Под мальтийским флагом

Села на свою полку, вынула из сумочки зеркало и стала изучать своё отражение. Достала тени, тушь, помаду, карандаши и привычно «нарисовала себе лицо». Косметика была положена умелой рукой и в глаза не бросалась. Но женщина сразу стала красивее и моложе. Движения рук давались ей с трудом. Закончив макияж, Елена Михайловна вышла в коридор и попросила проводника, сменившего свою напарницу, приготовить ей кофе.

Села на своё место со стаканом в подстаканнике и задумалась. Вскоре, проснулась и поднялась Маша, а за ней и Тимка. Умывшись, они вышли в коридор и разговорились:

– Тебе сколько лет? – спросила девочка.

– Скоро четырнадцать. А тебе?

– Девушек о возрасте не спрашивают.

Тимка прыснул, – это ещё почему?

– Не знаю. Не принято. По этикету.

– A-а. Ну, а в каком ты классе?

– В шестой перешла. А ты?

– Я в седьмой. Но у меня школа специальная. Мы два иностранных языка учим. И все предметы – на английском. А ты – москвичка? В каком районе живёшь?

– Метро «Речной вокзал».

– А я на Петровке. А твоя мама чем-то болеет? Что с ней такое?

– Мы под Киевом с встречной машиной столкнулись, папа погиб, а машину разбили полностью. Мы с мамой только что из больницы. У неё два ребра поломаны и синяков на теле и на лице не сосчитать, и с внутренними органами проблемы. А я почти невредимой осталась. Повезло, что сидела сзади мамы и пристегнулась.

Тимка смотрел на Машу с открытым ртом. – «Вот это приключение», – думал он.

– Тим, а твой папа, – он кто?

– Ты думаешь, я с отцом еду? Нет, я сам. Я в Одессе каждое лето у дяди гощу. На море приезжаю, у них с тётей детей нет. А дядя Валера – настоящий моряк. Он мне самому рассказывал. Сейчас на свой пароход летит, в Лас Пальмас, на Канарские острова. Знаешь, где это?

В это время в коридоре появился Валерий с полотенцем на плече. Маша вернулась в купе, а Тимка пошёл за Валерой в тамбур, где быстро пересказал ему вкратце Машин рассказ.

– Это хорошо, что ты меня предупредил, теперь воздержусь от глупых вопросов о муже и о папе. Но на этом – всё. Рот на замочек. Если что спросят, ответишь, а в душу не лезь. И при Елене Михайловне делай вид, что ты совсем ничего про неё не знаешь. А то у Маши могут быть неприятности из-за её длинного языка. Ферштейн?

– Ферштейн. А сколько вам лет, дядя Валера?

– Тебе зачем?

– Просто так.

– Сколько есть, все мои. – Валера открыл дверь в коридор и подтолкнул Тимку внутрь. – У меня сын такой, как ты. Костей зовут. В следующий раз приедешь, познакомлю.

«Досталось женщине. Вот бедолага, – думал Алексейчев, переваривая услышанное от Тимки. – Интересно, похоронила ли она мужа, доставили тело в Москву, или ещё не разрешают в интересах следствия? – Валера совершенно не разбирался в этих вопросах, но детективов за свою жизнь прочёл немало. Или его уже кремировали? Ладно, это совершенно не его дело. Чужая женщина, что ему до неё? Он её вчера даже и рассмотреть не смог в полутьме. Двигалась только странно, это он заметил. И немудрено – со сломанными-то рёбрами».

– Доброе утро всем! – сказал Валерий, открыв двери в купе. На столе стояло четыре стакана чая и раскрытая пачка печенья.

– Присаживайтесь к столу, дядя Валера! Я для вас чай заказал, будете? Садитесь рядом со мной! – Тимка показал на место напротив Маши.

– Спасибо, Тим! Меня зовут Валерий! А вас я уже знаю по именам. Елена Михайловна, правильно?

Женщина кивнула. – Верно. Но для старых друзей, по-прежнему, просто Лена.

Ошеломлённый Валерий смотрел на неё, и своим глазам не верил. Перед ним сидела та самая Ленка, благодаря которой он и направил свои стопы именно в неведомый «Прогресс», где так удачно устроил своё будущее. Вот так она и в юности на него действовала. Стоило ему её увидеть, как он катастрофически глупел, у него отнимался язык, и он производил впечатление полного идиота от рождения.

Глава 6

Юные годы

Ленка появилась в его жизни двадцать лет назад, а немного позже заняла и все его мысли, о чём никто не догадывался. Может быть, только она сама. И даже спустя долгие годы, не зная, куда она неожиданно для всех пропала, он её не забывал. Можно было бы сказать, что она была его первой, неразделённой любовью, если бы у него за это время случилась другая. Но, несмотря на его весёлый нрав и легкомысленный вид, по натуре он был, очевидно, однолюбом.

Детство Валерки Алексейчева прошло в Одессе, в приморском квартале улицы Воровского, более известной многим, как Малая Арнаутская. Арнаутами когда-то называли албанцев, но ни одного их потомка Валерка не знал.

Двор, в котором он вырос, был самым большим в районе, поэтому в нём собиралась вся окрестная детвора. В нём играли в «сало», жмурки, «штандера», в «казаки-разбойники», в футбол, волейбол, пинг-понг… сейчас уже и вспомнить трудно все те игры. А сама улица была тогда тихой, машин было мало, девчонки играли на тротуарах в классики, в «резиночки», высоко, по журавлиному, задирая ноги.

На велосипедах гоняли по всему району. Сначала – во дворе, потом – по Воровского и тихим окрестным переулочкам, а когда подросли, то и по более оживлённой улице Чкалова, и по Французскому бульвару, и по аллеям парка Шевченко, откуда начинался спуск к пляжу «Ланжерон». Часто бывали и на стадионе в парке, где его приятель Витька занимался в секции волейбола, а Валерка любил наблюдать за тренировками футболистов.

Стадион в Одессе был уникальный. Обычно футбольное поле находится на уровне окружающей территории, а над полем высятся трибуны для зрителей. В Одессе же зритель, войдя на стадион, оказывался на уровне верхних рядов трибун, уходящих вниз амфитеатром. Поле стадиона находилось далеко внизу, в котловане. Из верхних рядов можно было увидеть море и суда на дальнем рейде.

Витька был его вечным спутником и одноклассником, хотя был на год старше. В школу они ходили на Чкалова, куда дошкольником Валерке выходить запрещалось, по ней ходило много машин и троллейбусов.

Ленка появилась в их школе в сентябре, когда они с Витькой были в седьмом классе. Учились приятели без особого блеска, но и без троек почти. Сидели они вместе за последней партой у окна. Ленку же посадили в средний ряд, так что Валерка мог разглядывать её, не привлекая внимания.

У неё была странная, длинная и неблагозвучная еврейская фамилия, но больше ничего еврейского в ней не было. Она пошла в маму, эффектную, всегда модно одетую блондинку.

Все девочки тогда носили форму. Вроде и одинаковую, состоящую из коричневого шерстяного платья и чёрного передника, но те, кому повезло с мамой, всегда выделялись бантами, воротничками, колготками и туфлями. В седьмом классе девчонки Валерку интересовали мало, но Ленка ему понравилась сразу. Сначала – чисто внешне, он с ней ни разу и не разговаривал.

Сблизились друзья с ней только через год, на летних каникулах, когда увидели Ленку, ныряющую с пирса пляжа Отрады. Вместе они тогда поныряли, поплавали, потом вылезли из воды, расположились рядом загорать на песке и разговорились. Неожиданно для Валерки, Лена оказалась очень простой в общении и дружелюбной девчонкой, без тени жеманства.

Была она среднего роста, изящная, но не худая, со стройными ногами, с небольшой красивой грудью. Светлые волосы, падающие на плечи, изумрудного цвета глаза, густые, красивой формы, брови, небольшой прямой нос, чуть припухлые губы, ровные белые зубы. И она была умна и начитана, играла на пианино, разбиралась в живописи, на пляж без книги или её любимой «Юности», не приходила. С ней было всегда интересно.

В музыке и изобразительном искусстве Валерка не разбирался, хотя позже постарался восполнить пробелы своего воспитания. А вот о современной литературе он поговорить мог, «Юность» и его любимым журналом была. Играли они на пляже и в карты, и в шахматы. Здесь уже Валерка был в роли наставника. Так они втроём и дружили всё лето.

Дружба их продолжилась и в школе. Там у Ленки были и подруги, конечно. К мальчикам она относилась ровно, никого не выделяя. Но внимательный глаз Валерия видел то, что было скрыто от всех: Ленке очень нравился Витька. А тот был, действительно, красив, высок, всегда хорошо и модно одет. Брюнет, с вьющимися волосами, он уже в восьмом классе начал бриться.

Видел Валера и другое, то, как преследует Лену десятиклассник Юрий Танеев. Осетин, или дагестанец по отцу, он тоже был, конечно, брюнет, и тоже рано созревший. Но в отличии от Витьки он уже точно знал, чего хотел. А хотел он Ленку, и берёг её для себя. А ей, может быть, льстило внимание взрослого парня. По крайней мере, с Юркой они и в кино ходили, и на танцы, и на школьные вечера, и во Дворец студентов.

И мало-помалу Лену все стали считать девушкой Юры, хотя никаких обещаний она ему не давала. И позже не давала, когда Юрку мобилизовали в армию. Случилось это после того, как он отучился год в институте.

К тому времени все они покинули школу: Юра закончил одиннадцать классов, а Лена, Валера и Витька – восемь. Лена хотела стать врачом, но решила поступить сначала в медучилище. Профессия медсестры и стаж работы по специальности могли помочь ей с поступлением в мединститут.

Витька поступил на судоводительский факультет среднего мореходного училища. Валеру больше привлекала специальность электромеханика, и после восьмого класса он, по совету отца, подал документы в техникум промышленной автоматики.

Все вместе они уже не встречались. Витька жил в экипаже мореходки, как называлось общежитие училища, и дома появлялся редко. Танеев продолжал ухаживать за Ленкой, и, хотя ничего более серьёзного у них не было, сказал, что женится на ней после демобилизации.

Витька успешно учился в мореходке, побывал на практике за границей, приоделся и выглядел совсем взрослым, когда снова обратил внимание на давно ждущую этого Ленку. Валера, хоть и виду не подавал, ревновал бешено.

Сам он ей в женихи не набивался, понимал, что выглядит ещё мальчишкой, карманных денег не имеет, одевается неважно. Были и у него девушки, но всех их он сравнивал со своей тайной любовью, и все они в его глазах ей безнадёжно проигрывали.

Тем временем, отношения между Леной и Витькой набирали силу. Валерка за ними не следил, но про себя думал, что дошло дело до полного интима. Устоять не столько против Витькиного напора, сколько против своих желаний, у Ленки шансов не было. Так и произошло. Несколько месяцев почти семейной жизни, а потом… потом что-то случилось, и случилось, когда Валерка был на преддипломной практике в Харькове.

Вернувшись, он узнал от общих знакомых, что Витька уехал по распределению в Новороссийск, а Юрка, вернувшись из армии, сразу же посватался к Ленке, и они сыграли свадьбу. Родители Танеева куда-то к тому времени из их района уехали, куда, никто не знал. И молодые вслед за ними пропали из виду, как в воду канули.

И стало Валерке как-то сразу неинтересно жить. На улицу лишний раз не выходил, сосредоточился на учёбе и окончил техникум «пятипроцентником», что позволяло ему сразу поступать в вуз. Но документы в институт он не подал, а вместо этого поступил на краткосрочные курсы судовых электриков, где учиться ему было легко и интересно. Курсы давали лучшим своим выпускникам направления на работу в Черноморское морское пароходство.

Тогда же он по глупости и женился. Не совсем по глупости, впрочем, а «по залёту». Мало образованный в интимных вопросах Валерка совершенно не задумывался о том, что дети могут появиться у него после одного-двух случаев близости с девушкой, которая только и была для него хороша тем, что внешне напоминала Ленку. Ничего умнее, чем предложить Ларисе оформить брак, ему в голову не пришло, хотя мать и прятала его паспорт.

Но он разругался с родителями, расписался с Ларисой и ушёл в свой первый в жизни рейс, оставив беременную жену дома. Все последующие годы он пожинал плоды своего судьбоносного решения. Нет, конечно, бывали и у них с Лариской счастливые моменты. В целом же Валера своей жизнью удовлетворён не был. Радовал только сын, которому он стал уделять гораздо больше внимания после списания на берег.

И вот теперь новый поворот в судьбе. К чему он приведёт, неизвестно. По крайней мере, за два года на берегу он получил морское образование, позволяющее занимать должность электромеханика на судах дальнего плавания и нашёл себе работу на одном из них. Предстоящий рейс даст ему возможность и заработать и обдумать свои отношения с женой.

Глава 7

Неожиданная встреча

– Для старых друзей я по-прежнему Лена – сказала Елена Сергеевна, улыбаясь.

И у Валеры, и у детей непроизвольно приоткрылись рты, округлились глаза.

– Что?

– Что – что?

– Вы что, знакомы?!

– Ещё как знакомы! В одном классе учились, одно время даже неразлучны были. А теперь вот он меня даже не узнал, признайся, Валера.

– Да где ж тебя узнать в таком маскараде? Ты бы ещё в инвалидную коляску села!

– Не смейся над калекой, Валера. Не знаю, как я жива осталась. Юра вот не выжил. На машине разбились. А Машеньку, видно, Господь охранил. Ей ещё жить и жить.

– В Киеве?

– Под Киевом. Это мы в отпуск так съездили к Юриному армейскому другу. Извини, тяжело вспоминать.

Поезд заметно сбавил ход.

– Вот и Брянск, – сказал Валерий, – девять, ноль пять. Здесь стоянка – полчаса. Раньше продавали и картошку варёную, и грибы маринованные, и огурцы. Я пойду, посмотрю, нам как раз к завтраку будет.

– Дядя Валера, можно я с вами? – попросился Тимка.

– Мам, а мне можно? Я от вагона отходить не буду, – пообещала Маша.

– Помни, что стоянку могут сократить, слушай объявления. И – никуда от дяди Валеры!

– Лена, мы недолго, только по перрону пройдём. Дети, за мной!

Оставшись одна, Лена прилегла на подушку. Устала. Авария или нет, выглядеть развалиной ей не хотелось. Конечно, она знала о юношеской влюблённости Валерки, такое любая почувствует. Но он для неё всегда был, как друг, как брат даже, причём, младший брат. А с братьями в постель не ложатся, и замуж за них не выходят. Вот в Витьку, она, дура, сама влюбилась. Не подумала, из какой он семьи. Невестка – еврейка, это для них было неприемлемым.

А тут ещё и дурацкие советские порядки, дополнение к личному делу в виде биографий родственников жены. Её любимый папа, которым она так гордилась, вернулся из лагерей только в 1958-м. Таких родственников морякам дальнего плавания иметь категорически не рекомендовалось. Господи, тринадцать лет прошло, а до сих пор болит.

– А вот и мы! – Валерий выложил на столик покупки.

– Разворачивай!

– Мама, мы вареники твои любимые купили. Домашние! С картошкой, и с обжаренным луком.

– А грибы купили? А огурцы?

– Обижаешь, Лен. Как же без грибов, Брянские леса вокруг.

– А у нас вилок нет.

– И тарелок.

– Арабы вообще всё руками едят, и не жалуются. Точнее, правой рукой. А для особо воспитанных у меня упаковка зубочисток есть.

Пять минут за столом все только сопели от удовольствия. Валера купил вареников с запасом, и он пригодился. Наконец, все отвалились от стола. Маша растянулась на полке.

– И почему всё самое вкусное вредно?

– Тебе не вредно ещё. Ешь на здоровье. Через два часа – Сухиничи. Там ещё лучше базар, полный перрон всяких разносолов. Вам даже домой можно что-нибудь купить, чтобы не готовить в первый день. Или вы не одни живёте?

– Одни, Валера. Вдвоём теперь будем жить. А ты надолго в Москву?

– Завтра утром в Шереметьево надо быть. У меня вылет на Канары. Где-то надо ещё на ночлег устроиться.

– Ты поедешь с нами, – безапелляционно объявила Лена. – Ты же должен помочь нам добраться домой!

– Конечно, я помогу, я до завтра свободен, как птица.

– Вот и хорошо. Мы и живём как раз недалеко от Шереметьево. Метро «Речной вокзал». Оттуда – прямой автобус, не заблудишься. А ты что, плаваешь? Я о тебе ничего не знаю. Ты женат?

– Столько вопросов сразу. Я тоже о тебе ничего не знаю. Познакомимся ещё. Время есть.

– Ты прав. Машенька, я прилягу, устала. А вы не шумите, ладно? Посплю.

– Хорошо, мамуля. Мы с Тимом лучше в коридор выйдем и дверь закроем, чтобы было тихо. Отдыхай! – Дети вышли из купе, а Валера остался сидеть на Машиной полке, наблюдая за своей старой подругой.

– Валера, не сверли меня глазами. Я так не засну.

– А ты точно хочешь спать?

– Я плохо себя чувствую. У меня рёбра поломаны, трудно дышать.

– Как это случилось? Или тебе трудно вспоминать?

– Да как… В гости поехали, Юркин друг пригласил. Встретили нас, как родных. Богом забытое село под Киевом, в глухом месте. Но мы на своей машине были, разыскали. Делать там особенно было нечего, мужчины сутки за столом просидели, а дальше – чем заниматься? Юрка, знаешь, не рыболов, не охотник. Да там и Чернобыль не так далеко. А рядом древний Киев с его Софийским собором, Андреевским спуском, Крещатиком… Стали мы в Киев каждый день выбираться.

Вот как раз из Киева мы и возвращались в тот вечер. Поздно, в Опере были. С шоссе свернули, дальше сельская дорога, бетонка. Освещения никакого. А Юрка, знай, несётся, под сто километров шёл. Он по-другому не умел. Дорога после поворота к Васиной деревне была совершенно пустынная. Маша сзади сидела, пристегнулась, учёная уже. Километра три оставалось проехать, когда неожиданно перед глазами выросло что-то тёмное, непонятное и необъятное.

Юрка тормознул, и свернул влево, а там, откуда не возьмись, навстречу грузовик. И Юра уже вправо принял, надеялся в зазор вписаться, наверное, но места не хватило. Погиб он один. Водитель грузовика голову разбил, и грудь о баранку, а справа оказалась неосвещённая телега с сеном, на которой заночевали два подростка, те тоже не пострадали. Они, конечно, главными виновниками аварии были, но что с них взять?

Вынимали нас спасатели долго, вырезали, буквально. Я долго без сознания была. Потом «Скорая» в больницу отвезла. Неделю нас там продержали.

– А с телом что?

– С телом… С телом так получилось. Приехал старший брат Юрки и договорился о кремации в Киеве. Теперь у нас государства разные, всё непросто. А родителей его уже в живых нет. Урну с прахом брат сам и увёз. Станет немного мне легче, договоримся в колумбарий поместить. Но сейчас я этим не могу заниматься, а то сама рядом лягу.

– Скажи…

– Что, Валера?

– Как так вышло, что вы пропали без вести? Почему? Я, когда в Харьков уезжал, был уверен, что вы с Витькой поженитесь. Ты ведь его любила, я знаю.

– Любила, правда. И о свадьбе мечтала. И уже Машкой беременна была, когда он мне объяснил, почему на мне жениться не может. И мама его ещё лучше всё объяснила позже. Ему виза важнее меня оказалась.

– А он знал…

– Сначала не знал, я сама уверена не была. А когда узнал, ничего не изменилось. Ему по распределению ехать, и жена-жидовка с репрессированным отцом, как камень на шее. Ты же помнишь, какую фамилию я носила.

– Конечно, Лена. Файнштейн.

– Ну, вот. А тут Юрка как раз вернулся, замуж стал звать. И я… я согласилась. Но его не обманывала. Всё рассказала, как на духу. И что рожать собираюсь, и то, что не люблю его, тоже сказала. Чтобы потом не попрекал.

– И вы уехали. Куда?

– В Москву и уехали. Свёкру там хорошую работу предложили. В министерстве пищевой промышленности. Заместителем начальника отдела.

Жили вместе, сначала тесно было. Но, спасибо, хоть жидовкой никто не называл, и Машку все любили. Она другого отца не знает. И если бы не Юрка, пришлось бы мне на алименты подавать, ещё и через это пройти. Вот я тебе всё рассказала. А тебе Витька что обо мне говорил?

– Ты не поверишь, но мы ни разу не встречались. Оба в море работали. Он в Новороссийске женился и на танкерах ходит, это мне его мать говорила. Давно уже старпомом. А сейчас, наверное, и капитаном уже.

– А ты кем?

– А я электриком.

– А я – старшей медсестрой в районной больнице. Врачом стать не удалось.

– Ничего. И без высшего образования люди живут.

Глава 8

Полёт

– Внимание, пассажиры, улетающие рейсом компании Иберия IB 3822, Мадрид – Лас Пальмас де Гран Канария, приглашаются на посадку, выход номер семь, терминал 1. Повторяю…

Сразу после посадки в Мадриде, Валерий подошёл к стойке компании Иберия и попросил объяснить, из какого терминала ему придётся вылетать в Лас Пальмас.

Получив необходимые сведения, он нашёл свободное кресло напротив информационной доски, в которой легко можно было разобраться и позволил себе расслабиться. С собой у него была только небольшая сумка с документами и газетами, купленными в Шереметьево.

Ночью, в московской квартире Танеевых, спалось неважно, близость Ленки волновала, но от Шереметьево до Мадрида он своё добрал. Сейчас спать уже не хотелось. Разместившись в кресле авиалайнера, он пристегнул ремни и надел на глаза предложенную стюардессой матерчатую маску для сна. Мысли о предстоящей работе перемежались воспоминаниями о последнем вечере, проведённом с Леной и её дочерью.

«Хорошо, если электромеханик хоть на несколько часов останется на судне. В первую очередь надо его спросить, где все электросхемы. И инструменты, само собой. Предохранители. Шарикоподшипники. Электродвигатели все ощупать, прослушать подшипники стетоскопом.

Ленка выглядит совсем неплохо для своих лет. Молодец, не располнела, не то, что Лариска. Конечно, последствия аварии налицо, но время пройдёт, оправится. Машка у неё классная. Заботливая, и чай заварила, и в магазин слетала, умничка.

Правильно, что тестер с собой взял. Свой инструмент надёжней. Съёмники подшипников у испанцев должны быть лучше наших. И вообще, с инструментом должно быть нормально. Шеф сказал, что капитан – испанец, а большинство экипажа с Филиппин. Филиппинцы, помнится, тоже христиане, католики. Так что жить мне теперь по-католически. И Рождество отмечать и Пасху.

Да, а что такое? И Пасху захвачу, если получится. Это сейчас выпустили нас за границу, а через полгода, может, спохватятся, нисколько не удивлюсь. Так что, два года от моря отдохнул, вкалывать теперь до лета. Десять месяцев. Нормально. А если у меня за это время вырастут ветвистые рога, так тому и быть. Сам я с разводом спешить не буду. Костик ещё слишком мал. Ну, а если меня перед фактом поставят…

Ленка что-то поняла про меня, когда попросила фото жены показать. А фото-то я и не взял. И не то, что специально, но… И про возраст Костика не зря спросила, она девушка умная, всегда такой была. Поняла, что я женился сразу после ее отъезда, да так ведь и было. Что со мною делаешь, ты Лена, Лена. Что это за песня такая, где-то я её слышал.

Но обо мне она точно ничего не знала. Десять лет, как я в море ушёл. Если бы хотела, то узнала бы, конечно. Но ей на меня всегда было наплевать. Нет, ну какой же Витька сукин сын! Вот уж от кого я не ожидал. Мало того, что отказался расписываться, но от своего ребёнка отказался, да не просто от своего, от Ленкиного. Ведь он её любил. Или и не любил совсем? В общем, по любому Скотина. С большой буквы. Даже хуже. Подлец. И это – мой лучший друг! Хотя и бывший.

Интересно было бы на его рожу посмотреть. Хотя… что на него смотреть? Наверное, он был таким всегда, я просто не хотел этого замечать. А Ленка в него влюбилась, как последняя дура. Вот кто меня приятно удивил, так это Юрка. Царствие ему небесное. Надо бы помянуть хорошего человека».

– Поднимите, пожалуйста, спинки кресел. Сейчас вам будут предложены напитки и обед – приятное объявление.

– Девушка, мне, пожалуйста, водки и стакан томатного сока. «Ну, Юра, за тебя! Ты был хорошим парнем. Спасибо тебе за Ленку!».

– Внимание пассажиров! Прошу поставить спинки кресел в вертикальное положение и пристегнуть привязные ремни. Наш самолёт начинает снижение. Через пятнадцать минут мы приземлимся в Гандо – Аэропорту Гран-Канария. Расстояние аэропорта от столицы провинции Гран Канарии Лас Пальмаса – девятнадцать километров. Спасибо за внимание.

Валерий посмотрел на быстро приближающуюся землю, отметил полуостров, похоже было, что на нём и размещался аэропорт. На судне в Лас Пальмас он заходил не раз, но только на один день. Становились на рейде, принимали питьевую воду, провизию, бункеровались топливом, ездили на катере к причалу Санта Каталина, который располагался в центре портового района Ла Лус.

В первый свой заход от площади святой Каталины пошли со своей группой совсем не туда, куда все советские моряки ходили, а в противоположную сторону. И вместо торговой улицы Альбареда с индусскими лавками попали в «Галерею Пресиадас», торговый центр в четыре этажа. Ходили по магазину, как по музею. С нашими деньгами нам были доступны только толстые каталоги мод, которые некоторые и купили, наверное, чтобы подразнить своих жён.

– Уважаемые пассажиры! Наш самолёт прибыл в аэропорт Гран Канария. Просим всех оставаться на своих местах до полной остановки двигателей. Температура за бортом – двадцать шесть градусов Цельсия. Просьба не забывать свои вещи. До города вы можете добраться на такси, а также на автобусе номер шестьдесят, который доставит вас на площадь Санта Каталина. Командир корабля и экипаж будут рады видеть вас на борту нашего корабля в любое время. Спасибо.