Афганский рубеж 2

– Сами же сказали, что наливочка для профи, – удивился я.

– Ну, будем тебя тренировать.

От напитка «мэйд бай Сергеевич» решил отказаться.

Я повернулся к Кариму. Его тоже перевязывали, но он улыбался, как джокер с рисунка на игральных картах. Даже сейчас Сабитович бодр и спокоен.

За бортом уже приближались окрестности Баграма. Вертолёт постепенно стал снижаться и через минуту коснулся площадки. Бортовой техник открыл сдвижную дверь. В проёме показались бойцы в белых халатах.

Они аккуратно принимали носилки с Батыровым и помогали спуститься Кариму.

Марат Сергеевич показал мне тоже выходить. Зачем, если я абсолютно целый?

Тростин похлопал меня по плечу, сбив слой пыли, и я вышел на посадочную площадку рядом с госпиталем. За мной спрыгнул и начмед. Отойдя от вертолёта, Марат Сергеевич показал на УАЗ «таблетку», куда мне следовало сесть.

– Я в норме, Сергеевич, – перекрикивал я шум винтов взлетающего Ми-8.

– Комэска сказал в госпиталь. Я выполняю, – развёл руками Марат Сергеевич.

Ну, раз сам Енотаев дал команду, то спорить нет смысла.

Меня провезли целых 300 метров до здания приёмного отделения. Почти как Папу Римского на «папамобиле».

Совсем недалеко здесь инфекционный госпиталь, расположенный за колючей проволокой. Его недавно разбили, поскольку по базе покатилась волна гепатита. Но, как сказал нам Марат Сергеевич, он нас обеспечил препаратом для профилактики – 50 литров натурального продукта и мешок верблюжьей колючки. Где он только собрал это растение, понятия не имею.

Пока мы подъезжали к приёмному отделению, я видел, что другая машина проехала чуть дальше и остановилась. Солдаты в белых халатах вытащили носилки с Батыровым и Сабитовичем. Их сразу отправили в операционный блок.

Когда мой УАЗ «таблетка» остановился у приёмного отделения, я сразу подумал о столь интересном решении командира эскадрильи. В нём стоит искать и плюсы. Два, а то и три дня, никаких задач, постановок и душной палатки.

Баграмский медсанбат представлял из себя комплекс из нескольких строений. В основном это были ещё палатки, но они активно заменялись постройками из сборных конструкций. Проще говоря «модулями».

Здесь уже везде стоят кондиционеры, цветы на окнах, а больничная пайка должна быть вкуснее еды в столовой. А сколько молоденьких медсестёр!

И только я подумал о девушках в облегающих халатиках с выбивающимися локонами из-под белых колпаков, как из дверей приёмного отделения вышла милая и… очень целеустремлённая Антонина.

– Саша! Родненький! Не ранен? Где болит? Почему не перевязали его, Марат Сергеевич? Человек в крови…

– Белецкая, цыц! Клюковкин целый и невредимый. Одна проблема – выпить не хочет. Так и запишем в истории болезни, что у лейтенанта пропал аппетит, – улыбнулся Марат Сергеевич.

– Всё равно, согласно пункту…

И началось в деревне лето! Антонина наизусть напомнила какие-то приказы и директивы, о существовании которых Марат Сергеевич в принципе не знал. У него уши в трубочку свернулись от такого потока данных.

– Я с ней не пойду, Марат Сергеевич, – шепнул я доктору, пока Тося пошла жаловаться кому-то из врачей.

– Клюковкин, иди с ней! Заклинаю. Иначе я сегодня нажрусь со стыда, что медсестра знает документы лучше меня, – попросил Иванов.

– Исключительно ради вас, доктор, – ответил я, и мы с Маратом Сергеевичем ударили по рукам.

Уже на крыльце, я почувствовал, как пахнет лекарствами и помытыми полами. Кристальная чистота в коридорах и на посту дежурной медсестры. Даже как-то неудобно входить в грязной одежде, с которой сыпется песок.

Присев рядом с дежурной медсестрой, она меня тут же начала опрашивать и вести записи по всей строгости медицинского закона. Не забыла раздеть, проверить давление и пульс, температуру измерить.

Выглядела она совсем не бодро.

– Ещё раз, фамилия? – зевала девушка, «клюнув» носом.

Совсем чуть-чуть и она может так и на шариковую ручку напороться, которой пишет.

– Девушка, а вы когда спали в последний раз? – спросил я.

– А сегодня какое число?

– Третье.

– Тогда не помню, – отмахнулась она, ещё раз зевнула и посмотрела на меня глазами бодрствующей совы. – Фамилия, красавчик.

Я ответил ей, но девушка всё равно не успела записать. Медсестра облокотилась на руку и заснула. Я выждал пару секунд, подошёл к ней. За её спиной была армейская кровать. Аккуратно взял на руки и собирался положить уже на спальное место, как рядом появилась Тося.

Взгляд у девушки был такой, будто серийный убийца давно не пополнял список жертв и увидел потенциальную.

– Это… как… Сашенька?! – запинаясь, указала на медсестру в моих руках Белецкая.

– Глубокий вдох и выдох. Вот так, а теперь замри и скажи мне, сколько будет 574 плюс 745.

– Сейчас… так…

На пару минут я Тосю отвлёк. Хватит, чтобы положить медсестру и дописать информацию о себе.

– Два на ум пошло… – продолжала шевелить извилинами девушка.

– Не два, а один, – поправил я Тосю.

– Получается, получается…, а зачем я вообще это считаю, Саш? – спросила Антонина, когда я закончил заполнять информацию о себе в истории болезни.

– Да я уже и сам не знаю. Так, куда мне идти? – спросил я.

– Сначала помыться. А то ты как будто песочные ванны принимал. Комбинезон оставь, я постираю.

От услуг прачечной я отказался. Пока раздевался в душе, Тося стояла рядом и следила за мной.

– Антонина, а у вас нету других дел? Там к вам раненых привезли.

– Там достаточно врачей и медсестёр. Ты тоже вновь прибывший, поэтому тебе нужно всё рассказать. Я договорилась, чтобы тебя в маленькую палату положили. Там уже выздоравливающие. Причём, все старшие офицеры.

– А в других как распределены раненые?

Я уже стоял с голым торсом и в одних трусах. Антонина застыла с протянутой рукой, на которую я повесил грязные штаны.

– Кроме 2й палаты, везде по два яруса. Но в ней людей больше. Так, просто не посидишь и не поболтаешь, – ответила Тося.

То что мне и нужно. Зато три дня меня никто не будет беспокоить. Главное – достать самую «интереснейшую» книжку, под которую можно быстро уснуть.

– Тосечка, солнышко, а ты будешь и в душевой кабинке за мной смотреть?

– А что я там не видела? – спокойно спросила девушка.

Я и забыл, что Клюковкин имел сексуальную связь с Антониной.

– Не думаю, что это правильно, – недвусмысленно намекнул я, и Тося нехотя ушла.

Вода в душе была совсем не горячая, но мне нужно было окунуться и привести мысли в порядок. Стоя под прохладными струями воды, я вспоминал весь бой. Каждый выстрел, взрыв и предсмертные крики духов вновь пропустил через себя. Сердце заколотилось с новой силой в груди, а зубы начали стучать друг об друга. Всё тело напряглось так, что я не мог пошевелиться.

Открыв глаза, уставился вниз. Смотрел, как в сливную дырку с водой уходит грязь и кровь с моих рук. Сердце успокоилось, а напряжение улетучилось.

Приняв душ и надев больничную одежду, я отправился в палату. Тося перехватила меня на выходе из душевой и гордо шла впереди, показывая дорогу.

– Тут у нас процедурная. Раздача таблеток происходит здесь, как и перевязка, – указывала она на помещение по ходу нашего движения.

Тося начала обрабатывать мне царапины и ссадины. Будто бы они сами не заживут.

– Саш, ну и как там? Страшно было? – спросила Антонина, осматривая царапину на шее.

– По-разному. Главное, что задачу выполнили и живы остались.

– Ты больше так не рискуй. Выпрыгивай из вертолёта, и всё. Сломаешь себе что-нибудь, но это не страшно…

Конечно! Можно руку сломать, а можно и голову, если неудачно приземлиться. Всё от местности зависит.

– Саша, а ты с той девушкой, правда, кран проверял?

– Конечно. Что ещё можно делать в вертолёте, – спокойно ответил я.

– Вот и я также подумала. Но, если что, я не обижусь, если вы там не только кран чинили. Всё равно тебя люблю.

Ох уж эти признания! Как вот её теперь отталкивать?

– Тося, я уже тебе говорил, что мы с тобой…

– Знаю. И я думала над этим. Ты был тогда напряжён от предстоящей командировки. Страшно было, а что будет, если погибнешь. Вот ты и решил меня оградить от переживаний. Мол, расстались, и я не буду о тебе думать. Разгадала я тебя! Раз ты так поступил, значит, и ты меня любишь.

Порой, женская логика объяснениям не поддаётся. Тося теперь с меня не слезет. Ждут меня три долгих дня, пока не выпишут. Антонину буду я лицезреть очень часто.

Обработку ран закончили и вышли в коридор.

– Вот это ординаторская, – указала Тося на следующее помещение. – Вечером, после 22.00 тут только дежурная медсестра. Сегодня как раз я дежурю. Совпадение? – радостно улыбнулся Тося.

– Не думаю, – ответил я и прошёл мимо ординаторской, не заглядывая внутрь.

Мы повернули влево, и подошли как раз к палате, куда меня и определили. Действительно, в ней лежало всего четверо на двухъярусных кроватях и стояла такая же пятая, но пустая. Видимо, для меня.

Из соседней палаты вышел высокого роста доктор в больших очках и белом халате. Рядом с ним шла медсестра, которая что-то указывала в историях болезни.

– С этим парнем всё сложно. 18 лет и уже… такое. Он не даёт мне ничего сделать ему. Не знаю, что и перевязывать, – расстроено говорила девушка, поправляя халат, который был ей явно не по размеру.

Ну, каждый привлекает внимание как может. Тут сразу видно, что медсестра с параметрами 90-60-90.

– Ему нужно делать перевязки. Пару дней и будет борт на Ташкент. Всё равно, мы ему здесь больше ничем не поможем. Постарайтесь его сегодня обработать, – сказал врач и остановился, встретившись со мной взглядом.

– Товарищ майор, а это лейтенант Клюковкин. Мы его в 3ю палату определили, – улыбнулась доктору Тося.

– Нет, не надо. Во вторую его. Мы сейчас 3ю будем забивать новыми раненными, а 2я завтра вечером почти вся улетит в Ташкент и Кабул.

Тося едва хотела начать уговаривать доктора, как у меня сразу появилось ощущение, что это ей удастся сделать. А мне нужно было попасть в палату, где она не сможет долго сидеть со мной.

– Доктор, а я не против поменяться на 2ю палату, – перебил я майора и заставил Тосю раскрыть рот от удивления.

– Прекрасно. В 3й палате, как видно, все старшие офицеры не ниже майора. Идите во 2ю, – отдал распоряжение доктор и пошёл дальше.

Тося фыркнула и сунула мне комплект полотенец и книжку. Прочитал я название и понял, что «снотворное» мне выдали очень хорошее.

– «Что делать?». Н. Г. Чернышевский. Прекрасно, – тихо произнёс я.

Дверь во 2ю палату была открыта, так что я входил без стука. Только вошёл внутрь, сразу понял, что в этой палате буду белой вороной.

– Проходи, браток. Не стесняйся. Тут все свои, – сказал мне с первой койки парень, у которого половина лица была обожжена.

– Благодарю, – сказал я и осторожно прошёл к кровати около окна.

– Ты откуда? – спросил у меня его сосед, сидевший на кровати и поглаживающий оставшуюся часть левой руки.

– 363я вертолётная эскадрилья, лётчик-штурман Ми-8, – ответил я.

– Офицер и лётчик? Давно у нас не было офицеров, – улыбнулся обожжённый.

– Как к вам можно… – начал меня спрашивать парень без руки.

– Саныч я. Будет достаточно. Мы не на плацу.

Парни кивнули и продолжили свой разговор.

На удивление, самое козырное место в палате около окна было свободно.

Окинув ещё раз взглядом палату, я не увидел среди пациентов ни одного, у кого бы не была проведена ампутация.

В палату вбежала та самая красотка, которая выходила отсюда с доктором.

– Быстро все по койкам. К нам едет заместитель командующего, – запыхалась девушка и начала поправлять всё в палате.

– Чего ему нужно? – спросил кто-то из дальнего угла.

– Ничего, а кто, – сказала медсестра и повернулась ко мне. – Вы приведите себя в порядок. Он лично к вам едет, Александр.

Отдохнул, называется!

Глава 3

Симпатичная медсестра быстро подошла ко мне и осмотрела мой внешний вид. Выглядела она очень хорошо. На голове волосы огненно-рыжего цвета, над губою родинка, а фигура… ну про неё я уже думал, когда оценивал параметры. Всё при этой красавице есть.

Осмотр моего внешнего вида затягивался. Делала рыженькая медсестра эту проверку весьма тщательно. Обязательно нужно было и по плечу меня погладить, и пальцем по спине провести.

От девушки пахло смесью цветочного аромата, лекарств и хозяйственного мыла.

Она попросила меня повернуться, поправив при этом мокрые волосы на моей голове.

– Что за показ мод? – поинтересовался я.

– Как что?! Заместитель командующего вот-вот прибудет. Возможно, наградить вас едет. А вы перед ним неопрятным предстанете. Давайте я вам новую больничную одежду принесу?

Эх, не самое лучшее время и место для заигрывания с девушкой.

Выше моих мужских инстинктов есть и совесть. Как я – целый и невредимый, могу кадрить медсестру при тяжелораненых ребятах? Ещё и в палате, где и так концентрация ощущения боли, страха и отсутствия надежды зашкаливает.

– Александр, вы… вы…, а пойдёмте со мной. Я вас и переодену, – улыбнулась девушка, разгладив лямку на майке.

– Нет, спасибо. Устал.

Я присел на кровать и встретился взглядом с парнем, который лежал буквально на половине кровати напротив меня. Этот безнадёжный взгляд нельзя ни сыграть в театре, ни изобразить в цвете рисунком.

У другого моего соседа по палате, всё лицо было в шрамах, а на глазах повязка.

– Попить можете дать, – прошептал он.

Медсестра тут же отреагировала, подойдя к графину с водой. Налила пол стакана и поднесла парню. Причём на лице девушки не было смущения, отвращения или усталости. Она всё делала с улыбкой, при этом что-то говорила ласковое покалеченному парню.

– Спасибо, Маша. А ты сегодня дежуришь? – спросил раненный.

– Да. Опять тебе почитать?

– Если можно.

В итоге, парень уговорил медсестру Машу почитать сейчас. Можно было бы предложить свои услуги чтеца, но раненому, хотелось слышать именно женский голос.

Поговаривают, что женщины имеют здоровую энергетику. Вбирают в себя негатив и боль, которая идёт у солдат во время госпитализации. Особенно у тех, кто останется инвалидом. Теория спорная, но когда видишь, как все в палате приободряются при появлении медсёстры Маши, начинаешь верить в неё.

– «Толя, я соскучилась. Жду, когда откроется калитка моего дома. Будут цвести сады. В воздухе будет запах нескошенной травы, и на пороге будешь стоять ты. Я тебя очень жду», – читала Маша письмо солдату от его девушки.

Сама медсестра держалась стойко. Заметил, что это письмо она читает уже не первый раз и практически не заглядывает в него.

Главное, что парень с трудом, но улыбался, а вся палата внимательно слушает каждое слово девушки.

Маша закончила и спрятала письмо в тумбочку. Затем пошла по палате, проверяя состояние остальных и порядок. Тут из коридора послышались быстрые шаги.

– Товарищ генерал, лейтенант Клюковкин в порядке. Он может выйти из палаты…

– Я не только с ним хочу поговорить. У меня есть ещё солдаты, – услышал я знакомый голос генерал-лейтенанта Целевого.

Через пару секунд в палату вошёл заместитель командующего 40й армией в накинутом на плечи белом халате.

Вид у генерал-лейтенанта был уставший. Седые волосы растрёпаны, а на лице была всё та же лёгкая небритость, что и в первую мою встречу с ним.

Следом за генералом вошли ещё несколько человек. Каждый пытался что-то рассказать Целевому, доложить информацию или просто себя обозначить.

– Товарищ генерал…

– Оставьте меня с врачами. Я с ними пройду и посмотрю на раненных, – перебил подчинённого Целевой, и все сопровождающие вышли, прикрыв дверь.

В палате, помимо пациентов, остались генерал, медсестра Маша и доктор, которого я встретил в коридоре при поступлении в медсанбат.

– Глагольте, товарищ майор, – спокойно сказал Целевой и, начал подходить к каждому из раненных.

Доктор представлял пациентов и рассказывал о ранениях. Генерал, хоть и не всегда поворачивался к майору, но внимал каждое слово врача. Заместитель командующего подошёл к каждому и спросил о состоянии. Кто-то отвечал, а кому-то из-за контузии было это сделать сложно.

– Ну и вот, лейтенант Клюковкин, – представил меня доктор, когда я сидел на кровати.

Я не стал изображать из себя больного и начал представляться Целевому стоя.

– Товарищ генерал-лейтенант, лейтенант Клюковкин, – выпрямился я.

– Не первый раз мы уже встречаемся. Предлагаю звания опустить. Рэм Иванович, – представился генерал и протянул мне руку.

– Александр Александрович, – ответил я.

– Да ты садись, сынок. Все садитесь, и я присяду, – пожал мне руку генерал и сел на мою кровать. – Ну, рассказывай, как было дело в том горном проходе.

Я подождал, пока найдут себе места доктор и Маша. Как только начал рассказ, многие из пациентов сели на кровати и тоже внимательно слушали о нашем бое.

– Таким образом, задачу выполнили. Была бы связь, может и быстрее успели наши подойти к нам, – закончил я.

– Самим уйти было нельзя. Оставить позицию тоже. Тогда бы духи подошли к базе. Да вы как те спартанцы – также держали проход в горах, – похлопал меня по плечу генерал.

– Главное, что ребята успели задержать противника и их нашли, – громко начала говорить Маша и замолчала. – Извините, товарищ генерал.

– Ты права, дочка. Так, что Сан Саныч, великое дело сделал ваш экипаж. Что с остальными? – повернулся генерал к врачу.

– Операция у Батырова ещё идёт. Третий член экипажа – Уланов, пока в реанимации, но это ненадолго. Завтра переведём в обычную палату.

– Понял.

Генерал замолчал и посмотрел на своих бойцов. Тишина затягивалась, а Рэм Иванович всё не сводил глаз с раненных.

– И это только начало. Думаю, что война только началась. Впереди ещё много работы, – прошептал Целевой и встал с кровати.

Ещё раз пожал мне руку, пожелал всем выздоровления и направился к выходу.

– Сан Саныч, а вы готовьтесь. Свою награду вы заслужили, – сказал на выходе Рэм Иванович и покинул палату вместе с медсестрой и врачом.

Начались шептания и обсуждения прибытия генерала. Нашлись и те, кто воодушевился приходом военачальника, и те, кому это было безразлично.

– Сосед, – толкнул меня в колено парень по имени Анатолий с забинтованными глазами.

Ему недавно Маша читала письмо из дома.

– Воды? – уточнил я, потянувшись за графином.

– Нет. Прочитай мне письмо. Ещё хочется послушать, – улыбнулся Толя.

– Конечно.

Я полез в тумбочку и достал письмо. Наизусть его знала только Маша. Раскрыв конверт, достал письмо и начал его читать.

– «Привет, Толя! Мне…», – начал я и остановился.

Уж слишком было тяжело мне читать. Вернее, говорить правду.

– Всё в порядке? – спросил у меня парень.

– Да. В горле пересохло, – ответил я и начал по памяти пересказывать письмо.

Постарался говорить всё в точности, что и Маша. Ведь читать реальный текст было нельзя.

– Вот спасибо! Теперь могу и поспать, – сказал Толя и, повернул голову набок, начал засыпать.

Я ещё раз пробежался по письму. Самому даже тяжело читать эти строки.

«Я поняла, что не могу больше ждать. Выхожу замуж за Фёдорова. У него работа и квартира в городе. А ты… не пиши мне больше. Но возвращайся живым», – писала девушка Анатолию.

Правильно ли поступила Маша, когда решила соврать парню? Трудно сказать. Но надежду она Анатолию дала, а я не осмелился отнять.

Прошло два дня, и меня уже начали готовить к выписке. Против этого, конечно же, была Тося. Эта брюнетка чуть ли не в Кабул уже начала звонить, чтобы меня оставили в госпитале. Речь уже пошла и о внеочередном ВЛК. В такой ситуации ничего не оставалось, как пойти и поговорить с без памяти влюблённой в Клюковкина девчонкой.

Настойчивость Антонины привела к тому, что сегодня по мне будут принимать решение: отправлять в Союз на ВЛК или нет.

На утреннем обходе ко мне подошёл начальник отделения и спросил о состоянии. Тося стояла рядом, записывая что-то в тетрадь со слов доктора.

– Как себя чувствуете, товарищ лейтенант? – спросил майор, замеряя у меня пульс.

– Лучше некоторых, но не так хорошо, как другие, – ответил я.

– Саша, тут спрашивают серьёзно. Ты пережил аварию, участвовал в бою, и вы очень долго бились на земле, – вклинилась в разговор Тося.

И почему у меня есть желание её «попросить выйти из помещения». Причём сделать хочется это в грубой форме.

– Антонина благодарю вас, что не даёте мне об этом забыть ни на минуту, – ответил я.

– Товарищ майор, эмоциональное напряжение, множественные ушибы. Я уже не говорю о переутомлении! Положено стационарное ВЛК, – продолжала Тося.

Начальник отделения смотрел на меня и качал головой. Этому доктору на наше ВЛК вообще плевать. Он пехотный врач, который не работает со здоровыми людьми вроде меня.

– Антонина, ваши рекомендации тут неуместны. Завтра выписываем товарища Клюковкина. Готовьте документы, – махнул рукой доктор и пошёл к следующим пациентам.

Тося фыркнула и пошла за врачом следом.

Вроде победили!

– Товарищ майор, у Клюковкина есть ещё в назначениях промывание. Согласно указаниям Главного медицинского управления, для профилактики дисбактериоза и иных кишечных инфекций, требуется проводить процедуры клизмирования.

Ах ты, зараза! Достала-таки козырь! Не помню, чтобы лётный состав кто-то предупреждал о подобной профилактике.

– Антонина, если у вас есть время, то займитесь этим. Подобные процедуры есть в указаниях, но я не вижу в них смысла, если человек не жалуется, – сказал врач.

– Вот именно. Так что в клизмировании я не нуждаюсь.

– Анализы! Они показывают, что есть отклонения, – задрала нос Тося и показала какие-то бумажки доктору.

Как избавиться от этого маниакального преследования этой девушки?! На грубость не хочется переходить.

– Товарищ Клюковкин, что-то есть. Рекомендую сделать. Хуже не будет, – отдал доктор бумаги Тосе и пошёл к пациенту.

Я встретился взглядами с Антониной. Видно, что она довольна, как слон на водопое.

– После 18.00. И ещё, товарищ майор, в назначении указана кружка Эсмарха. Брать какую, номер 2 или 3?

Вот уже совсем несмешно! Ещё и эту грелку подсоединить хочет. Насколько знаю, там объём в пару-тройку литров. Меня аж затрясло от злости.

– Берите номер 2. Там поменьше, – сказал доктор.

Ну, спасибо! Пожалели мою прямую кишку.

В назначенное время я пришёл к процедурному кабинету. Естественно, что никакой клизмы я делать не собирался. Хотелось в очередной и уже последний раз объяснить «политику партии» Антонине.

Я постучался в дверь. Получил разрешение и вошёл в кабинет. Тося для вида положила на медицинскую кушетку «приспособления» и начала разводить растворы.

– Саша, давай раздевайся. Можешь просто спустить штаны и ложиться. Я запланировала…

– Что ты там себе запланировала, мне всё равно, – перебил девушку и начал собирать клизмы и кружки Эсмарха.

– Ты чего? Я тут раствор делаю.

– Тося, скорость загаси и слушай меня. Никакой клизмы не будет. Как не будет и наших с тобой отношений, – отдал я ей приспособления. – Ты свою энергию направь в другое русло. А то так и упустишь жениха себе.

– Мне никто не нужен, кроме тебя, – сказала она и набросилась на меня.

Я и не заметил, как мои штаны спали на пол, а Тося начала расстёгивать свой халат.

– Так-так! Не здесь! – возмутился я, хотя по-мужски, готов был к сексу прямо на кушетке.

– Здесь и сейчас, – быстро сказала Антонина, убирая мои руки и скидывая с себя халат.

Тут я не сдержался и посмотрел на прелести девушки. Очень всё красиво и аппетитно! Руки так и тянутся снять нижнее бельё.

– Саш, я так давно этого хотела. Нельзя заставлять меня столько терпеть.

Надо заканчивать эту сцену. Пускай моё «достоинство» и готово согрешить. Лично я к Антонине ничего не испытываю, а воспользоваться доверием девушки в корыстных целях не хочу.

– Тося, хорош, – схватил я за плечи девушку, но она выкрутилась и наклонила голову в район моего пупка. – Да хватит!

В тот момент, когда я схватил Антонину за голову, открылась дверь. В процедурной появились три человека, один из которых здесь вообще не должен был появиться.

Проматерился про себя несколько раз, пока командующий 40й армией жестикулировал в мою сторону.

– Кхм, что тут происходит? – задал вопрос генерал-полковник.

– Эм… клизмирование посредством кружки Эсмарха, – ответил я, и Антонина, на чью голову я положил руку, тоже кивнула.

– Мне кажется, что руку можно убрать с головы девушки, – произнёс командующий.

Я опустил руки по швам и повернулся к генералу. Штаны были в ногах и не позволяли мне подойти ближе. Тося быстро накинула халат и встала со мной рядом. Пришедшие с генералом занервничали, показывая из-за его спины кулаки.