Дважды оглядываясь. Роман

Чего же я хочу? Меня тут снова потянуло в зимние горы и леса. Размышлять, фотографировать замерзшие ручьи. Твой джаз – это совсем другое, я этого не понимаю. Хотя если прижмет, могла бы подстроиться. Ты вот сохнешь по своей капризной Катерине. А она пустая, я тебе как баба говорю. Ничего в ней нет. Еще и кожа плохая, судя по фото. Все женщины об одном: любыми способами выйти замуж, сесть на шею и продолжиться. Остальное только маяние и результат неудачной эволюционной мутации с протекающей крышей. Она еще прибежит, вот увидишь. У баб есть такая отложенная функция в поисках тепла и ласки вдруг вспоминать про тех, кто был к ним добр. Другой вопрос – ты ее не примешь. Умные животные иногда делают друг другу больно ради игр, но она перегибает. В ней живет страх, надо копать, откуда и что. Хотя сосала бы, наверно, технично. В наше время на заводе профессионала найти сложно. Омочим же рукава наших кимоно слезами!

Я бы хотела быть мужчиной. Вы – другая история. Вечно озабоченные конкуренцией и комплексом неполноценности в разных вариантах. По типу у кого член больше. Ах, ничего нового, мон шэр. Только лес со временем становится все более непроходим. Подкапливается хронь, нервяки, расстройства. Зубы! Штифты, коронки, костная ткань, парадонтит, – все дорого! Парус чинить не хочется. Сидишь себе и смотришь как другие потихоньку движутся в своих направлениях, так надменно норовя задеть тебя бортом. Ждут ли нас там волшебные солнечные острова, самаритянки, спелые папаи?

Ходила намедни в лесбийский сексшоп. Закупилась дорого и со вкусом. Сначала стеснялась. Выбирала подруге лесбе, точнее – помогала советом. Всякие набалдашники и жужжалки с дистанционным управлением. Почему-то все время в голове вертелся Terminator Rising. А потом влюбилась – в белый, перламутровый, изысканной формы, сделан будто для меня. Правда все китайское. Представляю фабрику вибраторов под Гуаньчжоу, перестроенную из военного завода. В общем – купила. И с гордостью сообщила немецким друзьям, что моя интеграция в немецкое общество завершена. Пришла домой, всплакнула. Будто под одиночеством подпись поставила. Потом начала ржать. Вибратор так и лежит до лучших времен. Даже дала ему имя. Тебе не буду говорить, а то выстебешь. Имя моей первой любви. Ох, все же бабы сентиментальны под любым слоем дерьма. Когда засыпаю и вспоминаю, что он в полуметре от меня, лежит в шухлядке, – сразу фантазии плещут. Представляю половой акт в стиле оргий Кубрика в «Eyes Wide Shot» только с реквизитом, неграми, пони и в присутствии гостей. В конце – исполин кончает и втирает сперму рыжей бабе в волосы. Зрителям противно, но никто не в силах отвернуться. Эх, до просветления еще далеко.

Тут еще ржачная история приключилась. Была на гриле в честь дня рождения хорошего приятеля, настоящего тирольца. Обычно такие мероприятия скучны, и я занимаюсь тем, что задрачиваю туземцев. Хотя и это надоело. В этот раз были два ГДР-овца, которые ненавидят местный типично баварский империализм. Вспомнили «Ну, погоди», дедушку мороза и пионерские лагеря. Меня, естественно, понесло в просвещение масс с кайфом от ублажения своих комплексов. Однако, вернемся к косякам. Этот тирольский Патрик, которого я весь вечер называла Павликом, явно неровно ко мне дышит и, должна признать, за последнее время так раскачал торс, и вообще весь такой экстремал и летчик (хотя профиль совершенно не мой) был весьма заботлив и даже для снятия вселенского напряжения раздобылся травкой. Впрочем, и это стандартно. Еще там присутствовал некий Дженс, твою мать, чувак, который хочет обзавестись девушкой, чтобы быть как все. Зрелище хуже бабского в подобной ситуации. Естественно, он завизировал сингла в моей скромной персоне и пошел свиньей, но как-то не особо удачно, хотя и не нагло. Не тренировано что ли. Тут тирольский Павлик достает комок гаша. У меня в голове эхолотом проплывают мысли Дженса: вот сейчас долбану, релаксну, будет легче замолаживать. О, горе Дженсу. После первой же хапки он завис как зимний желудь на ветке и до конца вечера ровным счетом ничего с этим поделать не мог. Как эмпат, я видела время и пространство его глазами: сожаление, что вот оно, ускользает из рук баба, надо же что-то предпринять, причем все это в slow motion. После двух предложений, произнесенных в течение 20 минут, он тушевался, извинялся и говорил, что потерял нить. Когда его наконец попустило, он попросил светлого пива, сделал пару глотков и немного очухался. Этим баварцам, пиво – просто живая вода какая-то. И обрадовавшись ложному ощущению возвращения сознания выдал фразу: уф, ну меня и вспучило! Тут же понял, что сказал, засмущался и пересел подальше. Знаешь как это сложно, когда человеколюбие и ржач сходятся в тебе волнами? Что поделать, секс из жалости – не мое. Будучи в прекрасном расположении, перед уходом спела для немецких гостей «Катюшу».

Что я все о себе, да о себе? Несколько раз перечитывала то твое письмо про Катерину. И всякий раз меня посещало ощущение ирреальности твоей любви. Ты то как одуревший от голода медведь щемишься за ней по метафизическим лесам своих фобий, то как Экзюпери после крушения самолета равнодушно умираешь от самотерзаний в равнодушных марокканских пустынях. Форма твоей кастрюльки нестандартна и сложно подобрать крышечку. Ты многое осознаешь и контролируешь, но на инстинкте у любого возникает сбой. Вот хлам и валится из подсознанья. Все эти любовные обломы создают для тебя как для творческой личности питательную среду. Более того, мне сдается, ты смакуешь свое страдание! Здесь на лицо какая-то хитрая смесь из комплексов, которые дают легкий эмоциональный инфантилизм, и избегания. Неуверенность в себе, гиперрефлексия, умеренный нарциссизм – вот это все. Ты утонченка-усложненка, проникновенный и умный и при этом не слюнтяй и не педик (боже, это так здорово! И так редко!), но ты потерян. Ты вечно в сфинксах, фантазмах и ветряных мельницах, вечно в болезненном недовольстве собой, которое тут же переносится на недовольство всей жизнью – и где-то здесь ты тонешь. Мне это ох как нравится. И я уверена, нравится вимногим телочкам. Поэтому не могу однозначно сказать, что строит исправлять. Но это со стороны, мы не пара, и я на безопасном расстоянии от твоих загонов. А каково внутри – не могу знать. Как бы то ни было, мой рецепт – напихать в рот первой встречной малолетке. Худое бледное тело, большая грудь, наивное личико. Ведь ты пойми, важно, чтобы любовь была вначале. Пусть дальше трэш, измены, грязь. Но вначале важно голубое небо, сладенько, с душой. Иначе что потом вспоминать? Поэтому забывай про Катерину, забывай!

П. С. У меня кактус расцвел, и это не метафора! Пять лет назад сестра отказалась его пересаживать. Думала, сдох. Вот разродился двумя огромными цветками. А я, знаешь ли, слежу за ним как за источником примет. Переезжает со мной из квартиры в квартиру. Так что жди хороших новостей в следующем письме! Мы с Кацумото делаем тебе ручкой! Не бзди, все распетляем и заживем! Пиши мне!

Твоя такая разная и дружески любящая тебя Леля!»

Марк закончил читать и замер в кресле. На лице лежала задумчивая улыбка.

Некоторые потайные ячейки в нашем мозгу можно открыть как банковские ячейки только двумя ключами. Один у тебя, другой – у одного из друзей. Когда в нашем распоряжении неожиданно оказывается второй ключ, открывается дальнее воспоминание, как новый фрагмент большой карты. Он вдруг связывает разрозненные участки памяти и проводит нас чуть дальше вглубь, к следующему темному пятну, где нам вновь потребуется другой и его ключ. Увы, нельзя знать заранее, с кем и когда мы его найдем.

Как много утекло с прошлого письма. Читая ее отповедь о неудачных отношениях с Катериной, Марк понял, как отдалился от них за непродолжительное время отношений с Аней. Джоинт оказывается, еще держал. Эти инди-куши вечно такие долгоиграющие из-за большой концентрации сативы. Он вглядывался в черноту комнаты, в то место, где спала Аня и испытывал необъяснимый прилив нежности и благодарности к ней. Парадокс. Она делает ему больно, а он впервые за почти три месяца их отношений осознает: теперь она его женщина. Жизнь с ней – и есть его жизнь.

Тело ощущает влагу, когда погружается в нее. Когда тело целиком в воде – ощущения среды нет. Ощущение сменяется состоянием. Надо начать шевелиться, чтобы ощутить её вновь. Равно также и с чувствами. Мы ощущаем, как влюбляемся и втягиваемся в связь с новым человеком. Однако внутри этой связи – шевелений, свидетельств окружающей среды не так много, будто бы фокус разворачивается изнутри связи (где мы оба) вовне (где остался остальной мир). И только в тот момент, когда мы решаем устремиться вовне, чуть надорвать союз, достигнутой состояние (гомеостаз наших отношений с женщиной) нарушается, прорывает оболочку и через ее бреши внешнее потоком вхлынывает вовнутрь, отрезвляя нас и сравнивая атмосферу в отношениях и вне их, возвращая нас в объективный мир.

Аня высунула голову из-под одеяла и спросила, который час. Она проспала около двадцати минут.

– Пожалуйста, принеси мне стакан воды. Нехолодной.

***

Офисный коридор с неприятным кварцеватым светом вел к «водопою», небольшому тамбуру в конце этажа, где стояли очистные баллоны для фильтрации воды, похожие на микро-ядерный реактор. У водопоя кишела жизнь. Особенно, когда наступало время пить чай: первый раз между завтраком и обедом, чтобы очухаться от утренней дремоты, и второй раз классический файв-оклок, чтобы убить время до окончания рабочего дня.

Из бухгалтерии голосами героев меланхоличных российских сериалов бубнил «Рен-ТВ». Поскольку контакта с коллегами было не избежать, Марк инициативно просунулся в полуоткрытую двери и поздоровался. Корпулентная бухгалтерша Наташа хлопала рукой по наваленным на стол бумагам в поисках степлера. «Вот только что был здесь!» В профиль она напоминала молодую, чуть располневшую Салму Хайек. «Распродажа телок, распродажа телок… Белые спелые, страстные ужасные, мелкие проворные…» На ее мониторе светилась зеленая полянка Windows на фоне светло-голубого неба. В углу экрана был раскрыт пасьянс.

Следующий за бухгалтерией кабинет принадлежал герою труда Крышко или сокращённо – ГТК. Старик в отличие от кудахтающих бухгалтерш предпочитал находиться за закрытой дверью. Более того, иногда не открывал ее, даже когда стучались. ГТК практиковал японский метод чистого стола и был единственным старожилом во конторе, который ежедневно прочитывал все законодательные изменения в Налоговый кодекс. Разросшаяся до потолка драцена в его кабинете, нашедшая опору в стоящей позади нее напольной вешалке с накиданными на нее не развязанными галстуками, скукожилась и пожухла от непрерывного курева. Когда Марк поравнялся с его дверью, ГТК дважды из выстрелил трескучим кашлем.

– Марик, как жизнь? Долбишь местных или приезжих? – крикнул на весь коридор Бекжан, выходя от ГТК курортной походкой. Пижон. Костюм в оксфордскую клетку, коричневые «монки». Черные туфли легче сочетать, но коричневая обувь всегда поинтересней. Перейти на коричный – это большой личностный скачок, признак зрелости.

Застать Бекжана в офисе было удачей. Он проводил в нем по паре часов раз или два в неделю. Бекжан числился в подразделении финмониторинга, при этом все знали, что он – приставленный сотрудник ФСБ. Он особо и не скрывал. В его кабинете скромно маячили памятные вымпелы Лубянки, мило сочетаясь с обособившимися неподалеку иконками. Кольца в носу аборигенов, сумки Луи-Витон у юных девушек, флажки ФСБ на стене – суть одно. Я – член комьюнити. Марк протянул ему руку.

Сейчас будет история о кровопускании в ивановской деревне или об чистке в шалфейных земляных банях посреди тайги. Бекжан обожал народное целительство после многодневных запоев.

– В твоем возрасте надо спускать не меньше 3—4 раз в неделю. Простата – это железа, ей нужно работать, раз-раз, раз-раз, – рассуждал Бекжан, подняв кулак вверх и сжимая его как помпу. – Мастурбация – не то. Так простата полностью не опорожняется, будут застойные. Ты, конечно, можешь добавить «кеглю» к зарядке, но в твоем возрасте это абсурд.

Из-за угла показался Яковлевич, формальный руководитель Бекжана. Он разминал затекшие ноги.

Бекжен принял боевую стойку и сделал Яковлевичу приглашающий жест нападать. Широковатый браслет на его часах скользнул под пиджак. Они дружили семьями.

– Вот, Яковлевич, запустил простату, теперь страдает. Че, подтекает? – выпалил Бекжан, глядя как Яковлевич, и правда не лишенный аденомных симптомов, начал расстегивать замок брюк, не дойдя до уборной.

– Как ни придешь, никогда нет бумаги, – возмущался Яковлевич.

Бумага заканчивается, потому что многие из соображений гигиены стелют ее на стульчак, а иногда в два слоя.

– Начиная с 35, максимум с 40, тебе нужно ежегодно делать урологический чек-ап. Рекомендую НИИ урологии на Парковой. Там институт, профессура, они следят за европейской наукой. Сейчас уже не лазают пальцев в жопу. Они все видят по спермограмме.

В новостных лентах висел Лавров, усталый, с большой вытянутой головой, похожий на грустную лошадь. Российский МИД требовал вернуть дипломатические дачи в США. Вопрос статусный, но не сутевой. Вокруг него быстро поднялась собачья свадьба. Мол, дипломатам будет негде пить на выходных.

Марк завалил ноги на стол.

– Я вот не понимаю, у нас кризис или нет? – заговорил Макс со входа. – Прямая линия с Президентом – прям приём русского народа у психотерапевта! Точнее – у психиатра! Всё хорошо, экономика чуть подросла вопреки негативным прогнозам, у нас исторически низкая безработица, в этом году мы произведем более 130 млн тонн пшеницы! И тут же: число проживающих за чертой бедности увеличилось на три миллиона! Так, между прочим, заявляет, невзначай! А я скажу, это еще мало, на три миллиона, Я хожу в магазин и вижу: цены растут на 50% или сразу на 100%.

Макс ходил по кабинету взад-вперёд. Он обратил внимание, что дверь притворена неплотно и с силой захлопнул её.

– А как бюджет верстают? Минфин только и думает, где бы деньжат прищипнуть! У госкомпаний всё распихано – с особо стружку не снимешь: там инвестпрограммы, рост тарифов, прожженные сидят, те же бывшие чинуши! МСП? Бизнес в России весь на ладан дышит. 90% российских бизнесменов продолжают заниматься бизнесом только потому, что не могут его продать! Остаются люди. В кармане налогоплательщика всегда найдётся копейка для государства. Жилые дома надо ремонтировать? Ввели сбор за капремонт! Дороги строить? Запустили «Платон». За алкашку – акциз. За сверхдоходы – повышенный налог. За ресурсы – НДД. Учителям пересчитали зарплаты с почасовой на подушевую – теперь не за уроки, а за количество учеников платят! Потом этот, как его, ввели какой-то ёбаный курортный сбор! Утилизационный сбор! Ну, скажи мне, какого хера я должен оплачивать государству развитие курортной инфраструктуры?

– Это всё Америка виновата. Мстят нам и миру за рабство…

– Народ больше не хавает концепцию внешнего врага!

– Хавает, хавал и будет хавать.

– Дед так насобачился отвечать на вопросы, что его не прошибешь. Ссышь в глаза, что божья роса! Его в лоб – про Донбасс, про 20 миллионов нищих, про падение доходов… А он там шуточку пробросит, там пальцем пригрозит.

– Ну, а как ты хочешь, он 30 лет на эти вопросы отвечает.

Бекжан не мог стоять спокойно. Он дергал ногой, совал руки в карманы, играл там пальцами. Если бы Марк не знал, что он проплывает по 5-км на открытой воде, то решил бы, что его крутит абстинентный синдром.

– Делаешь УЗИ мошонки, мочевого с функцией, трузи, сдаешь спермограмму и бакпосев, и приходишь на консультацию, – не успокаивался Бекжан. – Иначе, если упустишь ситуацию, пол квартиры отдашь за лечение. И неизвестно чем кончится.

Каждая новая партнерша – это новая флора. Поэтому ты почти гарантировано цепляешь букашек-чебурашек. А если не повезет – атипичную форму ИПП (Бекжан произнес на одну «П» меньше положенного), которую могут не поймать мазки. Из-за китайских реагентов. Сейчас все регенты – фабричное китайское фуфло. Надо самому заказывать, я только Швейцарию беру.

Три-четыре воспаления и результат – спайки в яйцах, кальцинаты в простате, транзиторное варикоцеле или вообще эпидидимит, и привет! Люди в 35—40 лет со стомой ходят: дырка в животе, оттуда шланг и мешочек. Хотя если бы они пару раз в неделю делали упражнение кегля, зажимать анус на двадцать-тридцать секунда пока едешь в метро, то не знали бы бед! Тренированный «огурец», мышца от яиц к жопе, – это залог хорошего кровообращения.

Марк наморщился. Он не мог взять в толк, почему коллега с пустого места в карьер кинулся стращать его последствиями хронического простатита, а главное – откуда у него столько фактуры по теме.

– Мне один из лучших урологов города, который генералов лечит, Трапезов (ты, кстати, запомни фамилию, это такое дело, пригодится) металлическим бужом через залупу внутрь на 15 сантиметров залазил и токи пускал, чтобы шишку в канале убрать. Ее узи не показывает, а трансректально он ее нащупывал. Вот такая, размером с черешню. Простреливало по нервным каналам до пятки. Вот так, наискосок. Это, чтобы ты знал, самая сильная боль, которую мужчине доводилось перенести в жизни. Резкий, игольный спазм с долгим-долгим откатом, как судорога на грани с потерей сознания.

– Так, Бекжан, стоп. Если мне потребуется совет – я сразу к тебе обращусь.

Хуже всего в мелком офисе то, что тебе некуда спрятаться. Когда ты на месте – все знают, где тебя найти, и лезут с болтовней. Когда ходишь по коридорам – еще хуже. Марк закрывался в туалетной кабинке, закрывал глаза и сидел так по 10—15 минут. И даже там дергают ручку.

Сейчас будет совещание по застройке стенда на ПМЭФ. Как за три бюджетные копейки изьебнуть нечто такое, чтобы вызвать восторг у министра финансов. Руководство часа два будет занято, и это отличный момент.

Главное, чтобы кабинка была после уборки с запахом дезинфектора. Без чиркашей на фаянсе, подтёков под стульчаком, переполненного ведра и прочих нечистот, которые легко сбивают тонкие настройки. Некоторые любят запираться в кабинках, срать битый час и курить, листая новостные ленты в телефоне, а потом этот бленд никотина и дерма висит полдня, пока его не снюхают другие.

По регламенту техничка проверяет туалеты трижды в день: в 8 утра до начала работы, в 12 и в 17. В начале своей мастурбационной практики Марк бегал спустить по первому позыву, как правило в районе 10—11 утра, и надо признать это был худший временной слот, потому что люди активно испражняются как раз по приходу на работу.

Кабинок в мужском туалете две, три пары туалетов на этаже, плюс ещё одна пара на входе, где всегда грязнее всего из-за большого потока, и пара в технической зоне. Если кабинки на третьем и втором этажах уделаны, то приходилось тащиться в техническое крыло, предназначенное для обеспечивающего персонала с отвратительным мрачным зеленым кафелем и надтреснутыми стульчаками. Позже, изучив повадки коллег лучше, Марк установил порядок посещения уборной в 12.05 и ни минутой позже, когда все прибрано как по заказу для него, чисто и блестит, а то что химией попахивает резковато – можно потерпеть.

Первым делом Марк проверял дверную ручку, проверяя щеколду, вешал на неё пиджак, ссал, смывал, опускал крышку унитаза, и, стоя с расстегнутой ширинки, принимался листать порнохаб. Давно пора бы оформить платную подписку и прекратить мытарства, но, конечно, не сегодня.

Для тех случаев, когда поиски чрезмерно затягивались, в заметках был сформирован список с именами порно-актрис, чья игра однажды вспенила тестостерон в крови. Пять-десять минут скроллинга сайта – это нормально, но не больше. Санитарная обстановка не располагала к долгим поискам новой искренности. Вот в таких случаях файлик и выручал. Дарсиа Ли, Лана Роудс, Алекса Грейс, Мишель Кар, Элис Миллер, Али Рей, Натали Стар, Райли Рид, Кейт Курай, Хейли Рид, Клаудиа Джемсон и другие влажные подруги.

Мобильный телефон устанавливался в настенный диспенсер для туалетной бумаги. Выемка в его пластиковой крышке была как специально создана для айфона. Держится как надо, с небольшим наклончиком и точно не соскочил.

Если в соседней кабинке никого, можно добавить звук на две палочки. Ну, а нет, так нет. Левая рука отматывает полоску туалетки, ловко складывает её в несколько слоёв в некое подобие бумажного кармашка, чтобы был наготове.

Дрочка в офисном клозете без шансов уступает расслаблению в ванной и тем более в гостинице. Здесь в любую секунду может скрутить чувство мерзости. Взгляд зацепится за чёрный волосок на стульчаке, подсохшие следы харчка или жамканную бумажку в ведре и всё, спонтанно нахлынувший облом! Нужно максимально абстрагироваться и тренировать самоконтроль для полного погружения в телефонный экранчик. Здесь только влажность её рта, щекотка от прикосновения шелковых, ламинированных волос, хрюканье, мягкие складки. Ты в недосягаемой капсуле офисных удовольствий, слюнявые волны омывают щеки, ты копаешь и копаешь, пока на донышке не блеснет кристалл. Видишь его? Иди на свет.

Кривая вена привычно вздувается. Член наливается бордовым цветом словно азербайджанский баклажан. Не время вспоминать о бывших.

Плитка с щербатой цементной затиркой в десяти сантиметрах от лица, имитация под Метлах. Бугристые антрацитовые швы-канальчики с обсыпавшимися фрагментами, как будто бы изодраны ногтями. Если их легонько поскрести, то кафель вывалится.

Всегда наступает момент, когда кажется, предыдущий ролик был поинтересней. Хватаешь телефон из выемки и начинаешь отлистывать вкладки. Если план Б заранее не подготовлен, в двух случая их трёх суетиться – это ошибка.

Залапанная хромовая клавиша слива, которую никогда не протирают, растрёпанный лысоватый вантуз, табличка «Бумагу в унитаз не бросать!». Сегодня тот самый день, когда уровень тестостерона недостаточен, чтобы поднять тебя над мерзостью клозета. Марк вдавил локтем клавишу слива.

***

Плохо освещённая комната отдыха в сауне заполнилась мужчинами. Здесь царит смрадная духота деревенской избы. Люди расположились по стенам на деревянных физкультурных лавках. Их собственная одежда навешана над их головами. Хоть что-то можно рассмотреть только там, где висят потолочные плафоны. Запотевшие. Один из мужчин достал бордовый термос с облупившимся изображением лилии. Он налил кипяток в алюминиевую крышку и передал по кругу, предлагая каждому сделать глоток.

Марк здесь не впервой. Он совершенно голый. Другие люди сидят и стоят в полуметре от него, но из-за пара ничего не разглядеть. Все в радостном предвкушении.

Из помывочной вбегают женщины, парами и по одной. Некоторые весело и удивленно выглядывают из двери, словно из окна кукольного домика. Перешептываются. Они распарены. На ходу накручивают на себя промокшие простыни, облепляющие их тело. Намеренно делают это небрежно.

Рыжая, молочная девица, вытянув шею, кричит подругам, чтоб поторопились. Она в нерешительности кусает нижнюю губу, осматривается. К ее спине жмётся соседка.

Девушки разбредаются по помещению. Их распаренные тела испускают клубы пара. Те, что выбрали себе мужчин, начинают их ласкать. Одна на полпути в дальний угол опустилась на колени и продолжила путь на четвереньках. Другая, ближе к Марку, трется грудью о чьи-то колени.

«Что я здесь делаю? Я же не люблю баню». Марк видит себя со стороны. Это сон?

По полу сквозит. Чтобы не дать ногам замерзнуть, он поставил их на шлепки. Змейка от висящей позади куртки впивалась в спину.

Брюнетка гладит живот и бедра, откинувшемуся назад толстяку. Из-за наваленной одежды не видно его лица, только широко выставленные ноги.

Одна плавно перекатывается к Марку. Ее руки совсем близко. Он пытается разглядеть ее лицо, но она уворачивается. Лица словно нет. Он убирает ее волосы, пытаясь отыскать глаза. Она снова и снова уворачивается. По-японски поджав ноги, она спускается губами и носом по его бедрам вниз. Просовывает руку между его ног и медленно тыльной стороной руки проводит по промежности. Как только последний палец отрывается от его тела, она берет его член в рот.

Ей, наверно, холодно на бетонном полу. Марк подталкивает к ней резиновый шлепок.

Сосед грубо отталкивает гейшу и уходит в парную.

Марк опускает взгляд. Там уже другая. Лежит в его ногах, оперев щеку ногу. Одной рукой она крутит волосы, другой дрочит ему. Марк протягивает руку, чтобы потрогать ее грудь, но рука отяжелела и прилипла к лавке.

На пальце заметен крупный заусенец. Он слегка воспален. Отдернув руку, он присматривается к ранке. Омертвевшую кожу лучше убрать. Он бережно начинает ковырять ее. Не больно. Кожа отходит, а рана все не заканчивается. Кожа как резиновая. Какой глубокий корень у ногтя! Он отдирает кожу дальше, приближаясь к середине второй фаланги. Это нормально? Кусок омертвелой кожи свисает с пальца. Нет, дальше срывать нельзя. Марка в страхе сжимает палец. Несколько человек собрались вокруг него и наблюдают.