Тяга к прекрасному. Авантюрная повесть

Мужчина черпал чайной ложкой из стакана сметану, вытянув губы в трубочку, тихонько ссёрбывал ее с ложки и задумчиво пережевывал. При этом у него в уголках губ скапливались сгустки сметаны. Он постоянно вытирал их салфеткой, но сметана все равно скапливалась в уголках губ такими неприятными комочками…

Пожилой мужчина тоже исподтишка поглядывал на свою соседку и девушка ему определенно понравилась.

Его испачканные сметаной губы непроизвольно расплылись в игривой усмешке.

Мужчина доел сметану, отставил в сторону пустой стакан, достал из нагрудного кармана пиджака какой-то потрескавшийся осколок мутно-зеленого цвета и протянул его девушке.

– Этот камень очень подходит к Вашим глазам… – загадочно сказал он.

Инга слегка опешила, но из вежливости спросила, что это за камень?

– Изумруд! – ответил он.

Девушка еще больше удивилась. По городу ходит человек и таскает в карманах изумруды?!

Она решила, что перед ней пожилой маразматик, но, опять же, из вежливости, решила поддержать разговор и спросила – почему этот изумруд больше похож на осколок бутылочного стекла.

Мужчина, ничуть не смутившись, сказал, что камень не обработан и тут же достал из своей сумки плоскую коробку, размером с нетбук, обтянутую черным кожзаменителем. Открыл и извлек из нее золотой самородок с перепелиное яйцо!

Тут Инга еще больше удивилась. Что это еще за фокусник такой обедает с ней в дешевой столовой?!

– Это розыгрыш? – спросила она с легкой усмешкой, готовая по заслугам оценить странный юмор незнакомца.

– Нет. – мужчина положил самородок в коробку. – Я профессор геологии. Преподаю в университете. Это демонстрационный материал для моих лекций.

– А-а… – с облегчением вздохнула девушка. – А я решила, что Вы фокусник, или просто … – она немного замялась. – … Просто чудак!

– Нет. Я не чудак. Я профессор геологии.

Профессор задумчиво улыбнулся. Девушка ему нравилась все больше и больше. Пора было переходить к главному.

– Карпов Дмитрий Евгеньевич. – он протянул девушке сизую руку.

– Инга… – девушка, немного смущаясь, вложила свои пальцы в сухую ладонь.

Мужчина смежил веки от удовольствия.

– А Вы знаете, Инга, я не только профессор геологии. Я еще и страстный коллекционер.

– Да? И что Вы коллекционируете?

– Все! Картины, мебель, посуду… Все что имеет отношение к миру прекрасного! Ну, что? Вам интересно? – спросил он.

– Да! – заинтриговано кивнула головой девушка.

– Тогда я приглашаю Вас к себе в гости!

Повисла пауза. Инга озадаченно посмотрела на профессора. Предложение было неожиданным. Был бы он помоложе, она может и побоялась бы идти, но тут решила, что профессор геологии и коллекционер вполне безобидный. Кроме того – сорвалось свидание. И она решилась – почему бы не пойти? Интересно все-таки побывать в квартире у настоящего коллекционера. Это как в музей сходить!

Когда профессор услышал, что девушка согласна – страшно засуетился. Бросился собирать себе на поднос свою и ее грязную посуду, чтобы отнести в моечную. Но Инга отобрала поднос, иначе он бы все уронил – так суетился!

Профессор предложил пройтись до его дома пешком.

– Я живу недалеко от столовой. – сказал он. – Знаете за центральным парком район «сталинок»?

– Нет. – ответила она. – Я плохо знаю город.

– Ну, тогда идемте! Я Вам его покажу. Совершим послеобеденный моцион.

Они пошли пешком. Была середина сентября, погода стояла хорошая, теплая, даже жаркая для этого времени года. По пути профессор развлекал девушку историями из своей жизни. Она у него была богатая на события. Оказалось, что Дмитрий Евгеньевич даже поработал замминистра нефтегазовой промышленности в какой-то южной республике бывшего Союза. Потом приехал сюда, стал преподавать. Два года назад у него умерла жена. «Пошла за хлебом, оступилась неосторожно и головой о бордюр…» Но профессор ничего так – бодрился! И все хвастался своими собраниями. Говорил, что когда девушка увидит – обомлеет.

6

Костю оставили скучать в приемном покое травматологии. Удивительно как много народу умудряется повредить себя в обычный сентябрьский день, когда стоит прекрасная погода, замечательная видимость и не скользко от дождя, или снега зимой. Обезболивающее которое ему вкололи в карете скорой помощи, стало потихоньку отпускать и ногу начал терзать очередной приступ боли. Кроме того настроение было отвратительным из-за сорвавшегося свидания. Он попытался представить, чем занята сейчас его девушка и в голову полезли грязные мысли. Костя ревновал Ингу. Она постоянно давала ему для этого поводы. Поэтому самым лучшим вариантом, конечно же, было сделать так, чтобы она всегда была при нем. Костя решил, что как только вылечит ногу – сразу же сделает Инге предложение. Зачем искушать судьбу дальше? А теперь надо срочно раздобыть мобильный телефон. Тот, который он раздобыл, чтобы позвонить Инге на месте падения, сердобольная старушка успела вырвать у него из рук в момент погрузки в карету скорой помощи.

Рядом сидел подросток с туго забинтованной левой рукой. Правой он тискал кнопочки на своем мобильнике.

«Играет…» – догадался Костя.

– Слушай, парень… – окликнул он подростка.

Не отрываясь от игры, тот кивнул головой, давая понять, что услышал собеседника.

– Дай сделать один звонок с твоей мобилки…

Подросток нахмурился. Остановил игру и посмотрел на собеседника.

– Отмудохали? – спросил он, оценив внешний вид собеседника – испачканный в пыли костюм, забинтованную ногу и шишку на лбу.

– Что? – не понял вопроса Костя.

– Я говорю – где тебя так отмудохали? – развернул вопрос подросток.

– А-а… – понял Костя. – Нет… Это я неудачно упал…

– Ясн… – кивнул головой подросток. – А я со скейта навернулся… Лан… Две минуты… Доиграю и дам…

– Мне срочно надо… – попытался настаивать Костя.

– Две минуты! – отрезал подросток и опять углубился в игру.

Костя нетерпеливо заерзал на кресле. Потом подался в сторону подростка и схватил его за сиреневую кисть перевязанной руки.

Подросток свечой взвился от боли и завыл благим матом.

– Я же сказал – мне срочно! – прошипел Костя. Притянул паренька за больную руку к себе и выхватил из здоровой руки телефон. Потом отпустил подростка и стал лихорадочно набирать номер мобильника матери.

Подросток, поскуливая, смотрел на странного пациента и убаюкивал больную руку. На большее он не решался, сидя рядом с таким психом.

– Да! – услышал Костя в трубке голос матери.

– Ма, это я! Я в центральной травматологии с переломом ноги! Мобильник разбился. Звоню с чужого. Приезжай! – быстро проговорил он, нажал на сброс и швырнул мобильник поскуливающему хозяину. – На – играй дальше!

На шум устроенный в приемном покое открылась дверь перевязочной, и высунулась голова дежурного хирурга.

– Что у вас тут?… – спросил он недовольно.

– Он у меня мобилу забрал. – всхлипнул подросток.

Костя, молча, показал на мобильник зажатый в здоровой руке подростка и развел руками.

– Так ведь отдал! Людям надо помогать! – резонно заметил хирург и призывно кивнул головой неудачливому скейтбордисту. – Заходи…

7

Было видно, что профессор к концу «послеобеденного моциона» устал. Говорил он реже. Появилась отдышка, и выражение на лице потеряло радушие, излучаемое в столовой. Теперь оно напоминало усталую гримасу марафонца, который выбрал неверный темп, не рассчитал свои силы и на последних километрах до финиша серьезно задумался – бежать ему дальше, или не бежать, а может лучше к чертовой матери сойти с дистанции.

На четвертый этаж, где была его квартира, профессор Карпов поднялся с усилием. Он запыхался. Крепко держался за локоть своей спутницы, останавливался на каждом этаже и грустно улыбался, как будто извиняясь.

Девушка уже подумала, что, скорее всего сегодня экскурсии не будет. Лучше гостеприимному хозяину вызвать врача, пока он не отправился следом за своей женой. Но когда они поднялись к нему на этаж, профессор немного воспрял духом.

Доверив Инге подержать сумку с камнями-самородками, он достал связку ключей, открыл входную дверь и попросил ее задержаться на лестничной клетке.

– Мне надо снять квартиру с сигнализации… – сказал профессор, вошел в квартиру один и прикрыл входную дверь.

Из-за прикрытой двери было плохо слышно, но девушка поняла, что он с кем-то разговаривает по телефону.

Через пару минут Дмитрий Евгеньевич впустил ее к себе. Помог снять куртку, дал тапочки, и они пошли осматриваться.

Квартира была большая, с длинным коридором, тяжелыми застекленными дверями, паркетным полом.

«Как у профессора Преображенского в „Собачьем сердце“…» – решила девушка.

– Начнем с зала, не спеша… – предложил профессор.

Они вошли в зал, и у Инги сразу появилось чувство, что в комнате кто-то есть и пристально смотрит на нее. Вход в смежную с залом комнату охраняли две мраморные статуи обнаженных девушек, но следили за ней не они. Она оглянулась вправо и чуть не вскрикнула – на нее уставилась выпученными глазами дикая темнокожая человеческая физиономия в чалме на резном блюде, которое висело на стене.

– Голова мавра! – радостно воскликнул профессора. – Барельеф. Правда как живая?

– Да уж – жуткая физиономия. – ответила девушка. – Очень страшно!

Довольный произведенным эффектом профессор стал знакомить ее с остальными экспонатами, переходя из комнаты в комнату. Картины, фарфор, старинная мебель, мраморные статуи. Дом у Дмитрия Евгеньевича был действительно как музей! И обо всем он очень интересно рассказывал. Видно последнее удовольствие в жизни у человека осталось – созерцать свои сокровища.

Еще одним странным предметом этой экскурсии были руки профессора. Они у него оказались чересчур длинные, и как Инга не пыталась выдерживать между ней и хозяином квартиры дистанцию, руки его постоянно пребывали у нее на плече, на спине, или на бедре. Ей было непонятно; то ли профессор пытался таким образом удерживать равновесие, то ли грел о девушку мерзнущие ладони.

8

Минут пятнадцать, или больше, Костя слушал завывания подростка из операционной, пока ему вправляли кости на руке.

Пришла стайка пацанов того же возраста, что и воющий за дверью подросток. Потопталась у дверей операционной.

– Да, хреново сейчас Вовану… – предположил один из них.

– Угу… – хмыкнул второй. Добыл из недр своей бесформенной куртки мобильник и украдкой полез в операционную снимать мучения приятеля, но был вытолкнут в макушку чьей-то перепачканной в гипс рукой.

Дружки потоптались пару минут, послушали стоны товарища и ушли курить на крыльцо приемного покоя.

Вместо них в приемный покой ворвалась мама Константина – Тамара Ивановна, женщина деятельная, настойчивая и стала руководить.

– Снимок сделали? – спросила она сына и увидев отрицательный кивок головой смело шагнула в операционную.

– Женщина. Вы куда?!! – раздался из-за двери голос дежурного хирурга.

– Тихо! У меня там сын с переломом ноги, а его до сих пор на снимок не отправили. – сказала ровным безапелляционным тоном Тамара Ивановна.

– Окажем помощь одному больному, примемся за вашего ребенка.

– Вон у вас девушка сидит у окна скучает. Пусть выпишет направление на снимок. – категорично заявила мама.

– Маша, выпиши направление на снимок. – буркнул мужской голос. – Фамилия ребенка…

Дважды услышав «ребенок» Костя криво усмехнулся. Мама у него умела навести шороху. Тамара Иванова вышла из операционной переполненная чувством исполненного долга, слегка раскрасневшаяся, держа под руку медработника Машу. Они вдвоем сходили в кладовую, привезли коляску. Пересадили в нее Костю и отвезли его на снимок. После снимка Костю отвезли в операционную.

Хирург и операционная сестра долго препирались с его мамой и, наконец, выпроводив ее, принялись за сломанную ступню.

В это время Костя уплывал куда-то в разноцветных снах от принятого наркоза.

Очнулся он на заднем сидении такси. Поездка в старой Волге-24 – это как на мягком диване. Но сейчас, после наркоза, он не оценил всех удобств. Страшно мутило. Поэтому, чтобы не обгадить салон, Костя быстро опустил стекло и жадно глотнул свежего воздуха.

– Я решила тебя забрать из больницы. – сообщила ему мама. – Если у них так работает приемный покой, значит и в отделении не лучше. Слава Богу, у тебя там не перелом, но серьезный вывих голеностопного сустава с разрывом связок. В гипсе придется побыть 5 недель и годик походить в ортопедической обуви.

Костя посмотрел на свою ногу «обутую» в гипс, почему-то представил себе уродливые ботинки с железными подпорками и скривился.

– Ничего, сына – подбодрила его мать. – Сейчас приедем домой. Водитель поможет нам дойти до квартиры (по унылому взгляду водителя, брошенному в зеркало заднего вида, было ясно, что он не совсем согласен с этим предположением) … Я тебя уложу и окружу материнской заботой. Пойдешь на поправку как миленький. Скоро будешь танцевать!

Но Костю больше беспокоило другое. Где сейчас Инга?

С этими мыслями он был доставлен мамой и таксистом со всеми предосторожностями домой и уложен в кровать.

Водитель получил свою плату и остался доволен. К чести мамы она всегда щедро благодарила за оказанные ей, кем бы то ни было, услуги.

Пока Костя, кривясь от боли, пытался устроится на кровати с загипсованной ногой, Тамара Иванова похлопотала на кухне и прикатила на сервировочном столике большую дымящуюся кружку куриного бульона, горку пшеничных гренок и разобранную отварную курицу. Все то, что раньше Костя с удовольствием умял бы за обе щеки.

– Мама, я не хочу есть. – поморщился Костя. – Меня до сих пор мутит от наркоза.

– Ничего! Надо сделать над собой усилие и попить бульончика. – ответила мама.

– Не-хо-чу! – упрямо сказал Костя. – Мне срочно нужно разыскать Ингу, а телефон украли.

– Мама, это нужно сделать! – добавил он, видя как у матери возмущенно поползли вверх брови.

– Сын, тебе сейчас надо беспокоиться о своем здоровье. Девок много – а оно одно!

– Мама! Каких девок? Это не девка! Это моя любимая девушка! Мы с ней год встречаемся!

– И что я теперь должна сделать?

– Срочно найти мне новый телефон! – процедил сквозь зубы Костя. Он старался сдержать накатившие чувства злобы на родную мать и дурноты от наркоза.

– Зачем? Ты о ней беспокоишься?

– Да!

– Нет – ты ей не доверяешь! Потому что она девка! Если бы она была твоя девушка, то она сейчас помогала бы твоей маме ухаживать за тобой!

– Она не в курсе… – промычал Костя.

– Черта с два! Ты скорее забыл бы позвонить собственной матери, но этой девке ты позвонил перво-наперво! Я уверена на все сто!.. – мать оборвала свою тираду, так как Костю от обезболивающего и большого перенапряжения вывернуло прямо на ковер.

9

Два часа экскурсии по квартире профессора Карпова прошли незаметно. Профессор показал наиболее ценные и интересные экспонаты. Заставил гостью подержать в руках чашечки и блюдца из дорогих коллекционных сервизов, полюбоваться причудливыми расцветками драгоценных и полудрагоценных камней, рассмотреть узоры на инкрустированной мебели и персидских коврах.

Попытался познакомить девушку со своей обширной библиотекой, но увидел, что гостье это неинтересно.

– Тогда идем пить кофе! – предложил хозяин.

В коридоре ему наконец-то удалось пристроить свои руки на плечи гостьи. Инга уже смирилась, и он повел ее на кухню, так как будто у нее были завязаны глаза. Ладони профессора трепетали на плечах Инги как две напуганные птицы.

Кухня, в отличие от всей остальной богато обставленной квартиры, выглядела скромно: плита, стол, буфет, выкрашенный белой эмалевой краской, несколько навесных ящиков в зоне готовки и четыре табуретки.

Хозяин принялся готовить кофе.

– Вы любите кофе? – спросил он свою гостью.

– Не знаю… – пожала плечами Инга. – Мы с мамой его почти не пьем.

– Ну, что Вы! – воскликнул профессор, возясь с «туркой» и пакетом кофе. – Кофе надо пить. Это божественный напиток…

– Кстати… – заговорщицки посмотрел он на свою гостью. – А Вам можно выпить что-нибудь покрепче кофе?

– Что покрепче? – Инга рассмеялась.

– Вы когда-нибудь пробовали абсент?

– Нет. А что это?

– У-у-у… – профессор загадочно закатил глаза. – Очень необычный напиток. В позапрошлом веке этот богемный нектар называли «Зеленая фея» из-за его цвета и действия на сознание.

– Ну, я не против небольшой дозы алкоголя… – осторожно сказала Инга. – Но странное действие на сознание… Может лучше не стоит?…

– Нет-нет. Это не наркотик. Это просто крепкий алкогольный напиток. Обычно его пьют, разбавляя водой. Опьяняющий эффект абсента несколько отличается от обыкновенной выпивки. В лучшую сторону. Хотите попробовать чуть-чуть?

Все еще сомневаясь, Инга нерешительно пожала плечами.

Профессор показал пальцем на плиту, чтобы девушка следила за кофе – как бы он не убежал из «турки», ушел к себе в кабинет и вернулся с целым набором посуды на серебряном гравированном подносе. Там стоял хрустальный приземистый графин с изумрудного цвета жидкостью, хрустальные бокалы, по форме больше похожие на стаканы на низких ножках, серебряная чеканная сахарница и две плоские ложечки.

Профессор Карпов поставил поднос на стол. Вовремя снял с плиты вскипевший кофе, разлил его по чашкам и начал священнодействовать над абсентом. Он аккуратно налил его в стаканы. Сверху на бортики стаканов положил ложечки. На ложечки положил кубики сахара и достав из холодильника пластиковую бутылку с водой полил водой поочередно каждый кусочек сахару.

Вода, смешавшись с сахаром, потекла в хрустальные стаканы и абсент из прозрачно-изумрудного стал мутно-зеленым.

– Ну вот… – сказал профессор и придвинул один стакан гостье. – Пробуйте…

Инга взяла свой стакан, принюхалась и осторожно отхлебнула. Абсент оказался очень крепким и странным на вкус. Покатав жидкость во рту, она глотнула и удовлетворенно кивнула, давая молчаливую оценку напитку.

Профессор поднял свой стакан, чокнулся с гостьей и тоже немного отхлебнул абсента.

Инга с готовностью повторила свой опыт пития абсента еще раз, и еще раз… В голове приятно зашумело. Стало беззаботно весело.

– Ну как Вам у меня – понравилось? – спросил профессор Карпов и в очередной раз чуть-чуть пригубил свой стакан абсента.

– Очень понравилось… – улыбнулась Инга.

– А где живете Вы?

– А я живу с мамой в пригороде, в двухкомнатной «хрущевке».

– Согласитесь, Инга, что жить в такой квартире, как моя, гораздо приятнее… – вкрадчиво спросил профессор, хитро улыбаясь.

– Соглашусь, профессор…

– Ну вот… Вы ведь уже взрослая девушка и можете сами выбирать где Вам жить?…

– Да я уже взрослая и вполне самостоятельная… – Инга допила абсент и, хотя в голове уже сильно шумело, ей захотелось еще. Но она не решилась попросить об этом хозяина.

– Я налью Вам еще, Инга? – спросил профессор, пододвинув к себе пустой стакан девушки.

– Я надеюсь на Вашу порядочность, профессор. – кокетливо сказала Инга, захмелев она немного растягивая слова. – От этого напитка действительно странное опьянение. Вы ведь знаете, сколько можно выпить молодой девушке, чтобы не оскандалиться в гостях?

– Инга, я уже достаточно пожил на этом свете и точно знаю сколько можно выпить девушке абсента, чтобы не чувствовать себя неловко потом…

– Тогда наливайте мне еще! – согласилась она. – А почему Вы спрашиваете о моей самостоятельности и свободе выбора?

Профессор пригубил свой стакан и задумчиво посмотрел на гостью.

– Я живу в этой квартире один, и мне порою бывает очень одиноко… – ответил он и слегка замялся. – … Я вдруг подумал, что если бы одна умная и красивая женщина,… или девушка согласилась бы пожить здесь в качестве компаньонки, доброй знакомой?…

Инге уже хотелось пожить в этой квартире. Но так, чтобы профессор вел себя как джентльмен:

– Профессор, любая разумная молодая женщина захочет узнать какие у нее гарантии в том, что Вы будете вести себя порядочно и не позволите себе ничего предосудительного в ее сторону…

– Вы же видите, Инга – я безвреден… – встрепенулся профессор.

– Опять же, в чем интерес этой молодой женщины? – перебила его Инга. – Просто пожить какое-то время а потом уйти?

– Нет, конечно! – профессор взмахнул обеими руками, как бы отгоняя эти домыслы. – Она должна понимать, что помогает пожилому мужчине скрасить одиночество, и за это мужчина в качестве благодарности не имея прямых наследников… Ну, в общем, эта дама может рассчитывать на то, что у нее будет минская прописка и эта квартира, со временем, будет ее…

Инга захотела сказать профессору что-то теплое и ободряющее, но тут ее сознание померкло. Девушка покрутила головой, пытаясь отогнать хмель, потеряла равновесие и стала крениться на бок. Если бы профессор не подхватил ее, Инга могла бы упасть.

Профессор отвел ее к себе в спальню и осторожно раздел гостью, оставив на ней трусики и бюстгальтер. Девушка не сопротивлялась, а смотрела на профессора с пьяной развязной усмешкой. Затем он откинул полог одеяла и помог Инге лечь.

Инга пристально посмотрела на хозяина, повернулась на бок, закинула правую руку за спину и расстегнув бюстгальтер, стянула с себя этот предпоследний элемента своего гардероба, затем свернувшись калачиком, накрылась одеялом, закрыла глаза. Через минуту она уже сладко посапывала.

Профессор какое-то время походил кругом кровати, любуясь девушкой. Дотронулся своей сухой ладонью до ее обнажённого плеча и почувствовал, как сладкая истома разлилась во всем теле. Дмитрий Евгеньевич, не раздеваясь, прилег рядом и обнял уснувшую гостью. Внизу живота радостно защекотало, и побежали мурашки.

«Может овладеть ей?… – сладострастно подумал он, с дрожью вдыхая теплый аромат ее тела. – А если вспугну? Хлопот не оберешься! Нет, я буду приручать ее как пугливую лань…»

Он встал с кровати и пошел в кабинет. Там Дмитрий Евгеньевич пытался в течение пары часов совладать со своими растревоженными мыслями. Он стоял возле стеллажа с минералами, перебирал камни и размышлял. Ему несказанно повезло с этой девушкой. Он уже несколько раз приглашал к себе молоденьких женщин, с которыми знакомился в той диетической столовой, пытался подпаивать их, но, ни с одной, не дошел так далеко. Чем черт ни шутит – может быть, она действительно останется жить у него? Девочка вроде сговорчивая и без комплексов. Она поняла его намек на столичную прописку и квартиру в будущем. Фантазия его бурно разыгралась, подсказывая всевозможные варианты их дальнейших отношений.

Потом профессора Карпова отвлек мелодичный звонок. Он вспомнил, что так звонил мобильный у его гостьи в течение этих нескольких часов, пока она была у него. Профессор вышел в коридор и прислушался.

Телефон звонил в кухне.

Он зашел в кухню, быстро нащупал в сумочке Инги телефон и достал его. На экране светилась надпись «Костя».

Профессор покрутил телефон в руках. Увидел на боковой панели кнопки со значками плюс и минус и нажал несколько раз на минус. Телефон затих. Дмитрий Евгеньевич положил его обратно в сумочку. Помялся. Снова порылся в сумке. Нашел паспорт гостьи. Ушел с ним к себе в кабинет, где на всякий случай переписал все данные. А потом, вернув все на место, зашел в ванну, умылся, переоделся в пижаму и, зайдя в спальню, лег рядом со спящей девушкой. На душе было тихо и радостно. Сегодня он не один – в его постели спит молодая женщина.

Он ничем не мог и не смел навредить своей гостье. Он мог только осторожно прижиматься к ней и гладить ее тело своими шершавыми прохладными ладонями. Это был его новый ценный экспонат.

Прижавшись к Инге, профессор незаметно задремал и проснулся только под утро, когда почувствовал, что замерзает. Оказалось, что его гостья, озябнув во сне, стянула все одеяло на себя и основательно в него закуталась.

10

Этой ночью Костя довел себя до полного истощения. Он не мог спать. Сильно болела нога, но это было фоном для другой изматывающей боли. Он не давал себе заснуть мыслями об Инге. Его терзала беспощадная ревность. Костя навыдумывал себе целый ворох грязных мыслей об измене Инги и смаковал их во всех подробностях, доводя себя до исступления.

Инга девушка ветреная. Костя это прекрасно знал. Глухие намеки о ее легком поведении долетали до него от доброжелателей постоянно. У него не было прямых улик, но он сам подозревал ее в запредельном флирте с некоторыми общими знакомыми. И как Костя ни старался отмахнуться от слухов и подозрений, но ревность находила лазейки, чтобы растревожить душу, заставляя ревновать по поводу и без. Он упивался этим ядовитым чувством, не имея возможности излить его на объект своего обожания. Один раз Костя попробовал выяснить отношения, но Инга заявила, что если еще раз она увидит его вспышку ревности, то они расстанутся навсегда. Костя побоялся «расстаться навсегда». Единственное, что могло притупить ревность – это постоянно держать Ингу на виду, по мере своих возможностей. А теперь она пропала, и целый вечер он не мог до нее дозвониться!