скачать книгу бесплатно
– Конечно, Яника Максимовна, сию минуту.
Отлично. Получив приказ от Инны Борисовны, охрана ни за что не подумает, что это я – за рулём маминого автомобиля, в маминой шапке и пальто. Я выждала пару минут, наблюдая, как в проёме поднятых роллетов[4 - Роллеты – здесь: поднимающиеся на манер жалюзи гаражные ворота.] медленно опускается снег.
Наконец завела мотор и аккуратно тронула машину с места. Нельзя гнать, мама обычно ездит медленно, как черепашка. Гнать будем, когда окажемся за воротами.
Сердце подпрыгнуло, когда, подъехав, я увидела, что ворота стоят нараспашку. Сработало!
Я невольно прибавила газу, уже предвкушая, как оставлю далеко позади родимый дом и Валентина Петровича. Так-то, знай наших! Примятая шинами дорожка с белыми сугробами на обочинах манила, как взлётная полоса.
И тут, когда я уже была в воротах, перед машиной, как прыщ на чистой коже, вдруг вырос человек. Выругавшись, я затормозила в последний момент, бампер чуть не коснулся начинающего самоубийцы.
Выскочила из машины:
– Вам что, жить надоело?!
И обомлела. Свет фар ясно высветил спокойное лицо Валентина Петровича. Он чуть щурился, но, засунув руки в карманы долгополого чёрного пальто, стоял незыблемо, как памятник моим несбывшимся надеждам.
Увидев меня, Валентин Петрович кивнул. И предложил:
– Давайте вернёмся. Мне нужно с вами поговорить.
Снег сыпал на его пальто, усеивая мириадами белых точек, которые сразу же таяли, впитываясь в ткань.
– Чёрт бы вас побрал, – выдохнула я, стягивая с головы мамину шапку.
* * *
Мы устроились в одной из малых гостиных недалеко от моей комнаты. Прежде чем начать разговор, Валентин Петрович обошёл помещение и проверил, что оно действительно пусто, а потом предложил занять место, наиболее удалённое от обеих дверей – у окна, за круглым столиком с выгнутыми ножками.
Я молча последовала приглашению. После того, как днём сама подслушала разговор Арона и Лены, никакие предосторожности не казались мне излишними. Но было интересно, что же такое секретное Валентин Петрович собирается мне сообщить.
Начал он издалека:
– Яника, прежде всего, должен сказать, что я хорошо вас понимаю. Вы против этой затеи. И я понимаю ваши мотивы. Брак без любви, по необходимости, это не то, о чём мечтают молодые девушки. Но, Яника, как человек значительно старше вас, должен сказать, что брак по расчёту тоже бывает неплохим. История знает немало пар, сложившихся по принципу «стерпится – слюбится».
Я вздохнула. Немного подумала и решила выложить всё начистоту. Валентин Петрович не отец, он не будет махать руками и кричать, что Сергей меня недостоин.
– Дело в том, что у меня есть человек, которого я люблю, – я сделала паузу, собираясь с мыслями. Валентин Петрович не торопил меня, внимательно слушал. – Я понимаю, речь идёт о действительно больших деньгах, но… мне это не важно. Жили мы как-то до сих пор, как-нибудь проживём и после. Бедствовать не будем.
– Ну бедствовать – нет, но всё же ваше положение изменится. Например, вы в курсе, что этот дом, – он обвёл рукой гостиную, – принадлежит Михаилу Ефремовичу?
Я пожала плечами:
– Я работаю, и на съёмную квартиру зарабатываю.
– Вы думаете, вас оставят на этой работе, если Максим Геннадьевич потеряет пост гендиректора «Сити-банка»?
А вот это меня ударило. Всё настолько серьёзно? Хотя… большая часть акций «Сити-банка» и впрямь принадлежала прадеду. Если всё отойдёт этому израильскому фонду, как его там, смена управляющего состава неизбежна.
– Да, блин, почему, в конце концов, я, – пробурчала я, чувствуя, что этот раунд, кажется, проиграла. – Полно других, кто хочет! Та же Илана… Вика, когда узнает, тоже наверняка захочет. Арон может развестись и попытать удачу! Лучше бы вы об этом подумали!
– Яника, – Валентин Петрович подался вперёд и опёрся локтями о столик, сложил пальцы в замок. Его прозрачные серые глаза сурово взглянули на меня. – А давайте подумаем с другой стороны. Что вы сделали для рода? Чем вы ответили на те блага, которые получили от Михаила Ефремовича, напрямую и косвенно?
– Я ни о чём не просила! – буркнула я, чувствуя себя избалованным ребёнком.
Валентин Петрович молчал. Я вздохнула и заставила себя успокоиться.
Так дело не пойдёт. Надо действовать по-другому. По-взрослому.
– Хорошо, – сказала я внешне спокойно. – Я понимаю, о чём вы говорите. Но вы же слышали, о чём рассуждали мои родители. В этом браке я стану мишенью и марионеткой. Неужели вы считаете, что для меня это хорошая судьба?
Вот вам, дорогой Валентин Петрович. Что вы ответите на это?
Ответил он не сразу.
– Я обещаю вам, – начал он очень, очень медленно, – что лично обеспечу вашу безопасность. Найду любой компромат на вашего предполагаемого супруга и его семью, любые способы, чтобы вы могли ни о чём не беспокоиться. При таких условиях вы согласны?
– Нет! – крикнула я отчаянно. – Не согласна и никогда не соглашусь! Просто потому что…
Я осеклась.
Потому что люблю другого? Потому что эгоистка? Потому что не собираюсь быть благодарной – по крайней мере не такой ценой?
Я молчала, задыхаясь от эмоций. Он никогда не поймёт, старый упёртый чёрствый сухарь. Даже если я расскажу о Сергее, как можно передать главное – чувства, взаимное желание, доверие, нужду друг в друге? И где гарантия, что это убедит Валентина Петровича? Да он, наверное, и жене своей сделал предложение не потому, что любил, а потому что пришло время жениться!
– Что ж, – он опёрся о стол, готовясь подняться. Кажется, разговор был окончен. – Тогда не остаётся ничего иного, кроме как ждать, когда вы повзрослеете.
Я молчала, чувствуя себя забившимся в угол зверьком. Загнанным и отчаявшимся. Готовым только кусать и рвать, не думая ни о чём.
Валентин Петрович сделал шаг к двери. Открыл и на пороге обернулся. Я подтянула ноги к груди, отвернулась к окну, не желая ничего слышать. Подкатывали слёзы.
Я всё равно сбегу. Обязательно сбегу. Сергей ждёт меня.
Со стороны двери раздался негромкий отчётливый голос:
– Я всеми силами буду способствовать тому, чтобы воля вашего прадеда была исполнена. Вся охрана предупреждена. Вам не выбраться из дома без моего ведома. Лучше смиритесь. Спокойной ночи.
Я ничего не ответила. Валентин Петрович тихо закрыл за собой дверь и ушёл.
Скатертью дорожка.
Я сидела в одной позе минут, наверное, двадцать. Смотрела в темноту за окном, на узор инея у края рамы.
Если Валентин Петрович думал, что этим разговором заставит меня поднять лапки и согласиться на любые условия – он очень и очень сильно ошибался.
А может, он просто не понимал, что я уже не прежняя Яника, балованная дочурка, получавшая всё, что только попросит. Я бы не пошла на открытый конфликт раньше. Но теперь у меня было за что бороться.
Может, конечно, это иллюзия и мираж – моя зарождающаяся любовь… точнее, ещё влюблённость. Но я не могла предать Сергея. Выкинуть из головы всё, что между нами было, забыть эту сумасшедшую химию, его глаза, его непродуманное, вырвавшееся в момент переполнившихся чувств: «Выходи за меня».
И чем больше на меня давили, тем сильнее я укреплялась в намерении не сдаваться.
* * *
Той ночью я так и не смогла сбежать. Валентин Петрович предусмотрел всё. Он даже поставил соглядатая у дверей моей комнаты, и тот неотступно следовал за мной по всему дому, разве что в ванную и туалет позволил сходить в одиночестве. И внутрь моей комнаты не лез. Впрочем, и не нужно было – внизу, под моими окнами, стоял другой голем Валентина Петровича.
В конце концов мне стало смешно. Меня охраняли как президента или архиважнейшего заложника. В какой-то мере я и была заложником – точнее, гарантом нашего будущего, активами компании, инструментом для получения больших денег.
И, как обычно с инструментами и поступают, никто не интересовался моими чувствами.
На следующее утро, сразу после завтрака, отец закопошился в портфеле и выложил на стол передо мной пухлый коричневый конверт.
– Сегодня я встречаюсь со Штольцами, – он кивнул на конверт. – Посмотри. Это твой будущий супруг. Герхард Штольц.
Дурацкое имя, прокомментировал внутренний голос.
Я нехотя придвинула к себе конверт и потянула клапан. Пальцы дрожали.
На стол высыпались фотографии. Не очень много, штук пять. Зато сделанные на профессиональный фотоаппарат. Кроме фоток, был лист «а4» с текстом. Глаз выхватил возраст, рост, вес, слова «Краткая биография» и убористые строчки ниже…
– Посмотри какой красавчик, – ахнула над ухом мама. – Ну вот, Яника, а ты нос кривила.
Ну что сказать. Незнакомый Штольц и впрямь оказался ничего. Тёмно-медовый блондин с раскованной улыбкой. Чем-то напомнил мне Сергея, и сердце заныло. Не лицом – хотя было что-то схожее и в лице, – а чем-то неуловимым.
Но чем больше я рассматривала фотки, тем большей неприязнью к нему проникалась. Странно, именно этот Штольц ничего мне не сделал, так откуда такие чувства?
Наверное, всё дело было в том, что он стоял на пути между мной и Сергеем.
– Яника, ты пойдёшь со мной, – безапелляционно сообщил папа.
– Нет. Никогда. Ни за что, – ответила я так же безапелляционно. – И если ты потащишь меня силой, ты об этом пожалеешь.
Мы засопели, как два носорога, меряя друг друга гневными взглядами. Папа начал медленно краснеть и набухать. Ещё немного, и застучит по столу кулаком, как тогда у нотариуса. Я подобралась и на всякий случай отодвинула подальше от края стола чашку с кофе.
– Максим, твой йогурт, – мамина рука с креманкой вклинилась между нами, как карточка рефери. – Поешь, пожалуйста, вечно у тебя изжога.
Найс, мама. Скандал временно отменяется. Сложно скандалить, когда над тобой стоит цербер с ласковой улыбкой и следит, чтобы ты съел всю порцию.
Пока отец огромными ложками кидал в рот йогурт, мама добавила:
– Оставь Яничку дома, пусть ребёнок отдохнёт. Зачем так сразу официально, дай ей свыкнуться с мыслью, пусть посмотрит фотографии, мы съездим за покупками. Ведь если вы договоритесь, нужно же будет заказать свадебное платье.
Свадебное платье! Я чуть не поперхнулась кофе.
Как-то слишком сильно вдруг повеяло реальностью. Я представила себя в платье невесты. Снежно-белом с пышной юбкой в пол. Спереди закрытое, сзади прозрачное кружево. Я улыбаюсь, принимая поздравления, в руке у меня розовый букет – а рядом стоит Сергей.
Чёрт бы побрал этих Штольцев! Если бы не они, моё нечаянное видение могло бы стать правдой.
В итоге, отец, то ли подобрев от йогурта, то ли поддавшись на мамины уговоры, не стал настаивать. Зато я с радостью узнала, что на обед он поедет вместе с Валентином Петровичем.
Если мама и впрямь потащит меня сегодня по магазинам, это отличный шанс удрать. Даже големы Валентина Петровича не выдержат маминого темпа – а если речь зайдёт о примерке белья, м-м-м!.. Мужчины обычно очень смущаются, если им приходится сопровождать женщин в таком деликатном деле, как выбор белья. Големы не могут быть исключением. Так что пока они будут прятать глаза – или наоборот, пялиться вовсю на интимные предметы туалета, мне будет проще некуда затеряться среди покупательниц, особенно если переодеться в кабинке.
В прекрасном настроении я присела в кресло дожидаться, пока мама освободится. От нечего делать раскрыла историю входящих звонков. Насколько я помню, я видела там парочку не записанных в памяти номеров. Мой телефон знали очень немногие, так что было любопытно, кто это пытался со мной связаться.
Всего незнакомых номеров оказалось два. Я ткнула пальцем в самый ранний, субботний.
Трубку взяли не сразу. Я уже собиралась бросить, отсчитывая гудки, но на пятом заунывная мелодия сменилась шорохом, и приятный мужской голос произнёс:
– Слушаю.
– Это я слушаю, – усмехнулась я. – Вы мне звонили в субботу. Прошу прощения, не смогла тогда взять.
Называться я не торопилась. Мало ли – звонок случайный.
Но случайным звонок не оказался.
– Яника Миргородская? – прозвучало в динамике. – Моё имя Герхард Штольц.
Ничего себе.
Я аж спустила с кресла ногу и выпрямилась.
Это папа дал ему мой номер? Хотя нет, не может быть, он же звонил уже в субботу. Мы узнали о завещании только вчера утром.
– И… что вы от меня хотите?
Мысли неслись в голове со скоростью света. Неужели Штольцы уже в курсе об условиях получения наследства? Или даже не так – неужели они были в курсе уже в субботу? Но как, почему? Завещание в то время ещё хранилось в сейфе у нотариуса. Нотариуса, конечно, можно подкупить, но для этого нужно знать, кого именно из сотен тысяч городских нотариусов выбрал прадед.
– Может, мы могли бы встретиться? Я бы не хотел разговаривать по телефону. Никогда не знаешь, кто ещё тебя слушает. Вы свободны вечером?
– Вечером вряд ли, – сразу отказалась я. На вечер у меня были другие планы.
– Тогда давайте днём. Приглашаю вас на ланч. Где-нибудь в центре устроит?
Я немного подумала – и согласилась. Назвала хорошо известную сеть кофеен чуть выше среднего уровня. Штольц не стал возражать.
Положив трубку, я некоторое время размышляла.
Опасно ли это? Одна на встречу я точно не собиралась. Слишком ярко вставала в воображении картинка, где лысые амбалы пихают меня в машину с тонированными стёклами – а потом кровать, наручники, много-много непрошеного секса и в итоге – лезущий на нос живот.
Охранник в сопровождении не помешает. Вряд ли, конечно, даже Штольцы посмеют похитить человека из кофейни среди бела дня при двух десятках посетителей.
Хотя погодите. Разве этот самый Герхард Штольц не должен был сегодня обедать с моим отцом? Или, раз я не пошла, с их стороны тоже только родители? Или вообще только главы кланов?
Я представила себе телохранителей с кобурами под оттопыренными полами пиджаков, тщательно следящих за каждым движением противоположной стороны. Отца в чёрном костюме и солнечных очках – самый нужный аксессуар зимой в помещении. И штольцевского босса – он представлялся мне большим плотным мужчиной с седыми висками. Они сидят друг напротив друга, курят сигары и обмениваются короткими, полными яда репликами.
Ни дать ни взять Аль Капоне и дон Корлеоне.
* * *
