скачать книгу бесплатно
Хотя округ был маленьким и находился в пустынных землях на северо-западе Невады, в последнее время количество жителей в нем росло экспоненциально. Келли уже не раз обращалась с просьбой в совет округа выделить ей еще пять заместителей, однако совет медлил, ссылаясь на нехватку средств. Никто из чиновников не хотел в открытую отказать на просьбу правоохранительных органов об увеличении численности сотрудников, однако у всех у них были свои любимые проекты, также требовавшие финансирования. В целом совет состоял именно из тех людей, которых Келли терпеть не могла: они были готовы сказать все что угодно, лишь бы вышло как выгодно им.
Прокравшись на цыпочках мимо комнаты тети Нойи, Келли заглянула в спальню детей. Бетани и Белла крепко спали на двухъярусной кровати. Белла обнимала розового плюшевого кролика, а Бетани, спустив руку с верхней кровати, лежала, уткнувшись лицом в подушку. Поцеловав дочерей, Келли оставила на холодильнике записку для Нойи, сообщив, что ей пришлось срочно уехать на работу, и она вернется, как только сможет.
Согласно обычаям племени, старики, которые уже не могли обслуживать себя, перебирались к своим молодым родственникам, чтобы те брали на себя заботу о них. Однако Келли вынуждена была признать, что Нойя помогала ей в гораздо большей степени, чем она ей.
Когда холодной ноябрьской ночью убили мать Келли, ей было всего двенадцать лет, и именно тетя Нойя взяла ее к себе и объяснила, что жизнь движется по кругу и на самом деле мать покинула их не навсегда. Слова тетки, сказанные в ту ночь и в бесчисленные другие ночи, стали тем единственным, что не позволило психологической травме укорениться так крепко, что Келли, пожалуй, и не смогла бы ее вырвать.
Управление шерифа находилось недалеко от ее дома. Прямоугольное кирпичное здание, в каких в шестидесятых располагались офисные помещения, уже давно стало для Келли родным и близким. Она начала свою работу здесь двадцать лет назад в качестве помощника шерифа. Сейчас Келли тепло вспоминала патрульную машину, но тогда, работая в ночные смены, а днем учась на юридическом факультете, она могла думать лишь о том, как бы поскорее стать прокурором.
Войдя внутрь, Келли никого не застала за столиком дежурного и направилась вглубь по коридору в комнату для допросов. Из комнаты для отдыха выглянула помощник шерифа, молодая девушка по имени Синди. Увидев Келли, она улыбнулась и протянула ей пластиковый стаканчик с кофе.
– Только что приготовила.
Взяв стаканчик на ходу, Келли сказала:
– Ты лучшая из лучших!
Дойдя до конца коридора, она заглянула сквозь стекло с односторонним обзором в комнату для допросов, не обращая внимания на Хэнка и его напарника Сила, вполголоса разговаривающих шагах в десяти.
Мужчина за стеклом в этот момент как раз садился. Он был худой, с темно-русыми волосами и осунувшимся лицом, болезненно-бледным. Келли сразу же мысленно отметила, что его большие карие глаза наполнены горем. Опустившись на стул, мужчина принялся медленно раскачиваться взад и вперед. Келли отметила все это в одно мгновение, однако в первую очередь ее поразила кровь.
Хэнк нисколько не приукрасил: казалось, этот человек искупался в крови. Засыхая, кровь становится красновато-бурой, но если попытаться отстирать ее, скажем, с помощью сильного отбеливающего средства или мыла, она, высохнув, приобретет тусклый серый цвет, поскольку гемоглобин разрушится. Эта кровь была ярко-красная, из чего следовало, что ее было много и задержанный не пытался ее отмыть.
Одежда неизвестного состояла из простой белой футболки и джинсов, однако белого практически не было видно из-за крови. Кровью были покрыты руки мужчины и его волосы. Лицо тоже было перепачкано кровью, словно он взял в пригоршню кровавую грязь и размазал ее по коже.
– Матерь божья… – пробормотала Келли.
Подойдя к ней, Хэнк заглянул в стекло.
– Да… но он сказал, что не виновен.
– То есть?
Хэнк засунул руки в карманы.
– Он говорит, это демон сказал ему так сделать.
– Демон?
– Так он говорит. – Хэнк кивнул. – Но вот то, что ты должна посмотреть. Это снимки с места преступления. Ты должна вспомнить.
Он протянул Келли папку. Внутри лежали глянцевые фотографии из дела, о котором она думала каждый день с тех пор, как шесть лет назад закрыла папку и отправила его в подвал, в архив нераскрытых преступлений.
– Это почти в точности напоминает…
– Вот именно, – перебила Хэнка Келли. Она быстро оглянулась на Сила. – Он знает?
– Нет. Только ты и я.
Закрыв папку, Келли постучала ею Хэнка по груди, оставив прижатой к сердцу.
– Никто не должен об этом знать – пока.
– Понимаю.
– Хэнк, я говорю совершенно серьезно. Это должно остаться между нами. Дров наломали мы вдвоем, и мне нужно время, чтобы убедиться в том, что это он.
Кивнув, Хэнк снова посмотрел на человека, сидящего в комнате для допросов.
– Ты правда думаешь, что этот тип может…
– Да, – сказала Келли, доставая из сумочки кретек[3 - Кретек – индонезийские сигареты, в которых, помимо табака, содержится гвоздика (а также другие растительные вкусовые добавки).].
Хэнк щелкнул зажигалкой, давая ей прикурить. Выпустив облако дыма, Келли добавила:
– Каждый человек способен на все, Хэнк. Просто его необходимо поместить в нужные обстоятельства.
Глава 4
К тому времени как Дилан по дороге домой заехал в магазин за продуктами, «кровавая луна» побледнела до медно-оранжевой.
Домом было одноэтажное здание в маленьком городке Джейнсвилл на самой окраине округа Кларк. Отец Дилана построил его своими собственными руками.
Его отец был крупный мужчина, высокий и мускулистый, и в памяти Дилана он остался великаном. Не только в смысле своих габаритов, но также и вследствие отчужденности, недоступности. У него перед глазами возник образ отца, каким он видел его в последний раз: лежащим на больничной койке с отходящими от него трубками. Врач объяснял Дилану и его матери, что пули так сильно повредили легкие и почки, что спасти ему жизнь не удалось.
Дилан отнес продукты в дом. Телевизор был врублен на полную громкость. Двенадцатилетняя сестра Дилана Марки сидела на диване и смотрела мультфильмы. Лицо у нее было перепачкано пятнами от джема и всего остального, что она ела недавно.
– Привет, Дилан!
Когда Дилан приходил домой, сестра встречала его улыбкой до ушей и радостным блеском в глазах. Поставив продукты на стол, Дилан взял Марки за круглое личико и поцеловал в лоб.
– Где мама?
– Смотрит свое шоу.
Пройдя в спальню, Дилан застал мать в махровом халате на кровати. Глаза у нее остекленели от нейролептиков, единственным эффектом которых, похоже, было то, что она спала по шестнадцать часов в сутки.
Мать никак не реагировала на появление Дилана до тех пор, пока он не сказал:
– Мама, я принес ужин.
– Что там у тебя?
– Курица.
– Сейчас приду.
Мать потянулась за ходунками, и Дилан пододвинул их, после чего помог ей встать с кровати и пройти на кухню.
– Марки! – окликнул он, накрыв на стол. – Иди есть!
Марки встала с дивана и направилась к столу, не отрывая глаз от телевизора.
– Ой! – вскрикнула она, налетев на угол стола.
Дилан фыркнул.
– Дилан, не смейся над ней. Она этого не любит.
– Марки знает, что я ни за что на свете не стану смеяться над ней.
Когда они разобрали по тарелкам курицу и картошку, мать сложила руки на груди и прочитала молитву, закончив ее, как всегда, словами:
– И да будет благословен наш папа, который знает, что мы его любим и скоро увидимся с ним.
Когда Дилан был маленьким, это «скоро увидимся с ним» очень его беспокоило. Мать что-то знала о том, когда смерть придет за ними, или же психическое расстройство не позволяло ей принять то, что ее мужа больше нет?
После ужина Марки снова растянулась на диване, со смехом наблюдая за тем, как на экране мультяшная акула гоняется за собакой. Мать Дилана приняла таблетки, которые замедляли приступы шизофрении, но нагоняли на нее сонливость, и вскоре из спальни уже доносился ее храп. Заглянув к ней, Дилан вернулся к сестре.
– Марки, пора ложиться спать.
– Нет, Дилан, нет! Я хочу досмотреть до конца! Сейчас будет самое интересное.
Вздохнув, Дилан сел рядом с сестрой. Девочка училась в специальной школе, занятия в которой по необъяснимым причинам начинались в семь утра, а не в девять, как в обычных школах.
На потолке в углу Дилан увидел трещину, которую собирался заделать уже девять недель. Теперь, после выигранного сорок четвертого судебного процесса подряд, он окончательно убедился, что в штате не осталось адвокатов, способных повторить его рекорд. Партнеры крупных юридических фирм, не знающие, как связать пару слов, обращаясь к присяжным – а всю настоящую работу за них выполняют помощники, – получают гонорары, которые измеряются шести- и семизначными цифрами. А у него не хватает денег, чтобы нанять мастера заделать трещину в потолке… Эта вопиющая несправедливость наполняла его горечью, и он старался думать о ней пореже.
Обняв сестру за плечо, Дилан стал смотреть вместе с ней мультфильм – но усталость позволила ему продержать глаза открытыми лишь пару минут, после чего он провалился в сон.
Глава 5
Несколько недель постоянных встреч с клиентами и присутствия на судебных заседаниях настолько истощили Дилана, что он начинал уже подумывать о том, чтобы устроить себе небольшой отдых. Однако на следующий день проснулся утром так, как просыпался всегда: от сигнала будильника. Дилан терпеть не мог этот звук. Слыша его, он скрежетал зубами, вспоминая то время, как он, еще подросток, вставал ни свет ни заря, чтобы сходить на работу, на которой он занимался низкоквалифицированным физическим трудом, после чего отправиться на занятия в школу.
Отключив будильник, Дилан подошел к зеркалу в ванной и посмотрел на шрам на шее. В отличие от будильника, о шраме ему по большей части удавалось не вспоминать. Проведя по нему пальцем, Дилан ощутил небольшую выпуклость. Едва заметную, но все-таки она присутствовала.
Приняв душ и одевшись, Дилан проверил рабочий календарь и увидел, что на два часа назначено судебное заседание. Приготовив завтрак для Марки, он оставил еще одну тарелку на столе для матери, когда та проснется.
– Я тебя люблю! – Обняв его, сестра выбежала на улицу, торопясь на автобус.
Дилан провожал ее взглядом. В дверях автобуса Марки обернулась и помахала ему рукой. Улыбнувшись, он помахал в ответ.
Рождение дочери стало для родителей Дилана полной неожиданностью. Отец умер еще до того, как ей исполнился год, и в семье единственным мужчиной остался брат. По большей части Дилану казалось, что он недостаточно хорош, что не может заменить девочке отца, однако он старался изо всех сил. Каждое утро готовил для Марки завтрак, и какое бы изнурительное дело он ни вел, старался по возможности возвращаться домой пораньше, чтобы накормить ее ужином.
Но затем Дилан получил предложение от крупной юридической фирмы из Лос-Анджелеса, следившей за его успехами. Звонок с приглашением на собеседование явился громом среди ясного неба. После долгого разговора по телефону и двух личных встреч на прошлой неделе пришло официальное предложение. Дилан со страхом думал о том, как сообщить об этом матери. Любая перемена в жизни выведет ее из психического равновесия, лишив возможности мыслить рационально до тех пор, пока она не привыкнет к изменениям. Дилан не знал, насколько сильной окажется реакция матери, когда он скажет ей, что они переезжают в Лос-Анджелес. А если мать наотрез откажется перебираться на новое место, они с Марки все равно переедут, и он будет посылать ей деньги.
Дорога на машине до юридической конторы «Астер и Риччи» заняла сорок минут. Прежде чем свернуть на подземную стоянку, Дилан отметил очередь, образовавшуюся перед входом в здание окружного суда, расположенного напротив. Люди ждали, когда пристав отопрет двери.
Комплекс «Билтмор» имел шесть этажей, и Дилан с Лили занимали две комнаты на третьем. Поднявшись на лифте, Дилан поздоровался с секретаршей, волосы у которой после вчерашнего темно-бордового цвета стали зелеными. Отперев свой кабинет, он вошел внутрь и закрыл за собой дверь. Окна выходили на здание суда, и Дилан постоял перед ними, глядя на очередь. Его не переставало поражать то, что юридическая система вообще работала, учитывая то, сколько людей вынуждены были проходить через нее каждый день.
Пришло чувство, в последнее время появлявшееся частенько, когда он стоял у окна и смотрел на здание суда. Раньше такого с ним не случалось, и тем удивительнее было то, что он испытывал его сейчас: это была скука.
В кармане завибрировал телефон. Определитель показал, что звонили из прокуратуры штата.
– Дилан слушает.
– Привет, Дилан, это Джессика Ярдли.
Сев в кресло с высокой спинкой, Дилан закинул ноги на стол. В прошлом году они с Ярдли были противниками в одном из самых интересных дел, которыми он занимался: в деле «Палача с Багряного озера»[4 - См. роман В. Метоса «Ночные твари».].
– Давненько не виделись, – сказал Дилан. – Как дела в зоопарке? Я имею в виду прокуратуру штата.
– Хочешь верь, хочешь не верь, но я рада, что осталась здесь работать. А ты как?
– Да так, помаленьку… Итак, у нас новое совместное дело или ты просто по мне соскучилась?
– На самом деле я звоню тебе по личной причине. У меня есть знакомая, она общественный защитник в округе Джексон. Ты там часто появляешься?
– Ну, несколько дел в год. А что?
– Несколько недель назад ей досталось одно сложное дело, и она спросила, есть ли у меня человек, с кем она могла бы поговорить. Ее подзащитного могут приговорить к высшей мере, а ей еще не приходилось заниматься делами, в которых светит смертный приговор.
– Что это за дело?
– По-видимому, тройное убийство. Делом уже заинтересовалась пресса, так что, не сомневаюсь, скоро ты о нем услышишь.
Дилан уже занимался делом о тройном убийстве: его подзащитный устроил бойню на заправке, пытаясь ее ограбить. Ему удалось уладить дело, устроив сделку со следствием, благодаря которой подзащитному сохранили жизнь, но отправили до конца дней за решетку без права условно-досрочного освобождения.
В делах о массовых убийствах улик всегда так много, что защитнику одержать победу крайне сложно. Впервые за долгое время Дилан испытал восторженное возбуждение.
– Понятно. Да, я с радостью поговорю с твоей знакомой. Диктуй телефон.
Записав номер в блокнот, он спросил:
– А почему ты обратилась именно ко мне?
– Напрашиваешься на комплимент, да? – усмехнулась Ярдли.
– Хуже от этого не бывает.
– Ты же знаешь, что? я думаю о твоей работе. Судя по голосу, моя знакомая была перепугана до смерти, и я решила посоветовать ей лучшего адвоката из всех, кого знаю.
Дилан просиял, гадая, не залился ли он вдобавок краской. Подобные похвалы неизменно приводили его в смущение – вероятно, потому, что в детстве он их слышал крайне редко. Его отец считал, что любое проявление чувств или похвала делает ребенка слабым, а у матери бывали длительные помутнения рассудка. Дилан воспитывал себя и сестру без особого руководства со стороны родителей.
– Ладно, хорошо, я ей позвоню. – Дилан откинулся на спинку кресла. – Ну а ты когда прекратишь работу в прокуратуре и присоединишься к нам с Лили?
– Может быть, в другой жизни, – усмехнулась Ярдли. – Но я ценю твое предложение, Дилан.
– Всегда пожалуйста.
