Извечный новичок

– Я не просила вас таскать меня с собой. Могла бы и с бабушкой остаться.

– Нужна ты ей такая! Чем ты вообще занимаешься на уроках? Вновь в своих рисульках? – Она внезапно выхватила рюкзак из рук дочери, да так неудачно, что порвала лямку. Открыла его и вытащила скетчбук. – Ну естественно! Зачем же нам учеба? Ведь это всего лишь выпускной год!!! Так ведь?!? – Она уже не сдерживалась, и ее голос гулко скакал по пустым коридорам школы. Женя была уверена, что в кабинете завуча трое преподавателей усиленно слушали и мысленно потирали ручки от удовольствия, одобрительно переглядываясь друг с другом. – Хватит с меня этого!!! – И мать порвала часть страниц ее блокнота.

– Какого черта ты творишь?! – Воскликнула Женя и хотела было вырвать его, но получила лишь сильный толчок в грудь и отступила на пару шагов назад.

– Все! Начиная с сегодняшнего дня ты занимаешься только учебой! И ничего другого! – Она подошла к одиноко стоящей урне и выкинула блокнот Жени. – А если я еще раз услышу хоть одну жалобу на твое поведение, ты отправишься на домашнее обучение. Под мой личный контроль! – Поправила пиджак. Накинула сумку на руку. – И скажи спасибо, что я отцу ничего не расскажу. Пока что.

И просто развернулась. И просто ушла. И просто оставила Женю стоять одну. Женю, которая не могла поверить, что это действительно происходит с ней. Горящая щека. Рюкзак, лежащий на полу бесформенной кучей, и лишь одна лямка обвилась вокруг ее ноги, будто пытаясь утешить. Или утешиться. Клочки бумаги, вырванные из блокнота, частично изрисованные, но в большинстве своем пустые. И сам скетчбук, погребенный под скомканной и измятой макулатурой, полупустыми коробками из под сока, обертками шоколада и прочего мусора.

Женя медленно огляделась. Картинка перед глазами менялась с задержкой, по кадрам, как видео высокого качества на слабом перегретом устройстве. Пол. Скамейка. Мусорка. Тянущиеся руки. Ворох мусора. Светло-коричневая обложка скетчбука. Теперь на нем красовалось темное пятно от пролитого вишневого сока. Фрутоняня. Смешно.

Она медленно осела на пол. По кадрам, словно в зажеванной видеопленке, осмотрела нанесенный ей ущерб. Было вырвано не больше семи листов. Но это были ее последние работы первых дней в новой школе. Часть соседних листов смяты. К ним приклеелась кожура банана, из-за чего остался мокрый след. Он уже не исчезнет.

Неприятно закололо внутри. В области груди. И что-то стало давить на горло. Но это все еще происходило не с ней. Все еще чужие руки прикладывали вырванные куски бумаги на места. Разглаживали смятые листы, пытаясь вернуть первозданный вид. Выводили последние слова на целом и чистом развороте. "ДА ПОШЛО ВСЕ К ЧЕРТУ".

– Гарик, да она тебя преследует!

Как из плохих динамиков пробасил где-то неподалеку голос. Женя медленно подняла голову. Игорь и Леха. Только их сейчас не хватало.

Она встала, борясь с многократно выросшим сопротивлением воздуха. И поморщилась. То ли сказалось напряжение, с которым ей удавалось совершать минимальной действие, то ли сидение на кафельном полу, которое продлилось неизвестно сколько, но спина в ответ жалобно заскрипела.

– А это че такое?

Женя не заметила, как оба парня уже были возле нее, а Игорь даже успел вырвать блокнот из рук, которые, к слову, не сильно-то и сопротивлялись.

– Отдай. – Она сама едва услышала свой голос, настолько безжизненным он ей показался.

– А если не отдам? – Ухмыльнулся в ответ Игорь и стал дразнить ее и трясти блокнотом возле ее глаз.

– Можешь выкинуть.

Женя сама не могла поверить, что сказала это про ту вещь, без которой еще утром не представляла жизни. Но ее растоптали. Запачкали. Изорвали. Забрали без ее спроса. И выбросили в мусорку. Поступили совсем как с ней. С самой Женей. И с ее жизнью.

Она медленно побрела прочь, оставив позади онемевших ребят, держащих в руках то, что когда-то было ей дорого.

Ну почему? Почему ее просто не могут оставить в покое? В чем она так провинилась в этой или прошлой жизни, чтобы сейчас так страдать?

Начало кровавой сцены

Застрелила кого-то, что потом кишки и печень, размазанные мелкой дробью, соскребали с асфальта? Или напала на девушку с ножом, исполосовав той лицо, только ради того, чтобы потом в темном переулке найти тысячу рублей в ее кошельке? Она замедлила шаг, чтобы пропустить врачей скорой помощи в красных халатах. Или после хорошего отдыха с горячительными напитками на природе с друзьями села за руль джипа и не заметила переходящих дорогу беременную женщину с коляской, а после, заслышав детский крик, наблюдала в зеркало заднего вида, как внутри лопнувшего от удара живота что-то шевелилось? Она проследила взглядом за красной машиной, скрывшейся за поворотом. И лишь после этого, Женя обнаружила себя в каком-то новом месте. Это был все тот же самый город, но какой-то постаревший. Словно она смотрела на фотографии улицы прошлого столетия. Фотографии, отпечатанные на красной бумаге. И люди вокруг. Она не могла разглядеть их лица. Они будто были спрятаны в дымке. Но с ними было что-то не так. Они были двухмерными. Сплюснутыми. И красными. Испачканными своей и не только кровью. С простреленными головами или протекторами от колес поперек туловища. А еще с торчащими из живота ножами или разрезанными "розочкой" глотками.

Конец кровавой сцены

Женя хотела сглотнуть застрявший в горле комок, но рот превратился в пустынную дюну. Она согнула колено, чтобы сделать шаг, но ноги увязли в зыбучих песках красного треснутого асфальта. Она собиралась поднять руку, чтобы закрыть лицо от ослепляющего красного солнца, но они были тяжелыми от взбирающихся по ним мурашей, что облепили ее как голодные скарабеи из известных фильмов. Ноги подгибались от многотонного веса, пот струился по позвоночнику, стало тяжело дышать. Пропали все окружающие звуки. Замерли окружавшие ее красные силуэты. Стало холодно от поднимающегося на горизонте черного облака, за приближением которого Женя могла лишь безмолвно наблюдать не в состоянии пошевелиться, с минуты на минуту ожидая, когда ее поглотит чернота, которая ослепляла ее усиливающимся искусственным светом и нарастающим гулом мотора. Она закрыла глаза.

Резкий толчок. Рядом послышался яростный вопль сигнала автомобиля, чей отголосок еще был слышен в течении нескольких секунд. Неподалеку кто-то что-то оживленно обсуждал. Но что именно Женя не могла расслышать из-за вакуума, образовавшегося ни с того ни с сего в ушах. Но почувствовала, что ее кто-то сжимает. Темнота все таки добралась до нее?

Но это был Игорь. Глаза не хотели разлипаться, но сквозь пелену она смогла разглядеть его, а также небольшую толпу, ту самую, которая неподалеку о чем-то говорила. Игорь грубо развернул ее к себе и начал трясти. Он что-то кричал ей в лицо, но она не слышала его, а просто оглядывалась. Мир снова стал прежним. Не красным. И люди стали обычными, объемными и целыми. Все пришло в норму.

– Какого хера ты творишь? – Игорь продолжал трясти ее, и Женю начало тошнить.

Она попыталась вырваться из его рук. Ей так хотелось прилечь, свернуться клубочком и ничего не видеть. Но его хватка не ослабевала.

– Отпусти. – Она едва слышала себя.

– Сдохнуть захотелось? Ты чем думала?

Ну хватит ее трясти. Просто отпустите ее. Что они к ней пристали?

У нее начала болеть голова, от чего тошнота лишь усилилась. Ей стало жарко. И просто хотелось, чтобы от нее отстали. Ну почему они просто не могут отстать от нее? Почему?!

– Да отвали ты! – Выкрикнула Женя и оттолкнула Игоря.

Он развел руки и с непониманием смотрел на нее. Гул толпы усилился.

– Отвали нахер. – Уже тише сказала она и побежала. Быстро. Подальше от всех.

Но Игорь нагнал ее за углом и прижал к стене.

– Да что с тобой?

Ну хотя бы он ее уже не тряс.

Прохлада переулка и отсутствие многочисленных глаз привели ее в чувство. Тошнота уступила, забыв однако прихватить с собой головную боль, от которой разрывался затылок.

– Что случилось, что ты вдруг решила прыгнуть под колеса?

Только сейчас она обратила внимание, что его голос дрожал. А сам он был бледный. Но больше всего ее поразили его глаза. Они были испуганными, ищущими.

– Я не хотела… – Она хотела отвернуться от этого жалеющего взгляда, но он крепко ее держал.

– Женя, что бы не случилось, это не выход. Слышишь меня? Подумай о близ…

Но он не договорил.

– Я же сказала, что не хотела! – Закричала она в ответ.

Внезапно она ощутила дикую ненависть к Игорю, что вцепился в нее словно голодный клещ. Ко всем подобным "гарикам", которые только и могут задирать окружающих, приставать к девушкам и не давать жизнь тем, кто младше или слабее. Которым ничего не стоит избить человека до такого состояния, что он потом весь следующий месяц пролежит в больнице и всю следующую жизнь будет страдать от полученных травм. Ко всем тем, из-за кого она не может найти себе друзей. К Гарику.

– Че ты докопался до меня?! – Она что есть сил оттолкнула его. Он спотыкнулся и упал на спину. Женя кинулась на него. – Какого хера тебе надо от меня?! – Она ударила его кулаками по груди, выбив у него дыхание. – Почему ты просто не можешь отвалить от меня? – Еще один удар кулаками по груди. – Обязательно надо унизить? – Еще удар. – Сломать? – И снова. – Покалечить и сделать инвалидом? – И еще.

Опять и опять она била его, уже не замечая, куда именно. Грудь. Лицо. Руки. Живот. Она не ощущала, что ее собственные ладони уже покраснели, обещая завтра превратиться в сплошные черные гематомы. Она не слышала его попытки остановить ее. Все, что она могла почувствовать это ослабевающую ярость, что уходила вместе со слезами, уступая место внутренней боли и замораживающему онемению.

Просто остаться одной.

Либо да, либо нет

Солнце. Песок в глазах. Боль в руках. Окрик матери. Нет, не голодна, спасибо. Школа. Как? Уже?

Женя огляделась. И действительно, она уже сидела за партой, а перед ней рюкзак красовался своими внутренностями, словно маня избавить его от тяжести. Внутренности. Ее передернуло, когда перед глазами вновь пронеслись красные кадры женщины с ребенком на фоне изуродованной девушки. Сильно у нее фантазия разыгралась вчера. Вчера? Она не могла вспомнить, спала ли она вообще ночью. Может по этой причине глаза нестерпимо жгло?

Она потянулась за книгой и скривилась от боли, когда разбитые костяшки коснулись грубой ткани внутренней подкладки сумки. Игорь. Что за чертовщина произошла с ней вчера?

А вот и он. В окружении обыкновенной компании. Посмотрел на нее и тут же отпрыгнул за спину Лехи:

– Не подпускайте ее ко мне!

Выглядел он неважно. Разбитая губа, синяк на виске, ссадина на лбу. И черные глаза. Не расширенные от страха. Не суженные в злости. Сощуренные. Будто бы изучающие ее. И едва заметное подергивание уголка губ, сопротивляющихся появлению улыбки. Видимо надо было его сильнее приложить.

И в подтверждение ее догадки ребята засмеялись.

– Придурок. – Буркнула Женя под нос. И не смогла больше смотреть на него. На ушах и щеках ее можно было с легкостью пожарить яичницу себе на завтрак.

***

Урок литературы подошел к концу. Но никто не собирался расходиться, так как им предстояло пережить его продолжение. Так и Женя осталась сидеть неподвижно. Она посмотрела на руки. Сильнее всего пострадала костяшка среднего пальца на правой руке. Кожа была содрана так, что она могла различить белеющую кость сквозь тонкую прослойку. Женя дотронулась до раны. И поморщилась. Было больно, но не так, как от закружившегося вихря клочков воспоминаний об избиении ею Игоря. И чем сильнее закручивался ураган, тем тяжелее ей было дышать, тем сильнее она давила на пораненную костяшку среднего пальца, будто боль физическая могла ей помочь избавиться от боли осознания вины и обвинения себя. В чем? Во вспышке гнева и потери контроля над собой? Скорее всего да.

– Игорь?

Она все же подошла к парням, которые что-то оживленно обсуждали возле книжных шкафов в конце класса. Просто не смогла не подойти.

– Игорь. – Позвала она еще раз.

– Гар. – Леха ткнул Игоря в бок, а тот тут же спрятался за его спину и буквально завопил так, что на них обернулись все, кто оставался в классе.

– Не подходи! Не пускайте ее ко мне!

Женя сильнее сжала руки под грудью. Воздуха становилось в легких только меньше, а желание уменьшиться наоборот росло. Но все же ей хватило сил закатить глаза и добавить толику усталости в голос.

– Игорь, можно с тобой поговорить?

Он высунулся из укрытия и спросил:

– Опять бить будешь?

Женя вздохнула, но кислорода не прибавилось:

– Нет, просто хочу с тобой говорить.

– Тогда говори здесь. – Он встал рядом с Лехой, продолжая усиленно изображать ужас, что Женя наводила на него. – Не хочу больше опиздюливаться.

– Вот об этом я и хотела…

– Ну так говори уже! – Не выдержал Леха. – Или уебывай!

– Я хочу… – Жене с трудом удавалось удерживать взгляд на Игоре и не спрятать его в пол. Также тяжело ей давалось каждое следующее слово. – Я очень виновата перед тобой за то, что произошло вчера. Мне очень жаль, и я искренне прошу прощения у тебя за это.

Однако никакого облегчения она не испытала. Не потому, что говорила не от чистого сердца. А потому, что видела по насмешливым переглядкам парней, что они не то, чтобы не поверили ей, а просто наслаждались представлением. Также как и Игорь, который, уже нисколько не притворяясь, будто готов упасть в обморок от испуга, приблизился к Жене вплотную.

– Что, прям искренне?

Черные глаза блестели от скрытой в них насмешке, которым вторил смех его друзей.

– Я всегда была честной с тобой. – От чего-то дышать стало легче. – И вчера. И сегодня. А что насчет тебя?

Это был риторический вопрос, поэтому Женя легонько оттолкнула Игоря плечом и села за парту как раз в тот момент, когда в класс вошла учительница литературы.

– Ребята, рассаживаемся по местам! – у нее был приятный, слегка дрожащий голос, свойственный большинству людей преклонного возраста.

– Но звонка еще не было! – Выкрикнул кто-то с задних парт. Женя не удивилась бы, если этим кто-то оказался бы один из друзей Игоря.

Но в это самое мгновение прозвенел звонок, и десятки стульев зашоркали по полу, раздались немногочисленные металлические удары, приглушенные пластиковыми вставками в ножках столов, а также парочка возгласов и переброшенных шепотом слов.

– А вот и звонок. – Улыбнулась учительница литературы и протерла квадратные очки. – Ребята. Хоть у нас по плану с вами любимый Иван Сергеевич вместе с извечной проблемой отцов и детей, но этот урок я бы хотела посвятить нашему с вами земляку. Прохорову Ивану Сергеевичу. Прекрасному человеку, талантливому поэту, непризнанному гению и очень хорошему моему знакомому.

Женя по обыкновению вставила один наушник в ухо, включила Skynd и взялась…нет, не за скетчбук, за которым она уже потянулась в рюкзак, но тут же убрала руку, вспомнив вчерашнюю ссору матери. Она достала чистую тетрадку, а в телефоне нашла в телефоне скачанный файл учебника по английскому. В интернете говорили, что авторы этого учебника учат только самому необходимому, не вдаваясь в сложную грамматику или редкие в повседневной жизни слова. Как минимум с этого стоит начать.

– Иван Сергеевич ушел из жизни ровно год назад, прожив долгую, но очень интересную…

Вера Павловна продолжала рассказывать про земляка. В этот момент Женя пожалела, что у нее нет под рукой карандаша, чтобы сделать зарисовку – маленькая сухонькая женщина пенсионного возраста, собрав жиденький пучок на макушке смотрела куда-то вверх. Ее лицо освещало солнце, отражаясь в квадратных очках, что занимали больше половины лица. Рассказывая биографию этого человека, она словно делилась сокровенными воспоминаниями, самыми приятными, самыми волнующими, теми, что уносили ее в то время далекой молодости, когда она была молода, красива. И влюблена. Женя даже отложила телефон с наушником, не в силах оторвать взгляда от учительницы. И весь класс затих. Не раздавалось даже шепота. Казалось, что ученики старались даже не дышать, чтобы не пропустить ни единого слова. О такой внимательной аудитории казалось бы, должны мечтать любые учителя, но в данный момент Веру Павловну это не занимало.

– Вся его жизнь, начиная с самой первой минуты рождения и заканчивая последней, были наполнены событиями, достойными пера именитых биографов или экранизаций великих режиссеров, подчас даже каких-то фантастических опусов. – Она негромко усмехнулась, но тут же лицо ее на мгновение омрачилось, и она наклонила голову, словно стараясь не показать подступающие слезы. – И когда я говорила про самые первые минуты, именно это я и имела в виду. Дело в том, что он родился на оживленной проезжей части, когда его маму и старшего брата сбила машина. То, что он выжил, стало настоящим чудом. Об этом даже в газетах писали.

Стоп! Что?

Женя едва не подпрыгнула на месте. Авария. Младенец на дороге. Этого не может быть.

– Думаю, что его тексты были окрашены в темно-красные и черные тона потому, что и все последующие года его не текли, как у нас с вами, а неслись по волнам, достигавшим размеров с пятиэтажный дом, но он, как умелый пловец, уверенно держался на гребне. Пока год назад волна все же не потопила столь невероятный талант.

Женя схватилась за телефон и ввела в поисковой строке – Прохоров Иван Сергеевич. Таких в результате нашлось больше десятка страниц. Она уточнила, добавив город рождения, а также дату смерти. Нашла. Его биография – родился, женился, чего достиг, умер. Его произведения. Много сборников. Пробежалась глазами по парочке из них. Поэзию она терпеть не могла, но что-то знакомое в них было. Что-то, за что она не могла ухватиться, будто оно нарочно проскальзывало между пальцев. Что-то про родной, но незнакомый город. Про людей, что могут зайти в переулок днем, а выйти оттуда в новой или старой нереальности без возможности вернуться обратно. Но никаких газет тех лет. Все, что она смогла найти на сайте центральной библиотеки, было с начала девяносто годов. Цифровизация? В этой провинции видимо даже таких слов не знают.

Ну нет. Это ведь не может быть правдой. Скорее всего просто совпадение.

На задней обложке сорокавосьмилистовой тетради она нарисовала личико, животик и ручку младенца, выглядывающие из какого-то лопнувшего отверстия.

***

Рассказ Веры Павловны не отпускал Женю еще пару уроков. Лишь в конце большой перемены она смогла переключиться на что-то другое.

"Ра-та-та-та

Ра-та-та-та-та

Ра-та-та-та-та-та

Ра-та-та-та-та-та"

Пела в наушнике исполнительница измененным голосом, а перед глазами мелким шрифтом что-то говорилось про интервью, после которого нужно еще на вопросы отвечать. В этой версии учебника сначала глаза сломаешь, и только потом чему научишься. Может выпросить у матери бумажную версию? Не вариант. Женя даже смотреть в ее сторону не хотела, не то, чтобы о чем-то просить.

Она выдохнула. Значит нужно просто подождать до дома. Там уже на большом экране компьютера может и получится пропустить первый этап с глазами и перейти сразу ко второму. Она свернула читалку.

И внезапно из правого уха у нее выпал наушник. Это еще что за черт? Всего лишь Бояров.

– Что слушаешь? – Спросил он и вставил наушник ухо.

– Skynd. – Женя ответила на автомате. – Поют про трукрайм.

– О, прикольно качает.

Она осмотрелась, все еще не понимая, что происходит. Игорь. Один. Подошел к ней. И слушает одну с ней музыку? Бред.

Она протянула руку к нему, и наушник мягко опустился на раскрытую ладонь. Она отвернулась, чтобы убрать их кейс.

– Кто это тебя так? – Спросил Игорь и протянул к ее щеке руку.

Она уже и забыла, что после удара матери на том месте образовался небольшой синяк. Она надеялась, что его не будет заметно. Но Игорь заметил. Он ведь все замечал.

– Неважно. – Женя отмахнулась от его руки. – Чего тебе?

– Пообщаться. – Он улыбнулся так широко, что ей показалось, будто кто-то зацепил невидимые крючки за уголки его губ, а после со всей силы натянул их за его спиной.

– А если серьезно?

Улыбка тут же исчезла. Но только с губ, так как глаза его продолжали смеяться.

– Я тут подумал на досуге… – он остановился.

– Ты оказывается и такое умеешь. – Вставила Женя. И уже в следующее мгновение сморщилась. Он ведь именно этого и ждал, поэтому и замолчал на полуслове. А она повелась. И он улыбнулся, одобрительно кивнув. Вот черт.

– Именно так. Заключим мир? – Он выпрямился, встал лицом к лицу с ней и протянул ей руку для пожатия. – Ты была права, и мне нет смысла с тобой бороться. Так я лишь испорчу свою репутацию. И отношения с тобой, чего бы мне очень не хотелось. – И вновь улыбка заиграла на его лице. И больше всего ее раздражали именно его глаза. Он словно бы издевался или насмехался над ней.

– Что прости? – Женя непроизвольно сделала шаг назад и уперлась в подоконник.

– Ты все услышала правильно. Ты мне нравишься, Селянцева. И я не хочу с тобой воевать.

– Ну конечно. – Женя усмехнулась. – Сделаю вид, что ничего после твоего предложения мира я не слышала.

– Значит мир? – Игорь вновь протянул руку.

– Мир. – Согласилась Женя, и под задребезжавший над их головами звонок они пожали руки.

***

Это что только что было? Зазнавшийся альфа-самец стаи шакалов только что признался в поражении? Бред какой-то. Не может же все быть так просто?

Маргарита Ивановна что-то монотонно зачитывала из учебника истории, но Женя ее почти не cлушала.

Вероятность того, что Игорь ничего не задумал и действительно больше не хотел булить ее схожа с вероятностью встретить лох-несское чудовище – либо да, либо нет. Почему же так все сложно? Покой. Ей нужен покой. Желательно где-нибудь в удаленном от цивилизации шале. На вершине скал. И чтобы только горные бараны были ее соседями, потому что от обычных ее уже тошнило.

– Селянцева. – Ее окрикнул визгливый голос. – Если тебе не интересно слушать мой урок, я тебя держать не буду. Ты можешь идти. – Маргарита Ивановна сложила руки на столе и исподлобья посмотрела на Женю.

Она усмехнулась. Да кому вообще может понравиться это заунывное пение. Половина класса спала, половина залипала в телефоне. Но докопаться историчка решила именно до нее.

– Ну что вы опять такое говорите, Маргарита Ивановна? Вы один из самых интересных учителей в школе! – Особенно в сравнении с Верой Павловной. – Посмотрите только, с какой заинтересованностью вас все слушают! – И по классу пробежался смешок.

Лицо Маргариты Ивановны как будто бы надулось и покраснело. Казалось, что еще немного, и из под крышечки ее бесцветных химически завитых кудрей вырвется пар.

– Тогда напомни, пожалуйста, Селянцева, всему заинтересованному классу, на чем мы остановились?

– Ну как же. В декабре девяносто первого года, а именно восьмого числа, были подписаны Беловежские соглашения, а уже двадцать пятого числа после отставки Горбачева Никиты Сергеича СССР наконец-то полностью прекратило свое существование. И вы собирались поведать нам про экономический кризис из-за перехода на рыночные отношения, а также про то, как стало житься странам на постсоветском пространстве. Может начнем с Латвии? Уж очень Рига красивая на фотографиях. Хотелось бы узнать, как они смогли дожить до жизни такой.

– Прекрасно, Селянцева! – Зубы Маргариты Ивановны были сжаты настолько плотно, что едва можно было разобрать сказанные ею слова. – Спасибо. И больше не отвлекайся, пожалуйста. Как посмотрю на тебя, ты все в облаках витаешь.

– Скорее мечтаю о Латвии, Маргарита Ивановна. – Женя улыбнулась настолько широко, насколько смогла, хотя до рекордов Игоря ей было далеко. Класс одобрил ее выпад чередой смешков.

– Тишина! – Рявкнула Маргарита Ивановна и продолжила урок.

А Женя, продолжая улыбаться, пробегала глазами главу учебника текущего урока и незаметно поддергивала ногой в такт звучащей в ухе музыке:

"Демон жив

Демон хочет твоей смерти."

***

– Что тебе? Опять собираешься сбежать?

– Нет, Андрей Иванович. Мне просто все также нельзя заниматься из-за проблем со спиной. Мне сходить за справкой к медсестре?

– Нет. – буркнул учитель в ответ. – Просто сядь на скамейку и не отсвечивай.

– Спасибо, Андрей Иванович. – Женя улыбнулась, но стоило ей только отвернуться, как улыбка моментально сползла с лица.

Она села как можно ближе к выходу и как можно дальше от самого спортзала, где уже начался урок. А точнее тренировка по баскетболу. Поэтому больше всего доставалось именно команде, а остальные занимались своими делами – в основном зависали в телефоне, более общительные собрались в группки и что-то горячо обсуждали. Женя решила не отставать от первой группы и, включив музыку, открыла поисковик и ввела в строке: "Вузы с английским". Как она и ожидала, в результаты вывелось несколько сотен страниц с сайтами различных университетов, в том числе и зарубежных, но бОльшая часть страниц была посвящена советам по поступлениям – какие документы и когда подавать, как правильно выбрать ВУЗ и какие предметы нужно сдавать, чтобы поступить на конкретное направление. Уже после пары-тройки подобных сайтов-инструктажей Женя поняла, что информация в них представлена одна и та же, словно над ними работали одни и те же люди. Бесполезно. Может стоило в первую очередь глянуть лучшие университеты страны и посмотреть их условия поступления? Она начала вбивать в поиске: "Список топ универ…"