Авиор

– Фамилия, боец?

– Джонсон, товарищ капитан! – тут же вытянулся в струну сосед.

– Рядовой Джонсон, вернуться на склад и дождаться получения полного комплекта одежды. А заодно два дежурства вне очереди, за болтовню в строю.

Так началась наша учёба в подготовительном подразделении Корпуса Защитников.

***

Будущие солдаты не занимались уборкой, готовкой и прочей рутиной, так как большую часть выполнял либо персонал, либо автоматизированная техника. Почти всё наше время отводилось и посвящалось обучению и тренировкам. Они были комплексными и разнообразными, и не ограничиваясь только обычными физическими нагрузками. Начиналось всё с утренней зарядки, а дальше по расписанию – завтрак, построение, занятия по рукопашному бою и борьбе, курсы по ножевому бою. Ловкость и реакцию мы тренировали на специальных стендах и в комнатах виртуальной реальности, а после и в реальном зале, в тренировочном снаряжении, ограничивающем бойцов так, чтобы не нанести критичный и летальный урон, но вместе с тем позволявшем вести бой в полную силу, не сдерживая себя и при этом чётко фиксируя возможные нанесенные травмы и повреждения. Вот только мы редко спарринговались друг с другом, всё же в первую очередь нас учили противостоять и сражаться не с людьми, а с тварями и монстрами из-за границы.

Внушительная часть курса отводилась обращению с оружием, включая в себя и правила его применения, принцип устройства и работы, а также занятия по практической стрельбе. Тут было три этапа: занятия в виртуальности, отрабатывая все возможные сценарии, без каких-либо рисков, затем стендовая стрельба с реальным оружием по мишеням, а затем бой на полигоне и опять в специальном тренировочном снаряжении. Эти занятия считались среди курсантов самыми интересными и необходимыми, ведь были приближены к реальным условиям. А парням только дай в войнушку поиграть, ведь мы все ещё были мальчишками, так или иначе, даже самые старшие из курсантов.

Самыми скучными, по общему мнению, стали занятия в виде лекций по изучению устава Корпуса Защитников, в чём я был солидарен с коллективом. Курс обучения по уставу сводился к точному запоминанию его положений, чтобы в критической ситуации точно знать, что ты имеешь право делать и что нет. Обладая хорошей памятью, за что спасибо нужно было сказать родителям и статусу "человек-плюс", я выучил устав после второго или третьего прочтения, поэтому на всех оставшихся лекциях этого курса занимался своими делами. Но преподающий его старичок сумел удивить всех без исключения на первой же зачётной работе. Каждый курсант получил экзаменационный билет с вымышленной ситуацией, где он, выходя перед всей аудиторией должен был рассказать, что конкретно он будет предпринимать, и какой статьёй устава это дозволяется.

Первым вышел отвечать Кайл, что в знании устава ничуть мне не уступал, хоть и потратил на его изучение больше времени, чем я. Но старичок-лектор сразу же дал понять, что и задания им составленные, и преподаваемая им наука, и он сам не так прост, как нам всем могло показаться. Все ситуации оказались с двойным дном, а иногда и со сложным моральным выбором, что выходящих отвечать курсантов ставило иногда в затруднительное положение, заставляя оправдываться и искать в памяти статьи, чтобы оправдать свои действия. Некоторых подобное так сильно поставило в тупик, так что они ничего не могли ответить. Не удивительно, что на первом срезе зачёт из группы никто не получил. Но тем самым старик разжёг наш интерес к предмету. Мы не только изучали устав, но в любую свободную минуту от других занятий, курсанты, то по одному, то объединяясь в небольшие группы, пытались самостоятельно выдумать что-то подобное. А когда дело доходило до лекций, то на каждом занятии стабильно был "лес рук", ведь почти каждый пытался задать вопрос с подвохом, пытаясь загнать преподавателя в такие разнообразные и неоднозначные ситуации, из которых казалось нет выхода. Лектор лишь усмехался, и щелкал эти задачки, словно орешки, задавая порой непростые вопросы в ответ.

Другими занятиями, что с самого начала были признаны интересными, стали лекции по взаимодействию подразделений, так как были совмещены с практикой. Лекции вёл не такой пожилой преподаватель, как "Устав". Но голова преподавателя тактики уже была убелена сединами, а некоторые бойцы распространяли слухи, что он ещё застал крупные военные операции в заражённой зоне, в те давние времена, когда их ещё проводили. Мы так же выезжали на полигон, где изучали теорию и практику по применению различного оборудования – транспорт, техника, обмундирование, что и для чего предназначено. Лекции по истории и текущему тактическому расположению подразделений Корпуса проводила симпатичная блондинка в ранге лейтенанта, только недавно выпустившаяся из Академии Корпуса. И если сами занятия не были столь захватывающими, то порядок на её лекциях компенсировался возможностью разглядывать прекрасное молодое создание. Благо, никто из учащихся не позволял себе лишнего, как в словах, так и поступках.

Единогласно последними в рейтинге популярности были психологические сеансы. Изначально направленные на то, чтобы подготовить нас к участию в опасных миссиях, они у большинства вызывали отторжение. Их проводили полностью в виртуальной реальности, но никто не демонстрировал нам ужаса боевых столкновений, а даже наоборот, мы погружались в мир эфемерный, состоящий из невероятных летающих сфер, космоса или умиротворяющих пейзажей, где мы общались со специалистом на разные отвлеченные темы. И эта пустая болтовня никого не вдохновляла.

И так как занятия по психологии, по мнению курсантов никак не могли подготовить их к тому, с чем придётся столкнуться в реальности, то большая часть парней самоорганизовались и чуть ли не ежевечерне устраивали разговорный клуб в кубрике, когда было свободное время перед сном. Я относился к подобному, как к простой праздной болтовне и распространению слухов, но так как заниматься нигде, кроме кубрика не дозволялось, часто присутствовал на этих собраниях, лишь краем уха внимая обсуждаемым темам.

– Не, сказки это всё. Активные боевые действия уже давным-давно не ведутся. Лет пять или даже больше. Мне дядя рассказывал, – прервал рассказывающего небылицы Лакруа тот самый парень с обсидиановой кожей, которого звали Санчес Рамирес. Парень оказался хоть и болтуном, но отличным человеком и весёлым острословом. Этакой душой компании, и это даже несмотря на то, что был из совсем маленькой коммуны выходцев с самого южного Двенадцатого Округа, одного из наиболее страдающих от нападений тварей из-за границы, – Сейчас Корпус Защитников занимается только защитой периметра. Вылазки на запретную территорию проводятся, но не силами обычных бойцов Корпуса. Этим занимаются элитные отряды разведки.

– Это не значит, что бойцам не приходится вступать в бой, – принял участие в дебатах Кайл, что не пропускал ни одного вечера клуба по интересам в кубрике, – Есть места поспокойнее, а есть и очень горячие. Где, что не наряд, так одна или две стычки. Почитайте сводки с границ. Редко, но бывают даже и убитые. С нашей стороны, – при упоминании о погибших членах Общества и бойцах Корпуса, в кубрике повисло тягостное молчание. Смерть гражданина в возрасте меньше ста лет – это такая редкость, трагедия и ужасающий факт, с которым наши современники, сталкиваясь, зачастую даже не знали, как реагировать.

– Заканчивайте пустую болтовню, – в кубрике появился Эндрю, с трудом проталкиваясь через народ на входе, что поначалу не замечал его появления, увлеченный беседой в центре. Джонсона назначили временным командиром нашего подразделения до первых больших учений, или как тут говорили “до первой Арены”.

– Ещё пятнадцать минут, командир, – не меняя положения, разлёгшись на диване, позёвывая ответил Рамирес, – Сам-то что скажешь? Придётся нам в тварей и монстров стрелять?

Эндрю от самого входа в кубрик пёр как реплев. Чётко по прямой. Те, кто были повнимательнее, отходили в сторонку перед ним, а тех, кто был недостаточно расторопен, здоровяк отталкивал в сторону широкими и мощными плечами. Приблизившись к дивану, вокруг которого и происходил диспут, он одной рукой сбросил ноги Рамиреса на пол, а второй поднял Лакруа, сидящего поблизости, резко, быстро, но аккуратно, схватив за майку.

– Кому сказал, расходимся! – рыкнул Эндрю ещё раз на бойцов и те незамедлительно потянулись на выход. Вот только неугомонный Санчес Рамирес встал к нему лицом к лицу, максимально сблизившись и всё дожидался ответа. Он не пытался быть агрессивным, и даже был одним ростом с Эндрю, и хоть уступал тому в комплекции, но точно не в наглости, так что смотрел здоровяку в глаза без страха. Временный командир смерил парня быстрым взглядом, будто просканировал снизу вверх, но всё же ответил, хоть и в своей манере, – Если твоему отряду не повезёт и им достанется такой боец как ты, то возможно им придётся стрелять тебе в спину, когда ты побежишь от первого же слизняка или таракана. А я точно знаю, куда на границу попрошусь. Буду этих тварей стрелять, взрывать, резать и рвать руками и зубами, если придётся.

Кайл незаметно переместившийся от конфликтной точки за мой стол, где я заканчивал уже дополнительное задание по реакции на личном учебном планшете, полушепотом озвучил мне:

– Зря Рамирес к нему под кожу лезет. Ферма родителей Эндрю была ближе всех к старой границе на севере. А когда случился прорыв, уцелел только он, да сестра младшая. Бойцы из группы зачистки Корпуса, что потом добрались и до нашего посёлка, рассказывали, что вытащили обоих из подвала, заваленного трупами слизняков. А они же знаешь, мелкие, медленные, но ужасно любят человеческую плоть, а от того невероятно целеустремлённые. Ползли и ползли, даже по трупам своих же, вниз в подвал, туда, куда закинул отец Эндрю своих детей, чтобы защитить. А в подвале том была пара винтовок и два ящика докризисных патронов. Ещё огнестрельных, с пороховым зарядом. Так Эндрю сестру научил перезаряжать, пока он отстреливался. В подвале, говорят, от пороха дышать невозможно было.

Я уже давно заметил особенность Кайла – когда он сильно нервничал, болтал без умолку. Так же, как и я, когда щёлкал пальцами. В учебниках о таком писали "условный рефлекс". Незаметно и тихо, большая часть народа покинула кубрик, и я заметил, что Эндрю прекратил грызню с Рамиресом, закончившуюся условной ничьей, и теперь стоял, возвышаясь над нашим столом, сложив руки на груди, выглядя ещё более мускулистым.

– Что-то хотел сказать, временный командир? – обратился я к нему, слегка задирая голову, – Что команда для остальных и нас касается?

– Заносчивый ты тип, Дементьев. Наглый. Дед про таких говорил: "Родился с серебряной ложкой во рту". Ещё и человек-плюс, – сказал, словно плюнул, здоровяк.

– А, понял. Просто по оскорблять решил?

– Больно надо. Всё что захочу, буду доказывать на деле, благо скоро такой случай представится. На Арене, – он крутанулся на пятках, и быстро зашагал на выход из кубрика, на самом выходе уже кинув через плечо, – Через тринадцать минут все в кроватях чтобы лежали.

– О чём это он? – спросил я у сидящего напротив Кайла.

– Да так… – попытался уйти он от ответа, отводя взгляд, пряча его за очками, но почувствовав нависшее напряжение, исходящее от меня, всё же заговорил, – Все спорят, кого сделают командиром после Арены. Основные предположения, что это будет либо Эндрю, либо ты.

– Смешно, – позволил я себе улыбнуться, – Учитывая, что я даже не рвусь.

– Возможно, в этом и причина. Не только ж парни, видят, что у тебя это вышло бы неплохо, но и капитан тоже. Поручает тебе только непростые или важные задания, если ты не заметил, – после сказанного Кайлом я на секунду задумался, припоминая, что именно поручал мне капитан Бронсон. Но чего-то действительно важного на ум мне не пришло. Во всяком случае его поручения казались не сложными. Кайл по-своему трактовал моё молчание и добавил ещё кое-что, как бы подкрепляя свои слова, – Народ даже ставки делает.

– И что же ставят? – теперь уже на самом деле заинтересовался я.

– Соц.рейтинг, – сказал Кайл и тут же осёкся, заметив мгновенно слетевшую улыбку с моего лица, сменившуюся на крайне серьезноое и сосредоточенное выражение лица, и сощуренные глаза. Возможно, он даже пожалел, что честно мне ответил, но я уже не сдерживался, отчитывая своего товарища:

– Вы же знаете, что это запрещено. Нарушает не только несколько пунктов устава, между прочим, но это мелочи. Это на прямую нарушает одну из директив Общества, а это уже… – я попытался подобрать слова, но просились на ум только крепкие и ругательные, так что продолжил я только после того, как глубоко вдохнул и выдохнул, – …ощущается с мерзким привкусом во рту. Сделаем вид, что я про ставки ничего не слышал. И при мне эту тему больше не поднимай, понял? – я даже не рассчитывал, что на этот вопрос Кайл мог ответить как-то, кроме как согласием. Поэтому, не дожидаясь ответа или хоть какой-то реакции, я поднялся и вышел из кубрика. Кайл же, оставшись в одиночестве, прошептал себе тихо под нос, явно жалея о сказанном: "Потому тебе никто и не рассказывал. Кроме меня."

Уже улёгшись в кровать, когда выключили свет, я наконец смог успокоить своё разбушевавшееся сознание. Интересно, что зачастую в различных глупостях, я был готов бойцов нашего отряда поддержать. Какие-нибудь мальчишеские выкрутасы, соревнования, испытания – я не видел в этом ничего плохого, даже если мы вместе с этим нарушали приказы командиров или даже несколько пунктов устава. Но сказанное Кайлом… Я воспринял очень близко к сердцу. Меня часто называли сознательным, и мудрым не по годам, а психолог на занятиях хвалил мою собственную категоричность и умение самостоятельно анализировать собственные эмоции и реакции, так что я постарался слегка отрешиться и подумать, что меня в словах моего нового друга так сильно задело.

Острое и чрезвычайно щепетильное отношение к нашему Обществу и установленным в нём директивами, тяга к справедливости, откуда это во мне? Здесь всё просто – я был свидетелем, когда нарушение установленных правил Общества привело к гибели людей. В том числе самых близких. От воспоминаний неприятно засосало под ложечкой, да и внутри стало серо. Мои родители были чудесными людьми, значимыми величинами в Обществе, но любил я их не за это. А потому что это были мои мама и папа. Самые близкие мне люди. Они воспитали меня, дали мне дорогу в жизнь, они же и объясняли, как эту жизнь жить.

Отец был такой вехой, величиной! Нерушимым идеалом! Мама – его поддержка и опора, пример любви и сострадания. А затем их не стало. В один момент. И именно потому, что кто-то нарушил установленные в Обществе правила. Частный реплев компании, тогда они ещё управлялись не автоматикой, а оператором, рухнул в каньон после нападения залётного чудовища из красной зоны. Первичное расследование катастрофы постановило признать гибель несчастным случаем. Мне тогда было шестнадцать лет. Я только-только прошёл медицинскую процедуру и стал человеком-плюс, но даже несмотря на высокий социальный рейтинг, будучи несовершеннолетним ничего не мог сделать с этим. Вмешался мой двоюродный дядя, специалист новейшей юриспруденции. Подал протест, настоял на новой экспертизе. Докопался до истины.

Куча мелочей сложились в трагедию, но самыми основными из них были следующие: реплев компании не был подготовлен для полётов в назначенной зоне и не имел достаточного уровня защиты, а значит не должен был быть допущен до полёта; пилот не прошёл соответствующий курс переподготовки на случай атак из красных зон, и тоже не должен был быть назначен на подобным маршрут; работодатель при трудоустройстве завысил показатель социального рейтинга кандидата, чтобы закрыть должность, так что тот вообще не имел права управлять транспортом. И если первые два нюанса можно было отнести на скудность обеспечения Общества и если покопаться, то подобные нарушения можно было найти во множестве сфер, то вот факт третьего нарушения был грубым наплевательством на одну из директив Общества. Состоялось громкое дело, привлёкшее внимание множества граждан, при слушаньях по поводу пересмотра результатов экспертизы. Вот только наказать особо никого не получилось: пилот погиб вместе с родителями, а сотрудник транспортной компании, ответственный за нарушение, только услышав обвинение покончил жизнь самоубийством, не выдержав моральной ответственности. Что привлекло к судебному заседанию ещё больше внимания.

Но именно с той поры я стал невероятно принципиален в соблюдении большинства правил. Так что, теперь, услышав от Кайла, как бойцы разбазаривали свой социальный рейтинг, используя его в виде ставки, заставляло меня не просто сердиться, а даже всерьёз размышлять о том, чтобы известить о подобном капитана Бронсона. Впрочем, до момента, пока я не провалился в сон, я так и не пришёл с собой в согласие по поводу подобного категоричного решения.

Глава 4. Знакомство с аборигенами.

Я взбирался на холм. Сначала бежал в полный рост, а когда почти достиг вершины, продвигался медленнее – пригнувшись. Последние несколько метров я проделал и вовсе ползком. Сломанные рёбра ныли уже не так сильно, но из-за подобных упражнений напомнили о себе новой порцией боли. Уже когда оказался на самой вершине, осторожно выглянул из-за края. Передо мной разлеглась долина, окружённая холмами, с желтой растительностью, что успела мне надоесть своим оттенком. Вообще большая часть местной флоры была с явным жёлтым окрасом, трава, деревья, песок, земля, камни, будто специально напоминая мне, что я не дома. Всё, кроме воды. Но море или океан я оставил позади, удаляясь глубже на материк. Здесь же холмистая местность, прежде чем превратиться в горы, что уже виднелись на севере, оставила практически идеальной круглой формы долину. Большая её часть была покрыта полями засеянными незнакомыми сельхоз культурами. Равнинную часть так же расчерчивало три дороги, что черными полосами пролегли на полях, сходясь в одной точке, в самом центре долины. Некрупный городок с одноэтажными и двухэтажными строениями, между которыми сновали небольшие чёрные точки. Правда с такого расстояния даже я, со своим идеальным зрением, деталей рассмотреть не мог.

На короткий миг во мне зажглась надежда, что возможно всё не так плохо. И если местные жители достаточно цивилизованны и развиты – они смогут мне помочь. С другой стороны, это мог быть лагерь аборигенов, что напали на нас. И это было логичным предположением, учитывая расстояние в один дневной переход, до того самого места, где произошёл взрыв. Это учитывая, что я старался передвигаться незаметно. Расстояние, пожалуй, плёвое для передовых отрядов разведки, если у них были такие, и перемещались они пешком, а не на транспорте.

Я вытащил из своего набора выживания окуляр, что одновременно мог служить, как специальной линзой для фокусировки света и розжига, так и увеличительным стеклом или биноклем, за счёт большого количества линз. Миниатюрный круглый девайс я зажал между бровью и щекой перед правым глазом и принялся его настраивать. Левый же глаз продолжал держать открытым, чтобы иметь периферийное зрение на случай опасности. Впрочем, вид городка так меня увлёк, что я об этом совершенно забыл.

И не удивительно, ведь увеличив изображение, я будто рассматривал картинку с информационного буклета из парка развлечений "Прошлое", что был в крупнейшем городе Общества. Напоминало выставку зданий периода “Дикого Запада”. Сколоченные из досок домишки были невероятно простой конструкции, все одного цвета и типажа, за исключением трех-четырех, более крупных, расположенных в центре. Планировка города тоже была невероятно простой, все здания были выстроены вдоль двух улиц, а центром города являлся Т-образный перекрёсток.

В городке кипела жизнь. Чёрные точки, оказались людьми, что сновали по своим делам. Местные женского пола, я решил это основываясь на длине волос, бегали в простых длинных, но свободных платьях, что закрывали их от самого горла и до пят. А мужчины, все без исключения носили шляпы, были одеты в штаны, рубахи и пиджаки. Лишь немногие из местных перемещались вальяжно и не торопясь, остальные же в основном бегали или очень быстро ходили. Добавив ещё одну увеличительную линзу, вгляделся в аборигенов, пытаясь разобрать детали, найти схожести или отличия. Я и до этого практически не шевелился, но теперь и вовсе замер, даже перестав дышать.

Это были люди, почти не отличимые от меня самого. Я фокусировался на одном, затем переводил на другого и так пока не перебрал всех и не пошёл на второй круг. “Люди!” – будто ещё раз убеждая себя, я чуть не сказал это вслух. Да, они немного отличались: пониже ростом и меньшей комплекцией, а ещё с другим оттенком кожи. Естественно жёлтым. Но у них было две руки, две ноги, одна голова, на которой те же уши, нос, глаза и рот, что и у меня. Конечно, для полной уверенности, что мы схожи требовалось детальное изучение, но данный факт всё равно окончательно выбил меня из равновесия. Я всё ещё разглядывал местных, а на ум, само собой пришли слова одного из учёных…

*****

– Учтите, во время Ваших миссий Вы можете столкнуться с разнообразным и даже невозможным. Мы не знаем, что за места Вас ждут, потому что разведку произвести нет возможности. Жизнь может быть представлена организмами не биологического вида, а если даже и биологического, не факт, что углеродного. А это значит, что не стоит ожидать привычной флоры и фауны. Желеобразные кубы, прямоходящие животные, летающие кальмары, пылевые облака, да вообще всё, что Вы можете себе представить и даже то, что не можете – способно обладать сознанием, а значит, теоретически, способно атаковать Вас, – твердил генерал Спраут прохаживаясь перед столами в большом зале, что сейчас использовался для инструктажа только нашей группы.

– Извините, но наличие разума и сознания не означает агрессивности, – вмешался один из учёных, бело-халатников, как мы их с парнями называли, сидевший в составе делегации за центральным столом, – Будете ли Вы восприняты, как агрессор, зависит только от Вас и Вашего поведения. Вы можете пройти мимо куста и даже не заметить его, а он тем временем будет являться вершиной эволюционной цепочки данного мира.

– Именно по этой причине, постарайтесь воздержаться от каких-либо контактов. Я бы предпочёл, чтобы Вы и на землю там не ступали, а то мало ли что, но ни грави тележку, ни реплев в брешь не протащить. Так что зашли, выполнили свою задачу и назад, – продолжал твердить генерал, – Но, если конфликт всё же неизбежен – у бойцов будет чем защититься, так ведь, доктор Гименуэй?

– Да, конечно. Но я всё же попросил бы Вас не развязывать меж мировых и меж видовых конфликтов. Особенно не зная возможностей тех, кому нам предстоит противостоять. Да, молодой человек? – ученый заметил взметнувшуюся вверх руку.

– Существует ли вероятность столкнуться с подобными нам и какие инструкции на этот счёт? – даже не оборачиваясь, я узнал голос Кайла.

– Вероятность безусловно существует, – учёный поправил очки у себя на переносице, странный пережиток прошлого, можно сказать артефакт, учитывая, что коррекция зрения – бесплатная процедура, входящая в стандартный пакет медицинских гарантий Общества, – Но вероятность эта минимальна. Десять в минус десятой степени, примерно… Впрочем, в случае такого несказанного везения, Вам будет гораздо проще…

– Ещё раз повторю! У Вас не стоит задачи устанавливать контакт с местными аборигенами, боец, – прервал его генерал Спраут, начиная заводиться и повышать голос, – Постарайтесь воздержаться от подобного. Ещё раз повторю: "Выполнили свою задачу и вернулись!"

*****

– Меньше миллиардной доли процента, угу, – продолжая наблюдать за городком пробурчал я сам себе под нос. А затем ещё громче заурчал мой живот. Пустой желудок, в который за последние сутки я отправил лишь полтора литра местной и на всякий случай очищенной воды, мучился от отсутствия чего-либо, что можно было переварить. Но пришлось терпеть дальше, ожидая наступления ночи. Раз уж аборигены были и внешне похожи, то и что-то съедобное у них наверняка должно найтись.

Но дотерпеть до полуночи, как я планировал, всё же не смог. О том что здесь день, сменяет ночь, причём примерно за тот же временной промежуток, что и на земле, я узнал в первые же сутки бодрствования. Двойная звезда скрылась за горизонтом, а вот никаких спутников, вроде Луны на небе не появилось. Это могло быть связано либо с их отсутствием, либо с периодом обращения. Но даже так ночь здесь не была непроглядной, а множество звёзд, усеявших небо, освещали местность ничуть не хуже.

Мой живот уже готов был прилипнуть к спине, а внутри было состояние "кишка кишке колотит по башке". Тем более я не был уверен, что местное население придерживается того же распорядка и спит по ночам. Поэтому, как только стемнело достаточно, чтобы меня нельзя было заметить издалека, я выбрался из укрытия и короткими перебежками начал спускаться с холма.