Охотник на мафию – 2

– Ты уверен?

– Да.

– Ну, нет, так будет. Несколько патронов от пээма подложить очень легко. Или даже обойму. Делов-то… Не любят тебя ни опера, ни собры. По низам информации о твоих делах много. Как и желающих попрессовать тебя.

– Прессовали уже, – мрачно буркнул Мамаев.

– Так… То так, без повода. А сейчас повод, вон какой. Кстати, не твоих рук банда Трифона?

Суботин не вздрогнул, но по взгляду и по дёрнувшемуся левому веку, Старовойтов сразу всё понял. Мамаев тоже понял, что прокололся и взгляд отвёл.

– Вот так-то, Сергей Григорьевич… А ты говоришь, «повода нет». Всё! Уезжайте, пока не передумал, – сказал Старовойтов, обращаясь к Кобелеву.

– Я завтра приеду, – сказал тот.

– Я тебе сам позвоню, Вячеслав Иванович. Всё! Бывайте! Кто не спрятался, я не виноват.

Старовойтов решительно зашагал в сторону управления, а Мамаев с Кобелевым сели в джип и уехали.

* * *

Мамаеву позвонили буквально через час, как он отъехал от Тормозной-40. Он в это время находился на второй известной ему явочной квартире ГРУ. Кобелева с ним не было.

– Абдула? – спросила его рация.

– Ну! – ответил Юрий.

– Гну! – ответила рация, и раздался дерзкий смех. – Бабу свою хочешь получить?

Юрий нажал кнопку передачи, и речь говорящего прервалась. Это у звонившего был простой телефон, а рация «Кенвуд» не могла одновременно и принимать и передавать.

– «Симплекс7, мать его ети», – подумал Мамаев.

– Она не моя баба, – сказал он спокойно, – но получить её хочу.

Из рации послышался всё тот же странный смех. Даже не смех, а придурошное хихиканье.

– «Укуренные?» – подумал Мамаев.

– Чё там у тебя щёлкает? Пишешь разговор что-ли? – насторожился голос.

– Я по рации разговариваю. Не в кабинете я.

– А, ну да… Короче! Готовь сто штук баксами, и забирёшь.

– Когда и где?

– О, как! – удивился голос. – А, когда сможешь?

– Да, хоть сейчас!

– О, как! – ещё больше удивился бандит и снова рассмеялся. – Не-е-е, брат. Сегодня она наша. Скучно нам тут мы же не пидоры, какие.

Мамаеву показалось, что буква «р» в словах «брат» и «пидоры» прозвучали со звуком «ы» и несколько гортанно и «в нос», что могло соответствовать произношению жителей Чеченской республики.

– Бехк ма биллалахь, хатта мегар дуй? (Извини, пожалуйста, можно спросить?)

Рация некоторое время молчала.

– Не погань своим языком нашу речь. Говори по-своему. Спрашивай, – прорычал собеседник, не скрывая характерного чеченского акцента.

– «Ну, вот и славно! – подумал Мамаев. – Теперь я знаю, кого кончать, в случае чего».

– Хотел спросить… Вам нужны деньги, или я?

В Кенвуде весело захрюкало.

– Какой ты догадливый! Конечно, нам нужен ты! А баба, так… Повод для разговора.

– И для продажи, – крикнул кто-то второй, такой же весёлый.

– Не испорти товар, – проговорил Мамаев. – Я на ней хочу жениться. Деньги получишь частями. По пятьдесят тысяч.

– Не-е-е… Так не пойдёт. Или сразу, или никак. «Потом» у тебя не будет, Абдула.

– Ну, не будет, так и не будет. Честно говоря, эта баба не моя ещё. О свадьбе с ней мы не сговаривались. Это я хочу её и домогаюсь. А меня она всё это время гнала. Так, что не факт, что я за свои сто тысяч куплю ваш товар. Не факт. Деньги отдам, а она пошлёт меня…

В рации помолчали, потом снова засмеялись.

– Ладно! Пятьдесят, так пятьдесят. Думаю, если жить захочешь и больше отдашь, правда?

– А, что, есть надежда остаться в живых? – спросил Мамаев нервно усмехаясь.

– Надежда всегда есть и умирает последней, – сквозь смех произнёс чеченец.

Мамаев на всякий случай затягивал разговор, в тайне надеясь, что его служебный телефон уже поставили на контроль. Надежда была слабой. Никогда наши оперативные службы не реагировали достаточно «оперативно».

Чеченцы на это и рассчитывали, зная, что первый разговор с жертвой самый важный и самый безопасный. Это как выстрел из засады. Никто не знает, кроме стреляющего, когда и где он произойдёт.

Однако в данном случае похитители просчитались. Старовойтов, придя в свой кабинет, тут же связался с ответственным офицером ФСБ по городу и решил вопрос по прослушке телефона Субботина. В течении часа техники ФСБ разъехались по телефонным подстанциям города, не имевшим определителя номера, и в момент разговора успели отследить местонахождение телефонного аппарата.

Однако ни Субботин, ни чеченцы этого не знали.

Юрий, закончив разговор, едва не разбил свой «Кенвуд», метнув его в стену. Однако в последний момент рука дрогнула и рация зарылась в постельном белье, уложенном на матрасе лежащем прямо на полу. В этой однокомнатной квартире стояли только несколько стульев, кухонный стол и холодильник. Но вдоль стены стояло несколько гирь и комплектов гантелей. К стене была прикреплена макивара8, сделанная из лыжи, обмотанной верёвкой, и бруска, и турник.

Подскочив к макиваре, Юрий направил в неё серию ударов руками. Он выбрасывал удары рыча и воя. Стена, к которой был прикреплён спортивный тренажёр, гудела. Через пять минут в батарею постучали чем-то железным. На часах было двадцать три сорок.

Юрий схватился за голову, сел на корточки, прижавшись спиной к стене, и заплакал. Он ясно представил, как «развлекаются» с Галиной обкуренные нохчи9и плакал от собственного бессилия.

От его мыслей Юрия оторвал вызов рации.

– Первый, дежурному!

– Первый на связи.

– Командир, тут прибыли из УВД. У них ордер на обыск. Что делать?

– Пусть производят, но под полным нашим контролем. Они ещё те фокусники. Если полезут сами шариться, всё опиши в протоколе.

– Они уже полезли.

– Адвоката допустили к присутствию при обыске?

– Нет.

– Ну и хрен им, а не барабан, – усмехнулся Мамаев. – Овцы тупорылые. Что ищут-то?

– Да хрен их разберёт.

– Ладно, отбой! А то меня запеленгуют.

Мысли Юрия несколько перестроились, и он немного успокоился, убрав неприятные видения в глубину сознания. Он представил, как опера, получившие поручение следователя, ходят по его помещениям и удивился тому, что он уже совсем не отделяет себя от Субботина.

Ещё через двадцать минут группа быстрого реагирования, дежурившая возле его дома, сообщила, что в его квартире тоже проводится обыск. Двух охранников, поднявшихся к дверям квартиры, когда в ней загорелся свет, задержали сотрудники милиции, как они сказали: «для выяснения обстоятельств и установления личности».

– «Ну, ничего, – подумал Мамаев. – Бойцы знали на что шли и к задержанию были морально готовы».

Всё шло по плану и Мамаев мысленно поблагодарил Старовойтова и Кобелева. Без них торчать бы ему сейчас в кутузке. И что бы сделали бандиты с его женой, когда не смогли бы до него дозвониться, было страшно представить. Снова заныло сердце. И Мамаев снова забросил мысли о жене далеко в подсознание. На этот раз «заброс мыслей» получился значительно легче. Юрий просто представил ящик с надписью: «разум Субботина».

Юрий подошёл к окну и с высоты девятого этажа посмотрел на тёмный город. В соседнем районе отключили электричество.

– «И как тут ловить преступников, если вырубают свет?» – подумал Мамаев и посмотрел на сумку с деньгами, которые он забрал из своего домашнего тайника.

Ловко они успели, поехав с Тормозной сразу к нему на адрес. На сердце полегчало. Без денег выручить Галину было бы тяжелее.

– «Надо постараться заснуть, – подумал Субботин. – Завтра силы понадобятся».

Он выключил свет, упал спиной на матрас и уставился в потолок. По уже утвердившейся привычке, осмотрел своё тело внутренним зрением и отпустил волю. Он никогда не вмешивался в настройки сделанные Субботиным. Даже когда регенерировал ткани, он просто концентрировался на регенерации, но не на перенастройке организма. Он так и не понимал, что куда и зачем течёт.

Вспомнив «свои» книжные полки с книгами по восточной медицине, плакаты с энергетическими меридианами и чакрами, Субботин вздохнул, понимая, что кое-чего он в эту ночь лишится. Опера обязательно позаимствуют что-нибудь из его библиотеки «почитать».

Мысленно Мамаев «махнул рукой», понимая, что ничего из того что находится у «него» дома, он читать не будет. Не интересует его восточная медицина. Субботина интересовало, а его, Мамаева, нет. А с другой стороны, Субботин это всё уже давно изучил и, перейдя на так называемый, тонкий уровень восприятия, к этой литературе обращался редко. А про работу с внутренней энергией напрямую книг пока не встречал.

Странно, что Мамаев не ощущал знаний Субботина. Наверное, потому, думал он, что эти знания ему не были интересны. Ему хватало простейших манипуляций, как сегодня в бане, когда он «лечил» Кобелева. Незаметно для себя Мамаев заснул.

* * *

– Вы были правы, Юрий Николаевич. В кабинете директора охранного агентства в ходе обыска нами изъята магнитофонная кассета с разговором похитителей и Субботина. Субботин к похищению Мамаевой не причастен. Более того… Из разговора следует, что цель террористов – именно Субботин. Но от него зависит, будет жить Мамаева, или нет. От Субботина потребовали сто тысяч долларов.

– Ну, вот! А ты, Саша, позволил себе сомневаться в умственных способностях руководства.

– Прошу меня простить, Юрий Николаевич. Мне казалось, что если закрыть Субботина, можно поколоть его по старым делам.

– Закрыть мы его всегда успеем. Вот, Галину вызволим, там посмотрим. У тебя же нет ста тысяч долларов на выкуп?

– Судя по разговору, выкуп их не особенно интересует.

– На квартире Субботина есть что-то интересное?

– Ничего противозаконного. Нашли большой тайник в стене. Но там, кроме пачки денег, ничего не было.

– Большая пачка?

– Сто тысяч рублей. Изъяли. Вернём. Квартиру опечатали, но мало ли что… Кого сейчас нашими печатями испугаешь?

– Его охранников, что взяли у адреса, отпустите, пусть сами охраняют или замки новые вставляют.

– Там и дверь менять надо, – потупив глаза, сообщил Руднев.

– Я же говорил, чтобы техники вскрыли! – повысил голос Старовойтов.

– Собровцы сами решили, что так проще.

– Что значит, «так проще?» – разозлился Старовойтов. – А за дверь кто платить будет?

– Они никого не слушают. Я Марченко сколько раз жаловался, что СОБРы беспредельничают, а толку-то?

Старовойтов скривился. Бойцы СОБРа были постоянной головной болью руководства управления по организованной преступности. Постоянно приходилось отписываться за их «рукоделия и ноголожества», как обзывал их деяния на совещаниях начальник полковник Чеченев.

– А что дальше, Юрий Николаевич? – сменил тему разговора Руднев. – Телефон определили? Место?

– Определили. И телефон, и место. Распечатку разговора сделали?

– Печатают. Может, пока кофе попьём?

– Закончился.

– Так, я организую.

– Я растворимый не пью.

– Мы в курсе. Есть заварной. Как раз для вашей кофемашины.

– Давай! У меня кусок сервилата завалялся в холодильнике.

Руднев вышел из кабинета и вскоре вернулся с банкой кофе. Зашёл, неся перед собой несколько листов с напечатанным текстом, Никита Алексеевич Киселёв, начальник технической службы.

– Тэпэ10распечатка, Юрий Николаевич, – сказал он.

– Кофе будешь?

– Заварной? Буду. О! Тут колбаска! Сейчас хлебца принесу.

Он вышел. Старовойтов принялся читать распечатку разговора Субботина с чеченцем. Руднев сел на стул перед кофеваркой и стал наблюдать, как тонкой струйкой стекает в стеклянную колбу с чёрной пластмассовой ручкой, чёрно-коричневая жидкость. По кабинету растёкся аромат кофе.

Вместе с Ковалёвым в кабинет зашёл Запорожский.

– Тут кофе наливают? – спросил он весело, и дунул в керамическую кружку огромных размеров.

– Тут посылают в дальние страны, – сказал Старовойтов. – Особенно с такими кружками.

– Это мой кофе, между прочим, – обиделся Запорожский.

– Ничего не знаю, – улыбнулся Старовойтов. – В очередь, сукины дети! В очередь! А ты, с большой кружкой, в последнюю.

Налили кофе. Старовойтов очень мелко нарезал копчёную колбасу и разделил на кучки по числу гостей.

– Зачем так мельчить, Юрий Николаевич? – спросил Запорожский.

– Так, Саша, на дольше хватает. Проверено экспериментально. Одной сосиски может хватить на три бутылки водки.

– Это если водку пить, – глубокомысленно проговорил Ковалёв, рассыпая кусочки колбасы по хлебу. – С чаем или кофе так не получится.

* * *

– Что у нас есть по установленному адресу? – спросил Старовойтов офицера службы безопасности прикреплённого к мероприятиям по освобождению заложника.

– Это однокомнатная квартира в доме малосемейного типа. Судя по звукам, из неё исходящим, в квартире находятся минимум четыре человека и одна из них женщина. Это ясно по характерным тональностям издаваемых её звуков. Скорее всего, по каким-то причинам, она не может говорить или кричать. Да и остальные трое обращаются с ней как с женщиной.

– Возможен ли штурм квартиры? – спросил Старовойтов.

– Штурм, скорее всего, приведёт к гибели объекта.

– Почему?

– По разговорам можно понять, что на женщине надет пояс шахида с дистанционным взрывателем. Они её э-э-э… насилуют не снимая взрывчатку и шутят, что если она взорвётся, то они точно попадут сразу в Джаннат. Это исламский рай.

– Я знаю. Можно ли использовать усыпляющий газ? Через тот же вентиляционный воздуховод?

– Мы пробовали подвести к вентиляционным отверстиям трубки, но отверстия закрыты сетками и трубки на проходят во внутрь. А пускать газ во все квартиры стояка не целесообразно. Да и газа столько нет.

– Но там же не один воздуховод! Есть ванна, туалет!

Старовойтов нервничал.

– Юрий Николаевич, мы пробуем все варианты, – спокойным голосом сказал куратор. – Хуже всего то, что пульт от взрывателя находится не в квартире, а где-то за пределами. Из этого мы исходим, что за квартирой наблюдают со стороны. А потому никаких активных действий предпринять мы не можем.

* * *

Зуммер «кенвуда» разбудил Мамаева в семь часов утра.

– Хватит спать, Сергей Григорьевич, – сказала рация голосом Старовойтова. – Нас ждут великие дела.

– Кто это? – не узнал голос бывшего начальника Юрий.

– Это полковник Старовойтов. Надо срочно обсудить и согласовать наши совместные действия.

– К-к-к… Какие совместные действия? – прохрипел с недосыпу Мамаев.

– Мы знаем о вчерашнем звонке и о выкупе. Ты готов сотрудничать? Или нам самим идти на штурм квартиры? Мы знаем адрес, где находится Мамаева.

Глава 6.

– Какой штурм?! Вы охренели, что ли?! – «взвился» Мамаев. Сонливость как выдуло из головы.

– Ну, вот, проснулся. Слушай внимательно. Знаю, что наш сигнал идет через скремблер11, поэтому говорю открыто. Слушаешь?

Мамаев нажал на кнопку рации, сказал: «Слушаю», и отпустил. Неудобная система симплекс…

– Ничего другого не остаётся, как тебе идти на встречу с похитителями, – сказал Старовойтов и добавил через небольшую паузу. – Если позовут… Главное условие – пусть с неё снимут «пояс шахида».

– Что? Какой пояс «шахида»?! – спросил Мамаев, вскрикнув, но, не успев нажать на клавишу рации. Оттого его вопрос не был услышан собеседником и Старовойтов продолжил.

– На ней прикреплена взрывчатка. Слышишь меня?

– Слышу, – мрачным тоном произнёс Мамаев.

– Готов себя отдать вместо Галины?

Юрий помолчал.

– Приём! У нас мало времени.

– Готов. А ты готов защитить её, когда меня не станет? – спросил Мамаев.

Помолчал Старовойтов.

– Обещать ничего не могу, – наконец сказал он. – Сейчас главное её спасти, чтобы дети мать не потеряли.

Он сделал паузу и добавил:

– Как недавно потеряли отца…

Мамаев так сжал зубы, что раздался хруст.

– Адрес какой? – наконец спросил он.

– Дом рядом с кинотеатром «Союз» на Тихой12. Номер тебе знать не надо. Думаю, где-то там будет и встреча.

– Это, где рынок?

– Сейчас везде рынок, – вздохнул Старовойтов.

– Ждём звонка?

– Ждём.

– На чём поедешь?

– Мне тут «каринку» старую подогнали. На стоянке у дома стоит. На ней поеду.

– Не думаю, что они вычислили адрес, в котором ты сейчас находишься. Можно подобраться поближе к предполагаемому месту встречи.

– Зачем?

– Чтобы не пилить через весь город, – сказал, усмехнувшись, Старовойтов.

– Выпасли мой адрес?

– А ты думал…

На самом деле Старовойтов не знал адрес, где укрылся Субботин, но по укоренившейся в нём оперской привычке «прокусывать» собеседника, скрывающего о себе информацию, загнал Мамаева в ловушку.

С Эгершельда, действительно, выбраться было проблематично, и Мамаев согласился.

– Логично. Подъеду куда-нибудь поближе.

У Субботина были неплохие отношения с Сергеем Трифоновым, контролировавшим район улицы Спортивной с рынком на стадионе ТОФ и прилегающим к нему рынком на улице Клубной, вот он и решил заехать к нему «в гости».

Сергей Трифонов не был братом или родственником недавно убиенного Субботиным Юрия Трифонова. Он был бывшим спортсменом и относился с уважением к Бауловским «партнёрам по бизнесу».

– Отбой связи? – спросил Старовойтов.

– Отбой, – согласился Мамаев.

Он наскоро принял душ и переоделся в чистое: свободные джинсы-бананы, джинсовую рубашку и кожаную куртку-косуху. Под рубашкой на майку он надел «бронежилет». Мысленно он постоянно представлял, как Галина подходит к нему и они вместе взрываются. Если это произойдёт, то от них, скорее всего, мало что останется. От понимания этого Юрия колотил озноб, и он никак не мог успокоиться.

Он набрал номер телефона пейджингового оператора.

– Оператор Марина. Слушаю вас.

– Марина, для абонента семь четыре пять шесть один… Сообщение. Надо встретиться

– Принято, – сообщила оператор и отключилась.

Через пять минут звякнул пейждер и Юрий прочитал: «Приезжай на Спортивную к десяти». На часах было «восемь тридцать».

* * *

Кобелев позвонил Старовойтову.

– Как ситуация?

– Развивается. Ждём.

– Помощь нужна?

– Пока нет. Подстрахуйте его, когда он поедет. Или хочешь, мы возьмём его машину под контроль. Только скажи, откуда?

– Ты думаешь, что твои дуболомы справятся с наружным наблюдением? Или тебе дали «семёрочников»13УВД?

– Не дали. Конторские готовы взять объект под наблюдение. Только они не знают, где твой Субботин.

– Хрен им. У меня есть пара своих человек «оттуда», знающих, как водить. Всё равно им делать нечего.

– А ты думаешь, что их самих не поведут? – сказал, хмыкнув, Старовойтов. – Ох, эти ваши прятки с догонялками. Когда уже наиграетесь? Ладно! Всё! Поступай, как знаешь, только смотри…

– Смотрю-смотрю. Всё, отбой!

* * *

В десять часов звякнул «Кенвуд». Мамаев нажал кнопку приёма.

– Говорите, слушаю, – сказал он осторожно.

– Абдула? – спросил голос.

– Да.

– Готов встретиться?

– Готов.

– Деньги за товар приготовил?

– Ещё вчера были готовы.

– Ну, тогда едь к нам.

– Куда, «к вам»?

– Не знаешь? А это не твои люди по нашему дому всю ночь туда-сюда лазили? Нам отдыхать мешали.

У Мамаева душа ушла в пятки.

– «Неужели нохчи заметили движение вокруг дома?» – подумал он.

– Слышь, ты, чучело черномазое?! Я сейчас положу болт и на тебя, и на ваш товар, который мне, если честно, на хер не сдался, чтобы за него свою голову подставлять. Понимаешь, ты, овца чеченская?! Я сейчас лягу на дно, и буду убивать вас по одному и группами. Всех подряд. Не разбирая, взрослый или ребёнок. Я же вас всех по именам знаю, ваших баб и ваших детей. И здесь, и в Краскино, и даже в вашей ебаной Ичкерии. Услышал меня? А теперь иди нахуй. Не хочу с тобой, клоуном, разговаривать.

Мамаев говорил не очень спокойно, но ровно и уверенно. Он отключил связь и перевёл дыхание. Теперь надо было ждать. Они обязательно должны были позвонить. Им, почему-то, был нужен он, а не Галина. Всё плохое, что могло случиться с женщиной, уже случилось. Да и пояс шахида не для того крепят, чтобы его снимать. По сути, его бывшая жена была мертва.

Юрий знал, что с чеченцами договариваться бесполезно. Это он знал и по военному опыту, и по опыту Субботина старшего, память которого вдруг всплыла вплоть до двадцать третьего года. Ни одна из Владивостокских преступных группировок не смогла договориться с ними. Чеченцы предпочитали сразу убивать.

Например, в Находке до сих пор продолжались убийства то чеченцев, то местных «авторитетов». Война началась с девяносто первого года, и закончится, «помнил» Субботин, лишь к две тысячи десятому. Но в Находке чеченцы столкнулись с группировкой «Давыдкина-Вытирайлова», поддерживаемых, как знал Мамаев, милицией, а именно управлением по организованной преступности, действующим по иезуитскому девизу: «цель оправдывает средства». Сейчас группировки были фактически ликвидированы. Многие члены убиты, некоторые арестованы и осуждены. Лидеры находились в розыске. Однако выстрелы и взрывы ещё случались.

Своим хамством Мамаев показал, что похищенный чеченцами «товар», его не интересует на столько, чтобы из-за него рисковать жизнью и здоровьем. Он не хотел давать похитителям рычаги влияния. Что-то они, о том, что Субботина интересует Галина, как женщина, наверное, знали. У чеченцев разведка работает очень неплохо. А Субботин мог и проговориться кому-нибудь о своих чувствах.

Потому того Галину и похитили. И если бы Субботин сейчас раскис, то из него бы «свили верёвку», а Галину всё равно бы не отпустили. Скорее всего, она видела похитителей и смогла бы их опознать.

Всё это понял Мамаев, когда проснулся. Он даже подумал, что пока он спал, разумы Субботина младшего, и Субботина старшего «посовещались» и сделали вывод. Вывод Мамаеву не понравился, но ему пришлось с ним согласиться. Согласиться с тем, что Галину ему не отдадут. Или отдадут, но только лишь для того, чтобы взорвать их вместе.

Звякнула рация.

– Ты, что, охренел? – спросил чей-то голос. – Ты что творишь, Субботин? Если по твоей вине сорвётся операция по освобождению заложника, мы тебя в землю зароем!

– Ты кто? – спросил Мамаев.

– Конь в пальто! – сказал голос. – ФСБ…

– Ну, так вот, конь в пальто ФСБ, скачи и ты нахуй, – сказал Мамаев и прервал разговор.

Он прошёл на кухню и, открыв ящик стола, увидел пачку золотого кофе «Лавацца».

– Хорошо живут, – сам себе сказал Мамаев, имея ввиду разведку генштаба вооружённых сил России.

Сам он это кофе не пробовал, но снова всплыла память Субботина, пришедшего из две тысячи двадцать третьего года. Он, кстати, чувствовал, что сейчас Субботин старший доминировал в теле, потому, что Юрий видел всё окружающее, словно со стороны и, что главное, чувства его притупились. Притупились настолько, что возможная гибель его жены уже не казалась ему катастрофой. В голове даже возникла неприятная для Мамаева мысль, что из их двоих: Юрия и Галины, надо спасать того, кого спасти легче. Нельзя оставлять двоих маленьких детей без обоих родителей. И хоть Мамаев в теле Субботина никак не может сойти за их отца, но посвятить свою жизнь им он в состоянии.

Снова сработал зуммер «Кенвуда».

– Говорите, – сказал Мамаев.

– Слышь, Абдула, – сказал голос с гортанным и одновременно гнусавым акцентом, – ты не горячись, да?

– Я не горячусь. Просто не люблю, когда меня кто-то хочет взять за яйца. Если это конечно не красивая девушка. Или я чего-то не понял? Может быть тот, кто со мной говорил хотел у меня отсосать?

– Я тебе сейчас твои яйца отрежу, – зарычал голос первого переговорщика.

– Тап ала! (Молчи!) – проговорил второй, явно обращаясь к первому.

– Ты найди сначала меня, овца ебаная, – крикнул в рацию даже не Мамаев, а Субботин. – Сейчас я знаю, что вы меня ищите. Не знаю, правда, зачем, но не хаш кушать, это точно. И хрен вы меня найдёте сейчас, если только я сам не захочу, чтобы вы меня увидели.

– Слушай, Абдула, не горячись! – попросил второй чеченец. – Может быть мой земляк был неправ…

– Я его выебу, – услышал Мамаев голос первого чечена.

– Или я тебя! – рассмеялся Мамаев. – Что более всего вероятно. А, так как я не знаю, мужик ты или баба, то трахать буду всех подряд. Каждого чечена или чеченку, кто попадётся мне в руки. Вы первые начали войну. И я вам устрою армагедон похлеще, чем в Находке Вэпс устроил семье Хатуева. И, как Давыдкин, подниму флаг: «Бей чеченцев!». Думаешь не получится? Я уже сообщил своим, что меня выпасают нохчи, и если со мной что случится, или я исчезну, чтобы гасили всех. А желающих пустить вашу кровь предостаточно. Веришь, что тогда вашему бизнесу писдец? Ну, и не только бизнесу. И никакой губернатор вас не спасёт. Но, думаю, он даже вздохнёт с облегчением. Но я отвлёкся. Твой земляк всё портит. Убери его от трубки. Говори, что сказать хотел.