Точка пересечения

– Ты разгневала Господа! – причитала мать, – Как ты посмела это сделать! Ты моя дочь, моя плоть и кровь, как ты могла!

Мама в очередной раз начала произносить прекрасно известные Весте слова и заставляла девочку повторять их. Веста вытирала слезы и делала все, что велела мать. Она чувствовала, что маме нет никакого дела до ее слез. От этого хотелось плакать еще больше.

После того случая Веста решила больше никогда, ни за что на свете, не рисовать врага Бога (произносить слово «Дьявол» было строжайше запрещено мамой под страхом очень-очень сурового наказания).

*

Мысль об особенном ужине так воодушевила Ивана Причалова, что он тут же вскочил с постели и направился в маленькую ванную принять душ и все тщательно обдумать. Размышления увлекли его настолько, что он простоял под теплой водой около получаса. Опомнившись, он шагнул вперед, чтобы выключить воду, и поскользнулся на мыле, которое уронил ранее, даже не заметив. Иван чудом устоял на ногах и усмехнулся тому, что мог погибнуть столь нелепо.

Все еще размышляя над ужином, он вышел из ванны. Вдург он вспомнил, что давно хотел сходить в один ресторан, ужин в котором он вряд ли мог бы себе позволить. Впервые он заметил то заведение пару лет назад, когда возвращался с работы. Он не знал, как давно ресторан был там. Возможно, Иван просто не замечал его прежде – с его-то рассеянностью это не удивительно. Однажды, проходя мимо ресторана, он решился якобы случайно заглянуть внутрь. В стеклах отражался город, и это мешало ему разглядеть, что происходило внутри. Ему не удалось ничего разобрать толком, поэтому он просто прошел мимо, раздосадованный и удрученный. Он остановился и поглядел назад – на витрины, за которыми, по его мнению, царила недоступная ему роскошь. Он огляделся по сторонам, убедился, что всему миру нет до него никакого дела и неуверенно вернулся к ресторану. На сей раз Иван остановился, и его робкий взгляд осторожно проник сквозь стекло. Сердце бешено колотилось. Он чувствовал себя воришкой, который посягнул на чужое, и боялся быть застигнутым врасплох. С затаенным дыханием его взгляд жадно скользил по интерьеру, останавливаясь на деталях. Внутри ресторан походил на описание залов во дворцах, о которых Иван читал в книгах, когда был еще подростком. Тогда он мечтал поскорее вырасти, разбогатеть и жить в таком же дворце. Вдруг он сфокусировался на собственном отражении и увидел человека с болезненно-несчастным лицом и покатыми плечами, на которых повисло старое пальто. Его взгляд разочарованно сполз к асфальту – такому же серому и унылому, как и жизнь Ивана. Плотно сжав губы, он, сутулясь, побрел к метро.

Сейчас он стоял посреди комнатки в своей маленькой квартире и вспоминал тот случай. За прожитые годы он настолько привык к своей неприметности, что даже не жалел себя. Но сегодня все изменилось. Сегодня последний день его жизни, и он может позволить себе, что угодно. Он решил отправиться в ресторан вечером, часов в шесть, напоследок пройтись по улицам и нагулять аппетит. Эта мысль так взволновала его, что он быстро открыл гардероб и начал перебирать одежду. Ему не захотелось надеть ничего из того, на что он смотрел, ведь он столько раз носил все это. Надоело! Хочется чего-нибудь нового, красивого, дорогого.

– Нет, это все не годится. Что же мне делать?!

Растерянный и расстроенный, он взял мобильный телефон и проверил счет в банке. На сегодня ему хватит с избытком.

Через час он уже шел по улице в магазин одежды, который находился в торговом центре недалеко от его дома. Однажды он заходил в тот магазин, но высокие цены быстро заставили его покинуть это место. И когда Иван обиженно оглянулся на магазин, он поймал на себе презрительный взгляд одного из продавцов-консультантов, который больно ударил по самолюбию. С тех пор прошло полгода, и сегодня, вновь войдя в магазин, он сразу же узнал молодого продавца, чей ядовитый взгляд еще долго снился Ивану. Причалов намеренно подошел именно к нему, отказав более доброжелательной продавщице.

– Извините меня, пожалуйста! Вы бы не могли мне помочь? – едва слышно промямлил Причалов за спиной у продавца.

Тот повернул голову и надменно смерил стоящего перед ним человека.

– Мне бы хотелось… А где у вас здесь костюмы? – вновь пробормотал Причалов, избегая смотреть продавцу в глаза.

– Налево, рядом с примерочными, – сухо ответил продавец.

Причалов отошел от консультанта, который с нескрываемым презрением проводил его взглядом, фыркнул и вернулся к работе. Причалов подошел к ряду костюмов и начал перебирать их, погруженный в свои мысли. Он окинул взглядом помещение и вдруг замер. В середине зала стояла полная женская фигура в старом домашнем халате и из-за толстых стекол очков сверлила Причалова угрожающим взглядом. Он резко зажмурился, надеясь избавиться от навязчивого видения. Когда он вновь открыл глаза, фигура исчезла, а на ее месте стоял манекен. Нервно оглядев весь зал, Причалов с облегчением выдохнул и продолжил осмотр костюмов. Он выбрал один и направился с ним к продавцу.

– Вот. Мне бы хотелось примерить этот.

Консультант взглянул на костюм и удивленно вскинул брови.

– Вы уверены, что хотите примерить именно этот костюм?

Причалов смущенно кивнул, не глядя продавцу-консультанту в глаза.

– Хорошо, – произнес тот с неким недоверием. – Но должен вас предупредить, что скидок на него нет. Это новая коллекция.

– Мне все равно, сколько он стоит. Я куплю его, если он мне подойдет.

Консультант одарил Ивана недоверчивым взглядом и велел следовать за ним. Они направились к примерочным. Причалов вошел в кабинку, оставив продавца снаружи в ожидании. Спустя некоторое время он вышел в элегантном костюме, который превосходно на нем сидел. Консультант окинул его оценивающим взглядом, будто придавая своему молчанию весомость профессионального мнения.

– Ну как? – не выдержал Причалов.

– Весьма неплохо. Вам идет, – с искренним одобрением произнес консультант.

– Правда?

Причалов не мог поверить ушам. Услышанное привело его в восторг.

– Да, правда, – ободряюще сказал продавец и позволил себе подобие улыбки. – А вы действительно его купите?

– Да… я ведь сказал. Вы знаете, мне тоже кажется, что костюмчик хорошо на мне сидит.

При этих словах продавец окончательно смягчился и добавил:

– Как будто сшили по вашим меркам.

Услышав это, Иван обмяк, и лишь благодаря огромному усилию не рухнул к ногам консультанта.

– А еще мне нужна белая рубашка и туфли, – услышал он собственный голос, будто со стороны. – Хорошие… дорогие туфли. И часы.

Консультант мгновенно оживился. Его прежняя надменность исчезла, как по волшебству, уступив место искреннему вниманию и радушности. Ивану даже стало неловко от того, как продавец, словно уж, стал виться вокруг него, всячески пытаясь угодить.

– Пойдемте. У нас как раз есть подходящие туфли для этого костюма, – почти пропел он.

– Можно идти прямо в костюме? – с беспокойством спросил Причалов.

– Конечно. Пойдемте.

– А мои вещи в кабинке?

– Не волнуйтесь, – по-доброму усмехнулся консультант. – Их никто и пальцем не тронет.

Консультант повел его сквозь зал к рядам аккуратно выстроенных стеллажей с обувью. Он остановился у одного из них, снял с полки элегантную пару туфель и, с легкой улыбкой, протянул ее Причалову.

– Вот эти. Как вам?

Причалов одобрительно кивнул и перевел восхищенный взгляд на консультанта. Тот поинтересовался размером стопы Ивана и отлучился, чтобы принести нужную пару. Пока продавца не было рядом, Причалов подошел к зеркалу и, задержав дыхание, начал внимательно осматривать себя в новеньком костюме. Он смотрел на отражение, будто не веря ему. На мгновение он поднял руку, чтобы убедиться, что человек по ту сторону зеркала повторит его движение.

– Вот, пожалуйста! – услышал он голос продавца совсем рядом. – Удобнее будет примерить, если вы присядете на пуфик.

Туфли пришлись по размеру. Затем Иван примерил рубашку и там же подобрал часы с позолотой.

Через некоторое время Причалова провожал весь магазин и приглашал вернуться за новыми покупками.

*

Десятью днями раньше Громов сидел за столом своей кухни с прикрытыми веками. Из полумрака прямо ему в глаза разочарованно вновь смотрела молодая цыганка и еле заметно мотала головой. Ее глаза были полны боли и слез.

Внезапно Громова что-то отвлекло от назойливых мыслей – из комнаты послышалась вибрация мобильного телефона. Николай поспешил туда и быстро взял с прикроватной тумбочки прерывисто ползущий по ней Айфон.

– Да! – спокойно произнес он и присел на кровать.

Пару секунд в трубке была тишина, и Николай набрал в легкие воздух, чтобы повторить «да!», как вдруг в его ухо змеей прополз тихий шипящий мужской голос.

– Вы ждали моего звонка, не так ли?

Громов немного помедлил с ответом, а затем произнес:

– Ждал. Вчера вечером. Мне сказали, что вы позвоните, но вы должны были сделать это вчера вечером.

– Были проблемы, – прошипел голос. – Но вас они не касаются, так что будьте спокойны.

Голос умолк.

– Я слушаю, – произнес Громов, скрывая раздражение.

– Мне вас порекомендовали как весьма осторожного человека, настоящего профессионала – прошипел голос. – Уверен, что вы не захотите обсуждать причину моего звонка по телефону.

Громов действительно недолюбливал телефонных переговоров. Личные встречи он ценил гораздо выше. На встрече можно услышать не только голос, но и оценить его владельца – манеру поведения, мимику и разные мелкие детали. Николай не без оснований считал, что умеет читать людей.

– Назовите место и время, – произнес он уже надоевшие за долгие годы слова.

Громов запомнил адрес и, прежде чем попрощаться, спросил:

– Как я вас узнаю?

– Я сам узнаю вас… – медленно прозвучал голос и отключился.

В тот же день в назначенное время Николай сидел за столиком в кафе, потягивая чай из большой кружки и поглядывая на выход. Он приехал сюда на двадцать минут раньше. На всякий случай. На случай, если что-то пойдет не так. На случай, если тот, кто звонил, на самом деле окажется не тем, за кого себя выдавал. За те двадцать минут, что он здесь провел, он внимательно, и, в то же время, с видимой отчужденностью изучил всех посетителей кафе, не исключив и персонала. Столик, за которым он сидел, находился в весьма выгодном положении. Он специально выбрал это место, оценив его сразу, как только вошел. Отсюда он видел весь зал целиком, практически не вращая головой. Возле большого окна сидела молодая пара влюбленных, очевидно, студентов. Она, не переставая, что-то увлеченно рассказывала, а он так же увлеченно ее слушал, время от времени потягивая кофе из чашки.

Николай поглядел на наручные часы, а затем на выход. Не успел он подумать о том, что человек, которого он ждал, опаздывает, как дверь открылась, и в кафе вошел высокий худой мужчина в солнцезащитных очках с зеркальными стеклами. Его лицо было гладко выбрито, впрочем, как и вся голова. Громов прикинул его возраст от сорока пяти до пятидесяти лет. Не смотря на то, что Николай прежде не видел этого человека, он сразу понял, что ждал именно его.

*

Веста стояла у приоткрытой двери и заглядывала в образовавшуюся щель. Она наблюдала за читающей матерью и пыталась почувствовать насколько сильно ее любит. По правде говоря, взрослые родственники и друзья родителей часто ставили ее в неловкое положение вопросом, кого она любит больше – маму или папу. Веста ненавидела этот вопрос и отвечала, что одинаково сильно любит обоих родителей. Но в глубине души она знала, что папу она любит больше мамы, хотя не признавалась в этом даже себе. А о том, чтобы произнести это вслух, не могло быть и речи.

Но сейчас, возле двери в спальню, она задалась этим вопросом всерьез. Глядя на маму, она пыталась распознать и поймать то чувство, которое испытывала прямо в тот самый момент. Весте хотелось быть честной перед собой. Когда она смотрела на маму, то не чувствовала ничего. Нельзя сказать, что ее это как-то удивило, но ей стало неприятно это открытие. Ей стало обидно за маму, ведь та ее любила. У Весты не было никаких сомнений на этот счет. Ей захотелось справедливости, но вдруг она невольно вспомнила об отце. И тотчас же почувствовала некий прилив нежности, что-то непередаваемо приятное в груди. Перед ней ожило улыбающееся папино лицо с большими голубыми глазами, как и у нее самой. Она тоже непроизвольно улыбнулась и пожалела, что папа больше не жил с ними.

Мама так внимательно читала книгу в постели, что не почувствовала пристального взгляда дочери. Веста открыла дверь пошире и бесшумно, как котенок, проскользнула в комнату. Она не знала, обрадуется ли мама, когда увидит ее, но точно удивится. Она вдруг решила рассказать маме о том, что уже начала взрослеть. Мама наверняка будет рада. Она будет счастлива, потому что сможет, наконец, делиться с дочкой всякими секретами. От этой мысли Весту накрыла волна нетерпения. Она вдруг нарочно зашаркала, и мама, резко оторвав внимательный взгляд от книги, устремила его на дочь.

*

Иван Причалов шел с тремя красивыми пакетами в сторону дома. Он потратил почти половину своих сбережений. Но это не пугало его, а, наоборот, окрыляло, и ему казалось, что он уже не сутулится, а гордой походкой шагает по завоеванной земле. Он поглядывал на пакеты и представлял, как необыкновенно привлекательно, модно и богато будет выглядеть сегодня вечером в ресторане. Он воображал, как все без исключения будут оглядываться на него и о чем-то перешептываться, а он будет сидеть и притворяться, что не замечает этого.

Чувство утренней тревоги больше не терзало его. Им овладела эйфория. Он шел по улице, заглядываясь на то, что всю жизнь обходил вниманием: мелодичное чириканье птиц, сообщающих друг другу какие-то новости, шелест листьев на деревьях, отвечающих легким ласкам ветерка, танцующие тени на стенах и дороге, возбуждающий аппетит запах из булочной, озабоченные лица прохожих, которым не было никакого дела до того, что он собирался совершить вечером, цвет неба, отражающийся в лужах после утреннего дождя, счастливый детский смех, доносящийся откуда-то с бульвара, ритмичное шуршание колес по мокрому асфальту проезжающих автомобилей, одинокая старушка, медленно переходящая дорогу, даже не глядя по сторонам. Неужели раньше он не замечал всего этого? Конечно, замечал, просто не придавал особого значения, не уделял должного внимания. Странно, что ощутить полноту жизни удалось, лишь задумав смерть.