Полная версия:
Они тоже воевали… Солдаты СВО и герои нашего времени
– Это какой год?
– В 1996-м поступил в Оренбургское училище, – Павел прикинул: – в 2001 году окончил. Лейтенант, старший лейтенант. Он уходил капитаном…
– При мебельщике (министре Сердюкове)?
– Да, когда пошла эта чехарда… Тогда рубили все подряд!
– А он все служит…
– Да, как начинал в Биробиджане, там и оканчивал. Когда с ним говорили, он рассказывал, что доходило до того, что подставляли сильно. То ли «зуб» на него был. В общем, получилась такая штука, где его сильно подставили… Помню, ему нужны были деньги, и он обращался к друзьям. Показательно, что в то время всем было тяжело, и он обратился ко многим, и, как я понимаю, никто практически не помог. И он обратился ко мне. Ему нужна была сумма, которая по тем временам была большой. Мы посмотрели: у нас это все, что есть, и я посоветовался с женой. Она говорит: «По-другому нельзя?» Я говорю: «Нет». И мы отправили деньги. Он слово сдержал. Вернул, ни дня опоздания, все абсолютно четко. И он такой во всем.
– Так что с увольнением?
– Идет сокращение. Какое-то количество нужно оставить, кого-то сократить. И он сказал: «Я меняться не буду, жопу лизать не буду никому…»
– Поэтому и попал…
– Ну, да. Как он говорил: «Уже ясно было, что мы не остаемся в армии. Сидели и спокойно ждали. И тут пуски в Ашалуке, и туда нужно поехать и отстреляться. Насчет тех, кого оставляют, понимал, что те в плане „жополизов“ молодцы, но на стрельбах они не будут лучшими. Командир пришел к нам и говорит, если хорошо отстреляетесь, я всем выпишу премию». И Макс говорит: «Мы поехали, заняли первое место, а премию нам, конечно, не дали…»
Курсант Андреев с Павлом
– Я писал в книге «Герои Сирии. Символы российского мужества» про экипаж бомбардировщика, который всадил ракету прямо внутрь бункера боевиков. Обещали два ордена: командиру и штурману, а закончилось, что никому – ни летчику, ни штурману – не дали.
Павел:
– У нас же как в армии говорили еще со времен Отечественной войны:
Ваньке за атаку – х… в сраку,Маньке за п… Красную Звезду.– Конечно, это не система. Но я в отделе кадров областного управления милиции работал и знаю, кто себя в приказы на поощрения вписывал…
Павел:
– В Биробиджане Макс был с первой женой. Она закрытая, не такая открытая, как он. Макс рассказывал, что в ее семье командир – мама, папа мужик хороший, но бесхребетный. Ну и естественно, каждый ребенок строит отношения на базе того, что видит. Первая жена пыталась Макса поломать, а поломать Макса, – Павел засмеялся, – невозможно. Его не смогли сломить ни бандюки в Оренбурге, ни папины сынки в Эмбе, ни командир в Биробиджане, ни тренер. Соответственно, он уехал, с собой позвал жену, а она сказала: «Ты никуда не денешься, ты вернешься», ну Макс, сами понимаете…
8 В Тенистом и в Дмитриевке– И он оказался в Воронеже…
– Да.
– А как?
– Когда выводили из Эмбы, его мать получила квартиру в Богучаре.
– В Воронежской области.
– Да, там строился городок и получали. И он приехал к матери. Но мозгами понимая, что здесь ему работы не найти, рванул в ближайший город Воронеж. Он сказал: «Мам, я ничего не боюсь, руки у меня растут из нужного места, голова у меня на плечах, от работы я не бегаю, поэтому в любом месте себя найду, пробьюсь…»
– А как оказался в Дмитриевке?
– Он здесь второй раз женился. На Нине. Они купили в Дмитриевке домик. Он тогда уже мне говорил: «Вот вы приедете в деревню, увидите халупу, а когда узнаете, какие там живут люди, вы поймете, как там хорошо…» Сейчас, когда я в Дмитриевку приезжаю, я вижу, какие там хорошие люди, добрые, отзывчивые. Но Макс был тем стержнем, который всех их объединял. Он бросал клич, и делалась детская площадка. Делался навес, под которым собиралась вся деревня. Все собирались и садились независимо от того, дождь, снег, и отмечали праздник. Он провел электричество, поставил столбы. Свет появился. Вот мы едем, дорога разбита, при нем такого бы не было. Потом, когда он работал на разных должностях, одно время был главой Тенистого. Когда он стал, народ-то у нас всегда к руководителям относится предвзято. Особенно, если кто-то воровал или просто ничего не делал, щеки надувал. А Макс приехал туда, с одной стороны, с другой – людская агрессия. Ему высказывали: «Вы…», «Вы…» А потом я приезжал, через год, как он стал главой, отношение людей – ну небо и земля. Помню, когда мы хоронили Максима, подошла женщина: «Я директор школы»… И простые люди подходили, ну это не передашь. Но это было искренне, по-честному. Они были рады, вспоминая, что он делал. И потом еще был момент. Он приехал из Биробиджана, у него в то время не было никого. Я уже сказал, познакомился со своей будущей женой Ниной, а у нее квартира на улице Острогожской.
– Я на соседней улице живу…
– Так вот у нее такой старый дом, такая убитая квартира. Хозяйка как может создает уют. Но ты видишь старые розетки, электричество старое, гнилые трубы и так далее. Когда он был главой в Тенистом, что-то нужно было ему сделать. Он руководитель, и он обратился к ребятам: электрики, сантехники, нужно сделать. Они: «Ну, конечно…» Они приехали делать, за плату, конечно, и вот когда они вернулись, по городку, по Тенистому пошла молва. Они стали говорить: «Когда мы приехали, обалдели. Мы думали, ведь глава, он ворует, а мы приехали: просто халупа. А сам он, ну не с голой задницей, а в условиях, ну, как Павел Корчагин…»
– Все для людей.
– Да. Вот тогда это пошло, люди стали относиться с уважением, и, когда я приезжал, это было видно.
9 Максим – Скорпион. Правильный, как Павел КорчагинМы говорили.
Павел:
– Макс аккуратный человек… Вот у меня в машине бардак, на даче бардак. У меня жена очень аккуратная. Щепетильная. Не она, у меня бы был бардак во всем… У Макса же все четко… Я знаю многих людей, у которых все хорошо, но у Макса: у него мотоблок – он работал, у него инструмент, весь работал, при этом он сделал так, что все удобно, аккуратно. Чтобы ты ни искал, а знал – где что. Любой человек мог подойти к нему, при этом Макс не был легким человеком. Он Скорпион. Он жрет себя, он жрет других. С другой стороны, я слышал такое выражение и не думал, что это про Макса. Если у вас есть Скорпион, то у вас нет человека надежнее. Скорпион никогда не простит предательство. Надежнее человека у тебя не будет. Он порвет себя, во всем себе откажет, семье даже откажет, но другу поможет…
Мы все любим детей своих. Он над дочерью не просто трясся. Над каждым моментом, на мой взгляд, может, и банальным, над каждым ее маленьким движением. Он с ней практически никогда не сюсюкался. Он говорил с ней, как со взрослой, объяснял, как взрослой. И она была папина дочка. Она, понятное дело, маму любит, но правильно говорят: когда у мужчины рождается сын, он становится отцом, а когда рождается дочь, он становится папулей. Вот это тот самый случай. Вот он был папулей от первого дня и до последнего… Мы все люди, где-то берем хорошее, где-то плохое, и очень часто со временем мы становимся хуже. Ну, просто потому, что у нас есть какие-то юношеские принципы – это хорошо, а это плохо, – потом тебя жизнь ставит и ты, какая-то приграничная полоса, а она очень размытая, ты понимаешь, что в плохую сторону сделал полшага, ничего страшного, и человек часто делает один такой маленький шажок, потом второй, мы становимся более меркантильными, у нас своя рубашка ближе к телу… Вот у Макса, всю свою жизнь оставался не просто порядочным, а у него это было даже какой-то болезнью. То есть если он где-то видел что-то непорядочное, то он мимо этого не пройдет, обязательно скажет независимо от того, какая должность у человека, какой возраст, какие даже в прошлом заслуги. В этом отношении он был правильный, как Павел Корчагин… И понятно, что он был душой компании. Он умел рассказывать, он умел говорить, он умел какие-то вещи вспоминать. И это подавалось настолько сочно, что каждый видел, даже чувствовал запах того, о чем он говорит.
– И вот он на гражданке на многих работах, и Тенистый, и электрику провел…
– Когда он ушел из градоначальников Тенистого, люди, конечно, были недовольны…
– А причина ухода?
– У него что-то с его руководством… Он же правдоруб! Вот он в Тенистом, значит, в Тенистом должно быть все лучшее. А у нас не любят таких. Вот ему нужно заниматься электрикой, он пошел рядовым электриком, обучился, потом когда начали работать бригадой, возникают моменты – нужно решить какие-то вопросы, он решает, и ему: «Не надо электриком, ты езжай туда, пробивай смету», «Пробивай нам работу»… И благодаря пробивной способности многое делалось… У нас в авиации есть дальнобойная бомба. Я говорил: «Макс, ты по своей пробиваемости сильнее дальнобойной бомбы»…
– Таких бы побольше градоначальников…
– Я присутствовал на похоронах много раз. Разных людей. Хороших людей, очень хороших людей. Вот такого, как у Макса, чтобы самые разные люди говорили не по написанному, не то, что надо сказать, а произносили то, что было на душе, я такого не помню. И другое, когда люди могли говорить, но они не смогли…
– Чувства переполняли…
10 На Украине– И вот Донбасс… Вы обсуждали с ним, что там?
– Конечно, мы как родственники. Мое мнение для него тоже было важно. Несмотря на возраст, на свой опыт, но он живо интересовался. Вот Олимпиада.
– Которая в Сочи в 2014-м?
– Он говорит: «Я не смотрю. Это деньги, отобранные у моего ребенка». И отношение к власти, к Путину было не хорошее. Я говорю: «Остановись, Максим. У тебя хлещут эмоции, ты кого-то наслушался. Вот посмотри, когда Путин пришел, страна была не просто разваленная, а на коленях. Ее можно было брать голыми руками».
– Да, вот Чечня… Боевики пошли на Дагестан…
– Да, Чечня первая и Чечня вторая, я там и там был и могу сказать: это небо и земля. Первую мы были с голой жопой просто, а во вторую мы что-то из себя представляли. Конечно, возьми колхоз разрушенный и попробуй его восстанови. Ты возьми страну, в которой все прогнило, все куплено, везде американцы, Запад. И настал момент, мы спорили, но каждый оставался при своем мнении. А потом у меня и жена Ирина впряглась, говорит: «Послушай, Максим, страна завоевала определенный авторитет, второе – построены стадионы и прочее, чем могут пользоваться те же дети. Чего не было в нашей стране. Значит, это все тоже не зря?» И вот потом приезжаем, а он: «Ты знаешь, я поменял свою точку зрения».
– Ведь переживал за Россию…
Павел:
– И он говорит: «Действительно, ты прав». И потом прошло еще время, и я уже не помню, это перед СВО или когда началось, он приезжал к нам и: «Знаешь, я задумался над тем, для чего это Путин еще тогда делал». То есть он поменял свою точку зрения. Ну, а когда вернули Крым, мы все поддерживали. А когда объявили СВО, то здесь мы, не могу сказать, кто был первый, по-моему, я: «Я хочу восстановиться в армии».
Выходило, Павел тоже уволился.
Павел:
– Он: «Я тоже». Проходит время, я приезжаю: «Меня не берут». Он: «Меня тоже не берут». Макс пытался. А у него связей полно. Он знал военкомов. Ему: «Вали отсюда, я тебе ничего не дам». (В смысле – никакую должность в армии.) Он пытается туда-сюда. Ему что-то обещают, но не делают. В общем, это продолжалось не месяц, не два и не три. И потом он находит своего однокашника по военному училищу, который был военкомом в Орске.
– Я там жил под Орском в Домбаровке. Там военный городок.
Павел:
– Он призван не из Воронежа, а из Орска.
– А как из Орска? Он же не жил там…
– Вот так!
– Дальнобойная бомба! – восхитился Андреевым.
Павел:
– Макс – хороший пэвэошник. Причем пэвэошник на С-300. Когда решение приняли, ему пообещали, что его возьмут, мы с ним разговариваем, он говорит: «У нас мужики поехали, где-то на БУКах были, уже погибшие есть». Несмотря на это, едет туда. Там формируется их бригада. Он приезжает, а его документы утеряны. Его как пэвэошника никто не берет. В конечном итоге ему говорят: «Слушай, вот есть место в артиллерии, пойдешь?» – «Пойду». То есть он оказался не там, он ничего не учил, точно так же, как я в артиллерии, что свинья в апельсинах.
– Недавно писал про офицера: его послали на должность в штаб батальона, он приезжает в часть, а ему: «Есть только должность взводного», и он пошел на взвод…
Нас переполняла гордость за наших бойцов.
Павел:
– Потом мы начинаем потихоньку переписываться. Меньше полгода прошло, Макс приезжает на день рождения дочери. И мы приехали тоже. Мы пересекаемся, с ним разговариваем, естественно, по-мужски выпиваем, как положено, не одну рюмку «чая». И я говорю: «Макс, что у тебя самое сложное там, на фронте?» Он говорит: «Синька».
– Что?
– «Синька. Бухают все». Я говорю: «И чего?» Он: «Ты не поверишь. Там большей частью мужики, как ты, вырвались от мамок, жен и бухают по-черному. Ни должности, ни звания, все по барабану. Двое бухали, взрыв. Мы прибегаем, то ли один другого, то ли сами игрались, лимонку взорвали… Погибли. Дошло до того, что я начал морды бить. Потом, я понимаю, что остановить так словами невозможно, поехал, навел отношения с военной полицией, взял у них резиновую дубинку, взял наручники, и…» Его боялись. Даже вот видео с ним смотришь, он Дедом Морозом поздравляет. Видно, что он держал всех в ежовых рукавицах.
– Молодец! – вылетело у меня.
Служа в милиции, я начинал с должности заместителя начальника медицинского вытрезвителя и знал, какое это хлопотное дело.
Павел:
– В своей части он смог это сломать. Потом он приезжал, я спрашивал, а он: «Очень тяжело. Ломается очень медленно». Потому что когда весь организм заражен этой гадостью, трудно. Говорит: «Привожу врача. Врач рассказывает: если вы напьетесь и вас ранило, у вас кровь не будет сворачиваться, открытое кровотечение и вы умрете от потери…» Не пронять.
– Но нашел действенный способ… – вспомнил я дубинку и комплекцию Андреева.
– Ну, мы, родственники, друзья, пытаемся помочь, потому что с ним разговариваем, им нужен транспорт. У него была машина УАЗ «Патриот», которую списали, и она должна быть утилизирована. Ее местные механики как-то там восстановили. Он на ней ездил. На ней приезжал на день рождения дочери. Ну и потом я с ним разговаривал, он говорит: «Все, УАЗ умер. Я на этом УАЗе от танка уходил. Восстановлению не подлежит». Я говорю: «И как ты теперь?» – «Ну как? Когда надо, на КамАЗе еду. Надеюсь, что как-нибудь восстановим этот УАЗ».
11 Беспилотники. Гуманитарка– Он с квадрокоптерами-беспилотниками работал…
Павел:
– Тоже как это получилось. Я пытался восстановиться в Вооруженных силах в авиации, потому что понимаю, что от меня в пехоте толку мало. Что подводники, что мы, летчики, ну, наверно, еще ракетчики стратегические, мы…
– Для других родов войск непригодны.
Павел:
– Если ребята, пехота, и в лагерях жили, в палатках, то мы изнеженны, избалованны. У нас другое. Но как мне сказали не раз, не два и не десять, я решил попытаться на беспилотники. Я Максу все это рассказывал, и он: «Ты знаешь, я тоже не понимаю. Мы читаем, наши артиллерийские системы западным-то уступают. В контрбатарейной борьбе мы проигрываем. У них дальность больше, чем у наших…» И он говорит: «У меня в один день из трех командиров батарей два 200-х (погибли) и один 300-й (ранен)». И он поднял речь о том, что нужны беспилотники-квадрокоптеры. И ему сказали: «Раз ты это сказал, ты этим и занимайся». Он сказал: «Не вопрос».
– А что он о результативности беспилотников рассказывал?
– Да не успел. Он ребят обучил, и они под удар попали. И они практически все погибли. А уже ребята, которые приезжали на похороны, мы с ними познакомились, они работают. Когда они уезжали с поминок, я подошел к ним и говорю: «Слушайте, мы с Максом, когда говорили, он сказал, что нужен беспилотник, желательно тепловизоры». Они говорят: «Нужны». – «По-прежнему?» Дали координаты. Я: «Доставим». Вот в воскресенье собрали деньги, купили. Теперь отправим. То есть дело Максима продолжаем.
– Пьянку поборол! – в очередной раз я восхитился капитаном Андреевым.
– В армии есть хорошая поговорка «мягким х… порядок не наведешь». А когда тут настолько поражено, по-другому было просто нельзя.
– Он как Илья Муромец…
– Как ледокол… На ком держалась часть.
– А как с гуманитаркой? – спросил я.
–Я сказал, у него был раздолбанный УАЗ «Патриот». Потом мы купили «Ниву» и ему отдавали прямо в Луганске. Мы приехали с его женой, а он с двумя ребятами. Я был со своим механиком, который машину гнал, а он со своим. У нас механики, как родные души. Мы стояли, а они вцепились друг в друга… И вот мы вернулись домой, а буквально пару дней прошло, я позвонил, и он говорит: его механика убило осколком… Потом «Нива» тоже полетела. И мы сели выбирать, какую машину купить, и я говорю: «Мужики, давайте „Ниву“. Она самая проходимая». На охоте с охотниками разговариваю. Они говорят: «Какую „Ниву“?» – «Трехдверку».– «Почему трехдверку?» – «Она самая проходимая». А они: «Он один будет ездить?» – «Не знаю».– «А вот представь себе: он взял двух пассажиров. Они едут, обстрел начался, водитель выскочил, а те, что на заднем сиденье?» – «В западне…» И потом: «Берем пятидверку». Начинаю разговаривать, а мужики, кто соображает: «Ты коробку поменяй на ней».– «Почему?» – «Потому что „Нива“-пятидверка сделана для рыбаков. Ты едешь 80 процентов по шоссе и только 20 процентов по какому-то бездорожью. И как будешь по бездорожью? Коробка пятиступенчатая убивается очень быстро. Убьется коробка, летит все. Поэтому убирай пятиступенчатую коробку, ставь четверку. Она будет служить дольше». Мы еще металл снизу наварили на случай взрыва, чтобы защита какая-то была. Машина была почти на тонну тяжелее.
– «Нива» сейчас бегает, помогает?
– Вышла из строя. Мы в декабре (2023 года) отвезли туда новую коробку и все запчасти, которые они сказали. В декабре мы привезли, а в январе он погиб… А в это время уже сделали новую машину, у него была новая «Нива». Но я вдову спрашивал: «„Нива“ что?». Она говорит: «Бегает». Работает до сих пор.
– Конечно, ему техника была нужна: выехать, квадрокоптер запустить… А когда собрали деньги на «Ниву», кто-то жался?
– Конечно, люди разные. Вообще, скажем так, среди военных все по-другому все равно. У меня одноклассница тоже собирает деньги, но она: «Люди так инертны». Я: «Но мне проще. Все-таки военные…» Есть кто-то, кто промолчал, но у нас таких мало. В том году я бросал клич и мы три машины отправили. Одну мы «Киа Риа» брали, она умерла почти сразу. Туда нельзя брать кроссоверы. И брали уазик, «буханку». Наши затраты были вообще минимальные, она была в идеальном состоянии. Просто провода крысы перегрызли. Проводку поменяли и все. «Буханка» десантуре пошла. И еще одну артиллеристам, но она месяц не проездила…
Прощание
– А награды? – спросил напоследок.
– Была за СВО. Что-то типа как участнику…
– Но я к этому отношусь спокойно, ведь не у всех награды… А позывной у него?
– «Амур-2».
– А почему «Амур»?
– Служил, где протекает река Амур.
– А «2»?
– Потому что у командира «Амур», а у него «Амур-2».
Мы еще долго говорили, не желая прекращать разговор о мальчишке с полигона Эмба, пэвэошнике, любимце взрослых и детей, капитане Максиме Евгеньевиче Андрееве.
29 апреля 2024 года
Старший лейтенант Хворов
«Они развязали войну, а мы применяем силу, чтобы ее остановить».
Владимир Путин«Россия всегда будет помнить своих павших героев».
Путин. 29 февраля 2024 года в обращении к Федеральному Собранию«… Они (участники СВО) не кричат о себе…
Вот им нужно доверить будущее России».
Путин. 29 февраля 2024 года в обращении к Федеральному Собранию«Вернуть бы тех, кого забрали небеса,Хоть на минутку – лишь увидеть лицаЧтоб посмотреть в давно забытые глазаСказать три слова и отпустить их…К птицам…»Александр Драл1 Увлекался математикой, а пошел в военное училище1 марта 2024 года Юрий Анатольевич Боровиков – отец Героя России вертолетчика Алексея Юрьевича Боровикова, о котором я писал в книге «Воины Новороссии. Подвиги народных героев», прислал свое фото с Пушилиным и бойцом, участником СВО, снятое в Гостином дворе, где президент Путин выступил с ежегодным посланием Федеральному Собранию. Юрий Боровиков был в числе приглашенных.
Слева – Д.В.Пушилин, справа – отец Героя России А.Ю. Боровикова. 29 февраля 2024 г. Гостиный Двор. Москва
Потом в телефонном разговоре мне сказал:
– У нас еще погиб Никита Хворов… Он старший лейтенант. Минер. Разминировал. Потом вернулся помочь бойцам и попал под обстрел… У него тетя осталась, она может рассказать о нем.
Я откладывал разговор с тетей, но вот 23 марта 2024 года с ней созвонился.
– Елена Леонидовна, мне ваш телефон дал… Я хотел поговорить о Никите…
– Давайте…
– Вы тетя ему?
–Да, я младшая сестра его мамы. Мама у него умерла, когда он в 2014 году поступил в ТВВИКУ – Тюменское высшее военно-инженерное командное училище. И вот пять лет мы учили его, он был с нами. Когда в 2019-м окончил, его отправили служить в Великий Ростов в саперную часть. Вот он два года прослужил. У них командиром был полковник Нагамов[1]. Никита жил с ним по соседству, хотел быть похожим на него. Много рассказывал про полковника. Когда был порыв в части, провода какие-то порвало, один монтер потерял телефон. И говорит: «Это ваши солдаты у меня сперли». Нагамов говорит: «Я голову на отрыв даю, что они не могли. Мы найдем его». Он так за своих солдат заступался. И тогда в луже телефон нашли…
Курсант Никита Хворов
– Сам монтер обронил…
– Наверно. Нагамов был командиром, а через год его направили в Москву для восстановления какой-то саперной части. Никита обожал его…
– А в школе? – вернулся я в прошлое Никиты.
– В школе он хорошо учился, у него был математический склад ума. Мама у него окончила физмат, институт, и, видимо, это передалось сыну. Он до 7-го класса хотел свою судьбу связать с математикой, но когда время подходило к окончанию школы, вот у него как заклинило: надо поступать в военное. И он сразу поступил. Учился хорошо. Много друзей у него было…
– А какой он из себя?
– Вы знаете, он добрый. Ему даже когда в школе вручали аттестат, директор школы сказала: «А этого мальчика мне не хочется отпускать из школы. Это человек-душа». Я вот сестре говорила: «Ты гордишься им?» Она: «Да». Он такой. Мама воспитывала его одна…
– Вкладывала в него душу.
– Он скромный. Я даже говорила: «Никита, я не представляю, как ты командуешь? Ты до такой степени добряк». Его в училище звали Хворыч. Он завскладом три года был…
– Хорь и Калиныч, – вспомнил я рассказ Тургенева о двух мужичках.
Елена Леонидовна:
– Многие солдаты, у которых Никита был командиром, отслужили и писали ему хорошее. Даже дагестанец подарил ему папаху. Прислал посылку и написал: «Лучшему командиру…»
2 Сапер на СВОТетя Никиты:
–5 февраля (2022 года.– Прим. авт.) мы с ним созванивались. Когда я позвонила ему, там такой стук, как поезда. Я говорю: «Никита, а это что такое?» Он: «Тетя Лена, ты не переживай, мы поедем в командировку». Я: «А что это за шум?» Он: «Да мы грузим военную технику». А я говорю: «Ты же уезжал, никогда не грузили». – «Так надо». Он уехал в город Воронеж. Они там проходили обучение. Редко брал трубку. В феврале месяце уже был на Украине. У Никитиной бабушки, моей и мамы его мамы, день рождения 29 февраля. Один раз в четыре года. И он единственный ее поздравлял 1 марта. Он говорил, этого же дня нет, а мы всегда 28, в последний день февраля. И я ему еще написала: «Никита, ты не забудь бабушку поздравить». Потому что за службой иногда бывало, что забывал. Он говорит: «Я помню». Я спрашиваю: «Вы где там живете? В гостинице?» Он еще рассмеялся: «В пятизвездочном отеле». Он говорит: «У меня все хорошо, не переживайте». Он нам ничего не говорил. То ли ему нельзя было рассказывать. Единственно, я помню, сказал: «Жалко детей», которые живут там. И все…
– Дети страдают в первую очередь…
– Когда окончил ТВВИКУ, он сразу женился на Кате. Она старше его на семь лет, он взял ее с ребенком. Вот они там жили, а через год у нее умерла от коронавируса сестра. И она уехала сюда в Туринскую Слободу и больше к Никите не вернулась. Последний раз он приехал в декабре 2021 года. Они вроде помирились, она сказала, что приедет к нему…
