
Полная версия:
Странник
«Заместителю наркома внутренних дел СССР по кадрам капитану государственной безопасности Б.П.Обручникову
Срочно подготовьте и не позднее 13:00 представьте мне на подпись следующие приказы:
О присвоении внеочередного звания старшего лейтенанта ГБ КРЫМОВУ ВИКТОРУ ФРОЛОВИЧУ и очередного звания сержанта ГБ МЕНЬШОВУ ИГОРЮ СТЕПАНОВИЧУ.
Об организации Особой консультативной группы при Секретариате НКВД СССР, пока без штатного расписания.
О назначении начальником группы старшего лейтенанта ГБ Крымова и включении в неё консультанта Рябова, сержанта ГБ Меньшова и стенографистки (кандидатуру согласуйте с начальником машинописного бюро сами).
О выделении группе помещений в здании по адресу ул. Дзержинского, д. 12/1.
Ниже этой строчки от руки было дописано: «Стенографистка должна быть у тов. Крымова сегодня не позже 12:00».
Ещё ниже стояла подпись, дата 22 июня 1941 г. и время 11:15.
***
В отделе кадров, кроме женщины в штатском, которую они видели вчера, было ещё двое мужчин в форме. У одного было три шпалы в петлицах, у второго одна. Все, включая женщину, стояли. Крымов приложил руку к козырьку:
– Товарищ капитан государственной безопасности, разрешите обратиться?
– Обращайтесь.
– У меня пакет для капитана государственной безопасности Обручникова. Где его можно увидеть?
– Я Обручников. Давайте пакет.
Крымов отдел конверт, капитан госбезопасности вскрыл его, прочитал текст и посмотрел на Крымова:
– Товарищ Берия приказал, что бы я нашёл Вам стенографистку, и чтобы через полчаса она была у Вас. Где она сможет Вас найти?
– У нас есть помещение в доме напротив, но оно на территории разведуправления и нам там не рады. Я как раз собирался после Вас попытаться договориться с комендантом здания о другом помещении. Давайте так, я или мой помощник встретим стенографистку на входе в здание в двенадцать часов, но у неё, на всякий случай, должен быть пропуск в 1‑е управление, завизированный дежурным по этому управлению.
– С пропуском к двенадцати можем не успеть.
– Тогда давайте в четверть первого.
– Хорошо. А коменданту передайте, что приказ о выделении вашей группе помещения будет на столе у наркома Берии не позже часа дня.
– Спасибо. Разрешите идти?
– Идите.
– И предупредите её, – вмешался Сергей Петрович, – что у нас там, кроме письменного стола и стула, ничего нет. Пусть возьмёт с собой бумагу и карандаши. И машинку, желательно, тоже взять с собой, чтобы не бегать с секретной документацией туда‑сюда.
– Передадим, – и, протянув второму мужчине бумагу с распоряжениями Берии, приказал, – Товарищ Терещенко, срочно подготовьте тексты приказов, – повернулся к женщине, – Лариса, подготовьте пропуск, пока без имени. А я пойду позвоню начальнику машинописного бюро.
Коридоры и лестницы здания НКВД уже начали утомлять Сергея Петровича, но он честно старался их запомнить. Войдя в «здание напротив» Крымов предложил:
– Вы постойте здесь, а я пойду пообщаюсь с комендантом.
Он без труда нашёл нужный кабинет. К счастью, комендант был на месте.
– Здравия желаю товарищ старший лейтенант госбезопасности. Товарищ Обручников велел Вам передать, что не позднее 13:00 наркому внутренних дел товарищу Берии будет представлен на подпись приказ о выделении моей группе помещений в этом здании.
– Какой группе?
– Приказ о её формировании будет представлен на подпись одновременно с приказом о выделении помещений. До этого я не вправе озвучивать её название.
– Вот будут приказы, будут и помещения.
– Мне так и передать Лаврентию Павловичу?
– Ну ладно, что Вам нужно?
– Проект штатного расписания мне приказано подготовить в течение двух дней. Исходя из этого, будет понятно, сколько и каких помещений мне надо. Пока нужна комната для работы с секретными документами за пределами 1‑го управления – предполагается, что моя группа будет выведена из его состава.
Ещё минут десять они обсуждали разные варианты, остановились на последней комнате на четвёртом этаже, непосредственно над 1‑м управлением. На помещения в этой части здания, пока, никто не претендовал и у новой группы были возможности расширения без переезда.
Комендант выдал Крымову ключи от комнаты и потребовал назад ключи от комнаты на третьем этаже.
– Там остались мои личные вещи (не объяснять же коменданту, что вещи выданы со склада Разведуправления и их надо будет вернуть), как только заберу, сразу верну ключи.
– Когда именно?
– Трудно сказать, сформировать группу за два дня – ещё та задача. Но постараюсь сегодня. Вы лучше скажите, а сейф в этой комнате есть?
– Сейф есть, но по поводу ключей – это в первый отдел.
– А телефон?
– Сейчас прикажу подключить аппарат.
– Это будет внутренняя связь или городская?
– Внутренняя, выход в город через коммутатор.
– Я в курсе. А какой внутренний номер?
– Не знаю, спросите у телефониста.
– Спасибо, Вы мне очень помогли.
Когда Крымов подошёл к Сергею Петровичу, ждавшему у входной двери, стенографистка была уже там. Это была молоденькая и страшно смущающаяся девушка не больше 160 см ростом, в руке она держала матерчатую сумку, а около ноги стоял футляр с компактной пишущей машинкой.
– Младший лейтенант госбезопасности Крымов. Вас прислали ко мне?
– Да. Люся, – девушка протянула руку. Крымов слегка опешил, пожал руку, подхватил футляр с машинкой и направился к лифту.
– Нам на четвёртый этаж.
Лифт, как раз, был на первом этаже. Поднявшись на нём, они повернули направо и прошли до самого конца коридора, никаких постов здесь не было. Оглядевшись, Крымов увидел точно такую же комнату, как и этажом ниже.
– Располагайтесь и начинайте, а я схожу за своими вещами, – и вышел в коридор.
Люся села за один из столов, достала из сумки блокнот и карандаш и посмотрела на Сергея Петровича. Он продиктовал ей тоже, о чём уже рассказал Берии, внимательно следя за тем, чтобы в тексте не было даже мельчайших намёков, на то, что эта информация получена из будущего. Стенографисткой Люся была неопытной. Несмотря на то, что Сергей Петрович диктовал медленно, тщательно обдумывая фразы, она часто сбивалась и переспрашивала. Минут через пять зашёл человек с телефонным аппаратом в руках, поздоровался и, пройдя в угол, начал его подключать. Сергею Петровичу пришлось замолчать. Воспользовавшись паузой, Люся поставила на стол перед собой футляр с машинкой, сняла крышку, заправила лист бумаги, взяв его из картонной папки, извлечённой из той же сумки, и начала перепечатывать уже записанный текст. Сергей Петрович, сидевший до этого на стуле рядом со столом, на котором работала Люся, взглянув на телефониста, поднялся и встал так, чтобы заслонить от него пишущую машинку. Люся удивлённо посмотрела на него. Сергей Петрович молча показал себе за спину, Люся покраснела. Верхняя часть листа перегнулась через карету машинки и Сергей Петрович обратил внимание, что строчки расположены вплотную одна к другой.
– Черновики печатай через два интервала, – и, отвечая на удивлённый взгляд, добавил:
– Так править легче.
– А это черновик?
– Конечно.
Сергею Петровичу захотелось посмотреть, что там делает телефонист и он, наплевав на правила этикета, повернулся к нему лицом (а к Люсе спиной). Привычных ему розеток, видимо, ещё не существовало, ни советских, из семидесятых годов, ни, тем более, «европейских», используемых в 21‑м веке. Телефонист сращивал провода напрямую.
Когда он почти закончил, появился Крымов с холщовым мешком в руке.
– Ага, очень хорошо. Какой здесь номер?
– Должен быть 872. Сейчас схожу к щитку и проверю.
Собрав инструменты, телефонист вышел. Минуты через две раздался звонок. Крымов снял трубку.
– Младший лейтенант госбезопасности Крымов, – и, после небольшой паузы, – Спасибо.
Повесив трубку, он оглянулся на Сергея Петровича:
– Продолжайте, – снял трубку и набрал номер. Дождавшись ответа, он представился и сказал:
– Мне выделили новое помещение, но здесь сейф без ключа. Боюсь, что без приказа Первый отдел ключи не выдаст. Где мне хранить секретную документацию?
Минуту или две он слушал, потом продолжил:
– Хорошо, я буду у тебя, как только первая порция материалов будет готова. Теперь второй вопрос. Ты звонил мне на квартиру, какой там номер? – обернувшись к Люсе показал, что надо записать, повторил пятизначный номер и, уже в трубку, – Спасибо.
Нажав на рычаг, Крымов прервал связь, потом набрал короткий номер, попросил соединить его с городом и продиктовал пятизначный номер.
Когда на том конце провода ответили, он сказал в трубку:
– Это Крымов, – и тут же отдёрнул её от уха, – Не ори ты так, небось на улице слышно. Значит так, берёшь ноги в руки и идёшь в новое здание, четвёртый этаж, из лифта направо, по коридору до конца и направо, последняя дверь налево. Только не бежать, не привлекать внимание.
Повесив трубку, Крымов прошёлся по комнате, что‑то прикидывая, взял у Люси лист бумаги и карандаш, сел за свободный стол и стал что‑то писать. Меньшов пришёл только минут через двадцать пять, когда Сергей Петрович уже дочитывал расшифровку стенограммы. На недовольный взгляд Крымова он вытянулся по стойке и смущённо сказал:
– Извините, я удостоверение забыл, а без него не пустили.
– Горе луковое. Сейчас я пойду по начальству, а вы пообедаете и будете ждать меня здесь. Сергей Петрович, Вы закончили?
– Да, всё правильно, переделывать не надо. Мне это подписать?
Крымов задумался.
– Не знаю, наверно нет. Когда закончим с формированием и станет понятно, кому именно мы будем передавать Ваши рекомендации, я это уточню. Люся, мне придётся взять твою папку.
Сняв со связки один из ключей от комнаты, он пару раз перевёл взгляд с Меньшова на Сергея Петровича и обратно и протянул ключ последнему:
– Похоже, у Вас будет сохраннее. Как только получу копии приказов, проведу вводный инструктаж. До этого работать нельзя. И расходиться нельзя.
Крымов сложил отпечатанный текст в папку, одел фуражку, взял папку в левую руку и вышел.
Сергей Петрович, спохватившись, быстро подошёл к двери, выглянул в коридор и громко сказал:
– Виктор, пожалуйста, не забудьте про речь Сталина.
Закрыв дверь, он подождал, пока Люся складывала бумаги, забрал черновики и спрятал их в наиболее защищённый карман безрукавки.
– Ну что ж, пойдёмте поедим. Не знаю как Вы, а я проголодался.
Выйдя из двери последним, он её запер, положил ключ в карман и закрыл его на молнию. По дороге к столовой Люся и Меньшов познакомились, а сев за стол продолжали о чём‑то болтать. Сергей Петрович попытался слушать, надеясь получить какую‑то информацию о довоенной жизни в 1941 году, но очень скоро понял, что это трёп ни о чём и перестал прислушиваться.
***
Автор, чтобы, в будущем, не тратить время на описание любовной истории, рад сообщить читателю, что через пять месяцев, в конце ноября, они сыграют скромную (а какую ещё, если враг в 100 километрах от Москвы?)26 свадьбу и проживут долгую и, в основном, счастливую жизнь. Людмила Григорьевна Меньшова умрёт в глубокой старости успев подержать на коленях праправнучку. Когда умрёт Игорь Степанович Меньшов, автор не знает.
***
Подавальщицу, явно, удивила компания штатских, но задавать вопросы она не стала.
На обед был суп гороховый с копчёностями, поджарка свиная с рисом (Люся взяла сырники со сметаной), компот из сухофруктов и булочка с изюмом (свою булочку Люся отдала Игорю). После обеда вернулись в «свою» комнату. Молодая парочка продолжила своё щебетание в одном углу комнаты, а Сергей Петрович сел в другом и попытался отвлечься, раскладывая пасьянсы на телефоне. Но через пару минут это ему надоело, он убрал телефон, подошёл к окну и стал наблюдать за происходящим на улице. А там была обычная мирная жизнь: ходили пешеходы, время от времени проезжали машины, как правило, легковые, иногда – набитые людьми автобусы. Как будто вдоль всей западной границы страны не полыхала уже самая страшная за всю историю человечества война.
Сергей Петрович вспомнил о бушующей в 2021 году пандемии COVID‑19 и вновь задумался, не является ли он, в этом времени, носителем биологического оружия. Но потом, в очередной раз, решил, что недавно законченная вакцинация от этой заразы практически полностью исключает опасность того, что он мог бы занести сюда инфекцию.
Крымов вернулся примерно в половине четвёртого. И не один, а с хмурым человеком лет сорока с тремя кубиками в петлицах.
– Значит так, вы все переведены в штат Особой консультативной группы при Секретариате НКВД СССР. Распишитесь в копии приказа, что ознакомлены.
Сергей Петрович привычно потянулся к карману с шариковой ручкой, но заметив, что хмурый мужчина выложил на стол чернильницу‑непроливайку и пенал с перьевыми ручками, не стал её доставать. После того, как все, в том числе и Сергей Петрович, расписались, Крымов продолжил:
– Работа группы будет связана с секретами высшей государственной важности. Учитывая условия военного времени отказаться, вы не можете. Поэтому должны дать подписку о неразглашении.
Хмурый мужчина вынул из портфеля картонную папку, из неё достал несколько типографских бланков формата А4 и раздал их всем присутствующим кроме Крымова.
– Я же в пятницу подписывала, – удивилась Люся.
– Ничего, кашу маслом не испортишь, – усмехнулся мужчина. А Крымов объяснил:
– Эти расписки будут храниться в другом деле.
Сергей Петрович прочитал текст расписки:
«ОБЯЗАТЕЛЬСТВО
Я, нижеподписавшийся ________________________
состоя на службе или будучи уволенным, настоящим обязуюсь: хранить в строжайшем секрете все сведения и данные о работе органов и войск НКВД, ни под каким видом не разглашать их и не делиться ими даже со своими ближайшими родственниками и друзьями. Если я буду заниматься литературной или сценической деятельностью, обязуюсь ни в коем случае не разглашать прямым или косвенным путём, а также в печати (периодической и не периодической), сценариях, литературных и т. п. диспутах и отдельных выступлениях, сведений об агентурно‑оперативной работе ВЧК‑ОГПУ‑НКВД в прошлом и настоящем, а в тех случаях, когда вышеуказанные материалы уже ввиде27 рукописей, подготовлены к изданию, не продавать издательствам без согласия на то соответствующих органов НКВД, передавая все перечисленное на предварительный просмотр и санкцию вышеуказанных органов.
Неисполнение всего вышеизложенного грозит мне ответственностью по соответствующим статьям Уголовного Кодекса.
Собственноручная подпись»28
Внизу листа было место для даты.
Взяв «ученическую» ручку, Сергей Петрович вписал в соответствующее место свои фамилию, имя и отчество, проставил дату, аккуратно расписался и отдал бумагу «секретчику», как он определил этого человека.
Упаковав бумаги и писчие принадлежности в портфель, тот попрощался, отдал честь и ушёл.
Крымов запер дверь, сел на один из стульев и сказал:
– Теперь обещанный инструктаж. Он короткий, но трудный для восприятия. Высшим государственным секретом, о котором я уже говорил, является присутствующий здесь Сергей Петрович Рябов и всё что с ним связано. Дело в том, что Сергея Петровича, непонятно как, перенесло к нам из двадцать первого века, точнее из 2021 года. Не смотрите на меня как на сумасшедшего, Сергей Петрович предъявил достаточно веские доказательства. Он уже сообщил крайне важные сведения, которые помогли командованию предотвратить потерю управления войсками в первые часы войны. Сергей Петрович, они не верят. Не могли бы Вы показать им кино?
Сергей Петрович молча достал телефон, потыкав пальцем в экран запустил воспроизведение того же файла, что и вчера, перемотал на середину и передал аппарат Люсе:
– Осторожнее, пожалуйста, эта вещь бьётся.
Люся минуты три следила за происходящим на экране, потом сказала:
– Как красиво. А можно будет, после, посмотреть ещё? – и передала телефон Игорю. Тот смотрел не более минуты и вернул аппарат Сергею Петровичу.
После того, как Сергей Петрович выключил гаджет и спрятал его в карман, Крымов продолжил:
– Вижу, что у вас много вопросов. У меня их тоже много. Но времени на беседы о будущем у нас, сейчас, нет. У Сергея Петровича наверняка есть ещё информация, которую надо запротоколировать и передать в соответствующие инстанции. Собственно, наша группа для того и создана. Кроме того, мы должны обеспечить безопасность Сергея Петровича, как уникального носителя бесценной информации, в том числе помочь ему адаптироваться в нашем времени и обеспечить достаточно комфортную жизнь. Понятно, что за восемьдесят лет материальное благосостояние граждан нашей страны сильно повысилось и мы, вероятно, не сможем предоставить ему многих привычных для него вещей, тем более в условиях начавшейся войны, но мы должны к этому стремиться.
Крымов встал и прошёлся по комнате.
– Штат нашей группы ещё не утверждён, ясно, что присутствующими он не ограничится. Так вот, непосредственно с информацией из будущего работать будем только мы. Всем остальным об этом знать не следует. Соответственно, никаких разговоров, даже намёками, в присутствии других сотрудников, а тем более кого‑либо из посторонних, быть не может. И за пределами помещений группы обсуждать что‑либо между собой запрещается, даже если никого поблизости не видно. Вести дневники можно, но только здесь и хранить их в сейфе. Вопросы есть?
У слегка обалдевших молодых сотрудников вопросов не оказалось.
– В таком случае напоминаю, что рабочий день у нас ненормированный, а сержант госбезопасности Меньшов вообще переводится на казарменное положение. Да, не успел сказать, тебе присвоено звание сержанта госбезопасности, а мне – звание старшего лейтенанта госбезопасности. Сегодня работаем до ужина. Игорь, ты сейчас пойдёшь к коменданту здания и узнаешь, где и как можно сделать дубликаты ключей. Нам нужно ещё пять штук, – он вынул из кармана ключ от двери и отдал его Игорю, – Можешь идти. Вы продолжайте записывать материалы, а мне надо готовить бумаги по формированию группы. Люся, дай, пожалуйста, бумагу и карандаш.
Крымов сел за один стол, Люся и Сергей Петрович – за другой. Посмотрев список тем в телефоне и немного подумав, Сергей Петрович начал диктовать:
– Заголовок: Об изменении Устава. «Устав», наверно, с большой буквы. Абзац.
Насколько я знаю, в действующем в настоящее время Уставе, вероятно, боевом или внутренней службы, есть положение о том, что сдача в плен приравнивается к измене Родине. Это будет иметь следующие негативные последствия. Двоеточие. Абзац.
Первое. Боясь попасть в плен, многие командиры и красноармейцы будут сберегать последний патрон «для себя», чтобы, при угрозе плена, застрелиться. Это не рационально по следующим соображениям. Во‑первых, поступив так человек не уничтожит ещё одного фашиста. Во‑вторых, известны случаи, когда наши воины, попав в плен, находили возможность бежать. После этого многие присоединились к партизанам, в том числе итальянским или французским, либо, реже, перешли линию фронта (или фронт, двигаясь на запад, перешёл через них) и героически воевали против немцев. Что характерно, мужества на то, чтобы застрелиться, хватит только лучшим бойцам. Абзац.
Второе. Многие командиры и красноармейцы попадут в плен тяжело ранеными, часто в бессознательном состоянии. Потом, уже в плену немцы, а после войны американцы, будут использовать этот пункт Устава для шантажа и вербовки. Мол, на Родине ты уже преступник, если вернёшься, то тебя…
В дверь, без стука, вошёл Игорь.
– Сегодня слесаря уже нет. Надо будет завтра утром.
– Во‑первых, закрой дверь, – Меньшов бросился к двери и плотно закрыл её, – Во‑вторых, если ты в штатском, это не отменяет уставного требования обращения к старшим по званию. В‑третьих, где твоя форма?
– В Третьем отделе. Я раньше там служил. И штатские вещи мне там выдали.
– А где живёшь? В казарме или есть жильё в городе?
– С родителями, на Сретенке.
– Это хорошо, что близко. Штатская одежда дома есть?
– Конечно.
– Тогда так. Сейчас идёшь в Третий отдел, переодеваешься, сдаёшь казённые вещи. Кстати, оружие тебе выдали?
– Пока нет.
Крымов тяжело вздохнул, но вслух своих мыслей не высказал.
– Ладно, потом оформим. Как переоденешься, сходи в Военторг29, кажется, сегодня он работает до восьми. Купи себе кубики и мне четыре шпалы. Потом домой отдыхать. Утром сделаешь ключи и придёшь сюда. Не забудь принести штатское, может понадобиться. Свободен.
– Есть, – Игорь чуть не приложил руку к непокрытой голове, смутился и выскочил за дверь. Секунд через десять он вернулся и закрыл дверь. Крымов покачал головой:
– Не безнадёжен, – и вернулся к своей писание. Рябов продолжил диктовать:
– Так, на чём нас прервали? Да. Если вернёшься на Родину, то тебя тут же расстреляют как изменника. Лучше иди к нам, будешь сыт, одет, ещё бабу дадим, если хорошо себя проявишь.
Посмотрев на густо покрасневшую Люсю, спросил:
– Где закавычить понятно?
– Что значит: «закавычить»? – Люся покраснела ещё сильнее, хотя перед этим казалось, что сильнее уже некуда.
– Поставить кавычки.
Люся перечитала последние фразы и кивнула головой.
– Отлично, продолжаем. К сожалению, найдётся много таких, кто поверит. Немцы будут их использовать не только в качестве разведчиков, диверсантов и полицейских, но и сформируют целую армию, правда её количественного состава я не знаю. Американцам столько солдат не будет нужно, но в течение многих лет они будут вербовать из их среды шпионов, в совершенстве владеющих русским языком. Но даже не это самое страшное. На войне погибнет, по разным оценкам, от двадцати до шестидесяти миллионов человек, в основном мужчин. Даже в двадцать первом веке исследователи не могут между собой договориться и назвать согласованную цифру. Отток людей в США, Канаду и Австралию увеличит людские потери СССР. Причём, в основном, потери мужчин в наиболее трудоспособном возрасте. И это именно тогда, когда рабочих рук в стране будет катастрофически не хватать. Абзац.
Третье. После освобождения пленных из немецких концлагерей советские власти не смогут пойти на нарушение закона и отправят всех этих людей в ГУЛАГ. Это приведёт к двум последствиям. Во‑первых, труд заключённых менее эффективен, чем труд свободных людей и это замедлит восстановление разрушенного войной народного хозяйства. Во‑вторых, вместо того, чтобы вернуться в семьи или создать новые, огромное количество мужчин детородного возраста… Да не красней ты, это научный термин. … детородного возраста будут пять‑десять‑пятнадцать лет гробить здоровье в лагерях. Это приведёт к углублению и расширению демографической ямы, в которую страна будет проваливаться каждые двадцать лет. Абзац.
Примечание 1. Под демографической ямой учёные понимают уменьшение количества людей детородного возраста, приводящее к снижению рождаемости. Абзац.
Примечание 2. Возможным вариантам решения демографических проблем, как относительно несрочных, будет посвящена одна из следующих аналитических записок. Абзац.
Исходя из перечисленного я полагаю, что этот пункт Устава необходимо изменить таким образом, чтобы преступлением являлась только добровольная сдача в плен. Слово добровольная подчеркни или выдели шрифтом. И надо в Уставе как‑то написать, не знаю, как это сформулировать, пусть юристы подумают, что врага надо уничтожать до последнего патрона или как‑то так. Абзац.
Если изменения в Устав будет внесены, то об этом необходимо будет проинформировать всех красноармейцев и командиров. И не один раз, а повторить раз пять‑семь, чтобы хорошо усвоили. Пусть политруки потрудятся. Всё, распечатайте.
Сергей Петрович встал и подошёл к Крымову.
– Над чем мучаетесь?
– Пытаюсь написать задачи группы. Официальные. И составить штатное расписание.
– Можно посмотреть?
Сергей Петрович взял бумагу, сел за стол и углубился в чтение.
– По‑моему, никуда не годится. Давайте отпустим Люсю отдыхать, поедим и обсудим концепцию.
Минуты три он посидел молча, потом достал телефон, открыл текстовый редактор, но передумал и убрал телефон в карман. Вместо него он взял лист бумаги и карандаш и стал что‑то записывать. Когда Люся закончила печатать, он убрал бумагу в карман и перешёл за её стол. Внимательно прочитав получившийся текст, сделал несколько поправок, на верху первого листа написал: «Аналитическая записка» и вернул Люсе:
– Надо перепечатать.
Пока она стучала по клавишам (десятью пальцами, но довольно медленно), Сергей Петрович вернулся к Крымову и спросил:
– Вам ключ от сейфа выдали? – получив утвердительный ответ, достал из кармана утренние черновики и отдал их Крымову. Тот подошёл к сейфу, достал ключи, проверил работу замков и положил черновики на полку сейфа, но запирать не стал. Сергей Петрович спросил: