И были схватки боевые…

Михаил Лукашев

И были схватки боевые…

В черной речной воде отражались тревожные отсветы полыхавшего в полнеба багрового зарева. Слышался глухой топот неподкованных степных коней, лязг яростно сшибавшихся клинков, гортанные чужеязычные клики и истошные вопли раненых. А когда рассветало, дымились пепелища разграбленных домов, неприбранные трупы расклевывали вороны, и, задыхаясь от слез, брели по пыльной дороге на юго-восток женщины и ребятишки, которых степные разбойники гнали в полон как скотину – с толстой веревкой на шее. И все это: ужас ночных пожаров, смерть под кривыми саблями степняков, нестерпимая боль от кровавых ран и оттого, что уже никогда-никогда не увидишь тех, кто был самым дорогим в твоей жизни, – все это вмещалось в коротеньком слове – «набег». Набег хазарский, набег печенежский, на бег половецкий, набег татарский…

Тысяча лет в истории нашей планеты не такой уж значительный срок. Даже если они принесли человечеству куда как больше достижений, чем предшествовавшие шесть тысячелетий вместе взятых. Черепаший ход прогресса одиннадцатого по сравнению с десятым столетием нашей эры способен уловить только наметанный глаз специалиста-археолога. Все же иные – и в том, и в другом случае – увидят лишь одинаково грубо откованные из железа сошники и совершенно неотличимые, изъеденные ржавчиной наконечники копий, шеломы и клинки мечей. Невероятно медленно из века в век поднимался уровень человеческих знаний, развивалась техника, зарождались науки. Но чем ближе к современности, тем все заметнее становилось ускорение, пока наконец наш XX век не принес невиданно стремительных темпов развития. Темпов, нараставших от десятилетия к десятилетию в головокружительной геометрической прогрессии. И вместе со всеми иными достижениями человеческой культуры, как ее неотьемлемая часть, в том же необычайном темпе изменялся и рос спорт.

Это слово «спорт» впервые внесли в словарь русского языка немногим более ста лет назад. Странно подумать, что до этого вообще обходились без него. Впрочем, отсутствие в лексиконе этого популярного ныне слова вовсе не мешало нашим предкам с незапамятных времен азартно мериться силой, ловкостью и быстротой. Удалая потеха – молодецкий кулачный бой или богатырская схватка борцов – была древнейшей традицией, освященной столетиями…

Давно было подмечено, что у одного и того же народа существует два – во многом различных – эстетических критерия. Один для хозяев страны – аристократии, другой – для простонародья. Существовал, однако, еще и третий. Весьма авторитетный – церковный. Там за идеал человеческого тела почитался скелет, плотно обтянутый пергаментом кожи. Именно такая степень смирения плоти почитались наилучшей «формой» для исступленного устремления к богу. И вот величайший авторитет древности – церковь постоянно и гневно осуждает суетные, греховные забавы своей паствы, грозя и призывая на головы грешных страшные кары небесные. Пращуры наши молились усердно, последний грошик, бывало, тащили в бездонную церковную кружку, строили во славу божию соборы изумительнейшей красы, но вот отказаться от своих языческих и удручающе безбожных забав из века в век нипочем не желали. Всемогущая церковь оказывалась здесь удивительно бессильной!

Конечно же, священнослужители не могли понять, что пытаются отнять у народа то, что возместить были просто-напросто не в силах.

Нынешней вездесущей и модной статистики в те времена не знали, но лет через восемьсот ученые высчитали, что в среднем почти ежегодно обрушивались тогда на русскую землю войны, набеги или иные невзгоды. И самые истовые молитвы, самые голодные посты оказывались совершенно бессильными перед свирепым натиском диких кочевников. Нет, против степных хищников помогала только мощь широченных плеч да тяжелой руки, хороший удар увесистой булавой, сминавшей железное наголовье, или – со всего маху большим булатным мечом так, чтобы распластать врага надвое, прямо до самого седла… И как прежде, упрямые бородачи, едва выйдя за церковную ограду, схватывались в азартной охотницкой борьбе, а в кулачных боях на масленицу старательно украшали лица друг друга синяками и ссадинами…

Когда старинные доспехи примеряют на современного человека, почти всегда выясняется, что они ему маловаты. Мы изрядно переросли своих далеких предков, у нас вдвое увеличилась средняя продолжительность жизни, но при всем том в смысле мускульной силы и выносливости, пожалуй, столь же сильно уступаем им (тоже в среднем), насколько превосходим интеллектуально. Не в переносном, а в самом безжалостном, буквальном смысле слова работали они как лошади, а зачастую даже больше этих дорогостоящих и оберегаемых в хозяйстве животных. Все, абсолютно все делалось вручную. Это невероятно утомляло, ложилось на плечи давящей усталостью, но ведь вместе с тем и тренировало, приносило силу, выносливость. Казалось бы, как чудовищно должен был уставать человек при таких прямо-таки каторжных нагрузках! Так ведь нет, даже в забавах эти непонятные древние с необъяснимой щедростью снова и снова расходовали свои силы, свою плескавшую через край энергию… В ту далекую суровую эпоху выживали только сильные. Сильные физически и духовно!

Да, немало было в древности и могучих, и ловких, и отважных людей, не раз побеждавших в различного рода народных состязаниях, но что известно сегодня о них, если известно вообще? Была ли в те давние времена спортивная слава достаточно долговечной и громкой для того, чтобы прорвать глухую тьму тысячелетнего барьера времени? Ведь на всем протяжении многовековой истории народного спорта имена победителей никогда письменно не фиксировались, а их гордый облик не воплощался в долговечном камне статуй, подобно олимпионикам античной Греции. Так знаем ли мы сегодня лучших русских атлетов древности? Помним ли их славные имела?

Конечно, помним, но лишь при одном непременном условии.

Одной лишь славы пусть даже самого выдающегося силачи на поверку оказывалось явно недостаточно, для того чтобы, «громаду лет прорвав», вышла она из глубин седой древности и дожила до наших дней. Чтоб в течение целой тысячи лес прочно сохранить ее в благодарной памяти народа, славу эту необходимо было породнить с высокой доблестью гражданина. Поставить свою силу и ловкость на службу суровым и опасным воинским подвигам во имя родной земли!

Глава первая. Борьба-забава богатырская

«Гардарики» – «страна городов» – так называли древнюю Русь ее воинственные и беспокойные северные соседи-варяги. В этом слове звучало их уважительное удивление и далеко не бескорыстный интерес. Отважные мореходы, лихие вояки и отпетые разбойники, исколесившие все европейское побережье от Норвежского до Черного моря, они не так уж часто встречали страны со столь многочисленными и богатыми городами. Мощные крепостные стены, вознесенные над высокими берегами рек, нарядные княжеские терема в затейливых узорах белокаменной резьбы и величественно-изящные церкви, ослепительно сиявшие на солнце золотом всех своих крестов и куполов. А еще – многолюдные улицы с редкостной по тем временам мостовой, настланной из дубовых бревен, и шумливая пестрая толчея великих торжищ, куда стекались купцы пости всех известных в те годы народов Запада и Востока. Словом, все то, что потом, в середине тринадцатого века, будет почти без остатка порушено, сожжено, втоптано в землю свирепой и бессмысленно-дикой лавиной монголо-татарского нашествия…

Казалось бы, уже безвозвратно позабытые, словно их никогда и не существовало, на целых семь столетий оказались похороненными в полной безвестности многие шедевры древнерусской культуры. И только теперь, поднятое из пластов земли, бережно очищенное мягкой кисточкой археолога, пришло к нам в своей первозданной красе то, что некогда было сработано искусными руками наших далеких предков: безымянных резчиков по камню и ювелиров, кузнецов и оружейников, зодчих, живописцев, каменщиков, плотников. Мы словно заново знакомимся с самобытной культурой наших древних княжеств и могучей средневековой республики – «Господина Великого Новгорода». И конечно же, в толщах ее прослеживаем, среди многого иного, давние традиции физического воспитания: всего того, что способствовало подготовке сообразительного, сильного, ловкого, выносливого воина и труженика. Состязания в силе, ловкости и быстроте начались еще с незапамятных времен на языческих славянских игрищах. При всем том воспринимались такие состязания всегда только лишь как забава. Та самая потеха, которой, согласно пословице, из всего своего времени следовало уделять только один час. Но вот если внимательно присмотреться к былым «забавам добрых молодцев», нетрудно подметить многозначительную закономерность. За счет своего рода естественного отбора веками сложился устойчивый комплекс упражнений и надежных приемов, приносивших нашим пращурам насущно необходимые боевые навыки.

И совсем не случайно старинные виды единоборства были окружены любовью и популярностью, которых с лихвой хватило на добрых тысячу лет. Из века в век жил у нашего народа этакий спортивный задор. Неуемная страсть, сойдясь грудь с грудью в бурном единоборстве, померяться и силой, и ловкостью, и искусством бойца. Захватывающе азартные схватки признанных силачей украшали любое народное гулянье. И конечно же, достойный победитель всегда вызывал восхищение, окружался всеобщим уважением и почетом. О нем долго помнили, прославляли, а об иных слагали даже сказания и песни – эти своего рода первобытные спортивные репортажи. Немало их повествовало о славных борцовских единоборствах. О тех, которые можно назвать чисто спортивными, состязательными, и о совершенно других: суровых и беспощадных, разгоравшихся на бранном поле перед началом кровопролитной битвы или, наоборот, уже завершавших жестокий рукопашный бой.

Такие вот песни-предания были древнейшими памятниками нашей истории того «дописьменного» периода, когда в кельях монастырей еще не скрипели гусиные перья летописцев и на пергаментные страницы летописей не ложилось повествование о важнейших событиях на Киевской земле. Переходя из уст в уста, из поколения в поколение, предания стали основой нашего народного героического эпоса – былин.

Былины – сама история, хотя и в весьма своеобразном изложении. С течением времени народные сказания буйно обрастали мифическими подробностями, иные детали безвозвратно утрачивались, замещаясь новыми, рожденными последующей эпохой. До наших дней былины дошли как интереснейшая загадка далекого прошлого, как хитроумно зашифрованное послание к нам многих поколений предков. Там всегда сокрыты пробившиеся из самой седой древности вполне реальные события и образы действительно существовавших некогда героев-богатырей. Но разгадать их и отграничить в многовековой толще легендарных напластований – столь же интересная, сколь и сложная задача.

Героев былин – богатырей тысячелетняя народная любовь и восхищение наделили невероятной, сверхчеловеческой силой. Недаром само слово «богатырь» приобрело еще и нарицательное значение: крупный и сильный, атлетически сложенный человек. И боевая палица у них «в сорок пуд», и дуб способны вырвать с корнем, и, лишившись оружия в бою, могут они без всякого труда ухватить за ноги одного из врагов, «какой больше всих», и начать им «помахивать», отбиваясь от нападающих. Они способны в одиночку одолеть целое полчище врагов, победить вражеского великана-богатыря или страшное чудище – Змея Горыныча.

А еще былинный богатырь – это неколебимая отвага и высочайшее воинское мастерство. Однако всеми этими завидными качествами отнюдь не исчерпываются характеры героев нашего национального эпоса. Если хотите, то это даже не самое главное, ведь и силой и смелостью не обижены и их враги – отрицательные персонажи былин. Дело в том, что отличные воинские качества богатырей при всей их несомненной ценности остаются всегда лишь средством служения великому делу защиты своей родной земли. Недаром же из века в век пелись былины «добрым людям на послушание, молодым молодцам в перенимание»!

Тревожное и яркое время, давшее основу нашему былинному эпосу, это конец X – начало XI века, – княжение Владимира Святославича, которого народные певцы ласково величали Красным Солнышком. Эпоха Владимира – это особое время в нашей древней истории. Немало было причин тому, что именно о нем так долго хранил народ память в своих былинах. Нет, его достоинства далеко не исчерпывались только тем, то встал он на путь просвещения Руси, приказывал кормить нищих и убогих. (Хотя, честное слово, по тем временам это было совсем не мало!). Делом всей его жизни стала решительная борьба с хищной «степью». Он возвел десятки пограничных крепостей, которые «заставами богатырскими» встали на пути печенегов. Привлек к беспощадной борьбе с ними жителей даже самых отдаленных от «степи» русских земель, превратив ее в общенародное дело. Богатыри – это именно те, кто первыми вставали на пути разномастных ворогов.

«Стояли на заставе они на крепкой,

Стерегли-берегли они красен Киев-град».

Своих героев-богатырей народ видел прежде всего людьми высочайшей справедливости, благородства и человеческого достоинство. Ничто не могло заставить их использовать свою мощь и воинское искусство для недоброго дела или в своих корыстных целях, ради собственной выгоды: «либо корыстоваться, либо богатырем слыти». Никогда не поступались они своей совестью, не обижали слабого, но всегда защищали его.

И вот ведь многозначительная особенность: каких только удачливых войн не вели в свое время князья: завоевывали и чужие земли, схватывались в кровавых и вероломных братоубийственных междоусобицах, но вовсе не ради таких сомнительных подвигов устремлялись богатыри в кровавую сечу. Среди сотен былин и их вариантов нет ни одной с подобным сюжетом. Нет, вовсе не за это народ славил своих героев! Богатыри – это прежде всего народные заступники, и свою беспощадную борьбу вели они только против захватчиков, пришедших с войной и разорением на Русскую землю; с ворогом, угонявшим людей в рабский полон, с хищниками, обложившими Киев тяжкой данью. Вот истинный смысл их ратной жизни! И именно эти, милые сердцу народа, благородные черты ярко высвечены в образах древнекиевских богатырей. Они – не только мощь народа, но и его совесть, его высокий идеал!

Установлено, что былины родились в крестьянской среде, в самой угнетенной и многострадальной части населения Древней Руси. Все беды, все невзгоды русской земли наиболее тяжко и в первую очередь ложились на их плечи. И совсем не случаен был отбор характеров былинных героев, не случайно складывались их образы…

Читая былины, нельзя не обратить внимание на то, как часто встречаются на их страницах описания борцовских поединков. При этом борьба может составлять всего лишь один из драматических эпизодов былины, а может находиться и в центре всего повествования. Здесь и чисто состязательные схватки, как разудалое желание сойтись помериться силой, и беспощадные боевые единоборства. Впрочем, это и не удивительно. Ведь богатыри – дружинники киевского князя Владимира, профессиональные воины.

А борьба являлась важным элементом боевой подготовки каждого воина, составляла неотъемлемую часть воинского мастерства в рукопашной схватке. Хороший борец – непременно и хороший воин. А воин – это боец, владеющий не только оружием, но и приемами борьбы. В многочасовых сечах тупились и ломались клинки мечей и сабель, переламывались древки копий, рукояти боевых топоров, и потерявший оружие боец оказывался вдруг лицом к лицу с нападавшим на него вооруженным врагом. Схватку приходилось продолжать уже безоружным. Здесь борцовские броски и болевые приемы служили как бы обязательным дополнением, естественным продолжением искусства владеть оружием. И совсем не случайно среди древних еще языческих суеверий существовал заговор «ратного человека» не только от стрел, мечей и других ратных орудий, но еще и «от бойцов и борцов».

Использование в рукопашном бою приемов борьбы было самым обычным делом. Настолько обычным, что даже в традиционном былинном описании богатырского поединка борцовская схватка заняла свое, строго определенное место. Добавлю, что такой же точно традиционный рассказ о единоборствах утвердился не только в русском, но также в тюркском и монгольском эпосе. И дело здесь вовсе не в заимствовании: просто народные сказители независимо от их национальности всегда старались отобрать для повествования наиболее реалистичный и вместе с тем, драматический вариант рукопашной схватки. Былинный рассказ о богатырском поединке имеет единую и давно установившуюся последовательность с непрерывно нарастающим напряжением борьбы. Сначала соперники устремляются навстречу друг другу во всю прыть конского бега и наносят первый удар копьями, но от яростного удара в крепкий щит трещат и ломаются длинные древки копий. Поединщики тотчас обнажают клинки, но вскоре отбрасывают «исщербившиеся да изломавшиеся» мечи и берутся за тяжкие литые палицы. Однако и булавы не выдерживают грозных богатырских ударов, отраженных щитами, и подламываются в рукоятях. И вот тогда-то на помощь оставшимся безоружными бойцам приходит борцовская сноровка. Они спешиваются и схватываются в борьбе поистине титанической, именно такой, какая под стать их богатырской мощи. Их борцовскую сшибку былинники сравнивают со столкновением двух гор. От их боевого клича дрожит земля и ломается лес. Сама земная твердь не выдерживает тяжести богатырей, и они по колено в землю «втаптываются». Вспомните поэтический пушкинский рассказ о смертельном поединке Руслана с его соперником Рагдаем.

Увлеченный живой поэтичностью только еще недавно записанных и впервые обнародованных русских сказок и былин, молодой поэт точно следует былинной традиции в изображении схватки. Поединок соперников проходит все фазы богатырского единоборства и заканчивается рукопашной борцовской схваткой, правда, своеобразной – не сходя с коней и оставаясь в седле. Такой вид борьбы тоже описан в былинах.

Былинными сюжетами и героическими образами богатырей вдохновлялись и безвестные народные художники, рисовавшие лубочные картинки, и такие большие прославленные мастера, как М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин,

Н. М. Карамзин, Л. Н. Толстой, поэт А. К. Толстой, композиторы А. П. Бородин и А. Т. Гречанинов, художники М. А. Врубель и Н. К. Рерих. А с тех пор, как В. М. Васнецов создал свою замечательную картину «Богатыри», мы представляем их себе только такими, какими запечатлел их этот выдающийся художник. Это три наиболее известных и популярных богатыря – Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович.

Из них «старый казак* Илья Муромец» – самый любимый народом былинный герой. (Казаком в былинах стали называть Илью Муромца после того, как сторожевую службу на южных границах Руси начали нести именно казаки.)

Он старше своих соратников не только по возрасту, но и по положению. Илья «набольший богатырь», «атаман заставы богатырской».

И это вопреки его «низкому» происхождению: ведь он всего-навсего лишь «крестьянский сын», «мужичище», как презрительно называют его родовитые завистники. Мощью он превосходит всех своих боевых товарищей. И когда одолеть неприятеля оказывалось им не по силам, в решительное единоборство с незваным пришельцем вступал сам Илья, всегда одерживая победу.

Совершенно естественно, что в арсенале его воинского мастерства достойное место занимают и приемы борьбы, безоружного рукопашного боя. В одной из былин особо отмечено это его умение, говорится, что «старый увертлив был, ухватку знал».

Лет полтораста назад журнал «Русская беседа» опубликовал статью, автор которой пытался установить, какие именно приемы использовали в борьбе былинные богатыри. Названия приемов в былинах сохранились, но разгадать, что стоит за этими своеобразными простонародными терминами, автору так и не удалось. Его ошибкой было то, что старался сделать это он чисто теоретически и даже не пытался обратиться к существовавшей тогда практике нашей борьбы. А ведь в те годы народная борьба еще жила полнокровной жизнью, и в ходу оставались те самые названия бросков, которые указаны в былинах.

Так что же это были за приемы? Что скрыто за их непонятными для нас просторечными названиями?

Вот Илья, переодевшись странником, приходит к Идолищу Поганому, символизирующему самые темные, страшные силы, веками подвергавшие Русь разорению и пожарам. Безоружный богатырь расправляется с врагом, использовав прием, который в современной терминологии носит название «бросок захватом двух ног»:

«Хватал как его да за ноги

А трапнулего да о кирпичный пол».

Нетрудно представить, что осталось от Идолища после этого богатырского «трапанья». Столь же могучим броском разделывается Илья и с вероломным Сокольником:

«Да и вызнял (поднял) его выше могучих плеч,

Опустил он его да о кирпищат пол».

Доводилось Муромцу вести борьбу и лежа на земле. Описание былинных единоборств заканчивается повержением одного из борющихся на землю, причем победитель, не давая подняться, немедленно садится ему на грудь. Делает нечто вроде современного удержания верхом. В схватке с вражеским богатырем – поляницей Илья оскользнулся и упал на землю, а поляница тотчас прыгнул ему на грудь, делая «удержание» и готовясь нанести смертельный удар кинжалом. И вот здесь мы видим не только прием «удержание верхом», но еще уход от него и ответное «удержание», которое проводит уже Илья. Он «смахнул» врага с груди «да заскакивал ему на груди черные».

И, разумеется, не случайно народный художник СССР Е. А. Кибрик (в молодости сам отличный борец), иллюстрируя былины и создавая образ Ильи Муромца, просил позировать ему чемпиона СССР и мира по классической борьбе Александра Мазура. А для сцены борьбы Муромца с вражеским богатырем вместе с Мазуром позировал еще и многократный чемпион страны по самбо и вольной борьбе, олимпийский чемпион и чемпион мира Арсен Мекокишвили.

Умеет Илья и ловко увернуться от брошенного в него «чинжалища булатного» к, поймав его, метнуть в нападающего. Оказавшись перед врагом с голыми руками, он превращает свой шелом в грозное оружие, нанося удары и отбивая им брошенный в него нож. Ну как не вспомнить здесь, что и в годы Великой Отечественной войны наши бойцы, вот так же оказавшись безоружными, разили врага ребром стальной каски и ловили в нее удар вражеского штыка в рукопашном бою.

Второй после Ильи «податаманье» – Добрыня Никитич. Это, так сказать, богатырь-интеллектуал. Он отличается образованностью и «вежеством». Это умный дипломат, искусный гусляр и певец былин. Вместе с тем он очень силен и великолепно владеет как оружием, так и борцовскими приемами.

«Стал-то Добрынюшка на возрасте,

Как ясной сокол на возлете.

Изучил Добрынюшка боротися,

Изучился он с крутой, с носка спущать.

Прошла про него слава великая…»

Но что же это был за бросок такой – «спускать с носка»? Впоследствии, уже в прошлом веке, русский этнограф Д. Равинский опишет сущность этого приема так: «…борец, покосив противника на правую сторону, вместе с тем подбивал носком правой ноги его левую ногу и этим способом мгновенно сшибал его с ног на землю…» Особенно искусно владели тогда этим приемом московские борцы. Бросок именовали «московским», и родилась даже поговорка: «Москва бьет с носка». Дожил этот эффективный прием и до наших дней. Вы без труда найдете его в арсенале нашей борьбы самбо, где он получил название «передняя подсечка»…

Добрыня даже специально ездит «по всем землям, по всем странам», ищет себе достойного противника, но так и не находит.

Князь поручает ему вместе с другим богатырем Василием Казимировичем отвезти «дани-пошлины царю Батуру в землю половецкую». Но богатыри задумали не только избавить Русь от тяжких поборов, но и получить дань с самого Батура. Царь предлагает русским послам несколько состязаний. Добрыня сначала обыгрывает его в шахматы, затем превосходит в стрельбе из лука. И тогда Батур обратился к богатырям со словами:

«У вас есть ли в стольном во граде, во Киеве,

У вас есть ли борьба да рукопашечна?..

Да нельзя ли с вами, молодцы, поборотися?»

Добрыня согласился состязаться в борьбе и вышел «на широкий двор», где против него выпустили, как и положено в былине, великана-борца, «страшного-преужасного»:

«А между плечами широко сожен,

Между глазами широко пяден.

Голова на плечах как пивной котел».

Когда Никитич одолел великана, на него, нарушая уговор о честной борьбе, выпускают сразу двух, потом трех, а затем даже десять противников. И, наконец, идет на него «силушки черным-черно». Борьба превращается в настоящее сражение. Вышедший на борьбу безоружным, Добрыня хватает за ноги одного из неприятелей и отбивается им от остальных. А Василий приходит ему на помощь, ухватив тяжелую тележную ось и орудуя ей как палицей. Батур просит пощады и соглашается выплатить требуемую с него дань.