banner banner banner
Дважды оглядываясь. Роман
Дважды оглядываясь. Роман
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Дважды оглядываясь. Роман

скачать книгу бесплатно


– Вчера у сестры жены чуть не повесился кот по имени Шон. Запрыгнул на стремянку и запутался в бечевках.

Малик травил свои байки. Он выдумывал их на ходу.

– Сестра вернулась домой, а котяра висит в мотке с высунутым языком. Весь вечер отпаивала зверя молоком с жирностью 15%, накапала валерьянки на когтеточку.

– Шон осознал, что дверь открыта.

– Рука с пузырьком валерьянки так дрожала, что, думал, кружку разобьет. Себе капает и коту, себе и коту. Говорит, вся жизнь перед глазами… А когда я шуруповертом руку пробил и не мог рубашку погладить, так она прикинулась, что голова болит, ой, даже не хочу.

***

На выходных решили выбраться за город. Обоим хотелось вменить обстановку и на время забыть о работе. Марк полистал интернет и остановился на Клязьме. На картинках были изображены деревянные домики скандинавского типа на фоне осеннего леса. Аня пожала плечами и согласилась.

Собирались наспех. В то холодное субботнее утро особенно хотелось спать. Перед выходом появилось ощущение, что никто не хочет ехать и из затеи выйдет одно мучение. Аня зачем-то поставила стирку и теперь ждала, пока достирает. Однако все успелось. Она проворно развесила белье и была готова раньше его. Стояла одетая в коридоре и слегка раздражённо смотрела, как он все никак не оденется. Марк нацепил обувь, когда вдруг вспомнил, что не положил провод от телефонной зарядки. А затем еще раз вернулся помазать лицо увлажняющим кремом и зачем-то полез в интернет. Аня закипала.

Автомобильный поток начал ускоряться только после того, как над головой прошумел многополосный МКАД. Сбоку проплыл один торговый молл, второй, какой-то рынок и на этом признаки наличия денег у местных жителей оборвались. За окном развернулось пустое, сомнабулическое Подмосковье. После густой столичной застройки обветренно-припыленные областные города-сателлиты смотрелись случайными, мало освоенными цивилизациями. Синие указатели с названиями деревень уводили в места, где разворачивался «белый обрыв». Так в детстве Марк представлял себе границу мира: белый фон и больше ничего.

Вдоль трассы потянулась бескрайняя промзона. По мере движения на фоне бетонной флоры грибовидными наростами медленно поднимались группы промышленных труб. Вытекающие из них свищи белого дыма подвисали в небе, как если бы сама Планета выпускала пар через ржавые, зловонные импланты.

Зимняя неподвижность приковывала. В городе коммунальщики не церемонятся со снегом. Снегоуборочные машины сгребают его с проезжей части на пешеходные тротуары, откуда потом дворники лопатами скидывают его обратно на дорогу, чтобы он разносился колесами машин и быстрее таял. В процессе перемещения с шоссе на тротуар и обратно снег превращается в чёрно-желтую рыхлую кашицу, которая затем твердеет и лежит у бордюров до поздней весны. Аня любила шутить, что городские власти тратятся на иллюминацию, чтобы отвлекать внимание людей от грязи под ногами.

Замелькали шашлычные и ночлежки. В городе рекламные вывески скромно горят, а в Подмосковье – они еще и мигают, чтобы приманивать дальнобоев. Гирлянды в витринах и на деревьях напоминали закарлючки, будто кто-то неаккуратно расписывал ручку, и ее след замер в свечении.

У каждой забегаловки стояло па парочке грузовиков. Значит народ есть. В одном журналистском расследовании Марк читал, как репортерша месяц прожила в придорожном трейлере-борделе на трассе Москва-Дон. Такие же страсти человеческие, как и везде, – любовь, деньги, описывала она тамошний быт. Проститутки выходили замуж за проезжих водил и уезжали вместе с ними в никуда. Ведущая с педагогическими интонациями комментировала, что девки с мозгами всегда пристроятся.

Однако есть и те, кто лезет в эту грязь не ради денег, а за плотским. Хотят, физики. Все лучше, чем 12-часовая смена за прилавком магазина. А некоторые верят, что среди тысяч пролетающих машин встретят единственную любовь и отправятся туда, где кончается радуга. Так уж устроен человек. Впереди всегда светлое будущее, а позади – черная тающая пирамидка, подплавленная с краев. Постепенно размягчаясь, она уходит вниз, превращаясь в лужу латексно-глянцевой слизи.

Марк прощелкал свой стандартный набор из двух радиостанций – Silver Rain, Культура. В утреннее время ни интересных передач, ни хорошей музыки. Кхх-кхх, самый большой в мире аэростат Федора Конюхова приземлился в Саратовской области, установив мировой… кххх… Госдума рассмотрит законопроект о запрете майнинга и оборота криптовалюты в России, кхх… Марк нежно убрал ноги Ани с торпеды и достал из бардачка сумку со старыми дисками. В приемнике зашипели барабанные щетки, с третьего такта проснулся саксофон.

Аня вздохнула. Она не выносила джаз в дороге. Ллойд звучал отменно. От его артикуляции Марка кинуло в пустые переулки наподобие тех, что располагаются с тыльной стороны небоскребов, с пожарными лестницами и мусорными контейнерами. Кхх… Правительство Венгрии решило селить мигрантов в грузовых контейнерах… Аня вернула на новости.

Дважды тормозили на заправках взять капучино. От кофеина разгулялся аппетит и почти всю мелкую еду, купленную с собой, умяли по дороге. Когда добрались до места, задние сидения были завалены обертками.

Доехали так быстро, что Аня не успела попроситься за руль. Ее так расстроил этот факт, что она заявила, что будет вести машину всю обратную дорогу.

Она по-хозяйски выгребла пустые упаковки из салона, проверив, не попалось ли среди них чего съестного. Марк отправился на ресепшн брать ключи.

Регистратура представляла из себя отдельно стоящее, костурбатое зданьеце-сторожку с полуразрушенным крыльцом. У входа курил поджарый мужичок, манерно выгнув спину как версальский придворный. Черная кожаная куртка была застёгнута на одну нижнюю пуговицу, задравшись выше пупка.

Внутри сидела немолодая мадам. Ее волосы были окрашены поверх седины в фиалковый цвет. Краска лежала так неравномерно, будто она сама втирала ее в волосы. На ее жилетке висела огромная как орден Ленина, старомодная брошь с местами выпавшими из нее стразами. Она так сильно оттягивала лацкан, что вместо титульного вензеля была видна лишь тыльная сторона с защелкой.

Стол администраторши был усеян стеклянными статуэтками как продают в Крыму на каждом повороте. Преобладали собачки. Ровными рядками они были выставлены на белоснежную салфетку носами к окну. Бытовое язычество глубоко сидит в русском характере, подумал Марк. Может быть, если похитить одну из фигурок, хозяйка навсегда потеряет покой.

В дальнем углу костром потрескивал маленький телевизор с трубочным экраном. Раритет. Тут же скотчем к книжной полке была примотана громоздкая рогатая антенна с поналепленными бумажными бабочками. На экране Киркоров тряс чёрной гривой, выпучив глаза. Его пиджак в драгоценной россыпи переливался как млечный путь. Удивительно, что при всех невероятных невротических кульбитах, которые тело певца проделывало на сцене, он умудрялся открыть рот и строить глазки барышням в первых рядах.

Ни сказав ни слова, администраторша взяла паспорт Марка и лягушачьими пальцами принялась перебирать заявки на размещение в бумажной картотеке. Она располагалась в аккуратном деревянном сундучке. Навык был отточен до совершенства – картонные карточки сами магнитились к подушечкам пальцев.

– Номер 102. Завтраки с 7.00 до 10.30. В день выезда ключи сдать не позже 12 часов дня. Не позже 12, иначе будет штраф. Если хотите баню – вот телефон, – интеллигентным тоном отчеканила управительница с фиолетовым хаиром и положила на стойку ключ с брелком из спортлото.

Марк поблагодарил ее и вышел.

Комната как будто отдавала сыростью. Однако, если чуть принюхаться, запах пропадал. И внутри, и в коридорах – все выглядело как в кукольном домике —бутафорское, сделанное для вида: картонная лампа, распечатанная картина, пластиковые фрукты в вазе.

– Да здравствует СССР, – сказала Аня, в точности прочитав его мысли, и как октябренок поднесла руку ко лбу. – Хоть бы шторы сменили, а то целые ковры на окнах. Это они так пахнут?

Она взяла край портьеры в руку и понюхала его. Нет, чистые!

Марк с разгона в обуви прыгнул на кровать. Она два раза жалобно проскрипела. Обернувшись, он ждал, что Аня прыгнет за ним вслед. Но она достала из сумки свой телефон и замерла с задумчивым лицом.

– Да с кем ты там пишешься? – возмутился он. – Тебя в последнее время не вытащить из телефона.

– Да так, – одернулась она. – Зафтычила в инст[1 - Здесь и далее Инстаграм или Инсти- организация, запрещённая на территории РФ.]. Прости. Во сколько ужин?

Ее телефон провибрировал ещё и ещё раз. Она не стала смотреть. Чтобы перевести тему с безразличным видом взялась разбирать сумки.

От скуки Марк глотнул вискаря и предложила рубануть в пинг-понг. На входе в корпус он заприметил кетлеровский стол. В детстве он неплохо играл. Перед домом было сооружено некое подобие теннисного столика – бетонная плита, водруженная на металлическую арматуру. В десяти метрах от стола пролегала дорожка, которая вела из дальних домов в универмаг. Местные алкаши называли ее – Великим шелковым путем. По ней всегда тянулся поток людей, что гарантировало дворовому теннису неиссякаемый приток зрителей. Ни дня не обходился без того, чтобы какой-нибудь прохожий не попросил ракету, чтобы вспомнить пару подач. Особенно это дело полюбляли алкаши, которым казалось, что руки помнят. Редко кто удивлял. Обычно «залетные» гасили в воздух, извинялись и уходили. Но встречались и исключения. Одним летом к пинг-понг плите прибился мужик, который преспокойно обыграл всех пацанов, включая тогдашнего чемпиона Виталика Мартыщенко по кличке Обезьяна. Мужик снимал майку, «чтобы не мешалась», прикуривал вонючие «Родоппи» и, по-борцовски сгорбив спину, показывал олимпийский класс. Подача и подкрутки, которые Марк от него перенял, не раз выручали его.

Мячик не держался на столе дольше трех-четырех ударов. Аня старалась не ошибаться, не любила проигрывать. Но ее подводил азарт. Душа требовала красивого очка. Когда мяч отскакивал повыше, она тушевала и всякий раз промахивалась. Шарик улетал в потолок и укатывался за горшки с вянущими кротонами и сансевиериями.

Марк в очередной раз нагнулся. И вдруг растеряно замер.

– У меня дежавю, – произнёс он, глядя в одну точку.

Аня смотрела на него без особого удивления. Она утерла рукавом лоб и тяжело дышала. Давай подавай!

Странное ощущение. Он положил ракетку на стол.

– У меня прямо сейчас дежавю, – повторил он. – Мне снилась эта сцена лет 6 или 7 назад.

– Что? Как я играю? – уточнила Аня и похлопала рукой по ракетке, снова показывая, что готова принимать. – Если тебе это снилось, то тебе должно быть известно, что в этой игре я победю.

– Тебя это не удивляет?

– Удивляет, – пожала она плечами. – Но я отношусь к этому проще. Подумаешь, глюк системы. Кстати, дежавю считается еще и признаком некоторых психических расстройств.

Они еще немного постучали и оставили затею. За ними заняла другая пара.

Воздух был совершенно не как в Москве. Прозрачный, вкусный, с ароматами хвойной смолы и коры. Не хватало термоса с чаем, чтобы пустить внутрь тепло. Они шли по освещенной тропинке к мангалам. Как сложно отложить дела и выбраться из города. Вечно кажется, что это зря потраченные ленивые выходные. Но стоит решиться, как миллион раз называешь себя дураком, что не выбрался раньше.

Если мне снился этот момент, значит этот сценарий неизбежен? И следовательно – я двигаюсь по судьбе, так? Или мне снилось множество вариантов будущего в разное время, у меня были и другие сны, и я попал лишь в один из них?

Аня не находила предмет разговора таким уж интересным.

– Хочешь сказать, все предопределено?

– Если да, то да. Каждый мой выбор и все события за годы не создали погрешности в линии моей жизни. Я пришел туда, куда должен был прийти. А это не только мои поступки, но и поступки других. То есть миллиарды обстоятельств с такой точностью и плотностью, которая позволила, например, нам с тобой познакомиться в клубе и оказаться здесь.

Аня потирала лоб, который чесался от шапки.

– Почему тогда дежавю проявилось сейчас? – резонно уточнила она. – Если жизнь движется по сценарию, то дежавю должно продолжаться непрерывно. Логично?

– Логично, – кивнул он. – Ты ведь не рассчитываешь, что у меня есть ответ? Может, есть какие-то контрольные точки? Я не знаю…

Завязался спор, что смотреть по ящику. Марк требовал оставить «Брат-2»: Бодров вместе с братом и Мэрилин варили раков на Брайтон Бич. Аня настаивала на мелодраме «Близость», с бывшей подружкой Леона Киллера и еще совсем зеленым Джудом Лоу. Мы этот фильм уже смотрели! – орал Марк, задрав руку с пультом от телевизора. А «Брата-2» ты что не смотрел!? Она щекотала его.

Марку позвонила мама. Воспользовавшись моментом, она выхватила пульт и переключила на свой канал. Ему совершенно не хотелось говорить с матерью. Он поставил телефон на беззвучку и сунул под одеяло, чтобы не испытывать угрызений.

– Не поговоришь с мамой? – удивилась Аня.

– Завтра. Переключай обратно!

– Нет!

Нужна особая обстановка, чтобы говорить с родителями. Лучше выбрать момент самому. Поделиться чем-то хорошим, немного послушать и быстро закончить. Иначе можно долго тонуть в объяснениях, почему у тебя такой голос, где ты, с кем и чего невесёлый.

Выиграв борьбу за фильм, Аня не насладилась победой. Она быстро провалилась в сон. Свежий воздух действовал как теплое молоко, успокаивал и усыплял. Мышцы ее глаз и рта расслабились. От дыхания трепыхалась прядь волос, Марк убрал ее наверх. Он пытался дышать с ней в такт. Ее вдохи и выдохи были короче. Он отставал, ждал, когда ритмы опять совпадут. И они совпадали. Так они расходились и сходились, пока они не дышали в унисон. Марк придвинулся ближе, чтобы вдыхать ее воздух. Она отдавала теплый сладковатый ветерок, который он втягивал и тут же возвращал.

Забавно, неделю назад она была ему противна, и вдруг он так отчетливо чувствует их связь. Влюбленность позволяет видеть человека без искажений, без шумов. Она собирает воедино обрывки наших отчаяний мечтаний и заполняет ими изнутри трещины нашего измученного эго. Внутренняя энергия перестаёт рассеиваться. Она копится в нас: мы наливаемся ею и благодаря ей растем как резиновый шар.

Проснулись легко. Загородная атмосфера дарила телу ощущение лёгкости. Энергии было столько, что хотелось кататься по кровати. Думали поспешить на завтрак, но поняли, что опоздали. Можно еще поваляться.

В утренней дремоте Марк слышал, как Аня входит в ванную и снова ложится. Даже с закрытыми глазами он угадывал, что она делает. Прошел ещё час, прежде чем она первой пританцовывая пошла в душ. Он скинул одеяло и клацнул телек. В гостиничных номерах руки тянутся к пульту. По первому крутили теннисный турнир. Ельцинский спорт. Малоизвестный хорват и немец добивали матчпоинт. У немца был невероятно хлесткий форхэнд с лассо как у Надаля, зато он мазал первую подачу.

Анин телефон завибрировал в ногах. Марк вытащил его и непроизвольно глянул на экран. Два сообщения от Snoopy. Конечно же, он знал пароль. «Жду не дождусь, когда мы вместе прыгнем в море». Марк нахмурился и не сразу догнал, о чем речь. Он крутанул переписку. Чат сплошняком состоял из смайликов и сердечек, «обнимаю», «мой хороший», «скучаю».

В висках застучало. Горло сцепил спазм. Он погасил экран и отбросил телефон в сторону. Лицо, шея и грудь вспыхнули. В голове рвалось, распадалось что-то похожее на тетрисные кубики, составленные в сложные фигуры. Неужели они спят? Этот тот, с кем она ужинала в Москве? Она все недели не вылезает из телефона

Прошло десять секунд. Пятнадцать секунд. В ванной комнате выключился душ. Она могла выйти в любую секунду. Она не любила вытираться. Все же он схватил телефон и с третьего раза набрал пароль, руки дрожали. Текст плыл в глазах. Взгляд выхватывал отдельные фразы, каскад фоток, тропические пейзажи, береговая линия, дорогой номер в отеле «Four Seasons Langkawi». Марк поднял глаза. Лангкави, Лангкави. Это вообще где? Малайзия? Селфи завернутого в полотенце худощавого парня лет 40 в солнечных очках. Марк не видел его раньше. Он отшвырнул телефон.

Так значит у нее есть любовник, и он зовет ее в Малайзию? Взгляд бегал с тенниса на душевую дверь. Он злился, что вышел из переписки слишком быстро. Пока она возится в душе, можно было еще прочитать. Взять в третий раз?

Он чувствовал спазм лицевых мышц. На лбу и скулах словно змеи шевелились жилки. Он отшвырнул одеяло и нервно задрыгал коленями. Попытался перестать, но не смог. И что? Как поступить? Сделать вид, что ничего не случилось? Попытаться вызнать?

Матчпоинт был доигран. Победу одержал хорват. Теннисисты пожали друг другу руки, поблагодарили судью и принялись раздавать автографы. Стеклянными глазами Марк пялил в стену мимо телеэкрана. Кажется, он прокусил нижнюю губу.

Дверь ванны распахнулась. Она вышла в двух полотенцах, на теле и вокруг головы и, не глядя, прошла к окну, где стояла её сумочка. Взяла что-то из косметики и шлепнулась в кресло, подпилить ноготь. Она подняла глаза и вздрогнула. Настолько ее испугал его вид.

– Что случилось, Марк? – спросила она с тревогой.

Марк отвернулся к окну. Он не успел подготовиться. И не хотелось показывать обиду, слабость, страх. Оба чувства сгущались в нем помимо воли.

– Что такое, Марк? – еще тише повторила она.

Он не знал, что говорить. Только промямлил: «Ничего». Голос был не его. По ее взгляду он понял, что выглядит страшно.

– Да ты себя видел? Ничего?!

Комната замерла. Диктор в телевизоре продолжал комментировать завершившийся матч. Марк остервенело тер ногой о простыню, на пятке мог остаться ожег.

– Я залез в твой телефон, – выдавил он.

Ногтем большего пальца руки он со всей силы давил в ладонь.

– Я… я увидел твою переписку… И мне не понравилось то, что я там увидел, – сказал он, пытаясь справиться с волнением.

Он перевел на нее взгляд и увидел, как она побелела. Её нога медленно опустилась на пол. Она нервно запахнулась в полотенце потуже.

Марк ждал, что она что-то произнесет. Но она тупо смотрела на него и ждала его дальнейших действий. Он встал и заходил по комнате взад-вперед.

– Я не знаю, зачем я так сделал… почему полез, – быстро заговорил он.

По ее лицу он понял, что не ошибся в догадках. Гнев постепенно раскручивался, давая силы говорить. Этот хрен шлёт тебе обнажённые фотки. Ты шлёшь ему сердечки… Что это, Аня?.. Я не понимаю… Бля, Аня, это предательство?

Он непроизвольно вскинул руки вверх. Аня в испуге дернулась. Она боится, что я ее ударю? Ее били до этого? Он застыл. Не знал, что говорить.

Вдруг она схватила свой телефон в руки и жалобно залепетала.

– Марк, да ты чего? Да ты чего? Что ты придумал? – скулила она. – Этот человек – партнёр в нашей компании. Он просто «хороший друг». Он просто раньше вылетел на корпоратив…

Только теперь до Марка дошло, что история про корпоратив в Азии и была прикрытием для поездки. Паззл сложился. Он перестал ходить как шакал в клетке и сел на кровать.

– А то, что он шлёт свои фотки, – продолжала Аня. – Ну, у него такая манера. Он странный. Он со многими так общается…

Марк не верил своим ушам. Столь наглой лжи он не ожидал. До этой секунды он не был уверен в ее измене. Но сейчас, когда она взвилась, все стало очевидно. Он тяжело дышал, его мутило.

– Откроешь переписку? Почитаем вместе? Если это просто дружба!

Он то орал, то переходил на шепот.

Она удалила чат. Марк запрокинул голову и нервно хохотал. Как? За одну секунду удалила чат? Когда ты успела? Ай, шустрая, ай опытная.

– Марк, пожалуйста, успокойся, хватит, – взмолилась она. – Между нами ничего не было и нет! Ну, флиртует он со мной, ну что тут поделать?

Ситуация стало абсурдной. Было противно смотреть, как сложив брови домиком и сделав детский голосок, она ломает комедию, доказывая, что ему показалось. Надо было закрыться с ее телефоном в туалете и прочитать все до конца, пока не сядет батарейка.

Она продолжала что-то говорить, но он не слышал. Он погрузился в мысли, как быть дальше, как же быть? Прошла, должно быть, минута. Аня забилась в кресло, повторяя, что никогда бы так не поступила.

– Зачем ты так со мной? Чего тебе не хватало? Мы живем вместе, спим вместе. Не довольна чем-то – так скажи! – метался он. – Что теперь делать? Что я должен делать, скажи мне!

– Марк, хороший мой, не говори так, не говори, пожалуйста, – шептала она в слезах. – У меня никого, кроме тебя… Я бы ни за что не смогла…

Это с ним она встречалась, когда поздно вернулась домой. Вот почему она там много сидела в телефоне. Выдумала историю про корпоратив и решила съездить к нему в Малайзию.

Марк было противно на нее смотреть. Он сидел на корточках у стены, обхватив голову руками.

– Если ты не хочешь – так сваливай! Собирай шмотки и сваливай! Зачем так поступать? – орал он.

– Марик, Маричка, все не так, я прошу тебя, – подхныкивала она. – Я люблю тебя! Клянусь!