Герой нашего времени

ПОХОЖ ЛИ ПЕЧОРИН НА САМОГО ЛЕРМОНТОВА?

О сходстве и даже тождестве Печорина с его автором говорили многие современники Лермонтова. «Нет… сомнения, что если он не изобразил в Печорине самого себя, то по крайней мере идеал, сильно тревоживший его в то время и на который он очень желал походить», – пишет Иван Панаев[12], вспоминая «печоринские» черты характера Лермонтова: «пронзительные взгляды, ядовитые шуточки и улыбочки, желание показать презрение к жизни, а иногда даже и задорливость бретера». «Известно, что он до некоторой степени изобразил самого себя в Печорине», – вторит Панаеву Тургенев. «Печорин – это он сам, как есть», – с полной уверенностью заявляет в письме Василию Боткину[13] Белинский{15}. Екатерина Сушкова, в которую Лермонтов был влюблен, называла его «расчетливым и загадочным». Она имела право и на более нелестную характеристику, потому что Лермонтов, желая отомстить ей за равнодушие, спустя несколько лет повел с ней примерно такую игру, какую Печорин ведет с княжной Мери. «Теперь я не пишу романов – я их делаю, – пишет он другу в 1835 году. – Итак вы видите, что я хорошо отомстил за слезы, которые кокетство mlle S. заставило меня пролить 5 лет назад; о!» Впрочем, Печорин не мстит княжне за отвергнутую когда-то любовь, а затевает интригу от скуки.

Литературовед Дмитрий Овсянико-Куликовский писал об «эгоцентризме натуры» Лермонтова: «Когда такой человек мыслит или творит, – его “я” не тонет в процессе мысли или творчества. Когда он страдает или наслаждается, – он явственно ощущает свое страдающее или наслаждающееся “я”{16}. Печорин «справедливо признается наиболее субъективным созданием Лермонтова: это, можно сказать, его автопортрет», – без обиняков заявляет исследователь{17}. Речь о тайных переживаниях – «похороненных в глубине сердца» лучших чувствах, желании быть принятым миром и отверженности. Противоречивые чувства Печорина («Присутствие энтузиаста обдает меня крещенским холодом, и я думаю, частые сношения с вялым флегматиком сделали бы из меня страстного мечтателя») находят параллель в отношениях Лермонтова с Белинским («На серьезные мнения Белинского он начал отвечать разными шуточками»). Очевидно при этом, что и Печорин, и Лермонтов способны к рефлексии: они осознают, что больны «болезнью века» – скукой и пресыщенностью.

Михаил Лермонтов. Офицер верхом и амазонка. 1841 год[14]

Как и пушкинский Онегин, Печорин явно принадлежит к тому же кругу, что его автор. Он образован, цитирует Пушкина, Грибоедова, Руссо. Наконец, есть еще одна важнейшая вещь, обусловленная самим устройством «Героя нашего времени». О ней говорят Петр Вайль и Александр Генис: «Не стоит забывать, что Печорин – писатель. Это его перу принадлежит “Тамань”, на которую опирается наша проза нюансов – от Чехова до Саши Соколова. И “Княжну Мери” написал Печорин. Ему Лермонтов доверил самую трудную задачу – объяснить самого себя: “Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его”»{18}.

С этим высказыванием Печорина перекликается еще одно мемуарное свидетельство – князя Александра Васильчикова, литератора и секунданта Лермонтова на дуэли с Мартыновым: «В Лермонтове (мы говорим о нем как о частном лице) было два человека: один добродушный для небольшого кружка ближайших своих друзей и для тех немногих лиц, к которым он имел особенное уважение, другой – заносчивый и задорный для всех прочих его знакомых»{19}. Итак, в отличие от Печорина, у Лермонтова был ближний круг, с которым он мог быть вполне откровенен; в свою очередь, Печорин далеко не со всеми держал себя заносчиво: например, его отношения с доктором Вернером вполне уважительны.

Итак, Печорин – не литературное alter ego Лермонтова, но, конечно, персонаж наиболее ему внятный и близкий. Филолог Ефим Эткинд вообще считает, что «настоящий Печорин без маски» – это поэт-романтик, способный тонко, с умилением переживать и великолепно описывать природу{20} («постоянный, сладостно-усыпительный шум студеных ручьев, которые, встретясь в конце долины, бегут дружно взапуски и наконец кидаются в Подкумок» – здесь ручейки уподоблены детям; «как поцелуй ребенка» свеж и чист для Печорина кавказский воздух и так далее). Пейзажи – то, что часто остается за рамками обсуждения романов; между тем в прозе поэта на них стоит обращать особое внимание.

ПЕЧОРИН ИЗ «КНЯГИНИ ЛИГОВСКОЙ» И ПЕЧОРИН ИЗ «ГЕРОЯ НАШЕГО ВРЕМЕНИ» – ЭТО ОДИН И ТОТ ЖЕ ПЕЧОРИН?

Нет, это разные персонажи, между которыми, несомненно, есть преемственность. Печорин из незавершенной «Княгини Лиговской» «пытается с помощью внимательного наблюдения и анализа читать потаенные чувства других персонажей, но эти попытки оказываются бесплодными»{21}. Этот полезный навык пригодится и Печорину из «Героя нашего времени» – но он ни в чем не сомневается: он не читает чужие характеры, а заранее их знает. У первого Печорина есть сестра, которую он нежно любит; у второго, кажется, нет никаких близких родных. Печорин из «Княгини Лиговской» – человек непривлекательной внешности; портрет Печорина в «Герое нашего времени», при всей его противоречивости (которая должна подчеркнуть демоничность), изображает красивого и знающего о своей красоте человека. В «Княгине Лиговской», «чтоб немного скрасить его наружность во мнении строгих читателей», Лермонтов объявляет, что у родителей Печорина три тысячи душ крепостных; «Герой нашего времени» лишен такой иронии по отношению к герою (хотя сохраняет иронию по отношению к читателю). Первый Печорин компрометирует девушку, просто чтобы прослыть опасным соблазнителем; поступки второго Печорина обусловлены не столько праздностью, сколько роковой и глубокой противоречивостью характера.

В «Герое нашего времени» глухо упоминается какая-то петербургская история, вынудившая Печорина уехать на Кавказ, но нет данных, что это развязка конфликта, намеченного в «Княгине Лиговской». В черновиках «Героя» Печорин говорит о «страшной истории дуэли», в которой он участвовал. Борис Эйхенбаум полагает, что причины отъезда были политическими и Печорин мог быть связан с декабристами (потому-то «автор-издатель», имея в своем распоряжении целую тетрадь с описанием печоринского прошлого, отказывается до поры до времени ее публиковать){22}. В любом случае в «Княгине Лиговской» нет и следа всей этой тайной биографии.

Дело, в конце концов, и просто в том, что «Княгиня Лиговская» и «Герой нашего времени» – очень разные произведения. По выражению Эйхенбаума, русская проза 1830-х проводит «черновую» работу, подготавливающую появление настоящего русского романа. В отношении стиля «Княгиня Лиговская» испытывает сильное гоголевское влияние, а ее светское содержание связано с такими текстами, как повести Бестужева-Марлинского и Одоевского, примиряющие романтический подход к реальности с нравоописательностью, в которой уже больше предвестия натуральной школы, чем влияния европейской прозы XVIII века. Прекратив движение в этом русле, Лермонтов совершает рывок вперед и создает новаторский текст на излете романтической традиции – эксперимент «Героя нашего времени» с романной формой и углубление романтического героя настолько убедительны, что порождают целый шлейф подражаний, хотя, казалось бы, эпоха романтизма уже позади.

Вместе с тем считать «Княгиню Лиговскую» совершенно неудачным опытом – несправедливость: одна только сцена объяснения Печорина с оскорбленным им бедным и гордым чиновником Красинским вполне стоит Достоевского. Некоторые черты и мысли Красинского Лермонтов передаст Печорину из «Героя нашего времени».

ЧЕМ ТАК РАЗОЧАРОВАН ПЕЧОРИН?

Если верить самому Печорину, причины его состояния нужно искать в его ранней молодости и даже детстве. Он исповедуется сначала Максиму Максимычу, а затем княжне Мери, жалуясь одному на пресыщенность светскими удовольствиями, женской любовью, военными опасностями, другой – на трагическое непонимание, которое он всю жизнь встречал от людей. «К печали я так же легко привыкаю, как к наслаждению, и жизнь моя становится пустее день ото дня; мне осталось одно средство: путешествовать» – так говорит Печорин в изложении Максима Максимыча. Перед нами типично байроническая биография и рецепт от скуки: они умещаются, например, в канву «Паломничества Чайльд-Гарольда». Но в разочаровании Печорина усматривают не только «моду скучать», которую завели англичане. Разумеется, байроническая хандра и отверженность импонировали Печорину, хорошо знавшему Байрона. В советском и российском литературоведении есть традиция считать поведение лермонтовского героя следствием апатии, охватившей общество после провала восстания декабристов, в «ужасные» годы, как называл их Герцен{23}. В этом есть доля истины: еще Герцен возводил идеи Лермонтова к декабризму, а историческая травма – характерное оправдание для «болезней века» (так и у Мюссе герой «Исповеди сына века» ссылается на раны 1793 и 1814 годов). Но Печорина даже меньше, чем Евгения Онегина, волнуют идеалы свободы: он противопоставляет себя в том числе и обществу, в котором эти идеалы могут быть востребованы. Эти идеалы, безусловно, были важны для Лермонтова – и, может быть, здесь кроется причина сходства между автором и героем: Лермонтов сообщает Печорину свои чувства, свое ощущение безвыходности, но не дает ему своей мотивации. Возможно, чтобы компенсировать это, он придает портрету Печорина контрастные, противоречивые черты: «В его улыбке было что-то детское. Его кожа имела какую-то женскую нежность», но на «бледном, благородном лбу» можно при усилии заметить «следы морщин, пересекавших одна другую и, вероятно, обозначавшихся гораздо явственнее в минуты гнева или душевного беспокойства». Глаза Печорина «не смеялись, когда он смеялся», а его тело, «не побежденное ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными», может в минуту отдыха «изобразить какую-то нервическую слабость». Столь контрастный облик, согласно представлениям XIX века о физиогномике[15], обличает и противоречия в характере героя. Действительно, читая «Журнал Печорина», мы можем видеть постоянные смены его настроения, перемежаемые опытами глубокого самоанализа.

ПОЧЕМУ ПЕЧОРИНА НАЗЫВАЮТ ЛИШНИМ ЧЕЛОВЕКОМ?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Портрет М. Ю. Лермонтова. Гравюра на стали Ф. А. Брокгауза в Лейпциге, 1863 год. По фотографии с акварели А. И. Клюндера. 1839 год. Государственный музей-заповедник М. Ю. Лермонтова.

2

Николай Филиппович Павлов (1803–1864) – писатель. Как внебрачный сын помещика и наложницы, был крепостным крестьянином, но еще в детстве ему была дарована вольная. Павлов окончил Московский университет, после учебы работал в Московском надворном суде. В 1820-е годы публиковал стихи. В 1835 году Павлов выпустил сборник из трех повестей («Именины», «Ятаган» и «Аукцион»), который принес ему известность и признание. В 1840-е годы дом Павлова и его жены поэтессы Каролины Павловой (урожденной Яниш) стал одним из центров культурной жизни в Москве.

3

Художественное направление, возникшее во Франции в 1820-е годы. В это время страна увлекалась «северной» литературой – мрачными английскими и немецкими романами, наполненными мистикой. Она повлияла и на французских писателей: Виктора Гюго, Оноре де Бальзака, Жерара де Нерваля, Теофиля Готье. Программным текстом «неистовой словесности» стал роман Жюля Жанена «Мертвый осел и гильотинированная женщина». Интерес к мрачной и жестокой литературе возник как противовес классицистическим и сентименталистским романам, идеализирующим реальность.

4

Литературный журнал, издававшийся в Петербурге с 1818 по 1884 год. Основан писателем Павлом Свиньиным. В 1839 году журнал перешел Андрею Краевскому, а критический отдел возглавил Виссарион Белинский. В «Отечественных записках» печатались Лермонтов, Герцен, Тургенев, Соллогуб. После ухода части сотрудников в «Современник» Краевский в 1868 году передал журнал Некрасову. После смерти последнего издание возглавил Салтыков-Щедрин. В 1860-е в нем публиковались Лесков, Гаршин, Мамин-Сибиряк. Журнал был закрыт по распоряжению главного цензора и бывшего сотрудника издания Евгения Феоктистова.

5

Степан Онисимович Бурачок (1800–1877) – кораблестроитель, публицист, издатель. Бурачок окончил Училище корабельной архитектуры и был принят на службу в Петербургское адмиралтейство. Управлял Астраханским адмиралтейством, преподавал в Морском кадетском корпусе. Бурачок проектировал и строил корабли, разработал проект подводной лодки. С 1840 по 1845 год издавал журнал «Маяк», где публиковал свои статьи о литературе. Журнал часто становился предметом насмешек в среде столичных литераторов.

6

Текст «Героя нашего времени» (глава «Тамань»), записанный Акимом Шан-Гиреем под диктовку Лермонтова в 1839 году. Российская национальная библиотека.

7

Аполлон Александрович Григорьев (1822–1864) – поэт, литературный критик, переводчик. С 1845 года начал заниматься литературой: выпустил книгу стихов, переводил Шекспира и Байрона, писал литературные обзоры для «Отечественных записок». С конца 1950-х годов Григорьев писал для «Москвитянина» и возглавлял кружок его молодых авторов. После закрытия журнала работал в «Библиотеке для чтения», «Русском слове», «Времени». Из-за алкогольной зависимости Григорьев постепенно растерял влияние и практически перестал печататься.

8

Михаил Васильевич Авдеев (1821–1876) – писатель, литературный критик. После отставки со службы начал заниматься литературой: печатал повести и романы в журналах «Современник», «Отечественные записки», «Санкт-Петербургских ведомостях». Известность ему принесли романы «Тамарин» (1852) и «Подводный камень» (1862). В 1862 году Авдеева арестовали за связи с революционером Михаилом Михайловым и выслали из Петербурга в Пензу. В 1867 году он был освобожден от надзора.

9

Виктор Ипатьевич Аскоченский (1813–1879) – писатель, историк. Получил богословское образование, исследовал историю православия на Украине. В 1848 году издал первую книгу, посвящённую биографиям русских писателей. Известность Аскоченскому принес антинигилистический роман «Асмодей нашего времени», вышедший в 1858 году. С 1852 года издавал ультраконсервативный журнал «Домашняя беседа». Два последних года жизни провел в больнице для душевнобольных.

10

Горная вершина Адай-Хох. 1885 год. Из альбома «Путешествие Морица Деши по Кавказу». Universitäts-und Landesbibliothek Sachsen-Anhalt.

11

Георгий Валентинович Плеханов (1856–1918) – философ, политик. Возглавлял народническую организацию «Земля и воля», тайное общество «Черный передел». В 1880 году эмигрировал в Швейцарию, где основал «Союз русских социал-демократов за границей». После II съезда РСДРП Плеханов разошелся во взглядах с Лениным и возглавил меньшевистскую партию. Вернулся в Россию в 1917 году, поддержал Временное правительство и осудил Октябрьскую революцию. Умер Плеханов через полтора года после возвращения от обострения туберкулеза.

12

Иван Иванович Панаев (1812–1862) – писатель, литературный критик, издатель. Заведовал критическим отделом «Отечественных записок». В 1847 году вместе с Некрасовым начал издавать «Современник», для которого писал обзоры и фельетоны. Панаев – автор множества повестей и романов: «Встреча на станции», «Львы в провинции», «Внук русского миллионера» и другие. Был женат на писательнице Авдотье Панаевой, спустя десять лет замужества она ушла к Некрасову, с которым долгие годы жила в гражданском браке.

13

Василий Петрович Боткин (1811–1869) – литературный критик, публицист. В середине 1830-х годов сблизился с Белинским, участвовал в кружке Станкевича, публиковался в журналах «Телескоп», «Отечественные записки», «Московский наблюдатель». В 1855 году стал сотрудником «Современника» Некрасова. Боткин много путешествовал, после поездки в Испанию опубликовал в «Современнике» цикл «Письма об Испании». В конце 1850-х критик разошелся во взглядах с демократами и начал защищать эстетический подход к искусству.

14

Михаил Лермонтов. Офицер верхом и амазонка. 1841 год. Российская национальная библиотека.

15

Определение личности человека, его физического и душевного здоровья по чертам лица. Сегодня физиогномика считается псевдонаучной дисциплиной.

Комментарии

1

Виноградов В. В. Стиль прозы Лермонтова // Литературное наследство. Т. 43/44: М. Ю. Лермонтов. Кн. I. – М.: Изд-во АН СССР, 1941. С. 580–586.

2

Вайль П. Л., Генис А. А. Родная речь. – М.: КоЛибри, 2008. C. 111.

3

Эйхенбаум Б. М. Статьи о Лермонтове. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1961. С. 227–228.

4

Журавлева А. И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. – М.: Прогресс-Традиция, 2002. C. 209.

5

Там же. C. 218.

6

Найдич Э. Э. «Герой нашего времени» в русской критике // Лермонтов М. Ю. Герой нашего времени. – М.: Изд-во АН СССР, 1962. С. 193.

7

Потапова Г. Е. Изучение Лермонтова в Великобритании и США // Творчество М. Ю. Лермонтова в контексте современной культуры. – СПб.: РХГА, 2014. С. 234.

8

Скабичевский А. М. М. Ю. Лермонтов. Его жизнь и литературная деятельность. – М.: Директ-Медиа, 2015. C. 145.

9

Архангельский А. Н. Герои классики: продленка для взрослых. – М.: АСТ, 2018. C. 373.

10

Там же. C. 353.

11

Томашевский Б. В. Проза Лермонтова и западноевропейская литературная традиция // Литературное наследство. Т. 43/44: М. Ю. Лермонтов. Кн. I. – М.: Изд-во АН СССР, 1941. С. 469–516. C. 508.

12

Дрозда М. Повествовательная структура «Героя нашего времени» // Wiener Slawistischer Almanach. Bd. XV. 1985. S. 5–6.

13

Виноградов В. В. Указ. соч. С. 588.

14

Эйхенбаум Б. М. Указ. соч. C. 246–247.

15

Щеголев П. Е. Книга о Лермонтове: В 2 вып. Вып. 2. – Л.: Прибой, 1929. C. 19, 23, 45.

16

Овсянико-Куликовский Д. Н. М. Ю. Лермонтов. К столетию со дня рождения великого поэта. – СПб.: Книгоизд-во «Прометей» Н. Н. Михайлова (1914). C. 6.

17

Там же. C. 72.

18

Вайль П. Л., Генис А. А. Указ. соч. C. 114.

19

Щёголев П. Е. Указ. соч. C. 188.

20

Эткинд Е. Г. «Внутренний человек» и внешняя речь: Очерки психопоэтики русской литературы XVIII – XIX вв. – М.: Языки русской культуры, 1998. C. 106–107.

21

Kahn A., Lipovetsky M., Reyfman I., Sandler S. A History of Russian Literature. Oxford: Oxford University Press, 2018. P. 426.

22

Эйхенбаум Б. М. Указ. соч. C. 254–265.

23

Гуревич А. М. Динамика реализма (в русской литературе XIX в.): Пособие для учителя. – М.: Гардарика, 1995. C. 34; Гинзбург Л. Я. Творческий путь Лермонтова. – Л.: Худ. лит., 1940. С. 162.