Илимская Атлантида. Собрание сочинений

Что там такого случилось, что глава администрации решил вмешаться? С другой стороны, при чем тут глава, по этим вопросам есть городская техническая инспекция или служба архитектурного надзора, если что-то будет не так, обеспечена мгновенная остановка работ. Это уже отработано у городских служб.

Да… ребус, всегда неприятно, когда встречаешься с начальством по вопросу, с которым незнаком. Понятно одно, вызывает не затем, чтобы поблагодарить или о чем-то попросить. До этого встреч с главой не было. Конечно, Зубов его знал, на совещаниях, различных тусовках приходилось видеться, но до личного знакомства дело не доходило.

Зато сейчас по полной программе: личный звонок, разговор с секретарем, с напоминаем позвонить по личному телефону. Что же произошло? Если что-то из ряда вон выходящие, мог бы сообщить на сотовый мне лично, для него он не секретный. Встревожившись, Алексей Николаевич позвонил техническому директору.

– Володя, что у нас на объекте по Яковлевской?

– Да ничего, Алексей Николаевич, все как обычно.

– Нет ни ЧП, ни демонстраций?

– Да нет ничего, дайте я взгляну на экран.

На строительном объекте были установлены онлайн-камеры.

– Алексей Николаевич, вот смотрю, все в обычном режиме, идет разборка дома.

– А протестующие люди рядом есть?

– Нет, не видно.

– Странно.

– А что случилось?

Зубов рассказал о звонке главы района.

– Вроде причин за прошедшие дни не образовалось.

– Хорошо, Володя, тогда до встречи.

Блаженная дрема выветрилась окончательно, солнце как будто поумерило свой вешний пыл, новому настроению директора больше соответствовали выползающие из-за горизонта не по-весеннему тяжелые тучи-облака. Снег тоже пригасил свое вызывающе радостное сияние. Это утешало, хотя Алексей Николаевич после разговора с секретарем уже не обращал внимания на весенние приметы. Его мучила неопределенность. Воспоминания об истории покупки аварийного дома на Яковлевской отвлекли Зубова от тревожных предчувствий. Он хорошо помнил тот день.

* * *

В день аукциона погода была ужасной. Жгучие ледяные капли мороси, как мириады изголодавшихся комаров, нещадно впивались в лицо, проникали в дыхательные пути, кололи кисти рук, не защищенные перчатками. Тяжелый воздух содрогался от этой воздушной нечисти, городские улицы походили на бесконечные сумрачные тоннели. Иногда метеоритами пролетали крупные капли дождя. Солнце позорно бежало с поля боя непримиримых времен года.

Алексей Николаевич продирался на машине в центр города дольше обычного времени. В Фонде имущества были назначены торги. Организация Зубова подала заявки на два лота. На земельный участок под строительство многоквартирного жилого дома и на аварийный дом с землей под ним. Мысли не давали покоя: как сегодня пройдет аукцион, сколько участников будет торговаться, сумеет ли он что-нибудь купить или опять уйдет не солоно хлебавши?..

Когда-то его отпугивало само слово торги или аукцион. Скрывающаяся за этим словом таинственная процедура казалась очень сложной и дорогой. Однако побывав один раз участником торгов, понял, что все просто, по крайней мере, не сложнее чем оформление загранпаспорта.

Подай заявку, пройди процедуру допуска и жди назначенный день и час, а там – как повезет. Порой желающих оказывается так много, что все не вмещаются в зал торгов. Сложившаяся конъюнктура позволяет предприимчивым торговцам повысить стартовую цену в несколько раз.

На теперешних торгах земельный участок под многоквартирный дом был для Зубова интересен местоположением, и начальная цена доступная. Но наверняка и желающих будет немало.

Второй участок с аварийным зданием привлекал в меньшей степени. Разваливающийся дом стоял в углу двора, соседний дом подпирал его торцевой стеной. Но, как говорится, на безрыбье и рак рыба.

Тогда от размышлений о торгах отвлек водитель.

– Кажется, приехали, Алексей Николаевич.

– Ты чего, Юра, еще до Казанской улицы не добрались.

– Да я-то ничего, гаишники руководят потоком.

– Открой окно, попробуем выяснить.

– Товарищ капитан, – вежливо обратился к представителю одной из важнейших городских властей Зубов, – нам необходимо проехать к Фонду имущества, что находится на переулке Гривцова.

– Про Фонд не знаю, но переулок Гривцова для проезда закрыт, – сдержанно ответил усталый офицер.

– Авария, что ли?

– Закрыт, – уже более напряженно ответил страж правил дорожного движения, продолжая останавливать автотранспорт.

– Наверное, кто-то из правителей в городе, – глубокомысленно произнес водитель.

– Постой, постой, Юра, да, ты прав. Я утром слышал в новостях, что сегодня заседание Попечительского совета Русского географического общества с участием президента России.

– Ну и что? Мало ли где наш Президент заседает.

– Да, Юра, много где, но здание Общества расположено почти напротив Фонда имущества.

– По переулку Гривцова?

– Да, да, на Гривцова, 10.

– Раз так, нам туда ходу нет.

– Ходу нет на машине, а мне-то, хоть плачь, добраться надо. Давай продвинемся к Исаакию, поближе к Синему мосту через Мойку, а там попробую пешком.

Пришлось вернуться к каналу Грибоедова, через Английский проспект удалось выскочить на улицу Декабристов.

– Случится в центре образоваться пробке, моментом все вокруг останавливается, спрессовывается, и дальше только вертолетом можно долететь, – поделился с водителем опытом жизни в мегаполисе Зубов.

– Да, не в первый раз такое обстоятельство вырисовывается. Высокие гости еще только подумают приехать, а городские улицы уже становятся непроездными.

– Это уже литературная гипербола, Юра.

За разговорами не заметили, как подъехали к мосту на Мойке в Фонарном переулке, к Синему мосту возможности подобраться уже не было, таких хитреньких, пустившихся в объезд, оказалось много.

Весеннее настроение улетучилось совсем, с небес полил уже настоящий дождь, напоминающий о соотношении в жизни радостей и горестей. Последних, очевидно, больше. Сочные капли небесной влаги с равномерной частотой плюхались в густую воду Мойки, возбуждая в ней мелкую рябь, и река становилась похожей на крупную чешуйчатую рыбину.

– Юра, я ведь свой зонтик оставил на работе, сушиться поставил в кабинете. У тебя найдется, чем голову прикрыть?

– Да, в багажнике есть зонт со сломанной спицей.

– Сгодится.

– Но его надо второй рукой придерживать, чтобы ткань не вздыбливалась от ветра.

– Давай хоть такой, делать нечего.

Кое-как расправив старый, видавший виды зонт, крепко ухватившись за его черное раненое крыло рукой, прижимая ненадежный купол к макушке, Алексей Николаевич поспешил по набережной реки Мойки. Дождь не прекращался, ухудшая настроение и подпитывая недоброе предчувствие. Поглядев на часы, Зубов ускорил шаг, до переулка Антоненко добирался почти бегом, запыхаясь, ощущая, что рука, сдерживающая зонт, онемела, и дождь глубоко затекает в рукав пиджака. Остановился передохнуть под козырьком парадной старинного дома. Отметил, что оба рукава пиджака от воды встали колом, то же случилось со штанинами брюк. Время поджимало. Уже не прячась от дождя, бегом Алексей Николаевич устремился к Фонду имущества. На повороте в переулок Гривцова его строго остановил молодой человек.

– Вы куда торопитесь?

– Удивительный вопрос. Во-первых, бегу от дождя, который, стекая меж моих лопаток, уже до копчика добрался, – грустно пошутил Зубов. – Во-вторых, опаздываю на торги. А вам зачем это надо знать?

– А паспорт у вас есть?

Алексей Николаевич удивленно поднял голову и взглянул прямо в лицо непримиримому стражу. Грозный его вид соответствовал серьезности вопроса.

– Паспорт есть, но у меня его впервые спрашивают на улице, да еще и под дождем.

– Ваш паспорт не намочим, только взглянем.

– Пожалуйста, посмотрите. – Алексей Николаевич протянул свой главный документ, но, удивительно, охранник даже не взглянул на него.

– Проходите, пожалуйста, – услышал Зубов. – Проходите, проходите, – уважительно повторил молодой человек.

– Чудеса, да и только, – негромко пробурчал Алексей Николаевич и быстро зашагал к Фонду.

Тут еще незадача – на дверях главного вход в здание, где должны проходить торги, вывешена записка, что сегодня вход со двора.

У дверей в аукционный зал стояли два молодых человека, в одинаковых черных костюмах, идеально белых рубашках и вызывающе красных галстуках, которые блестели в свете люстр, как слюнявые языки собак, подходящих к миске с едой. Модные стражи тщательно сверяли со списочными данными паспорта́ входивших в зал, подозрительно вглядываясь в лица гостей. Служба паспортного контроля на границе со страной НАТО могла бы позавидовать такой тщательной работе.

Зал, где разместился аукцион, оказался жутко эклектичным, разные стили и эпохи нашли отражение в его удручающей архитектуре. Узкое и низкое, похожее на внутренности сказочного кита, это помещение угнетало своей непропорциональностью и нецелесообразностью. Стулья для участников, казалось, были принесены отовсюду. Одни – с жесткими скользкими сиденьями, так что сидящий на них человек постоянно скатывался вперед, другие, наоборот, – продавлены настолько, что обитатель такого раритета погружался в него, как в люльку, и для того, чтобы из нее выбраться, необходимо было обладать спортивными навыками и крепкими мышцами. У стены, близкой к входу, был сооружен амфитеатр из трех тесных по всем параметрам рядов. Сидящие на последнем ряду упирались головами в потолок, а коленками в затылки обитателей предшествующего ряда. Между амфитеатром и зрителями находилась трибуна. Она явно была ровесницей здания. Это огромное, темного цвета, лакированное сооружение было похоже на гроб, поставленный на торец. Если не подкладывать под ноги специальный брусок, то из этой трибуны видна только голова выступающего, даже если он имел рост выше среднего. К тому же трибуна была опутана проводами. Не верилось, что так их много надо, чтобы подсоединить настольную лампу и микрофон.

Заняв неудобное место, Алексей Николаевич понял, что с раздражением и усталостью быстро не справится. Промокшая одежда, слипшиеся влажные волосы оптимизма не добавляли. Появилась мысль: плюнуть на все и уйти, но, вспомнив о непогоде, Зубов подумал, что без основательной передышки обратной такой же дороги не выдержит. Поэтому решил остаться на этом, явно не обещавшем позитива мероприятии, и будь что будет. Торги долго не начинались, видимо, заседание Географического общества с участием высоких гостей помешало многим прибыть ко времени.

Наконец, в амфитеатре появились трое молодых людей и энергичная женщина в ярком платье, но она красовалась недолго, театрально объявив о начале торгов, незаметно выскользнула в боковую дверь.

Один из молодых людей важно подошел к трибуне, встал на скрытое за трибуной возвышение так, что оказался обозреваемым по пояс, и представился как ведущий аукциона. Несмотря на волнение участников, торги начались в спокойной обстановке. На табло, расположенном под самым потолком, высветилось название первого лота.

Это была земля под индивидуальный жилой дом в дальнем пригороде. Желающих купить было человек двадцать. Аукционист повертел в руках деревянный молоток, похожий на столярную киянку, зазвучали цифры, минут через десять участок купили. Подобных лотов было два десятка. Алексея Николаевича удивило, что пресса пишет об отсутствии в городе земли для многодетных семей, а тут продают ее кому попало, как будто про закон не ведают.

От долгого сидения занемели плечи, появилась боль в пояснице, в ногах промелькнули молниеносные, пока еще не болезненные, судороги. Зубов осторожно поднялся с места и перешел на пустой задний ряд. Там незаметно стал массировать икры своих много потрудившихся сегодня ног.

«Когда же это закончится», – удрученно думал директор, сетуя и на неправильно выбранное для аукциона время, и на помещение, и на неопытных организаторов.

Наконец, очередь дошла и до него. Лот по продаже земельного участка под строительство многоквартирного жилого дома в Приморском районе привлек наибольшее внимание «акул бизнеса», хотя начальная цена его была немалой. Но что поделать, если городские власти в течение предыдущего года землю почти не продавали. Скромный кусочек раз в квартал выставят на торги, а желающих построить многоквартирный дом в большом городе всегда много. Любой участок на вес золота.

Торговались долго, Алексей Николаевич взял себя в руки и, как бы ни хотелось ему одержать победу и этот кусочек «урвать», вовремя, как ему показалось, сошел с дистанции. «Нельзя заигрываться, надо быть реалистом», – подумал опытный строитель и бизнесмен. Ведь стоимость квартиры в построенном доме, в цену которой входит стоимость земли, сетей и других городских «поборов», должна быть ликвидной, иначе убыток и банкротство. Многие организации погорели, не рассчитав свои финансовые возможности.

Зубов, снявшись с торгов, с одной стороны, обрадовался, даже облегченно вздохнул, но от понимания бесполезности своего здесь пребывания опять огорчился. Ехать такую-то даль да с такими трудностями – и все зря. Объявили последний лот: аварийное здание в центре города с земельным участком по обрезу фундамента.

К аукциону было допущено семь претендентов.

«Ну вот, – подумал Алексей Николаевич, – последний шанс. Неужели и здесь ждет неудача?»

Аукционист объявил начальную цену, к удивлению, Алексей Николаевич увидел, кроме своей, только одну поднятую дощечку.

«Странные дела».

После первого шага дощечка поднялась вновь, а после второго Зубов остался один.

Три раза аукционист с надеждой спрашивал, кто даст больше. Никто не дал. Выразительно ударив молотком-киянкой по трибуне, молодой человек с облегчением произнес.

– Победителем аукциона признан участник с аукционной карточкой номер шесть, договор купли-продажи здания совместно с земельным участком заключается с победителем аукциона не позднее пятнадцати дней с даты утверждения протокола об итогах аукциона.

Он говорил что-то еще, но Алексей Николаевич уже его не слушал, пытаясь ответить себе на тревожный вопрос:

«Почему не торговались за это место, неужели оно совсем непригодно? Да вроде проектанты работали с ним. Никаких проблем не нашли. Правда, площадь небольшая получается, но ведь центр города. Тогда почему?! Странно, очень странно…»

Через две недели по электронной почте был прислан договор купли-продажи с запиской «Договор типовой, изменению и дополнению не подлежит, посмотрите, нет ли ошибок. Два десятка страниц было напечатано мелким шрифтом. Три страницы рассказывали об основных терминах договора. Здесь было прописано, как понимать слова: объект, земельный участок, жилое здание, местное самоуправление, собственность, покупатель, населенный пункт, строительные, санитарные, природоохранные и противопожарные нормы.

Спроси здесь кого-нибудь, зачем проводилось дотошное обучение продавцом грамотного покупателя, никто не ответит. То ли продавец в лице Фонда имущества закреплял знания, то ли он же, пользуясь случаем, обучал покупателя основным юридическим понятиям. Но время ликбеза давно прошло, да и юристы нынче не в дефиците.

На этом обучение покупателя не заканчивалось, дальше в Договоре много рассказывалось о территории, где находится аварийный дом, шли предупреждения, что снос исторических зданий, строений, сооружений не допускается, что нельзя изменять систему озеленения и благоустройства, водопровода и канализации, электрических кабелей, уличные дорожные знаки, плиты набережных… И еще много чего.

Обязанности покупателя были прописаны другим шрифтом и выделены черным цветом. Все пункты начинались со слов; объяснить, согласовать, уведомить, представить, установить.

Один пункт поверг Алексея Николаевича в изумление.

Он перечитал его несколько раз: «Осуществить капитальный ремонт, реконструкцию или строительство нового здания на земельном участке в течение сорока двух месяцев с момента заключения Договора. В случае невыполнения Покупателем обязательств, продавец вправе расторгнуть договор в установленном законом порядке. При этом участок, в том числе неотделимые улучшения, а также расположенные на нем объекты недвижимости поступают в государственную собственность, а денежные средства, перечисленные покупателем продавцу, возврату не подлежат».

Все прочитанное не укладывалось в голове.

– Ирина Михайловна, – обратился он к директору по правовым вопросам, протягивая ей договор, – как это понимать?

– Понимать нужно так, как написано, – пояснила она милостиво, как учитель нерадивому ученику.

– Разве мы участок земли и аварийный дом не приобрели в собственность? – продолжал упорствовать Зубов в споре не с ней, а с невидимым продавцом, скрывшимся под зловещим названием «Договор».

– Приобрели. Юридическое оформление возможно после подписания этого договора. Они своим распоряжением ограничили земельный участок с обременением начала и завершения застройки или освоения.

– Но это ведь незаконно, – не сдавался Алексей Николаевич, расстроившись, как ребенок, которому купили не ту игрушку, о которой он мечтал.

– Незаконно, но они власть, и всё делают для блага народа. Чтобы не существовало долгостроя, ограничили время строительства.

– А если мы откажемся?

– Для них это не страшно, ведь деньги, переданные в залог, они не вернут.

– А что, в условиях продажи был такой пункт?

– Такого не было. Но было сказано, что надо осуществить разборку аварийного здания в течение шести месяцев с момента заключения договора и возвести на освобожденном участке объект недвижимости. Мы с этим согласились.

– Да, я помню такое, но сейчас прописано совсем иное, потому суд мы должны выиграть.

– Алексей Николаевич, прописав про разборку здания в течение шести месяцев, они сослались на номер распоряжения и время его утверждения.

– Ну и что?

– В этом распоряжении было прописано и про сорок два месяца, и про действие властей в случае отказа покупателя.

– Они схитрили, а мы наживку проглотили.

– Так получилось. И они не виноваты.

– Уже даже не расстраиваюсь, когда мне врут, обманывают коммерсанты. Но когда это делает власть?! Больно.

Ирина Михайловна молча развела руками.

Однако все это были только цветочки. Уже после подписания всех необходимых документов и оформления участка в собственность, для начала проектных работ в получении главного документа для проектирования – градостроительного плана, – было отказано решительно:

– На данный микрорайон не разработан проект планировки территории, – безапелляционно ответили чиновники комитета по градостроительству.

Алексей Николаевич с большим трудом добился встречи с председателем комитета.

– Евгений Иванович, думаю, что это недоразумение, – осторожно подбирая слова, начал Зубов непростой разговор.

– Никакого недоразумения нет, без проекта планировки мы безоружны, это касается всего: школ, детских садиков, больниц.

– Но ведь город продал участок с аварийным домом под строительство нового дома.

– Наш комитет за весь город ответ не держит.

– В документах продажи есть и ваша подпись.

– Правильно, наша подпись говорит о том, что строить можно.

– Евгений Иванович, – взмолился Зубов, – если учитывать, что мы вряд ли построим дом по площади больше, чем был аварийный, то эту площадь можно взять за основу при расчете необходимых параметров.

– Взять можно что угодно, но не могу нарушать нормативные документы. Алексей Николаевич, я чиновник и руководствуюсь документами. Как человек я вам сочувствую.

– И на этом спасибо.

С вице-губернатором Зубов встретился на совещании. Знали они друг друга давно, разговорились дружески. Услышав проблему, обещал помочь. Слово свое сдержал. В течение месяца организация Алексея Николаевича получила градплан, а параметры контрольных цифр по социалке были взяты с объемов аварийного дома. Однако правильно говорят, все хорошо, что хорошо кончается. А Зубов был только в начале своего мученического круга согласований, в который он пытался вписать квадрат фундамента злосчастного дома.

«Прямо какая-то “квадратура круга”, нерешаемая задача», – усмехнулся про себя бывалый строитель, вспомнив историю математики.

При согласовании проектных параметров было необходимо получить согласие Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории. И тут вышла незадача. В согласовании отказали: «Вам нужно провести историко-культурную экспертизу объекта, – был ответ чиновников. – Жилой дом, который вы просите разобрать, построен в начале двадцатого века, а может быть, он является исторической или культурной ценностью».

Все просьбы, увещевания оказались бесполезны. Чиновники ссылались на градозащитников, на приказ губернатора и еще на десятки требований и подзаконных актов, которые сами же сочиняли без устали.

Три месяца проводилась экспертиза, стоившая немалых денег. К счастью, итог ее был однозначен: никто из великих не только не жил в доме, но даже не проходил мимо.

Пока шли все эти перипетии, подошло время первого рубежа по заключенному с Фондом имущества договору, предусматривающему необходимость через шесть месяцев разобрать аварийный дом. Однако ни одна служба в городе просто так взять и разобрать этот дом разрешения не давала. Архитектурно-строительный надзор требовал проект на весь участок, в переводе на понятный язык, нужно было выполнить проект на новый многоквартирный дом, согласовав его во всех инстанциях. В городе их более ста, все они при «деле», живут как присосавшиеся к строителям-застройщикам насекомые-кровопийцы. После барьерного бега по согласованиям надо было провести экспертизу проекта, не забыть заключить договор на присоединение дома к сетям монополистов. И еще много чего надо сделать, чтобы получить разрешение на начало стройки и разборку аварийного дома. По самым скромным подсчетам уходит на это от года до полутора лет.

Административно-техническая инспекция давала только разрешение на ограждение участка аварийного дома.

Фирма Алексея Николаевича оградила участок, и Зубов, посоветовавшись с юристами, выпустил приказ о разборке аварийного дома за своей подписью.

Как только появился экскаватор для разборки аварийного строения, словно черти из табакерки повылезали «бдительные» граждане. Две женщины с глазами гиен и голосами, напоминающими трубные звуки слонов, быстро собрали общественный сход, куда пригласили даже ожидающих в соседнем дворе пассажиров междугороднего автобуса. Около строительного забора разгорелся хорошо подготовленный «стихийный» митинг-бунт.

Люди, взявшись за руки, воспрепятствовали проезду машин. На подъехавшего Алексея Николаевича две активистки накинулись чуть ли не с кулаками, пугающе наскакивали на него, вульгарно показывая кукиши.

– Вот вам, вот вам, – отвратительно бесились «защитницы».

Охранное предприятие, с которым уже многие годы работала компания Алексея Николаевича, быстро навело порядок. Через мегафон директор представился и рассказал о том, что собираются делать строители.

– Врет он, они дом будут строить, – истошно завопила «активистка», пытаясь вырвать мегафон из рук директора, но один из охранников встал между ними неколебимой стеной.

– Дорогие жители, – обратился Алексей Николаевич к присутствующим, – вы долгие годы требовали у власти разобрать этот аварийный дом. Многим из вас он принес горе. Ведь именно в этих развалинах начали баловаться наркотиками ваши дети. А живущие здесь бомжи со всей округи?! Разве они вам не доставляют неприятности? Вы же во двор боитесь выйти днем, не говоря уже о вечернем и ночном времени. Сегодня для вас должен быть праздничный день, мы приступаем к разборке злополучного дома. Ничего ни от кого мы не скрываем, на огромном транспаранте написан наш адрес и название, а также вид работ, которые мы будем производить.

– А что будет на этом месте после разборки? – спросил мужчина из первого ряда кольца оцепления.

– Скорее всего, тоже жилой дом, – мягко пояснил Алексей Николаевич.

– Что, еще нет проекта? – подозрительно спросил грамотный участник «протеста».

– Проектные работы ведутся, затем будет согласование и экспертиза, – ответил Зубов.

Одна из ярых женщин-активисток стала выкрикивать какие-то междометия, замахала руками, в первое мгновение было непонятно, чего она хотела сказать. Накричавшись, она пояснила:

– Видите, видите, они будут строить жилой дом, а нам не нужно в нашем дворе жилого дома, не нужно, не нужно.

Обутая в стоптанные тапки, она стала подпрыгивать возле Алексея Николаевича, семеня тонкими ножками в зашитых грубой ниткой колготках и тыча в директора своими сухими кулачками. Один из охранников попытался утихомирить дерзкую женщину, но она на него отчаянно зарычала и громко закричала:

– Люди добрые, помогите, убивают!

– Не трогайте вы ее, – раздались из толпы разумные советы.