Достигая крещендо

– Так, милые мои, она человек Божесова. Он опять дурит вас, как дебилов, – продолжил секретарь.

– Нет, – помотал головой Красенко. – Она врать не будет. Потому что это тот самый человек, который совершил убийства в Лимске в 2018 году и которому Божесов помог избежать наказания в 2023!

– Сомнительная логика, – тихим голосом сказал глава Разведки. – Это скорее говорит об обратной мотивации.

– Да, но нет… – начал пояснять раздражённо Красенко, пока Лапин не стукнул по столу со словами:

– Так, хватит об этом!

Все замолчали и посмотрели на него.

– Все согласны, что Божесов хочет власти, так?

– Да.

– Все согласны, что нам в его картине власти не место, так?

– Да…

– Все согласны, что Божесова нужно политически устранить, да?

– Ага!

– Тогда что мы обсуждаем? У нас есть основания, есть улики, есть свидетель… Да, Мари согласна дать показания, господа! Взамен на новый паспорт и оплачивание жизни в Испании…

– Так почему мы не можем предъявить Божесову за произошедшее в 2018 и 2023? – справедливо заметил разведчик.

– Не, – отмахнулся Красенко. – ВВ после соглашения с ним о премьерстве приказал уничтожить все материалы. Так что по новой будем биться с этим, время потеряем…

– А трата времени нам не нужна, – перехватил Лапин. – Как Мишу кастрируем?

– Ну, смотри, Николаич, – потянулся секретарь Совбеза. – Правительство однозначно нужно будет распустить. После поправок это будет логичным решением. Да и в нём много сторонников Божесова…

– Вот–вот!

– Но отправлять Божесова в отставку и арестовывать его до голосования опасно. Оппозиция всё равно привяжет свои протесты и к этому.

– В рамках дозволенного, – улыбнулся Красенко.

– И всё равно, уголовное дело Божесова напрямую связано с либералами.

– А дело «Дальнобойщиков» с Божесовым не связано! – крикнул Лапин. – Коллеги! Точно! Мы запретим «True liberals», завтра опубликуем расследование только об оружие и причастности «True liberals» и внесём их в список террористических организаций. Всех лидеров арестуем…

– Но тогда мероприятие во вторник пройдёт с тройным энтузиазмом, – заметил Красенко.

– А мы будем кричать отовсюду, что это попытка революции, а идейные вдохновители в скором времени обнаружатся!

– А Божесов? Он всё поймёт.

– Мы его арестуем, но без официальных бумаг. Просто подержим где–то, пока не пройдёт голосование и тогда мы объявим его либеральным–фашистом революционером.

– Но вы забываете, Сергей Николаевич, что Конституционный суд и Генеральную прокуратуру возглавляют ставленники Божесова. Первый посчитает факт проведение голосования о Конституции неприемлемым в условиях майдана, а второй возмутится неправомерным арестом Божесова.

– Как мы вообще его допустили к решению таких кадровых вопросов? – удивился сам себе Лапин. – Мы договоримся с ними. Они не дураки и поймут, что Божесов политический труп.

– А СМИ? Их контролирует Орлова, бывшая жена…

– Это труднее… Но и она отвернётся от него, поняв, что всё серьёзно и мы действуем жёстко. К тому же надавим на СМИ через их прямых владельцев – всё–таки, бизнес на нашей стороне, а Орлову можно и не слушать… Неделю протянем так и поторгуемся, а потом арестуем всю гопкомпанию за участие в подготовке переворота.

Все переглянулись, оценивая про себя риски такой опрометчивой стратегии. Дерзость решений, конечно, манила всех, и азартность этих интриг возбуждало залежавшихся силовиков, не захотевших прощупывать всю почву…

– Мы можем сначала нейтрализовать оппозицию, потом Божесова, а потом его сторонников? – спросил Лапин у Красенко, подводя итог.

– Безусловно.

– Это никак не повлияет на голосование и не будет нарушать закон?

– В целом, перспективы приятные, – ответил глава Разведки.

– Тогда сделаем это. Арестуйте Божесова, установите наблюдение за всеми из его команды… Об оппозиции поговорим завтра, посмотрим реакцию на аресты в «True liberals», оценим перспективы акции во вторник и методы противостояния. А главное без Божесова.

На лицах собравшихся проскочили тонкие улыбки злобных людей. Они почти торжествовали.

***

Через несколько часов к официальной премьерской резиденции Божесова приехало несколько микроавтобусов со спецназом Службы безопасности и возглавлявшим всё это Клёновым. С самого начала план молниеносного захвата дал сбой, потому что охрана Божесова (состоявшая, как помнит читатель, из женщин) с весёлым о обескураживающим смехом отказалась открывать кованные ворота. Оставалось только действительно вломиться в резиденцию, но это привлекло бы много шума. Простояв около получаса возле ворот, Клёнов уже собирался сообщать Лапину, что его не пускают и грозятся открыть огонь, на что имеют полное право, ведь официальных бумаг не существовало… Но на радость Артемия в небе раздался звук приближавшегося вертолёта, который через пару минут приземлился во дворе.

– Божесов прилетел, – открыла проходную дверь женщина в военном берете. – Теперь можете зайти, только шесть максимум.

Клёнов, пребывающий в состоянии лёгкого шока от происходящего сюра, молча вошёл за ворота с четырьмя бойцами. Глупости не закончились, и этот спецотряд умудрился заблудиться в резиденции, уйдя в обратную от кабинета восточную сторону здания, где располагалась оранжерея.

– Гости мои ночные, – раздался голос из колонок внутренней системы оповещения. – Если ваш брат так всегда ездит, то я не в политику должен был идти, а в мафию. Обратно идите, а потом по лестнице на второй этаж. Кабинет мой по правой стороне зала.

Вскоре, им удалось добраться до кабинета Божесова, но тут была закрыта дверь.

– Хоть что–то сломайте, – вновь прозвучал голос с издёвкой.

Выбить дверь оказалось трудной задачей, но через четыре минуты возни и эту преграду преодолели. Божесов сидел в кресле напротив панорамного окна возле столика с проигрывателем и слушал 45 симфонию Гайдна на виниловой пластинке, закрыв половину лица левой рукой.

– Расторопные вы…

– Михаил Александрович, – обратился уже уставший Клёнов, но собрал всю волю в кулак для уверенности произносимых слов. – Мне приказано доставить вас в безопасное место.

– Целиком или в разобранном виде? – посмотрел на него Божесов издевательски, но в глазах виднелась потерянность, а руки дрожали.

– Поехали, Михаил Александрович. Вам объяснят всё потом, а мне домой ещё надо, жена.

– То есть, вы просто так? – выдохнул Божесов. – Бумаг с вами нет?

– Я просто вас сопровожу.

– О, это восхитительно! – вскрикнул Михаил Александрович, не теряя дрожи в руках, но приведя выражение лица в порядок. – Ведите…

Глава V

Епископ Евгений утром вторника был в отеле. Всё происходящее на улицах ему очень не нравилось и наводило на самые разные мысли. Он пил капучино с очень густой пенкой, сидя у стойки бара. Бармен смотрел на задумчивого Евгения любопытно и нерешительно. По телевизору крутили политические ток–шоу, в которых лоснящиеся люди в пиджаках обсуждали актуальную повестку дня.

– Вы заметили, что вчера нам просто дали информацию о планировании серии терактов Штабом «True liberals», запрете этой организации и арестах лидеров, а сегодня неожиданно начали критиковать действия Лапина, даже Первый канал… – говорил епископ бармену, продолжая смотреть на экран с немного грустным и тревожным видом.

– Так что с них взять? – сказал бармен на выдохе. – Играют с народом… Вчера оппозиция стала террористами, сегодня они просто поняли жёсткость своей выдуманной истории и решили замести следы. Обычное дело.

– Вы прямо как знаток говорите, – повернулся к нему Евгений.

– А то! У меня здесь такие люди, бывало, сидели, мама дорогая! Вроде большая шишка, а через фразу, как говорят о неудачах, винят Запад! Ну, не дураки?

– В чём же истинная проблема? – любопытно спросил епископ.

– Ну, – бармен немного задумался, – проблема в них самих. Уж слишком страшно далеки они от народа, так сказать…

– Ленина вы специально цитируете? Коммунист?

– Нет. Просто в голову пришло случайно… Я вообще безыдейный! Главное, чтобы была работа, дом, деньги и еда. А какая политика мне не важно.

– Безыдейным быть опасно, – улыбнулся епископ. – Да и интерес у вас, признаться, какой–то весьма ограниченный. Думаю, у вас уже сейчас всё это есть?

– В целом есть, но не хватает… Знаете, у меня дочь родилась недавно. И двух комнат стало не хватать, – епископ скептически улыбнулся на этой фразе, – надо бы расширяться, но без ипотеки никуда! В Москве живём!

– Понимаю…

– Вот и выходит, что мне от власти ещё нужна поддержка для семьи.

– Как–то мало.

– Ну уж, пока хватит… Если уж шире мыслить, нужна и страховка адекватная, и гарантия мне рабочего места (а то, пролью я на вас кофе, и всё – вышвырнут, не спросят), и налоги адекватные, и медицина качественная и образование доступное… В Москве с социальным пакетом–то относительно нормально у меня, а брат в Уфе почти выживает, хотя программист.

– А теперь вы слишком многого от власти хотите! – хихикнул епископ. – Всё–таки коммунизмом попахивает.

– Да бросьте вы свой коммунизм! – усмехнулся в ответ бармен. – Видим мы, к чему он приводит. Союз стал полностью тоталитарным и загнулся, в Китае тоже диктатура и сплошные преступления, так что ясно, что всё это бред.

– Фу! Не говорите таких пошлостей, – улыбнулся епископ.

– Почему же?

– Потому что в мире никогда ещё не было коммунизма. Он ещё утопичен, нереален, но, в некотором смысле, великолепен… Не стоит судить о коммунизме на примере стран, считающих себя коммунистами. СССР, Куба, КНДР, Китай – это не пример таких стран, и не надо делать отрицательные выводы, исходя из их истории. В мире ещё не было коммунизма, чтобы подписывать ему приговор, но его и не будет, вероятно…

– А что будет?

– Да ведь я не философ! – сказал Евгений. – И вам, сами сказали, совсем не важен политический строй, главное, чтобы жизнь была комфортной… А это возможно в разных устройствах государства, – он допил свой капучино.

Бармен смолк, видимо, обдумывая всё сказанное.

– А вы священник? – спросил он сомневаясь.

– А, по–вашему, перед вами араб сидит с аккуратной бородой и в одежде, похожей на платье?

– Нет, нет… Просто, если бы на вас не было этой одежды, то нельзя было сказать, что вы священник…

– Правильно, – согласился Евгений. – Не вижу смысла мешать мирское с духовным.

– Но это странно. Вы совершенно… адекватный человек…

– Вы ещё, я вижу, активный атеист? – спросил с непонятными интонациями Евгений

– Да, не верю совсем…

– Что же вы за человек такой – безыдейный, ни во что не верующий? – улыбался епископ, хотя и видел смущение бармена. Он улыбнулся.

– Не знаю… Если бы сейчас я сказал: Бог, дай мне денег! И в руке появилась пачка долларов, то, может быть, поверил…

Епископ Евгений достал из бумажника банковскую карточку и вложил её в руки бармена.

– Чувствуете благодать? – спросил он удивлённого таким жестом бармена. – Чувствуете, как на вас снисходит Святой Дух и по телу разливается вера? Сомневаюсь. Это самый странный способ попросить у меня чаевые, но оригинальный… Всё же, небольшая миссионерская работа. Вы деньги получаете каждый день, в том числе чаевыми. При этом вы не считаете, что здесь замешан Бог, хоть это полностью соответствует вашим «молитвам»… Но если эти деньги буквально упали бы нас вас с неба или просто очутились в руке или кармане, вы бы и тогда не поверили. Просто подумали, что это фокус или ещё какое–нибудь чудо… В такой радости вы бы забыли и о Боге, и о своих к Нему просьбах.

Бармен внимательно слушал, вертя банковской картой.

– Вы же в Москве живёте, наверняка у вас есть какая–нибудь духовная практика, типа йоги или медитации. Вы точно занимаетесь поиском себя, внутренней гармонии, покоя, может даже смысла жизни и прочей ерундой… Так?

– Да, да… – кивнул бармен.

– Вот это всё ерунда, дорогой мой. Как спорт, конечно, полезная вещь. Мысли действительно можно привести в чувства, но без ярого фанатизма.

– Ну, я бы с вами поспорил, духовные практики… – захотел хоть что–то возразить бармен.

– Вы же сами сказали, что ни во что не верите? А теперь мне пытаетесь рассказать о своих достижения в раскрытие и поиске себя. Глупо.

– Ваша религия гораздо темнее и муторнее. Вечные страдания и покорность…

– Это очень неверные суждения. Тоже самое если бы я стал говорить вам, что для достижения духовного успеха на пути йоги требуется вступить в половую связь со своим учителем. Бред ведь?

Бармен кивнул.

– Вот и ваши суждения о Христианстве не то, что неглубоки, а совершенно не имеют отношения к действительности. Страданий нет – есть борьба с грехом ради собственного очищения для Царства Небесного. Есть нравственная жизнь, наполненная состраданием и добротой к окружающим. А покорность и раболепство только в отношении к Христу. «Кесарю кесарево, а Богу Богово» – слова Евангелия от Матфея… Это ведь философия спасения гораздо шире, чем ваши духовные практики. Для вас человек – это блокнот, который нужно чем–то заполнить; для христианина – это готовая книга, которую нужно прочесть и понять смысл. Потому что для достижения Рая, для борьбы с грехом, у нас всё есть, нужно только правильно построить свою жизнь, пользуясь свободой совести… Как–то так, – улыбнулся епископ Евгений.

– Спасибо… – сказал бармен, протягивая карточку обратно Евгению.

– Я вам посоветую съездить в монастырь какой–нибудь. Настоящий. Даже билеты вам пришлю… Три ведь? Жена и дочка ещё?

– Да, да…

– Съездите, посмотрите, почувствуйте и, может быть, чему–нибудь вас там научат… Я ведь не проповедник, а административный работник, – усмехнулся епископ. – Так что всё, что я сказал вам, лишь малая и неумелая частичка настоящей проповеди. С Богом, – он быстренько благословил бармена и сорвался с места. Карточка продолжала лежать на стойке.

***

У дверей отеля епископа ждал автомобиль отечественного производства Lada Vesta, нарочито скромного внешнего вида.

– Поехали, Иеремей, – сказал он коренастому монаху с густой бородой. – В Данилов монастырь…

Салон автомобиля не имел никакого отношения к Ладе, выглядел он гораздо просторнее, а сиденья были обтянуты натуральной кожей. Напротив отеля, около здания Службы безопасности, стояло два боевых бронеавтомобиля «Тайфун» и один «Тигр» с эмблемой Министерства обороны.

– Широко готовятся к сегодняшним протестам, – отметил Евгений, сощурившись подозрительно.

Автомобиль выезжал на Садовое кольцо по Большой Лубянке. На светофоре у Сретенских ворот епископ увидел белый кабриолет Audi со спущенным колесом. Водитель нерасторопно возился возле капота, а рядом стояла недовольная женщина, то и дело поправляющая волосы.

– Останови здесь, – сказал епископ Иеремею и с прискоком выпрыгнул из салона. – У вас какие–то проблемы? – спросил он женщину.

– Да… Мой водитель не может справиться… А в аэропорту меня ждёт самолёт…

– Куда вам?

– В Чкаловский…

– Да? Это просто отлично. Мне по пути! – сказал оживлённо Евгений, хотя это не соответствовало действительности.

– Увы, мои вещи не влезут в вашу машину, – отвечала она, осматривая автомобиль епископа.

– Внешность бывает обманчива, – улыбнулся он.

После недолгих уговоров, видимо, понимая, что можно не успеть, она решилась воспользоваться шансом.

– Иеремей, давай в Чкаловский аэропорт, – Иеремей посмотрел очень удивлёнными глазами.

– Он у вас немой? – спросила женщина.

– Да…

– Мне кажется, я вас где–то видела.

– Я епископ Евгений Князев, – ответил он спокойно.

Спутница чуть заметно сморщила на мгновение лицо от неудовольствия.

– А вас как зовут?

– Мари…

– А… Вы пресс–секретарь Божесова? – поинтересовался епископ, прекрасно зная об этом.

Мари посмотрела на епископа, оценивая его.

– Бывшая, – произнесла она уверено.

– Да? – удивился Евгений. – Думал, что в это трудное время ему нужны люди…

Мари вопросительным взглядом уставилась в Евгения, думая, в курсе ли он последних событий или говорит о чём–то другом…

– Вы не знаете? – спросила она.

– О чём?

– Божесов задержан, пока не гласно, но это конец его интригам…

В голове Евгения проскочила самая страшная мысль – если Божесов арестован, то «True liberals» бесповоротно стали террористической организацией, а всех сотрудников Штаба точно арестовали, а значит и…

– То есть как? За что?

– За попытку организации госпереворота.

Евгений побледнел.

– И Орлову тоже?

– Вижу, вы многое знаете, – ухмыльнулась она дико. – Пока ещё нет. Сначала разберутся с оппозицией и митингами, потом проведут голосование, а на следующей неделе официально распустят Правительство.

– А вы убегаете от своих идеалов, – прошептал разочарованно епископ.

– Что вы! – бодро возмутилась Мари. – Мишины идеи и взгляды были противны не только моему внутреннему миру, но и моему характеру либерального человека, любящего демократию и желающего менять страну к лучшему. Да, в 2023 я посчитала его человеком, способным привести и меня к власти, и страну в будущее. Но нет, он оказался недокоммунистом и даже фашистом…

– Вы ошибаетесь. Его идеи гораздо шире, – робко отвечал епископ, а Мари бодро, даже с агрессией продолжала:

– Он овладел моей жизнью, связал меня по рукам, сделав всего лишь пресс–секретарём. Конечно, я не святой человек, имеющий как моральные, так и уголовные преступления, от которых Божесов меня оградил. Ему было наплевать на меня и на кого бы то ни было. Только личные амбиции, аппетиты и чувство себя, как оракула мировой справедливости! Из–за него мне сейчас 35 лет, а у меня нет ни дома, ни детей, ни будущего в этой стране… И да, я убивала, Ваше преосвященство, лично, этими руками, веря в справедливость своих действий. Делала это ради практического результата, считая, что ценнее человеческой жизни могут быть только две человеческих жизни. А в результате своих преступлений чуть не привела к власти Божесова, а у него вовсе нет рамок. Будь его воля, он начнёт и Третью, и Четвёртую и любую другую войну… Поэтому я начала сотрудничество со Службой безопасности и Лапиным. Он хотя бы современен, и будет направлять страну в мировую рыночную систему, что в перспективе приведёт к изменениям в социуме. С Божесовым же построить демократическую и свободную страну невозможно.

– Разве не видите? – спросил её епископ, взволнованный вылитым на него потоком информации. – Мы с вами на Садовом кольце, движение на котором остановлено вашей «демократией»…

Мари посмотрела вперёд. Дорога была заблокирована океаном людей, вышедших против Конституции Лапина и против запрета «True liberals». Мари слегка усмехнулась.

– Видите, – ответила она, указывая на навигатор. – Все дороги этого участка Садового заблокированы чем–то… думаю полицией. Демонстрантов остановят прямо здесь и часа три поиграют с ними в гляделки, потом отпустят, как и всегда. Лапин не отличается в таких действиях от своего предшественника.

– Значит, без аэропорта?

– Ну, раз уж застряли здесь.

Автомобиль Евгения вместе с другими машинами завяз в толпе протестующих людей с масками на лицах. Они колотились в стёкла машин и выкрикивали громкие требования разного содержания с обильным использованием крепкой лексики. Постепенно этот поток стал останавливаться.

– Я же говорила, техника перекрыла Садовое…

Машины не могли выбраться из густого потока людей. Сзади подходили бронетранспортёры, блокирующие последние пути отхода. Автомобилисты невозмутимо и без малейшей тени удивления приняли свою судьбу случайных участников протеста, но не предавали значения, думая, что всё пройдёт мирно. И ошиблись. С краёв слышались небольшие автоматные очереди. Стреляли в воздух, но пронзительный визг испуганных людей, как мужчин, так и женщин, от этого не становился тише. Все хотели бежать, но были зажаты в плотном кольце тяжеловесной техники. Некоторым везунчикам удалось вломиться в магазины, но все дворы, все дороги и переулки были наглухо забаррикадированы сотрудниками внутренних войск. Другие с остервенением стучались в застрявшие в толпе машины, выламывали стёкла и как зверки шныряли внутрь, пытаясь хоть как–то обезопасить себя. В воздухе повисли паническое настроение и страх загнанных зверей. Лишь изредка можно было услышать одинокие выкрикивания лозунгов, быстро затыкаемые короткой очередью поверх голов. Всем было страшно, ведь никто и представит себе не мог такое боевое развитие событий вокруг привычного для москвичей публичного мероприятия. Вдруг пропищал противный, режущий ухо звук системы оповещения:

– Внимание! Внимание, внимание! Внимание, внимание всем! – звучало со столбов всего города.

– Включи радио, – сказал епископ Иеремею.

Отовсюду: из радио, из колонок, с бронеавтомобилей полиции, с рекламных экранов вдоль дороги, на которых появилось ещё и видео, – слышалась металлическая ровная фраза: «Обращение исполняющего обязанности Президента Российской Федерации – Михаила Александровича Божесова».

Глаза Мари налились ужасом, дыхание участилось, и она судорожно облизала сухие губы, потерявшие манящую пухлость. Все: митингующие и их контролёры, – непонимающе переглядывались.

Глава VI

Весь понедельник Сергей Николаевич Лапин широкими жестами распоряжался мерами во имя защиты государственного суверенитета. Утром в Штаб «True liberals» ворвался спецназ Службы безопасности и в крепких выражениях, сдобренных жестокими силовыми действиями, сообщил об официальном запрете деятельности и обвинении в террористической деятельности. Все каналы крутили и выпускали видео о подготовки оппозицией вооружённого восстания, убеждая москвичей проигнорировать запланированное на вторник шествие, но когда русский человек слушает рекомендации власти?…

Вечером понедельника состоялось запланированное заседание ограниченного состава Совбеза – при активном и воодушевлённом участие Лапина, директор Службы безопасности Красенко и руководители силовых ведомств разработали блистательную стратегию борьбы с «восставшими», как протестующих называла неизвестно откуда появившаяся поэтичность Лапина. Лицо Сергея Николаевича сияло от восторга – по большой карте Москвы он передвигал миниатюрные автозаки, играя с жизнями реальных людей.

– Нам нужно дополнительно подумать об охране Кремля, – говорил с генералами Красенко. – В это время Президенту необходимо находится здесь, в сердце России! В Московском Кремле, чтобы показать несокрушимость нашей власти!

– Всё–таки хорошее шоу мы придумали, – геройствовал Лапин, – И оппозицию разгромили, и Божесова убрали, и переворот предотвратили, и Конституцию обновили!

– Да, Сергей Николаевич! Тут можно новую главу в истории писать, – соглашался с ним Красенко. Лапин похлопал его по плечу.

– Протестующие собираются на проспекте Сахарова, выходят на Садовое, бредут по нему, останавливая движение, выходят на Покровку, по ней идут до Китай–города, а потом на Красную площадь… – озвучил маршрут Министр внутренних дел.

– На Покровке их лучше всего будет остановить… – басисто заметил один генерал.

– Там магазинов много с выходами во дворы. Разбегутся, – поправил Красенко.

– Никаких Покровок, – прервал Лапин. – Мы остановим их исключительно на Садовом! Перекроем всё танками, БТРами, грузовиками и просто будем мариновать эту толпу на протяжении нескольких часов!

– А если они вооружены? – спросил Министр. – Вдруг какое–то оружие всё же есть в городе?

– Тогда откроем по ним ответный огонь, – спокойно бросил Красенко. Лапин удивлённо поднял брови и чуть слышно усмехнулся на такую жесткость.

– Так что на Садовом законсервируйте их всеми имеющимися ресурсами.

– Между Каланчевской и Покровкой мы сможем заблокировать все дворы…

– Сергей Николаевич, а с Божесовым–то у нас что? – поинтересовался секретарь Совбеза.

– Сидит голубчик. Никуда не денется…

– А его люди?

– С прокуратурой и судом решили, могли, конечно, отозвать через Совфед, но Смолов и Хвостовский пришли к внутреннему решению…

– А Министр обороны и Наклеватько?

– Ну, этим делать особо нечего, – сказал Красенко. – Армия не только министром управляется, но и Генштабом и лично Президентом. А от Наклеватько страшного быть не может – иностранные дела тоже зависимы от Кремля. Своего заместителя, начальника Собственной безопасности, я отправил в отпуск на три недели, в целом человек полезный, её можно не репрессировать… Но больше всего нас смущал спецназ Минюста, верный Божесову.

– И что? – единодушно спросили все.

– Мы устроили им отпуск, так что они демобилизованные.

– А что с Орловой? – робко спросил командующий московским гарнизоном.

Лапин вскочил с кресла в весёлом расположении духа и, оббежав вокруг стола, с аппетитом произнёс: