скачать книгу бесплатно
– Ты им показала, кто главный? – Никки, как всегда, была готова броситься в бой, даже в нынешнем состоянии.
– Нет, я наблюдала издалека. Не хотела я этих показательных скандалов. Я подождала, а когда пошла на базу, чтобы все прояснить… – Джо закрыла лицо руками. Оказалось, вспоминать эти моменты было так же больно, как видеть это в первый раз. – Они там были вдвоем: он и Эва. Они все время были, всегда. Задолго до появления нас…
– Но Лео говорил, что они просто друзья! – вступилась Эмма, прекрасно помня разговор на парковке у мотеля.
– Он много чего говорил, сис. И много кому. В общем, я снова сбежала – так себе зрелище, скажу я вам. Потом вернулась на базу – когда они уехали. Напилась, плакала… И сожгла ее к чертовой матери.
– Так это была ты? – подала голос Скай, но Джо даже не повернулась в ее сторону.
– Я не хотела. Ну, то есть я не шла туда с канистрой бензина и планом мести. Я просто… Не знаю, не могла там находиться. И уйти не могла. Все подожгла. Даже не понимала, что сама стою там среди огня. Повезло, что Ирма забеспокоилась, что я не отвечаю на звонки, и увидела фото меня у базы. Сгорела бы из-за этого мудака!
– А он что? – даже Арти внимательно слушал, представляя, как однажды отделает этого тупого плейбоя – просто потому что он позволял себе вот так поступать.
– Грозился судом. И адом. Сказал, что дал мне, тупой фанатке, то, что я хотела, а я не оценила…
– Вот точно мудак! – подхватила Никки. Она так хотела обнять Джо, но та снова отвернулась к окну, пытаясь не сорваться на рыдания.
– А так и не скажешь…
– Эволюция заставила мудаков отлично прокачать скилл маскировки! – резюмировала Никки. – Но он свое получит, я обещаю!
– Оставь, – тихо произнесла Джо.
– Ты его защищаешь?
– Нет. Не хочу пачкаться больше – и так уже по уши в грязи.
В палате снова стало тихо. Это была последняя капля к их пестрой, но отвратительной мозаике потерь. Николь морщилась от боли и отвращения, Эмма даже где-то радовалась, что ее эмоции притупляют таблетки, иначе она точно свихнулась бы. Скай молча сидела в углу: она хотела обнять Троя, но больше не могла, она хотела помочь подруге, но, казалось, и ее потеряла. Мейси отгоняла мысли о том, что завтра начнется новая, сложная жизнь, но сейчас она даже думать об этом не хотела, тем более снова жаловаться подругам.
– Мы как тот билборд, – Джордан указала на него рукой. – Стремный, обшарпанный. С ошметками старых афиш и реклам. С нас сорвали все, что у нас было. Кто-то сам, кому-то помогли…
– Завтра на него наклеят что-то новое, – ответил ей Арти.
– Может, и на нас тоже, – подхватила Мейси, пока этот Новый год окончательно не превратился в вечер слез. Очень хотелось снова стать маленькой, ждать чуда и сказки, радоваться и не думать о том, что завтра снова придется бороться. С самим собой в первую очередь. – Главное, что мы все есть друг у друга.
И это была самая лживая фраза, прозвучавшая в эту новогоднюю ночь в палате, где семеро потерянных людей загадывали себе и близким чуточку счастья.
Глава 3
#broken
Мне нравится, что ты сломана,
Сломана, как и я.
Может, это и делает меня дураком.
Мне нравится, что ты – одинока,
Одинока, как и я.
Мы могли бы быть одиноки вдвоем.
lovelytheband – broken
Очередной год без тебя, Алекс. Знаешь, с тех пор у меня впервые есть друзья – настоящие, – но тебя все равно не хватает. Я все время жду, что ты придешь. Ответишь на сообщения. Наорешь на меня, что я не позвала тебя на встречу с твоими любимчиками. Но они знают про тебя, Алекс. Я рассказала – все рассказала, прости.
Сейчас Новый год, который мы все встретили в больнице – ребра все еще помнят жаркий поцелуй с ограждением. Но знаешь, кажется, словно я – самая счастливая среди нас. Они клевые, Алекс, но словно проклятые. Смотрю на них, на нас всех и думаю: кто придумал, что с наступлением Нового года начинается новая жизнь? Словно – раз! – сменилась цифра в дате и сразу стало хорошо. Легче. Ярче. Появилась надежда. Самый большой человеческий самообман.
Ничего не меняется. Если не менять.
С наступлением полуночи не отпустит, если внутри все болит.
И уж тем более – если доболело до пустоты.
Новый год – это просто новый год. Следующий.
Новый день, в котором ничего не иначе.
В котором тебя снова нет.
(январь 2017, запись в дневнике Никки)
* * *
Дома все было не так. Вообще все было не так. Родители словно с цепи сорвались. За то, что Джо почти не появлялась, а потом и вовсе пропала. За то, что встретили Новый год неизвестно где, за нервный срыв, о котором им сообщили из больницы. Хорошо еще, что страховка покрыла расходы. Они обвинили Джордан в том, что та недосмотрела за сестрой. Эмма, все еще воспринимавшая мир сквозь пелену лекарств, никак не могла понять, при чем здесь Джордан? Разве не они – родители? Разве не они несут ответственность, если уж и перекладывать ее с самой Эммы?
Стоит ли говорить, что Джордан в ответ кричала, ругалась, а потом рыдала до самого утра? Эмма понимала, что сестре и без ее срывов и упреков родителей катастрофически плохо, но сил не хватало, чтобы поговорить. Сил вообще ни на что не хватало. Лекарства превращали ее в овощ, которому все хорошо. Всегда. Или не так – все равно. Абсолютно ровно. Вокруг тебя мир, в котором тебя ничего не волнует. Внутри тебя – точно так же. Мило, спокойно и бесконечно, отвратительно ровно. Для человека, который всю жизнь катался на американских горках настроения и пропускал через призму эмоций каждый шаг и каждый вздох, мир просто оглох, ослеп, потерял вкус. Ты словно смотришь отвратительно нудное кино, которое не можешь переключить, но и втянуться не выходит.
Именно поэтому сегодня утром Эмма выстроила на столе оранжевые баночки, гремящие в руках словно музыкальные шейкеры, хрустящие блистеры и пообещала себе, что больше ни одна капсула, ни одна гребаная таблетка не помешают ей разобраться с происходящим. Прошло уже три дня нового года, а она до сих пор не очнулась от предновогоднего кошмара. Рано или поздно ей придется столкнуться с реальностью: с предательством Лео, новой любовью Дома, разрывом Скай и Троя, сломанной сестрой… И с самой собой.
Эмма осторожно постучала в дверь к Джо – им нужно было поговорить. Они самые близкие, они сестры – вместе они переживут все на свете. Но внутри оказалось пусто. Видимо, пока Эмс не могла вырваться из плена странных снов, Джо успела сбежать. По делам, на радио, просто в кафе – куда угодно, лишь бы подальше от нее. От их семьи, которая портила Джордан жизнь. Мама повторяла, что это Джо показала Эмме плохой пример, а папа снова тыкал носом в несуществующий шанс на карьеру. А у нее же сердце разбито! Эмма сама бы сбежала, но она была так слаба, что уснула бы на пороге, едва решившись.
Она спустилась в гостиную, убирая за уши непослушные волосы, которые давно стоило постричь. Без лекарств просыпалась паника: словно она отодвигала боль как могла, а теперь она вся огромной волной подступала, лизала пятки, обещая холодное и глубокое погружение. Будто во сне Эмс дошла до кухни – в желудке защекотало. Последние пару недель она питалась как попало, если вообще питалась. А тут мама наготовила столько еды – ведь ей прописали хорошее питание, – что можно было полбольницы накормить. Эмма включила телевизор на музыкальный канал, чтобы хоть немного разбавить тишину и унять панику, и отрезала себе кусок пирога с рыбой и сыром. Как давно она не ела маминой еды! Это ведь особый вид заботы – вкусности, которыми их с Джо всегда баловала мама. Даже когда они были наказаны, еда всегда оставалась отдушиной. Не зря же говорят, что еда мамы или бабушки (кому-то, может, и с папой-кулинаром повезло) приготовлена с любовью. Эмма буквально ощущала, как наполняется маминой любовью. Все хорошо, ей не страшно, ей почти не больно…
Вот только лента «инстаграма» твердила обратное. Вот фото «LADEes» – так стали себя называть фанатки группы – на новогоднем выступлении, вот очередное загадочное фото Лео с не менее загадочной подписью «lost in illusions, burned in hate[4 - Потерян в иллюзиях, сожжен в ненависти (англ.).]», в которой так легко узнавалась отсылка к Джо, если знаешь, к кому отсылать. Эмма открыла их переписку и скривилась: он так часто называл ее другом, был так мил и заботлив, что стоило сразу догадаться о тотальной фальшивости в каждом слове. Намазывая арахисовое масло на тост, Эмс быстро набрала сообщение:
Друзья не лгут, знаешь такое? Как ты мог??? Ты мудак, Лео!
Ее ломало, мысли метались, превращались в кашу из обиды, жалости и злости, и Эмма плакала, продолжая есть – мгновенная радость от вкуса притупляла чувства, дарила наслаждение и ощущение защищенности. Проекцию любви.
Ты не офигела? У тебя я тоже один виноват?!
Телефон обжигал руки – было противно читать такое, но отступить – еще хуже.
Ты врал мне в лицо! Называл другом, а потом кинул…
А то что твоя сестра-идиотка нам базу сожгла, как тебе это? Почему все забывают, что она лишила нас всего!
Не преувеличивай. Всего точно лишить не могла – совести в тебе не было задолго до нас.
Эмма уже рыдала – так больно ей было. Лео успел стать для нее старшим другом, почти старшим братом, а теперь… Кто она? Кто они?
Я верила тебе.
Давай будем честными: ты хотела потусить с нами и разведать информацию о Доме. Я подыграл. Вы, Куперы, в упор не видите правды.
Что ты, придурок, знаешь о правде?!
Что она у каждого своя.
Правда Лео выглядела отвратительно. Она отдавала дешевыми фанфиками о фанатках и кумирах, скрипела на зубах песком, который занесло в их чудесную розовую сладкую вату ветром притворства. Разве действительно все было так? Разве они навязывались? Игрались в чувства?
Твоя правда – это просто то, что удобно тебе. Так не поступают с друзьями, с людьми вообще.
Эмма знала, что в верхнем ящике морозильника всегда найдет пару видов мороженого. Прямо как в мелодрамах: рыдать и есть холодное лакомство большой ложкой прямиком из коробки. Классика жанра, как говорится. Банальная отвратительная классика.
Давай сойдемся на том, что я – мудак, и вы с твоими истериками оставите меня в покое?
Не оскорбляй мудаков – им далеко до тебя, очень далеко. Спасибо, конечно, за урок, но иди ты к черту!
Сказал бы ей кто полгода назад, что она пошлет солиста «LADE», Эмма в ужасе впала бы в истерику. А сейчас… Сейчас истерика поглощала ее, вот только ужас здесь был ни при чем. Это была боль. Глухая, стонущая внутри – она поднялась от пяток и затопила Эмму целиком, заполняя рот горькой водой разочарования. Эмма осела на пол и зарыдала в голос, как рыдают по кому-то – ведь в ней сейчас тоже умирала восторженная и милая девочка, сломанная реальным миром выгоды и иллюзорных отношений.
* * *
– Доброе утро, – Бренда осторожно постучала в дверь, заглядывая внутрь совсем чуть-чуть, словно это Мейси была хозяйкой дома, а не загулявшей гостьей. – Завтрак уже на столе, так что спускайся, как будешь готова.
– Спасибо, – пискнула Мейс, накрываясь одеялом чуть ли не с головой.
– И передай моему очаровательному сыну, что он очень громко сопит, – звук из-под одеяла на мгновение исчез. – И «тайно» прокрадывается в эту комнату по ночам не тише.
Мейси от ужаса нырнула под одеяло уже с головой, понимая, что ее пылающие щеки только подтвердят догадки мамы Арти. Бренда же пошла дальше по коридору, довольно усмехаясь над своими милыми и непутевыми детьми.
– Как стыдно, – протянула Мейс, прижимаясь к взъерошенному и горячему после пряток Арти. – Как теперь твоей маме в глаза смотреть?
– Так же, как она смотрела нам, выделяя тебе отдельную комнату, – Арти решил прервать поток самоуничижения поцелуем. Или просто воспользоваться еще одним моментом рядом с Мейси.
– Все равно! Что она теперь обо мне думать будет?
– Выставит на улицу за то, что ты так бессовестно совратила ее очаровательного сына.
– Это я тебя совратила? Я? Мы просто спим в одной кровати, Арти. И не забывай, что я знаю о всех – о всех! – твоих бывших. Так что это до меня совратили милого и непорочного мальчика. Хотя я же знаю все… Так что не прикидывайся жертвой.
– Трудности отношений с лучшим другом, – почти взвыл Арти.
– Да уж, – наигранно вздохнула Мейс, – пыль в глаза мне не пустишь.
– Зато можно сделать так, – он легко подул Мейс за ухо, и та захихикала, сжавшись в комок.
– Это нечестно! – взмолилась она.
– Зато очень забавно, – Арти прижал к себе Мейси покрепче, пытаясь оттянуть момент, когда ему придется выпустить ее из объятий. Даже с учетом того, что она теперь живет в его доме, ездит в его машине и вообще находится рядом почти постоянно. Ему внезапно стало мало Мейси, невыносимо мало.
– Все, нужно вставать. Твоя мама ждет нас на завтрак, а мне нужно еще выбрать, что надеть, потому что после занятий я иду на собеседование.
– Что?
Пока Арти очень красноречиво удивлялся, Мейси выскользнула из-под одеяла и бросилась в ванную – до того, как ее хитрый и ловкий парень перехватит ее при попытке бегства – она была научена горьким опытом. Ну или не очень горьким, но все же.
– И куда ты собралась?
– Милтвудам нужна няня на вторую половину дня. Возможно, я подойду.
– Мейс, – Арти тоже выбрался из кровати и подошел к ванной. Дверь, естественно, была заперта изнутри, так что он просто оперся на нее спиной и продолжил: – Я тебе уже говорил, что не стоит беспокоиться о деньгах.
– Я не позволю твоей маме содержать меня! – донеслось из ванной комнаты. – И не потому что вам это в тягость, а потому что я решила жить сама, я ушла из дома, мне и деньги для себя зарабатывать. Арти, я же не десятилетка, в конце концов.
– А ведешь себя именно так. Тебе готовиться надо, рисовать…
– И жить. У меня есть кое-какие сбережения, мелкие доходы от рисунков и принтов, но все же… Арти, все в порядке, – Мейс открыла дверь, придерживая едва не упавшего Бэгтона. – Няня – это не так страшно.
– Ну-ну, – он снова попытался увлечь Мейси в поцелуй, но она увернулась. – Ты же помнишь, что Милтвуды – друзья вашей семьи. Друзья-соперники, я бы даже сказал. Твои родители тебя заживо съедят, Маргарет!
– К счастью, – совершенно не счастливо улыбнулась она, – я больше не на их обеденном столе.
– Тут счастьем и не пахнет, – печально пробормотал Арти, скрываясь в дверях ванной. Он корил себя за то, что не может подарить Мейс счастье – полное, всеобъемлющее, которое она заслуживает.
– Эй, со мной хотя бы не включай угрюмого социопата, ладно?
– Мейси, я знаю тебя всю жизнь, и я отлично понимаю, что ты несчастна, и это…
– Артур, ты – самодовольный кретин с раздутым эго. Да, мы дружим много лет, но кто тебе сказал, что ты знаешь меня? Что кто-то вообще знает другого человека?! Да, я грущу из-за родителей, мне совсем не хочется идти к невыносимым детям Милтвудов, и все, что происходит с девочками, меня тревожит… Но это жизнь, не бывает все круто по всем фронтам, Арти. Если отбросить все это, если отбросить весь мир, кроме нас, то я абсолютно счастлива. Ты не можешь решить все проблемы вокруг меня – не потому, что это тебе не по силам, а потому, что их должны решать другие люди, те, кто за них ответственен. Но то, что в твоих руках – я не могу быть более счастливой и благодарной. Так что хватит с тебя замашек Бэтмена – я не включаю сигнал, мой внутренний Готэм тих и спокоен. Побудь просто Арти, ладно?
Она быстро поцеловала его, взъерошила темные волосы, зная, что Арти будет бурчать, и бросилась вниз – завтракать и краснеть перед миссис Бэгтон. В стенах этого дома она действительно была очень счастлива. Вот бы ей не приходилось выходить, встречаться с реальностью, пытаться помочь безнадежно сломанным людям. Но, пока она просила личного Бэтмена снять маску, ее внутренний Супермен надевал плащ и спешил везде, где она могла пригодиться. Некоторые супергерои умеют гораздо больше, чем спасать мир: поддержать, помолчать и позволить чьему-то личному миру сровняться с землей, чтобы из пыли и осколков возвести новый.
* * *
Вернуться в Стоквуд было плохой идеей. Безрассудной, идиотской, болезненной и оттого – очень нужной. Джо раз сорок сказала Трою, что все хорошо. Что она не устроит скандал, не напьется, не причинит никому вред – себе в первую очередь, – а просто заберет Крошку Би и вернется домой. И нет, с ней ехать не нужно. И уж тем более нет никакой нужды ехать вместо нее. Она справится, в этом нет ничего такого.
Но в этом было много «такого». В том, что она пыталась быть где угодно, только не дома. Родители слетели с катушек, Эмма изображала из себя предмет мебели, а у нее не было сил, чтобы со всем этим сражаться. Ей хотелось днями лежать в постели и пытаться согреться. Не то чтобы в Калифорнии были холодные зимы, но внутренняя пустота не грела ни капельки. А еще она просто не могла смотреть в глаза сестре, ведь родители были правы. Она виновата. Она не усмотрела за Эмс – вечно болеющей, такой эмоциональной и ранимой. Она втянула ее во все это – возможно, не подступи Джо так близко, Эмма тоже не вляпалась бы по самое горло. Не потеряла бы веру в людей. Да и чему может научить старшая сестра, когда она – никто. Отец прав, пора завязывать с идиотскими мечтами и решать, что делать после колледжа – выпуск вот-вот, подкрался, пока она изображала из себя почти-менеджера и девушку рок-звезды.
А еще Джордан хотелось вернуться – как мазохисту за новой порцией боли. Теперь, когда маски сорваны и все горькие слова брошены в лицо, ее безудержно тянуло обратно. Посмотреть на базу иным взглядом, вспомнить все без помех влюбленности. Не то чтобы она смогла разлюбить за четыре дня. Просто казалось, что тот человек, что прыгал на задних лапках перед отчаявшимися дамами, что целовал Эву и посылал в ад саму Джо, был чужим и незнакомым. Словно все это время она любила какого-то другого Лео, но он ушел, пропал, а вместо него – вот эта бездушная копия. С которой Джо не была знакома и не горела желанием это изменить.
Она впервые добиралась до Стоквуда на автобусе. Недельный отпуск, наспех взятый по телефону у Криса, подходил к концу, поэтому забрать Крошку Би необходимо. Но Джо знала, что в любом случае придумала бы повод, чтобы отправиться в город разбитых иллюзий. Нет, она не надеялась увидеть там Лео, скорее, найти хоть какие-нибудь ответы. Может, даже внутри себя. Потому что вопросы убивали. Так люди сходят с ума: кружат над какой-то мыслью, плачут, паникуют, пытаются разобраться, зацикливаются, затихают и погибают. И Джо погибала. Она прокручивала каждый взгляд, каждое слово, чтобы понять, когда она свернула не туда, когда пустила под откос свои принципы и чувства. Это Скай всегда вертела парнями, Эмс отчаянно влюблялась каждый месяц, а она… Она глубоко уходила в чувства, в отношения, может, именно поэтому у нее никогда и не было нормальных, серьезных и стоящих романов. А в Лео она просто утонула – казалось, что она мало отдает, что не так ярко любит, как возможно… Но Джо всегда знала: все, что она делала, говорила, ощущала, было искренним и настоящим. И пусть сейчас хотелось умереть, ей не стыдно – она не играла. Но позволила играть, не заметила подмены – и в этом ее вина.
Джордан достала из рюкзака наушники, покрутила в руках, раздумывая, что включить. Плей-лист с недавних пор стал минным полем. Кроме самих «LADE», конечно, там были каверы, песни, которые ей сбрасывал Лео, и те, что она отправляла ему; треки, под которые дурачились ребята на съемках и играли для распевки… Почти любая песня в ее библиотеке рассказывала историю – обязательно о той жизни. Даже ее собственный плеер, музыка – и те предали ее! Джо дрожащими пальцами вставила наушники в разъем и включила радио – пусть эту дорогу скрасят популярные и незамысловатые треки, иначе она разрыдается прямо в автобусе.
Но судьба не собиралась давать ей поблажку – знакомые ноты выбили воздух из легких. Джо уже и забыла, что у этой песни есть оригинал – в наушниках звучала «Squad» в исполнении «Tricksters», но легче не становилось. Именно эти строчки перепели «LADE», и это сделало их популярными, с этой песни все началось – и для них, и для Джо. Но она не смогла переключить, словно боялась предать то, о чем думала пару минут назад. Если она струсит, то было ли все правдой на самом деле? Поэтому Джо с извращенной сладкой болью слушала песню, вспоминая, как Эмма впервые показала ей видео. Тогда все было просто, понятно, привычно. Как они умудрились оказаться вот здесь?
Джордан вышла на вокзале в Стоквуде и огляделась. Так оглядываются те, кто планирует побег и ищет самый незаметный маршрут. Или же причину, которая смогла бы оправдать сверкающие пятки и зажмуренные до ярких кругов перед глазами веки. Но ни того ни другого не наблюдалось – в таких городках любое слишком эмоциональное действие не может остаться незамеченным, – поэтому Джо скрестила руки на груди, опустила голову вниз и упрямо пошла в сторону базы.
Крошка Би одиноко стояла на небольшой парковке. Джо подумала, что, знай фанаты, кто сжег базу ребят, ее машине ой как досталось бы. Прямо как ей самой в Сети – нападки продолжались. А благодаря парочке грустных твиттов и строчек из песен многие начали злорадствовать, мол, Лео ее бросил и… были чертовски правы. Он бросил ее сейчас, бросил, когда ей нужна была поддержка, он бросил ее в самом начале, решив, что может поиграть и оставить. Джо присела на асфальт, опираясь спиной на машину, и принялась разглядывать последствия своих эмоций. Базе досталось: темные одинокие проемы окон, пятна сажи – словно кто-то огромным языком лизал стены – и беспросветная чернота. Джордан даже почувствовала некую связь с бедным зданием – если бы ее душу можно было увидеть, она бы выглядела в точности так же.
В голове бесконечным потоком проносились сцены из прошлого, и Джо на мгновение испугалась, услышав за спиной знакомый голос:
