Галоши счастья

Марта (вздыхает). Он не будет этого есть.

Голос. Дети старше десяти лет, не забудьте проголосовать насчет моркусты. Младших просим кнопки на буськах не нажимать. Салют!

Пока голос еще звучит, на постели поднимается Ганс. По бокам его изголовья две подушки.

Ганс мрачен, небрит, завернут в простыню.

Ганс. Выключи его к черту!

Марта. Ганс! Опять эти выражения!.. Это же глоб-информация, она не выключается… Как ты себя чувствуешь? Слышал насчет Австралии?

Ганс. Какое тебе дело до Австралии, а? (Садится, достает кисет и начинает скручивать огромную самокрутку.) Нет, вот какое вам дело до Австралии?

Марта. Ганс! Что ты делаешь?.. (Зовет.) Та! Та! Ганс! Вспомни того несчастного турка: за курение табака его подвергли остракизму! Ганс! Натощак! Тебя вышлют за пределы солнечной системы!

Ганс (с помощью кресала выбивает огонь). Пусть вышлют! К черту! На рога! (Закуривает.)

Марта. Ганс! Ну что ты делаешь? Что с тобой? Чего ты хочешь? Чего ты еще хочешь?.. (Кричит.) Дымометр, Ганс!..

Сверху начинает панически мигать красная лампа. Ганс швыряет в нее подушкой. Лампа гаснет.

Голос. Моркуста – это поистине пища будущего. Каждый должен спросить себя: почему я так консервативен в отношении моркусты? Салют!

Ганс хватает вторую подушку и охотится за источником голоса.

Марта. Ганс! Умоляю! Ганс! (Почти виснет на нем.) Ну успокойся!.. Ну милый, ну подожди, ну объясни! Мы с Той сегодня ночью сделали тебе всю диагностику, давление у тебя в порядке, сердце…

Ганс (орет). Я просил не трогать меня по ночам!

Марта шарахается.

Голос. Внимание! Комариная плотность повысилась. Одиннадцать и четыре. Не выходите без накомарников, Каждый должен нажать сегодня белую или черную кнопку на своей буське. Насчет моркусты. Салют!

Ганс лупит себя по ушам и воет.

Марта (зовет). Та! Та!.. Ганс! Умоляю!

Ганс падает на четвереньки, лает на Марту. Она выбегает. Ганс сидит на полу, качается и стонет.

Голос. Вы уже определили свое отношение к моркусте? Нельзя начинать день, не определив своего отношения к моркусте. Салют!

Ганс. Еще про комариную плотность расскажи!

Голос. Комариная плотность повышенная. Одиннадцать и четыре. Салют!

Ганс. О проклятая машина! Где Губерт? Губерт! (Встает, натыкается на столик.)

Голос. Сегодня завтрак для мужчин по девятой категории. Приятного аппетита! Жуй и думай о моркусте! Салют!..

Ганс (с отвращением что-то пробует и выплевывает. Столику.) Пошел вон!

Столик послушно уезжает.

Ничего не понимаю: что они говорят, что они делают, что они едят. Я никому тут не нужен. А сырость? А комары проклятые? Ничего не могут с комарьем сделать. Мы, мол, не вмешиваемся в экологию! (Надевает шлем вроде фехтовального.) Все – вот с такими рожами! (Швыряет маску.)

Голос. Внимание! Шесть сорок шесть. Не забыли? До десяти насчет моркусты. Глобальное голосование. Буська ждет вас на каждом шагу. Белая кнопка – дакнул, черная – некнул. Салют!

Ганс с воем мечется по комнате. И вдруг натыкается на нечто невидимое.

Ганс. Кто здесь? В чем дело?

Голос Штопа. Извините, это я. Штоп.

Ганс. Еще не хватало!

Голос Штопа. Сейчас, сейчас… Сейчас я материализуюсь. Вот, начинаю проявляться. Сюда смотрите, сюда. Ну?..

Ганс видит полупрозрачного Штопа. В накомарнике.

Ха-ха! Ну что, дружище Ганс? Доказал я вам? Можно быть невидимкой и летать! А? Невидимкой!.. Представляете? Здесь осуществляются все желания, все!

Ганс отмахивается.

Что? На вас это не производит впечатления?

Ганс. Производит. А это что? (О накомарнике.)

Штоп. Накомарник… Вы хотите сказать… (Снимает маску.)

Ганс. Я хочу сказать (дразнит): он невидимка, он летает! А комары все равно – ззз…

Штоп. Но это мелочь. Какие-то комары. Вдумайтесь: я невидимка!..

Ганс. А я комар! Зззз! Зззз! (Наступает на Штопа.)

Штоп. Вы что, вы что? Что с вами, Ганс?.. Я хотел поделиться…

Ганс (бегает за Штопом). Зззз! Зззз!

Штоп выбегает.

Голос. Комариная плотность одиннадцать с половиной! Салют!

Ганс. О-о! Проклятый!

Голос. Уровень океана семь, две десятых! Салют!

Ганс. У-у-у-у!

Голос. А ты дакнул, некнул, буськнул, не буськнул? Спеши! Салют!

Входит Мария. Элегантна. Через плечо – телевизор.

Мария. Ганс! Ну что за вид! Фу!.. А где Эта?

Ганс (в бешенстве). Шагу без нее ступить не можешь?

Мария. А что? Она мой самый близкий человек. (Смеется.) Вспомни, когда мы с тобой встретились, то говорили только о ней. Как Эта себя чувствует, что Эта делает, что она думает, куда Эта пошла, что сказала. (Смеется.) Любовники вечно говорят только о своих мужьях и женах.

Ганс (орет). Замолчи ты!

Мария (орет). Не ты, а Та!

Ганс. Ты! Ты! Постыдились бы!

Мария. Чего? Не ты этого хотел? А? Кто? Чтобы и Та и Эта? Как удобно! Удобно тебе?

Голос (врывается). Ну как? Как насчет моркусты? Решай, решай! Салют!

Входит Марта в сопровождении Полицейского. Снимают накомарники.

Марта. Извините, но мы так обеспокоены…

Полицейский. Ясно, ясно, бывает… Салют! Охрана порядка приветствует! (Марии.) Салют!

Мария. Салют!.. Эта? Где ты была? Ты завтракала?

Полицейский. Что за запах? Где у вас дымометр?

Марта (Марии, шепотом). Он курил.

Мария (кокетливо). У нас? Какой запах? Может быть, мои духи?

Полицейский. Духи? Ах вы нарушительница! Разве вы не знаете, что духи по утрам запрещены? Чтобы не отвлекать от дела?

Мария. Может, вы и цветам запретите благоухать?

Полицейский. Это не входит в наши функции… Но это не духи.

Мария. О, какой у вас нюх! Мы ночью взрывали нашу антикомарийку.

Полицейский. Да? Интересно. (Тихо.) Простите, не могу не выразить своего восхищения: вы прелестны.

Мария. Спасибо, я знаю.

Полицейский еще понижает голос. Мария смеется.

Марта (Гансу). Что ты на меня так смотришь?

Ганс. Привести в дом полицейского! К мужу! Дожили!

Марта. Ну, Ганс! Что же делать? Ты уже неделю в таком состоянии.

Ганс. Господи! Это моя жена!

Полицейский (быстро). Кто сказал «господи»? (Гансу.) Вы сказали? Вам известно, что…

Марта. Это он мне. Он нечаянно.

Полицейский. Не зря меня пригласила ваша жена.

Ганс. «Жена»! Жена не вызовет к мужу полицию, хоть режь он ее на куски! Это не жены, это черт знает что!

Мария. Ганс! (Марте.) Я, в конце концов, устала!

Полицейский. Так! Вы свидетели! Он сказал «господи» и сказал «черт»!

Ганс. Не пугай только! Пошел отсюда!

Мария. Ганс, что ты говоришь?

Марта. Ты погубишь себя и пас!

Голос. Прекратите всякие дела! Сейчас самое главное решить вопрос насчет моркусты! Салют!..

Ганс (Полицейскому). Вон, говорю! И вы тоже! Некайте, дакайте! Нажимайте свои буськи! Скорей, скорей! Чтоб глаза мои вас не видели!

Мария. Идем, Эта! Идем, дорогая! (Гансу.) Ты просто ископаемое!

Марта. Но нельзя же, ну как же?..

Мария. Идем, идем! (Уводит Марту.)

Полицейский. Придется ответить. За все. (Уходит.)

Голос (врывается). Каждый, кто еще не буськнул насчет моркусты, должен сказать себе…

Ганс падает на колени и бьется головой об пол. Вбегает Губерт.

Губерт. По-моему, мне пора на сцену… Ганс! Ганс! Скорей! Мы не туда попали! Я нашел потрясающее место!

Ганс воет.

Постиндустриальная цивилизация! Полная гармония! Я уже договорился, нас примут! Ганс! Ну! Какие там люди!

Ганс. Забери меня! Я ничего не понимаю!

Губерт. Там отдохнешь. Там сказка! Рай!

Ганс. Ну куда я в таком виде?

Губерт. Там – неважно. Давай!

Голос. Ты почему не буськнул насчет моркусты? Ай-яй-яй! Сейчас же беги и буськни! Салют!

Ганс, взвыв и заткнув уши, спешит за Губертом.

Картина пятая

Свет усиливается, превращается в яркое солнце. Берег теплого моря, песок, сочная растительность, бунгало, монотонная тихая музыка без слов. Полуодетые, загорелые люди сидят, полулежат, едят апельсины, угощая друг друга. Это похоже на стоянку хиппи. Здесь и старый Хустен, и Марта с Марией (в другом, разумеется, обличье), и Полицейский, и Урсула. Лениво лежит Нэф, медленно ходит весьма обнаженная Приемщица.

Учитель Троммель, сама доброта, с птицами на плечах, со спящей змеей вокруг шеи, босой, держит речь.

Время от времени раздается странный чавкающий звук и вздох как бы громадного невидимого существа.

Учитель. Любовь, братья! Любовь, любовь, любовь! Я люблю тебя, все любят меня, и все мы любим друг друга. Проверим свои сердца. Я люблю их (о птицах) ? Да. Я люблю ее (о змее) ? Да. Я люблю это? (Поднимает в ладони и сыплет песок.) Да. Я люблю это? (Ловит солнечный луч и сверкает им.) Да. Я люблю его? (Гладит по голове Хустена.) Да. А ее? (Целует Урсулу.) Да… Люди прежних веков и цивилизаций в борьбе за пищу, кров и потомство забыли о цели своего существования, средства они принимали за цель. Чтобы утолить голод, достаточно удочки. Но они строили корабли, а чтобы построить корабли, строили заводы, а чтобы построить заводы, строили другие заводы, рубили леса, били камень, и так далее, и так далее. Вместо того чтобы своими руками, своей удочкой поймать свою рыбу. Из-за этой нелепицы возникали гигантские цивилизации, но изначальная ложь, все запутывая, заставляла цивилизации пожирать самое себя. Мы не можем себе этого представить, но так называемые люди мучили, убивали друг друга. Один заставлял другого работать, не работая сам. Ты поймай мне рыбу, накорми меня, а я дам тебе кость от рыбы… Да, братья мои, так было. Борясь с природой, дети природы не заметили, как стали самыми злыми врагами своей матери. Чтобы поймать свою рыбу, они готовы были осушить океан. Много тысячелетий не любовь и разум, но ненависть и глупость были содержанием человеческой жизни и дел человека на земле… Любовь, любовь, братья! Проверьте свои сердца, свои тела, свою мысль. Исследуйте свои влечения. Нет ли в ком тайного, неудовлетворенного, стыдного, не ослабла ли в вас любовь! Любить легко, трудно создать из себя вместилище любви. Нет ли притворства, угрызения, обиды, боли, жажды, скуки, томления, болезни, туманного сна? Нет ли сомнения в том, что я действительно люблю то, что я люблю?.. Разум наш изощрен и всегда жаждет нового, он опасен, если им не правит добро… Сомкните глаза, братья, на недолгий миг, ответьте себе, проверьте себя!..

Учитель ходит среди притихших братьев, поглаживая их по головам. Братья тихо поют. Чавканье.

Врываются Губерт и Ганс. Натыкаются на Приемщицу.

Приемщица. Тихо, тихо!.. (Шепотом.) В чем дело?

Губерт. Девушка, это я! Помните? Я утром у вас был!.. Вот он, мой приятель, Ганс, в школе вместе учились… Примете нас?

Приемщица. Тише. В какой школе?

Губерт. В четыреста двенадцатой, около почтамта. Не знаете?..

Приемщица. Это неважно. Тише. (Стоит, закрыв глаза, поет.)

Губерт (Гансу). Ну? Как тебе?

Ганс. Гаити, что ли? Жарко.

Губерт. Сам ты Гаити! А она?.. (Подмигивает.)

Ганс. А, Губерт! Все надоело!

Раздается чавканье. Испуг.

Слышал? Что это?

Приемщица. Это чавка чавкает.

Губерт. Кто?

Приемщица. Чавка.

Губерт. Какая чавка?

Приемщица. Чавка такая.

Ганс. И чего она?

Приемщица (подражает). Чавкает.

Губерт. Ну ладно, потом узнаем… Ну так как, девушка? Примете?

Приемщица. Вы чувствуете себя вместилищем любви?

Ганс и Губерт переглядываются.

Не удивляйтесь. Любить легко. Трудно создать из себя вместилище любви. Проще: надо уметь любить.

Губерт (с улыбочкой). Это-то? Это мы – пожалуйста! Да, Ганс? А кого?

Приемщица. Всех.

Губерт. Всех?.. Интересно… И вас в том числе?

Приемщица. И меня.

Губерт. Ганс, ты как? Мне кажется, я готов. Мое вместилище…

Ганс дергает его.

Ну что ты смущаешься? Девушка тебе серьезно говорит. У них тут все на полной откровенности. (Приемщице.) Так?

Приемщица кивает. Хочет идти.

О, не покидайте нас! Мое чувствилище уже просто…

Приемщица. Вместилище… А вы забавный.

Ганс. Он клоун. Артист.

Губерт. Да ладно тебе!.. В самом деле, фройляйн…

Приемщица. Фройляйн? Красивое слово… Вы не голодны? Посидите здесь немного, отдохните… Я могу принести вам фрукты, рыбу, травы, хлеб, вино?..

Губерт. Мы – с благодарностью.

Приемщица. У нас все есть. У нас исполняются все мечты. Минуту. (Идет не спеша, покачиваясь.)

Губерт. Ну, Ганс, а? (Потирает руки.) А девочка?.. Фрукты, вино. Понял?

Ганс. Оставь!.. Что мы тут будем делать?.. Смотри, они спят, что ли?..

Губерт. Да ничего не делать! Покой. Тишина. Все есть. Любое желание… А старик-то? Со змеей. А?

Ганс. На учителя Троммеля похож… Они дикари? Или кто?

Губерт. Скажешь! Это биоцивилизация бог знает какого тысячелетня. Полная гармония. Одна духовность. Совершенно совершенные люди.

Мария (Урсуле). А вы кем здесь сегодня?

Урсула. Черт его знает. Отдыхаю.

Мария. Правильно. Я тоже. Хотите рюмочку?..

Вздох и чавканье.

Ганс. Слышишь? Опять!.. Кто ж это чавкает?

Губерт. Сказали тебе, чавка чавкает! Сиди!..

Учитель. Ну что, братья? Никто не нашел в себе притворства, боли, обиды, скуки?..

Пауза.

Нэф(потягиваясь). Вроде есть.

Учитель. Что?

Все заинтересовались.

Спокойно, братья, спокойно! Примем с любовью все, что бы нас ни ожидало. (Нэфу.) Что ты нашел в себе, брат? Что есть?

Нэф. По-моему, скука есть.

Учитель. Скука? (Жест ко всем, – мол, это еще ничего.) Отчего же? Ты взглянул внутрь себя, ты исследовал, отчего скука?

Нэф. Исследовал.

Учитель. Ну?

Нэф. Не знаю. Скучно, и все.

Полицейский. Он давно ничего не хочет.

Хустен. С места не сдвинешь. Я, бывало, в эти годы!..

Урсула. Молодежь!..

Учитель. Спокойно, друзья! Ты в самом деле ничего не хочешь?

Нэф. А чего хотеть? Все нормально.

Появляется Приемщица с корзинкой и кувшином. Корзина на голове, кувшин на сгибе локтя.

Учитель. Юность должна всего хотеть. Знать, уметь…

Нэф. Да я все знаю!

Учитель. Никто не знает всего.

Нэф. Ну, все, что хотел, я узнал.

Учитель. Вот как! И новых желаний нет?

Нэф. Не-а.

Хустен. Ты повежливей отвечай-то хоть!

Учитель. Тише, дядюшка, тише! Вы же ощущаете любовь к нему?

Хустен. К этому-то? Ощущаю. Третий день мимо хожу, как он лежит. И ощущаю.

Учитель. Ну все, все. (Нэфу.) Значит, тебе ничего-ничего не хочется?

Нэф. Не-а.

Пауза. Все обеспокоены. Учитель наклоняется и шепчет, показывая Нэфу на Приемщицу.

Нэф просит его подставить ухо. Тоже шепчет.

Учитель (заинтересованно). Да? Точно?

Нэф. Ну что я, врать буду?

Учитель. Никогда бы не подумал.

Нэф. Я сам удивился.

Приемщица (уже пройдя мимо и обернувшись). Только, знаешь, не надо на других валить! Малёк!

Нэф. Что? Что ты сказала?

Приемщица не удостаивает его ответом.

Ах ты, медуза зеленая! Змеюка!

Все гомонят.

Учитель. Тише, братья, тише! (Нэфу.) Зачем ты так? Разве ты не чувствуешь к ней любви?

Нэф. Я? К ней? (Хохочет.)

Приемщица (презрительно). Да ему потому и скучно,что он…

Нэф. Замолчи! Утоплю!..

Приемщица. От него любви, как…

Учитель (свирепо бьет кулаком, так что птицы разлетаются). Я вам не про эту любовь, черт бы вас побрал! Им про высокое, про духовное, а они!.. Марш все по местам! Делом займитесь, делом!.. (Спохватывается, закрывает лицо.) О, какой стыд! Стыд!

Все смущены, медленно отходят, перешептываются. Хустен дает Нэфу подзатыльник.

Приемщица поднимает корзину. Вздох и чавканье.

Проклятая человеческая природа! Ну почему нельзя в добре, мире, любви, радости? (Чуть не плачет.) Поймал рыбку, съел и сиди себе на бережку…

Хустен. Не огорчайся, учитель… Я сорок пять лет наблюдаю это де…

Учитель. Ну как же так, как же так?.. Надо же любить друг друга.

Хустен. Да мы любим! Думаешь, не любим? Любим. Любим как умеем…

Учитель. Как умеем!..

Хустен. А что?.. Вот ты мне друг? И я тебе друг. Понял?

Учитель. Да, да. Спасибо.

Хустен. Нет, ты скажи, ты мне друг?

Обнимаются.

Ганс (вздох). Нда…

Губерт. Ну что, что? Ну чего ты?

Ганс. Да все ясно. Где галоши?..

Губерт. Ну подожди! Чего тебе ясно?… Подожди!..

Ганс. А нельзя попасть в наше детство, а? Ты вспомни: нашу школу, учителей и когда нам было лет по десяти… А, Губерт?..

Губерт. Мы унеслись в далекое будущее. Тебе опять хочется в прошлое?

Ганс. Мне хочется в мое прошлое. Где мне было хорошо.

Губерт. Вот этого, кажется, и галоши не могут. Там нам уже не бывает хорошо, – мы не возвращаемся прежними.

К ним приближается Приемщица.

Подожди… О фройляйн! Наконец-то! Мы чуть не умерли без вас от скуки!

Приемщица (остановившись). От чего?

Губерт. От скуки, говорю, от скуки!

Приемщица. Вам знакома скука?

Губерт. О, когда ждешь такую прелестную девушку… знаете…

Приемщица. Когда ждешь девушку?.. (Начинает медленно лить вино на песок.) Вас охватывает скука?

Губерт. Что вы делаете? Эй!.. Вы не поняли!.. Фройляйн!.. Да я!.. (Бросается за ней, но наталкивается на невидимую преграду.) Фройляйн! Вы не поняли!..

Приемщица (поворачиваясь и уходя). Таких не принимаем! Своих хватает!..

Сильное чавканье, вздох и отдаленный человеческий вопль. Все вскакивают, бегут. Нэф оказывается рядом.

Ганс. Стой! Что случилось?..

Нэф. Бегите! Прячьтесь! Чавка!

Ганс. Стой! Какая чавка?

Нэф. Да отпустите, вы что! Она кого-то счавкала! Слыхали? Мы ж должны всех любить, все любить, никого не трогать!.. Пустите!..

Ганс. Ну и что?

Нэф. А она чавкает, чавкает, да каждый день кого-нибудь и счавкает.

Ганс. Да кто это? Что за чавка?

Нэф. Да черт ее знает! Чавка, и все!.. Бегите!.. (Убегает.)

Новое близкое плотоядное чавканье.

Ганс. Ну люди!.. Губерт! Давай глянем!

Губерт. Ты что, Ганс! У нас даже паршивого ружья нет.

Голос учителя (кричит). Братья! Любовь! Вместилище!.. Спасите!.. Бра!..

Чавканье, и все затихает.

Губерт. Похоже, дедулю счавкали. Идем?

Ганс. Пошли. Куда?

Губерт. Куда скажешь. (Хлопает галошами.) Ап!

Вспышка. Ганс и Губерт куда-то летят. Вспышка. Ганс и Губерт в бушующем море.

Вспышка. И бредет Урсула, напевая песню о детях. Вспышка. Бежит Марта под дождем.

Картина шестая

На заднике появляется огромная голубая Земля, какой ее снимают обычно из космоса. Она медленно вращается среди черного звездного неба. Может быть, это вид с Луны или спутника, а может быть, просто фешенебельный ресторан «Аполлон». Искусно затемненные столики, хороший пианист за роялем, одна-две пары танцуют, звучит разноязычная речь. За одним из столиков одиноко сидит Ганс. У него седые виски, безукоризненный костюм, за ним быстро и бесшумно ухаживает официант (Штоп).

Ганс. Прошу извинить, ваше имя не Штоп?

Штоп. Нет.

Ганс. Вы никогда не бывали там? (Показывает на Землю.)

Штоп (улыбаясь). Нет, еще не приходилось.

Ганс задумывается.

Желаете что-нибудь еще?

Ганс. Нет, нет, благодарю. Просто я знавал одного мэтра по имени Штоп. Он умел быть невидимкой.

Штоп (улыбаясь). Что-нибудь не так? Я готов исчезнуть.

Ганс. Нет, нет, все в порядке. Извините.

Ганс скучает, смотрит на часы. Звучит песня.

Пианист (он же Прохожий, но теперь в облике артиста, поет).

На руке моейДесяток родинок,А в душе моейОдна Родина,Только Родина,Только Родина,Десяток родинок,Одна Родина.Над моим дворомГолубиный взлет,По моей рекеПароход идет.Над моей странойЛетний ливень льет.На моей землеКруглый год восход.Я летел и плыл,По Луне ходил,Меня ждетБольшая Медведица,Но я не забыл,Нет, я не забыл,Как окно твоеНочью светится.На моей рукеДесять родиноки т. д.

Ганс нервничает, подзывает официанта, что-то говорит ему, тот спешит к пианисту, и песенка обрывается. Ее сменяет другая медленная мелодия. Входят Губерт и Приемщица в сопровождении Штопа.

Их едва можно узнать, – так изысканны их вечерние костюмы. Ганс встает.

Приемщица (целуя Ганса). Добрый вечер, дорогой! Прости, мы опоздали, но посмотри, что у этого дурачка с губой! (Смеется.)

Губерт рычит и трогает губу.

Ганс. Такой поцелуй?