Маскарад

Дебют хорош.

Неизвестный

Конец не будет хуже.

Раз ты меня уговорил, – увлек

       К себе… Мой кошелек

       Был полон – и к тому же

Я верил счастью. Сел играть с тобой

И проиграл, – отец мой был скупой

И строгий человек. И чтоб не подвергаться

Упрекам – я решился отыграться.

Но ты, хоть молод, ты меня держал

В когтях, – и я все снова проиграл.

Я предался отчаянью – тут были,

       Ты помнишь, может быть,

И слезы и мольбы… В тебе же возбудили

Они лишь смех. О! лучше бы пронзить

       Меня кинжалом. Но в то время

Ты не смотрел еще пророчески вперед.

       И только нынче злое семя

       Произвело достойный плод.

Арбенин хочет вскочить, но задумывается.

И я покинул все с того мгновенья,

Все: женщин и любовь, блаженство юных лет,

Мечтанья нежные и сладкие волненья,

И в свете мне открылся новый свет,

       Мир новых, странных ощущений,

Мир обществом отверженных людей,

Самолюбивых дум, и ледяных страстей,

       И увлекательных мучений.

Я увидал, что деньги – царь земли,

И поклонился им. – Года прошли,

Все скоро унеслось: богатство и здоровье;

Навеки предо мной закрылась счастья дверь!

Я заключил с судьбой последнее условье —

       И вот стал тем, что я теперь.

       А! ты дрожишь, – ты понимаешь

И цель мою – и то, что я сказал.

Ну, – повтори еще, что ты меня не знаешь.

Арбенин

Прочь – я узнал тебя – узнал!..

Неизвестный

Прочь! разве это все – ты надо мной смеялся,

       И я повеселиться рад.

Недавно до меня случайно слух домчался,

Что счастлив ты, женился и богат.

И горько стало мне – и сердце зароптало,

       И, долго думал я: за что ж

       Он счастлив – и шептало

Мне чувство внятное: иди, иди, встревожь!

И стал я следовать, мешаяся с толпой,

Без устали, всегда повсюду за тобой,

       Все узнавал – и наконец

       Пришел трудам моим конец.

Послушай – я узнал – и – и открою

       Тебе я истину одну…

(Протяжно.)

Послушай: ты… убил свою жену!..

Арбенин отскакивает. Князь подходит.

Арбенин

Убил? – я? – Князь! О! что такое…

Неизвестный

(отступая)

Я все сказал, он скажет остальное.

Арбенин

(приходя в бешенство)

А! заговор… прекрасно… я у вас

       В руках… вам помешать кто смеет?

Никто… вы здесь цари… я смирен: я сейчас

У ваших ног… душа моя робеет

От взглядов ваших… я глупец, дитя

И против ваших слов ответа не имею,

Я мигом побежден, обманут я шутя

И под топор нагну спокойно шею;

А вы не разочли, что есть еще во мне

Присутствие ума, и опытность, и сила?

Вы думали, что все взяла ее могила?

Что я не заплачу вам всем по старине?

Так вот как я унижен в вашем мненье

       Коварным лепетом молвы!

Да, сцена хорошо придумана – но вы

       Не отгадали заключенье.

А этот мальчик – так и он со мной

       Бороться вздумал. Мало было

Одной пощечины – нет, хочется другой,

       Вы всё получите, мой милый.

Вам жизнь наскучила! не странно – жизнь глупца,

       Жизнь площадного волокиты.

Утешьтесь же теперь – вы будете убиты,

Умрете – с именем и смертью подлеца.

Князь

Увидим – но скорей.

Арбенин

Идем, идем.

Князь

Теперь я счастлив.

Неизвестный

(останавливая)

Да – а главное забыли.

Князь

(останавливая Арбенина)

Постойте – вы должны узнать – что обвинили

       Меня напрасно… что ни в чем

Не виновата ваша жертва – оскорбили

Меня вы вовремя… я только обо всем

       Хотел сказать вам – но пойдем.

Арбенин

Что? что?

Неизвестный

Твоя жена невинна – слишком строго

Ты обошелся.

Арбенин

(хохочет)

Да у вас в запасе шуток много!

Князь

Нет, нет – я не шучу, клянусь Творцом.

       Браслет случайною судьбою

Попался баронессе и потом

       Был отдан мне ее рукою.

Я ошибался сам – но вашею женою

Любовь моя отвергнута была.

Когда б я знал, что от одной ошибки

       Произойдет так много зла,

То, верно б, не искал ни взора, ни улыбки,

И баронесса – этим вот письмом

       Вам открывается во всем.

Читайте же скорей – мне дороги мгновенья.

Арбенин взглядывает на письмо и читает.

Неизвестный

(подняв глаза к небу, лицемерно)

       Казнит злодея провиденье!

       Невинная погибла – жаль!

       Но здесь ждала ее печаль,

       А в небесах спасенье!

Ах, я ее видал – ее глаза

Всю чистоту души изображали ясно.

Кто б думать мог, что этот цвет прекрасный

       Сомнет минутная гроза.

       Что ты замолк, несчастный?

Рви волосы – терзайся – и кричи —

       Ужасно! – о, ужасно!

Арбенин

(бросается на них)

       Я задушу вас, палачи!

(Вдруг слабеет и падает на кресла.)

Князь

(толкая грубо)

       Раскаянье вам не поможет.

Ждут пистолеты – спор наш не решен.

Молчит, не слушает, ужели он

       Рассудок потерял…

Неизвестный

Быть может…

Князь

Вы помешали мне.

Неизвестный

Мы целим розно.

Я отомстил, для вас, я думаю, уж поздно!

Арбенин

(встает с диким взглядом)

       О, что сказали вы?.. Нет сил, нет сил.

Я так был оскорблен, я так уверен был…

Прости, прости меня, о Боже – мне прощенье.

(Хохочет.)

А слезы, жалобы, моленья?

       А ты простил?

(Становится на колена.)

Ну, вот и я упал пред вами на колена:

Скажи же – не правда ли – измена,

Коварство очевидны… я хочу, велю,

Чтоб вы ее сейчас же обвинили.

Она невинна? разве вы тут были?

       Смотрели в душу вы мою?

Как я теперь прошу, так и она молила.

       Ошибка – я ошибся – что ж!

       Она мне то же говорила,

       Но я сказал, что это ложь.

(Встает.)

       Я это ей сказал.

Молчанье.

Вот что я вам открою:

Не я ее убийца.

(Взглядывает пристально на Неизвестного.)

              Ты, скорей

       Признайся, говори смелей,

       Будь откровенен хоть со мною.

О милый друг, зачем ты был жесток?

Ведь я ее любил, я б небесам и раю

Одной слезы ее, – когда бы мог,

Не уступил – но я тебе прощаю!

(Упадает на грудь ему и плачет.)

Неизвестный

(отталкивая его грубо)

Приди в себя – опомнись…

(Князю.)

Уведем

Его отсюда… он опомнится, конечно,

       На воздухе…

(Берет его за руку.)

Арбенин!

Арбенин

                     Вечно

Мы не увидимся… прощай… Идем… идем…

       Сюда… сюда…

(Вырываясь, бросается в дверь, где гроб ее.)

Князь

Остановите!..

Неизвестный

И этот гордый ум сегодня изнемог!

Арбенин

(возвращаясь с диким стоном)

Здесь, посмотрите! посмотрите!..

(Прибегая на середину сцены.)

       Я говорил тебе, что ты жесток!

Падает на землю и сидит полулежа с неподвижными глазами. Князь и Неизвестный стоят над ним.

Неизвестный

Давно хотел я полной мести,

И вот вполне я отомщен!

Князь

Он без ума… счастлив… а я? навек лишен

       Спокойствия и чести!

КОНЕЦ

Menschen und Leidenschaften

(Ein Trauerspiel)[8]

ПосвящаетсяТобою только вдохновенный,Я строки грустные писал,Не знав ни славы, ни похвал,Не мысля о толпе презренной.Одной тобою жил поэт,Скрываючи в груди мятежнойСтраданья многих, многих лет,Свои мечты, твой образ нежный;Назло враждующей судьбеИмел он лишь одно в предмете:Всю душу посвятить тебе,И больше никому на свете!..Его любовь отвергла ты,Не заплативши за страданье.Пусть пред тобой сии листыЛистами будут оправданья.Прочти – он здесь своим перомНапомнил о мечтах былого.И если не полюбишь снова,Ты, может быть, вздохнешь об нем.Действующие лица:

Марфа Ивановна Громова – 80 лет.

Николай Михалыч Волин – 45 лет.

Юрий Николаич, сын его – 22 лет.

Василий Михалыч Волин, брат Н. М. – 48 лет.

Дочери:

Любовь – 17 лет.

Элиза – 19 лет.

Заруцкой, молодой офицер – 24 лет.

Дарья, горнишная Громовой – 38 лет.

Иван, слуга Юрия.

Василиса, служанка 2-х барышень.

Слуга Волиных.

Действие происходит в деревне Громовой.

Действие первое

Явление 1

Утро.

Стоит на столе чайник, самовар и чашки.

Дарья. Что, Иван, сходил ли ты на погреб? Там, говорят, все замокло от вчерашнего дождя… Да видел ли ты, где Юрий Николаич?

Иван. Ходил, матушка Дарья Григорьевна, – и перетер все что надобно, а барина-то я не видал – вишь ты – он, верно, пошел к батюшке наверх. Дело обыкновенное. Кто не хочет с родным отцом быть – едет же он в чужие края, так что мудреного… А не знаете ли, матушка, скоро мы с барином-то молодым отправимся или нет? Скоро ли вы с ним проститесь?

Дарья. Я слышала, барыня говорила, что через неделю. Для того-то и Николай Михалыч со всей семьей привалил сюда – да знаешь ли – вот тебе Христос – с тех пор, как они приехали сюда, с тех самых пор (я это так твердо знаю, как то, что у меня пять пальцев на руке) я двух серебряных ложек не досчиталась. Ты не веришь?

Иван. Как не верить, матушка, коли ты говоришь. Однако ж это мудрено – ведь у тебя все приперто – надо быть большому искуснику, чтоб подтибрить две серебряные ложки. Да! тут как хочешь экономию наблюдай и давай нам меньше жалованья и одежи и все что хочешь – а как всякой день да всякой день пропажи, так ничего не поможет…

Дарья. Это же вина все на мне да на мне, а я – видит бог – так верно служу Марфе Ивановне, что нельзя больше. Пускают этих – прости Господи мое согрешение – в доме угощают, а сделалась пропажа – я отвечаю. Уж ругают, ругают! (Притворяется плачущею.)

Иван. А можно спросить, отчего барыня в ссоре с Николаем Михалычем? Кажись бы не от чего – близкие родня…

Дарья. Неотчего? Как неотчего? Погоди – я тебе все это дело-то расскажу. (Садится.) Вишь ты: я еще была девчонкой, как Марья Дмитревна, дочь нашей боярыни, скончалась – оставя сынка. Все плакали как сумасшедшие – наша барыня больше всех. Потом она просила, чтоб оставить ей внука Юрья Николаича – отец-то сначала не соглашался, но наконец его улакомили, и он, оставя сынка, да и отправился к себе в отчину. Наконец, ему и вздумалось к нам приехать – а слухи-то и дошли от добрых людей, что он отнимет у нас Юрья Николаича. Вот от этого с тех пор они и в ссоре – еще…

Иван. Да как-ста же за это можно сердиться? По-моему, так отец всегда волен взять сына – ведь это его собственность. Хорошо, что Николай Михалыч такой добрый, что он сжалился над горем тещи своей, а другой бы не сделал того – и не оставил бы своего детища.

Дарья. Да посмотрела бы я, как он стал бы его воспитывать – у него у самого жить почти нечем – хоть он и нарахтится в важные люди. Как бы он стал за него платить по четыре тысячи в год за обученье разным языкам?

Иван. Э-эх! матушка моя! есть пословица на Руси: глупому сыну не в помощь богатство. Что в этих учителях. Коли умен, так все умен, а как глуп, так все – напрасно.

Дарья (с улыбкой). А я вижу, и ты заступаешься за Николая Михалыча – он, видно, тебя прикормил, сердешный; таков-то ты, добро, добро.

Иван (в сторону). По себе судит. (С гордым видом.) Я всегда за правую сторону заступаюсь и положусь на всю дворню, которая знает, что меня еще никто никогда не прикармливал.

Дарья. Так и ты оставляешь нашу барыню. Хорошо, хорошо, Иван (топнув ногой), – так я одна остаюсь у нее, к ней привязанная всем сердцем, – несчастная барыня (притворяется плачущею).

Иван (в сторону). Аспид!

Явление 2

Входит Василиса с молошником.

Василиса. Пожалуйте, Дарья Григорьевна, барышням сливок – вы прислали молока, а они привыкли дома пить чай со сливками, так не прогневайтесь.

Дарья. Они у вас всё сливочки попивали – (в сторону) видишь, богачки! (Ей.) У меня нет сливок, теперь пост – так я не кипятила.

Василиса. Я так и скажу?

Дарья. Так и скажи! Ну чего ждешь! Я тебе сказала, что у меня нет.

Василиса уходит. Она продолжает.

Экие какие спесивые – ведь голь, настоящая голь, а туда же, сливок да сливок – рады, что к тем попали, где есть сливки. Пускай же знают, что я не их слуга! Экие какие…

Явление 3

Николай Михалыч, Василий Михалыч входят.

Николай Михалыч (Дарье). Здравствуй, Дарья!..

Дарья. Здравствуйте, батюшка! Хорошо ли почивали?..

Николай Михалыч. Хорошо – да у вас что-то жарко наверху. Послушай! Пошли мне моего человека.

Дарья (Ивану). Пошли! Что ты стоишь? (Он уходит.)

Николай Михалыч (брату). Посмотри-ка, брат, как утро прекрасно, как все свежо. Ах, я люблю ужасно это время, пойдем прогуляться в саду, пойдем.

Василий Михалыч. Изволь – я готов.

Уходят. Дарья отворяет им дверь.

(Дарье.) Подай нам чаю в сад! слышишь?

Дарья. Каковы! принеси им туда чаю – как будто я их раба. Как бы не так. Так не понесу же им чаю, пускай ждут или сами приходят. О-ох, время пришло, времечко – всякой командует!

Явление 4

Квартира Заруцкого в избе.

Ребятишки на полатях. Люлька и баба за пряжей в углу.

Заруцкой (сидит за столом, на котором стоит бутылка и два стакана. Он в гусарском мундире.). Вот, кажется, я нашел еще товарища моей молодости. Как полезно это общественное воспитание! – на каждом шагу жизни мы встречаем собратий, разделявших наши занятья, шалости, которые милы бывают только пока мы молоды. Как старое воспоминание, нам любезен старый друг. (Молчание.)

А Волин был удалой малый, ни в чем никому не уступал, ни в буянстве, ни в умных делах и мыслях, во всем был первый; и я завидовал ему! Но он скоро будет – я послал сказать ему, что старый его приятель здесь. Посмотрим, вспомнит ли он меня? (Пьет.) Славное вино. То-то попотчеваю. (Берет гитару и играет и поет. Гитара лежала на столе.)

Или 1

Если жизнь тебя обманет,Не печалься, не сердись,В день уныния смирись,День веселья, верь, настанет.Сердце в будущем живет,Настоящее уныло,Все мгновенно, все пройдет:Что пройдет, то будет мило…

Или 2

Смертный, мне ты подражай!Наслаждайся, наслаждайся,Страстью пылкой утомляйся,А за чашей отдыхай.

(Пьет.)

В эту минуту дверь отворяется, и Юрий быстро входит в избу и бросается на шею Заруцкому. Молчание.

Явление 5

Юрий. Заруцкой… как неожиданно…

Заруцкой. Давно, брат Волин, не видались мы с тобой. Я ожидал тебя и знал наверно, что ты меня не забыл, – каков же я пророк.

Юрий. Как ты переменился со времени разлуки нашей – однако не постарел и такой же веселый, удалой.

Заруцкой. Мое дело гусарское! – а ведь и ты переменился ужасно…

Юрий. Да, я переменился – посмотри, как я постарел. О, если б ты знал все причины этому, ты бы содрогнулся и вздохнул бы.

Заруцкой. В самом деле, чем больше всматриваюсь – ты мрачен, угрюм, печален – ты не тот Юрий, с которым мы пировали, бывало, так беззаботно, как гусары накануне кровопролитного сраженья…

Юрий. Ты правду говоришь, товарищ, – я не тот Юрий, которого ты знал прежде, не тот, который с детским простосердечием и доверчивостью кидался в объятья всякого, не тот, которого занимала несбыточная, но прекрасная мечта земного, общего братства, у которого при одном названии свободы сердце вздрагивало и щеки покрывались живым румянцем – о! друг мой! – того юношу давным-давно похоронили. Тот, который перед тобою, есть одна тень; человек полуживой, почти без настоящего и без будущего, с одним прошедшим, которого никакая власть не может воротить.

Заруцкой. Полно! полно! – я не верю ушам своим – ты, что ли, это ты говоришь? Скажи мне, что с тобою сделалось? Объясни мне – я, черт возьми, ничего тут не могу понять. Из удальца сделался таким мрачным, как доктор Фауст! Полно, братец, оставь свои глупые бредни.

Юрий. Не мудрено, что ты меня не понимаешь – ты вышел двумя годами прежде меня из пансиона и не мог знать, что со мной случалось… Много-много было без тебя со мною, ах! слишком много! (Начинает рассказ.)

Заруцкой закуривает трубку…

Заруцкой. Да что же могло с тобою быть? Несправедливости начальства, товарищей? и ты этого в шесть лет не мог забыть? полно, полно – что-нибудь другое томит и волнует твою душу. Глаза чернобровой красавицы, par exemple[9].

Юрий. Нет – совсем нет! – что за смешная мысль! ха-ха-ха!..

Молчание.

Заруцкой. Да что же! Мне любопытно знать!.. Кстати, выпей-ка стакан! (Взяв за руки.) Не знаю, чем тебя мне угостить, дорогого гостя…

Юрий (выпив). Помнишь ли ты Юрия, когда он был счастлив; когда ни раздоры семейственные, ни несправедливости еще не начинали огорчать его? Лучшим разговором для меня было размышленье о людях. Помнишь ли, как нетерпеливо старался я узнавать сердце человеческое, как пламенно я любил природу, как творение человечества было прекрасно в ослепленных глазах моих? Сон этот миновался, потому что я слишком хорошо узнал людей…

Заруцкой. Вот мы, гусары, так этими пустяками не занимаемся, нам жизнь – копейка, зато и проводим ее хорошо!

Юрий. Без тебя у меня не было друга, которому мог бы я на грудь пролить все мои чувства, мысли, надежды, мечты и сомненья… Я не знаю – от колыбели какое-то странное предчувствие мучило меня. Часто я во мраке ночи плакал над хладными подушками, когда воспоминал, что у меня нет совершенно никого, никого, никого на целом свете – кроме тебя, но ты был далеко. Несправедливости, злоба – все посыпалось на голову мою, – как будто туча, разлетевшись, упала на меня и разразилась, а я стоял как камень – без чувства. По какому-то машинальному побуждению я протянул руку – и услышал насмешливый хохот – и никто не принял руки моей – и она обратно упала на сердце… Любовь мою к свободе человечества почитали вольнодумством – меня никто после тебя не понимал. Однако ж ты мне возвращен снова! не правда ли?..

Заруцкой. О государь! наш мудрый государь! если бы ты знал, каким гидрам, каким чудовищам, каким низким нравственным уродам препоручаешь лучший цвет твоего юношества – но где тебе знать? один Бог всеведущ!.. Черт меня дери, если я не изрублю этого… злодея, когда он мне попадется – он многих сделал несчастливыми. Продолжай! друг мой!..

Юрий. Потом – ты знаешь, что у моей бабки, моей воспитательницы – жестокая распря с отцом моим, и это все на меня упадает. Наконец, я тебе скажу – не проходит дня, чтобы новые неприятности не смущали нас, я окружен такими подлыми тварями – всё так мне противуречит…

Заруцкой. Эх! любезный, черт с ними!.. всех не исправишь!

Юрий. Еще – (берет его за руку) знаешь ли? – Я люблю…

Заруцкой. Ну так, без этого не обойтиться? В кого, скажи мне, в кого ты влюблен. Я помогу тебе – на то и созданы гусары: пошалить, подраться, помочь любовнику – и попировать на его свадьбе.

Юрий. На свадьбе? – кровавая будет свадьба! Она никогда не будет мне принадлежать, зачем же называть ее – я хочу погасить последнюю надежду – я не хочу любить – а все люблю!..

Заруцкой. Послушай, брат, знаешь ли, я сам люблю и не знаю, любим ли я; мне стало жалко тебя, ты очень несчастлив. Послушай! зачем ты не пошел в гусары? Знаешь, какое у нас важное житье – как братья, а поверь, куда бабы вмешаются – там хорошего не много будет!

Юрий (в сторону). О, если б ты знал, что я люблю дочь моего дяди, ты не сравнивал бы себя со мною. (Вслух.) Я еду в чужие края – оставляю всех – родину – может быть, это поможет моему рассеянью.

Заруцкой. Твой отец здесь и дядя и кузины… Их две?..

Юрий (с приметным смущением). Да… да – они все приехали со мной проститься!.. И мы с тобой снова расстанемся!

Заруцкой. Твое воображение расстроено, мой милый, ты болен. Зачем тебе ехать от нас?

Поверь мне, той страны нет краше и милее,Где наша милая иль где живет наш друг.

Юрий. Зачем разуверять меня, зачем останавливать несчастного. Неужели и ты против меня; неужели и ты хочешь моей гибели и ты изменил мне. Скажи мне просто, что ты думаешь – быть может, ты хочешь посмеяться надо мной, над безнадежной моей любовью так – как некогда – у меня был друг, который хохотал. Долго этот хохот останется в моем слухе. Ах! имей немного сострадания, столько, сколько человек может иметь – оставь меня лучше!

Заруцкой. Бедный, в каком он безумии. Зачем я коснулся его живой струны? (К Юрию.) Послушай, запомни мои слова: дома лучше!..

Юрий. Я еду – я должен ехать – я хочу ехать… (Кидается на стул и вдруг закрывает лицо руками.)

Заруцкой (стоит в безмолвии над ним, покачав головою). Бедный!.. Кто виноват?.. Неужели человек может быть так чувствителен, что всякая малость раздражает его до такой степени. (Ударив себя по сердцу.) Этого я, по чести, не понимаю!.. Эй, брат. Вставай-ка – ты болен… Опомнись (трогает его).

Юрий. Да! я болен! Смертный яд течет по моим жилам.

Заруцкой поднимает его.

(Как ото сна встает.) Где я, у кого я?

Заруцкой. В объятиях твоего друга.

Юрий (обнимает его с восторгом). У меня есть друг.

Заруцкой. Утешься, брат, – не век горе.

Юрий (не слыша его). Ты на меня не сердит? а? прости мне, если я что-нибудь тебе обидное сказал – не я говорил – мои страсти, мое безумство – прости меня…

Заруцкой. Тебе нужен свежий воздух!.. Итак, пойдем отсюда… в поле…

Уходят.

Явление 6

Комната барышень. Любенька сидит и читает. Горнишная шьет платье, а Элиза перед трюмо. Все тихо.

Элиза (примеривая шляпу). Посмотрите, ma sоeur[10], как эта шляпка на мне сидит. Не правда ли, что прекрасно…

Любовь. Да, это правда. (Положив книгу.) Ах! Если бы ты знала, какую прекрасную книгу я читаю.

Элиза. А что такое, позвольте спросить?

Любовь. «Вудсток, или Всадник», Вальтера Скотта! Я остановилась на том месте, когда Алина удерживает короля и полковника… Ах, как я ей завидую…

Элиза. По мне ничего тут нет прекрасного. Пускай бы их сражались… да шею себе ломали… ха! Ха! Ха! Какая дура твоя Алина!..