не смысловая галлюцинация. Улучив момент, я даже – как бы невзначай – дотронулся до нее. Нет, это была Светка, во плоти и крови. Оказалось, она приехала сюда со своими подругами, одна из которых оказалась знакомой Соловьева. Подруги-то и затащили Светку «в гости» отвлечься от суровых семейных будней, пока ее очкастый умный муж ошивался в стационаре с липовой язвой на предмет отмазки от «непобедимой и легендарной».
Помню, весь вечер за Светкой ухаживал какой-то соловьевский приятель, тоже офицер-«африканец», подливал ей горячительное (спиртное и закусь по причине «борьбы с пьянством» предусмотрительно закупили в «Березках» в неограниченных количествах), говорил двусмысленные комплименты и завлекал африканскими байками типа охоты на носорогов, налетом мартышек на советский военный городок и особенностями приготовления супа из акульих плавников.
Я отчего-то на это обиделся. Причем особо расстроила меня рассказка про человекоподобных зверюшек. «Тоже мне «Рамаяна», блин!» – насупившись, я заливал в себя одну за одной стопки с каким-то совершенно отвратным буржуйским пойлом – то ли вискарем, то ли джином. Перед глазами вдруг отчетливо заскакал друг Рамы – хвостатый Хануман во главе войска союзных индийцам боевых обезьян. Макаки потрясали копьями и уже были готовы двинуться в «яростный поход» на Ланку, освобождать похищенную демоном Раваной красавицу Ситу. Мн-да… Как там в «Бриллиантовой руке»? «По-моему, вам пора освежиться!»
Выйдя в очередной раз покурить и проветриться на лестничную клетку, я после профилактических гигиенических процедур в виде «двух пальцев в рот» у мусоропровода, увидел перед собой подругу детства. Ни слова не говоря, она взяла меня за руку и потащила прочь с пьянки, как когда-то в институте волокла из «корпуса «Г».
Будучи изрядно хмельным, я не сопротивлялся, и, если честно, даже толком не успел ничего понять, а тем более расспросить. Ни про ее житье-бытье, ни про ее родителей. В мгновение ока я оказался в такси, а затем, после тряски по ночной Москве, у нее дома. Вернее, не дома в Мазилове, а, видимо, на ее новой, семейной, хате – где-то в районе проспекта Мира. Там на кухне, обитой деревом, она меня долго, молча, отпаивала крепким пахучим чаем из металлической коробочки, отмачивала в ванной, а потом заботливо уложила спать. Спустя какое-то время легла и сама…
А потом… Потом была ночь страсти и нежности, а, если хотите, и любви. Несостоявшейся, нерастраченной… Выпитое спиртное, как это ни странно, не препятствовало проявлению чувств, не умаляло сил, а скорее, наоборот, способствовало остроте восприятия и сладости ощущений. Помню, под утро, Светка бережно теребила мои волосы и шептала без своего дурацкого “honey”: «Наконец-то я дождалась, хороший мой…». Из глаз ее текли совершенно неподдельные слезы радости и одновременно печали…
После утреннего кофе, когда мне уже надо было ехать военкоррствовать, Светка нежно поцеловала меня и сказала:
– Майкл, мы больше не будем с тобой видеться, хорошо? Сам понимаешь, honey…
Я кивнул и лишь спросил:
– Телефон-то оставишь?
Она отрицательно покачала головой.
Вздохнув, я медленно, стараясь запомнить каждую ямочку и складочку ее кожи, погладил Светку по щекам и шее и поспешил на службу…
…Почему я в тот день, сидя в ТАССе и глядя в окно на храм Большого Вознесения, где, по преданию, венчался Пушкин, вдруг вспомнил свою подругу детства? Не знаю. Как говорится, «навеяло»…
Я закончил считку горбачевской речи и отнес «свой» отрывок шефу, после чего развалился в компьютерном кресле (ТАСС уже в те годы был оборудован довольно шустренькими венгерскими компами «Видеотон») в ожидании дальнейших указаний. И тут раздалась телефонная трель, которая вывела меня из описанных воспоминаний. Я поднял трубку. Звонила Светка.
9
– Это я, Майкл, здравствуй! – послышался в трубке знакомый голос. – Не удивляйся, что я тебе звоню по рабочему номеру. Его тетя Валя дала. Я ведь тебе сначала позвонила домой, но она сказала, ты на работе. Вот, хорошо, что застала…
– Здравствуй, Света! – воскликнул я. – Неожиданный звонок.
– Ну, что там твой ТАСС, всё еще уполномочен заявить, или как? Номенклатурствуешь помаленьку, honey? Пайки, служебные авто с вежливыми стукачами-шоферами, пропуска в цековские распределители и столовые, спецполиклиники, скучные фэйсы партийных бонз…
– Хм, не без этого, – усмехнулся я с некоторым удовольствием. – Сегодня, вот поутру первый секретарь МГК подвез до работы на своем «членовозе» – мы на строительстве очередной станции метро были. Я потом репортаж накатал для дневного выпуска новостей… Кстати, вполне нормальным показался этот новый первый. Говорят, хороший мужик и крепкий хозяйственник.
– Ой, honey, – услышал я в трубке Светкин вздох, – неужели ты и вправду думаешь, что там есть «нормальные», а тем более «хорошие»? Чтобы достичь такого положения, представляешь, скольких он подсидел, скольких сдал, скольких заложил, скольких обманул, скольких сожрал, скольким настучал по голове, а перед сколькими прогнулся, скольким пролизал зад…
– Ну, не скажи…
– Да, ладно, болт бы на них всех, как говорят твои переводяги! Я-то, собственно, на минутку, если так можно сказать, по делу…
– Весь внимания. Что-то случилось?
– Можно сказать и так. Я ведь в «Шарике», ну в «Шереметьево». Вот, выбежала перед таможней позвонить подруге и тебе, попрощаться. У меня через два часа самолет.
– В смысле?
– Ой, Майки, Майки, – усмехнулась девушка, – ты, как всегда, не догоняешь. Улетаю я. Ну в смысле, мы вместе с Борисом улетаем…
– Куда? – не понял я.
– Какой же ты не догадливый, honey! Рейс на Вену. Потом Рим с «Римскими каникулами», слышал про такой термин?
– Что это значит?
– Это значит, «прощай, немытая Россия». Мы давно были в подаче. Но вот, наконец, все формальности соблюдены – и израильтяне дали визу, и наш, то бишь теперь уже ваш ОВИР нас выпустил…
Я опешил:
– И что же дальше?
– А, не знаю, что дальше. Может, в Израиль, может, в Америку. У Бориса там какой-то дядя двоюродный есть. Посмотрим.
