Путь к успеху

Резко погас свет, среди людей пронеслись волнующие восклицания. Но самые страшные ожидания не оправдались, а виновником всеобщей паники оказался большой трёхэтажный торт. На его верхушке красовалась объёмная фигурка биатлониста в ярко-синем лыжном костюме, а возле биатлониста была большая надпись: «Все вместе!». Я взяла по кусочку себе и Лотти, и нам обеим торт понравился. Он был с начинкой из экзотических фруктов, среди которых отчётливо чувствовались манго и маракуйя.

После чаепития нам снова было выделено несколько часов на разговоры по интересам. Мы с Лотти нашли винтажный граммофон и попросили Крис поставить проигрываться какую-нибудь пластинку. Женщина достала аккуратно упакованную пластинку, на которой была записана песня, пользовавшая популярностью лет шестьдесят назад. Это оказалась зажигательная песня, и многие пары прошли в центр гостиной, чтобы потанцевать. Лотти пустилась в танец с бельгийским журналистом, а ко мне подошёл Маркус Пуш.

– Девушка, я могу пригласить вас на этот танец?

– Только если вас не смущает, что я замужем. – Честно ответила я.

– Сегодня стираются все границы. Забудьте же об этом, наслаждайтесь моментом! Живите здесь и сейчас! Вы как?

– Я Софи. – Я протянула Маркусу обе руки, и канадец закружил меня в танце. Легко и беззаботно. Именно так я чувствовала себя рядом с этим молодым человеком.

После танца мы с Маркусом поднялись на второй этаж особняка и вышли на веранду. Зимний ветер взбодрил меня. Мы с канадским спортсменом взяли сок и пили его, смотря на Луну. В то время года темнело рано, поэтому перед нами была кромешная темнота, если бы не тусклый лунный и звёздный свет. Мы с Пушем говорили обо всём на свете: о звёздах, о море. Маркус рассказал мне о том, как он мечтает посетить горы. Я сочла его романтиком и добродушно посмеялась.

Мне стало холодно – норвежские ночи не отличались теплом. Маркус почувствовал мою дрожь и положил свои руки мне на плечи. Потом его руки начали спускаться ниже и дошли до моих локтей. Я почувствовала учащённое дыхание канадца на своей шее.

– Нет, – шепнула я, отстраняясь от Пуша, – нет.

– Извини. – Буркнул Маркус через плечо и покинул веранду.

Я тоже не стала там задерживаться. Я не хотела спускаться вниз, мне надо было остаться наедине с собой. Я пошла по второму этажу, рассматривая античные колонны и репродукции знаменитых картин, висящие на стенах. Всё-таки Крис проделала хорошую работу – внутреннее убранство особняка максимально точно передавало атмосферу девятнадцатого века, чего Крис и хотела добиться.

Я остановилась у репродукции картины Пьера Огюста Ренуара «Танец в Буживале». Танцующая пара будто бы растворилась в моменте танца – так точно сработал импрессионист. На мгновение мне показалось, что я очутилась в ресторане вместе с изображёнными на полотне людьми, до меня даже доносилась играющая музыка.

Но вскоре я осознала, что музыка действительно была. Но это был не граммофон. Музыка раздавалась не снизу, кто-то играл неподалёку от меня. Я пошла на звук. Мои туфли очень громко стучали по паркету, мои шаги были осторожными и медленными. Приглушённое освещение добавляло загадочности к этой картине.

Я нашла комнату, из которой доносились звуки, и аккуратно толкнула дверь. Из-за большого книжного шкафа мне не было видно лицо играющего, но я поняла, что это мужчина, причём не Яков.

Молодой человек играл отрывок из «Симфонии №40» Моцарта. Это был ключ к моему утреннему видению? Возможно. Но я инстинктивно вошла в комнату и очутилась за спиной Эйлора. Сколько я так простояла – не знаю. Эйлор играл завораживающе. Его пальцы скользили по клавишам, издавая невероятные звуки.

Когда Чарли закончил играть, он повернулся ко мне. На его лице не было удивления или раздражения.

– Моцарт, – сухо проговорил Чарли, – великий композитор. Воистину великий.

Я ничего не ответила, только лишь подошла чуть ближе к Чарли. Я хотела у него спросить, что случилось, и почему он так был зол на меня, но поняла, что сейчас не лучшее время.

Чарли продолжил играть. На этот раз я не знала название и автора данного произведения, но не это и не было необходимо. Я наслаждалась игрой Эйлора. Мне было комфортно и хорошо.

– Я не знаю, что я сделала, – тихо и медленно проговорила я, когда Чарли закончил исполнение, – но я хочу извиниться. Я вижу, что ты сегодня целый день меня избегаешь. Но я не знаю, в чём моя вина. Прости.

Спортсмен ничего мне не ответил. Он лишь слабо улыбнулся и нежно взял меня за локоть. Его прикосновения, в отличие от прикосновений Маркуса Пуша, подарили мне тепло. «И ты меня прости», – почти шёпотом произнёс Чарли, но я его услышала. Мы оба тепло улыбнулись друг другу, и Чарли сыграл ещё одно произведение. Потом мы оба спустились вниз и растворились в толпе.

Я нашла в толпе Маркуса и подошла к нему. Он стыдливо посмотрел на меня, но я ответила, что всё хорошо. Я слышала, как канадец выдохнул. Инцидент был исчерпан, Маркус в течение вечера ещё не один раз подходил ко мне и заговаривал со мной.

Я подошла к Шарлотте и рассказала ей о том, что приключилось со мной на веранде. Девушка спросила, всё ли у меня в порядке, и успокоилась, только когда получила утвердительный ответ. Про Эйлора и фортепиано я ей не рассказала.

Было около семи вечера, когда Саша подошёл ко мне и сказал, что скоро начнётся вальс. Я запаниковала, ведь танцевать я так и не научилась.

– Не бойся, просто повторяй за мной. Тут практически никто не умеет.

Я ухмыльнулась, но внутренне мне не стало легче. Я всё ещё ужасно боялась опозориться. Я посмотрела на Крис, дававшую указания персоналу. Она перехватила мой взгляд, улыбнулась и подмигнула. Я улыбнулась в ответ. Мне нравилась эта женщина.

Яков велел занять парам места большой комнате, служившей танцевальным залом, и приготовиться к вальсу. Я положила одну руку на Сашино плечо, а второй переплела в воздухе наши пальцы. Рука Раевского легла на мою талию. Началась музыка. Мы оба делали неуверенные шаги и попытки танца. Секунд за пятнадцать, казавшихся вечностью, мы освоились и начали кружиться более уверенно. Мы ни о чём не говорили, просто наслаждались моментом.

Когда через несколько минут музыка кончилась, мы оба устали и почти сбили дыхание. Я глотала воздух и с улыбкой смотрела на Сашу. Его грудь высоко поднималась из-за учащённого дыхания, а щёки зарумянились и придали Саше более романтичный вид. В любое другое время я бы посмеялась над тем, как он выглядит, но только не в этот момент.

Когда Саша отошёл за водой для нас, ко мне подошла Лотти и сказала, что мы смотрелись мило. Сама нидерландка провела этот танец с Эйлором и осталась довольна. Они подходили друг другу, и этого нельзя было не заметить.

Допив воду, Саша сказал, что через несколько минут танцы продолжатся. Они уже не будут обязательными, и там можно будет меняться партнёрами. Саша из вежливости пригласил Лотти на танец, но девушка отказалась, так как устала и не хотела больше танцевать. Я порекомендовала Саше провести следующие минуты с Юлей Мишиной. Она мне нравилась, и я думала, что у них с Сашей могло бы что-то и выйти. Саша послушался моего совета и пригласил Юлию на танец. Девушка согласилась.

Мы с Лотти направлялись в дальний угол, мечтая придаться обсуждению услышанных слухов и разглядыванию танцующих пар, когда меня за плечо тронул Маркус и жестом предложил мне стать его партнёршей в следующем танце. Я согласилась. Мы с Маркусом также ни о чём не говорили, а лишь изредка смотрели друг на друга и улыбались. Этот танец не доставил мне дискомфорта, но я не чувствовала себя с Маркусом также, как и с Сашей. Тем не менее, это не помешало мне насладиться танцем и остаться довольной по окончании последнего.

Я хотела вернуться к Лотти, но мне опять не позволили. На этот раз мой покой нарушал Чарли Эйлор, намеренный пригласить меня на следующий танец, который, как он сказал, был заключительным. Я снова согласилась. Уже опытная и уверенная в себе, я потянула Чарли в центр зала, где мы и танцевали. На этот раз танец прошёл не безмолвно, мы успели со спортсменом многое обсудить.

– Что от тебя хотел этот канадец? – Недоверчиво спросил немец, прикусывая нижнюю губу.

– Ничего, просто танец. Возможно, он хотел извиниться за неудобную ситуацию, произошедшую с нами час назад.

– Он приставал к тебе? – Глаза Чарли забегали, он пытался глазами отыскать Пуша.

– Нет. Не совсем. Всё хорошо, не беспокойся.

– У него уже были подобные скандалы, и я не хочу, чтобы это повторилось с тобой. Ты уверена, что всё в порядке.

– Да, точно. Я не ожидала от него такого… – Чарли не ответил, а у меня в голове пронеслась мысль, что даже несмотря на этот факт я не перестану общаться с Маркусом, так как он понравился мне как человек.

– Так, значит, Раевская? – Спросил Чарли после непродолжительного молчания. Я кивнула. – Странно, я бы запомнил. Разве ты называла не другую фамилию во Франкфурте на пресс-конференции?

– Да, другую. Я представилась как Софья Громова. Это моя девичья фамилия.

– И давно ты замужем?

– С августа. Ты правда не знал? – С недоверием во взгляде и голосе спросила я.

– Знаешь, мы как-то не успели обсудить это. Я видел кольцо на твоём пальце. Я догадывался, но и подумать не мог, что ты Раевская.

Я пожала плечами и не ответила. С одной стороны, мы никогда не говорили при Чарли с Ником о чём-то личном, да и с Чарли мы о моей личной жизни не говорили вообще. Но, с другой стороны, мы с Ником часто проводим время вместе, и это трудно не заметить. Хотя, этому можно просто не придать внимание. В общем, я была удивлена, но не обескуражена.

Во время танца с немцем я чувствовала каждую клеточку своего тела. Я полностью отдалась моменту и осталась по-настоящему довольна. Мне казалось, что мы кружились по залу целую вечность, но я бы с удовольствием провела ещё одну вечность подобным образом. Мы были оба запыхавшиеся и красные от усталости, но довольные. Чарли оказался прав: больше танцев не было.

Примерно через час после танцев, который мы провели в активной беседе с Норманнами, первые гости начали покидать бал. Так за полчаса на балу осталась только половина гостей. Ещё через некоторое время почти все покинули особняк. Оставались мы вчетвером, Маркус Пуш, Юлия Мишина, ещё некоторые спортсмены и, конечно, Норманны.

У меня внутри вспыхнуло противное чувство, напоминающее о том, что скоро всё закончится, и жизнь вернётся в прежнее русло. Это чувство отравляло всё впечатление и мешало насладиться моментом. Как бы я не хотела раствориться в этих мгновениях, я остро осознавала необходимость настроить себя на возвращение в обычный мир.

– Крис, – спросила я, сидя рядом с ней на диване в гостиной, – а как вы познакомились с Яковом?

– Я ехала в автобусе, мне было около восемнадцати лет. Вдруг меня кто-то толкнул в спину тяжелой сумкой, я упала, у меня рассыпались вещи, лежавшие в сумке. Так как народу было много, мне было сложно собрать упавшие вещи. Уже дома я обнаружила, что оставила в автобусе паспорт. Тогда я слышу звонок в дверь, на пороге был парень с большой сумкой, толкнувший меня. У него в руке был мой паспорт.

– Это был Яков?

– Да, это был как раз он. Я захотела его поблагодарить и позвала его на каток. Потом мы стали часто общаться, и вот, к чему это привело. – Норвежка улыбнулась.

– А ты знала, что он биатлонист? Он тогда ведь уже выступал?

– Да, он был в составе юниорской сборной. Но я его не узнала. Я вообще не интересовалась биатлоном, пока мы не познакомились. На самом деле, я и потом не сильно его любила. Явно меньше Якова. – Крис усмехнулась. – А как вы с мужем познакомились?

– Мы вместе учились с шестнадцати лет. Он приехал из другого города, и я хотела помочь ему освоиться.

– А как ты узнала, что они с Александром братья? Ты сильно удивилась?

– Я догадывалась с первого дня, Ник рассказывал много о «старшем брате». Вскоре я узнала от него, что мои предположения верны. Поэтому, нет, я не была удивлена.

Мимо нас прошли Чарли и Лотти, державшиеся за руки. Они сели на диван напротив того, где мы сидели. Чарли приобнял Лотти, и они о чём-то увлечённо говорили.

– Мир, товарищество, взаимоуважение. – Меланхолично произнесла Крис. Я переспросила, так как не поняла смысла этих слов. – Эти двое нашли друг друга, отчасти благодаря сегодняшнему балу. Так что цель выполнена, этот день не прошёл зря.

На этот раз я поняла, о чём говорила Крис. Я с ней согласилась. Я была очень рада за свою подругу, так как Лотти действительно заслуживала быть счастливой. И я была рада, что осчастливившим её человеком мог стать именно Эйлор.

Через некоторое время все спортсмены, включая Маркуса и Юлию, покинули особняк. Милли ушла в свою комнату на верхний этаж, а мы с Лотти и парнями до глубокой ночи проговорили с Крис и Яковом. Около трёх или четырёх часов утра мы тоже собрались уезжать, сели в такси и направились в отель.

Я постаралась максимально тихо отпереть дверь номера. За столом горел свет, голова Ника лежала на открытой тетради. На столе стояла полупустая чашка крепкого кофе. Я разбудила мужа и посоветовала ему лечь в постель, что он и сделал. Я переоделась и тоже легла спать. Этот насыщенный и тяжёлый день подошёл к концу.

Глава 17

Спала я долго и крепко. В итоге я поздно проснулась, поэтому мы с Ником пропустили завтрак. Ник начал расспрашивать меня о прошедшем дне, и я в красках описала ему события, произошедшие накануне, намеренно утаив неприятный эпизод с Маркусом.

Через некоторое время в номер зашла Шарлотта. Наспех заплетённый пучок растрепался во все стороны, а глаза девушки буквально слипались. Было очевидно, что и эту ночь Лотти провела без сна. Но несмотря на усталость её глаза сияли и будто бы желали поделиться чем-то сокровенным. Так оно и оказалось: всё утро нидерландка писала, и она была намерена поделиться со мной получившимся текстом.

В запачканной чернилами руке Лотти держала толстую тетрадь с закладкой где-то посередине. Шарлотта протянула мне тетрадь, предварительно открыв её на нужной странице. Аккуратные тонкие буквы английского алфавита заполнили белые листы. Следующие несколько минут я знакомилась с зарисовкой Лотти. Моя подруга решила описать общую атмосферу бала, останавливаясь на мелочах и не останавливаясь конкретно на ком-либо. Сюжетная линия оставалась на втором плане, главную роль занимали описания. В конце текста стояла лаконичная подпись нидерландки: «C. L.».

Я вернула тетрадь владелице и выразила искреннее восхищение. Мне очень понравилось написанное подругой произведение. И я знала, что для Лотти важна моя оценка. Поэтому я постаралась быть объективной и выделила главные особенности текста. Щёки Шарлотты покрылись румянцем, ей было приятно слышать мои слова.

Вечером Саша предложил всем вместе пойти поужинать, но я отказалась, так как у меня были дела. Оставшись наедине со своими мыслями и чистым листом бумаги, я начала думать над письмом.

Это было воскресенье, время написания традиционного письма. В самом верху я написала: «Аня!», но почти сразу же моя рука зачеркнула написанное. Я задумалась на несколько минут.

Со дня смерти сестры прошло почти четыре года. Всё это время я писала письма ей и делилась произошедшим со мной. Но около года назад я начала расписывать не столько события, сколько свои мысли по поводу этих событий. И я понимала, что эти письма я пишу не Ане, а самой себе.

Мне понадобилось четыре года, чтобы отпустить её. Но время заглушило мою боль, и я смирилась с потерей. Поэтому очередное письмо я начала со слов: «Здравствуй, повзрослевшая Софи!» – с этого момента я писала письма себе в будущее.

Я завершила письмо, несколько раз его перечитала, сложила и убрала в специальный карман в моём чемодане. Я выглянула в окно – над Осло стоял закат. Лучи солнца окрашивали облака в различные цвета: от золотистого до пурпурного и ярко-алого.

Ник зашёл в номер и застал меня любующейся заходом солнца. Он принёс мне чай и пирожные. Ник сказал, что в кафе они также говорили о прошедшем бале, и всем понравилось. Я спросила, доделал ли Ник работу. Ник ответил, что доделал её и отправил научному руководителю на согласование.

Перед сном мы собрали почти все наши вещи и подготовились к выселению. Рано утром мы проснулись, собрались, зашли за Лотти и сели в такси. Через полчаса машина остановилась, и мы приехали к нашему следующему отелю. Мы быстро получили ключи от наших номеров и заселились.

До начала Чемпионата мира оставалось два дня. К этому времени мы перебрались в Холменколлен, пригород Осло, в котором и должно было пройти первенство. Так как из центра Осло было бы неудобно ежедневно добираться до стадиона, мы переехали непосредственно к месту проведения Чемпионата.

В тот день Саша участвовал в пресс-конференции, Чарли был занят со сборной, а мы втроём разбирали вещи. Вечером мы вдвоём с Ником поужинали, а потом пошли в отель, где Лотти дала мне просмотреть свою новую рукопись. Выразив искреннее восхищение, я пошла спать.

Мне снился очень странный сон, значения которого я не смогла сразу понять. Мне было семнадцать лет, и я с кем-то очень сильно поссорилась. Я хотела убежать от реальности, поэтому побежала в сторону Аниного дома, но на крыльце я каким-то образом открыла портал и попала в параллельную вселенную. Я стала взрослой женщиной, которой было около тридцати лет. Я шла вместе с мужчиной, лицо которого не могла разглядеть. Я взяла его за руку, и земля под нами загорелась, но мы по ней так и шли. Потом я отпустила его, и всё пропало. Он повернулся, и я узнала в нём Маркуса Пуша. Я ещё раз взяла его за руку, всё вокруг покрылось льдом. На меня смотрел Чарли Эйлор. Отпустила и ещё раз взяла. Мир снова в огне. А мой спутник принял вид Саши Раевского. Через некоторое время мы дошли до спортивного центра. Мы с этим мужчиной как будто были влюблены друг в друга. но я снова не видела его лицо. И я абсолютно точно понимала, что это не Ник.

Меня очень смутило это сновидение. Я вспомнила известную пословицу: «На новом месте приснись жених невесте». Хоть я и не верила в предзнаменования, я сочла это странным, ведь в том сне в качестве возлюбленного я не увидела Ника. Я обсудила этот сон с мужем во время завтрака, но и он не нашёл ему разумных. Мы сошлись на том, что это были игры моего уставшего мозга. Скорее всего, так оно и было.

Днём мы прогулялись около стадиона. После прогулки мы зашли в магазин и вернулись в отель. Мы оба были взволнованы. Да, нам предстояло познакомиться с шестнадцатилетним парнем, но вовсе это не отменяло того, что нам хотелось произвести на Артура хорошее впечатление. Я надела повседневную кофту, Ник был в футболке и джинсах. Мы вышли в коридор, поднялись по лестнице в номер Чарли – он нам сказал, в какой комнате остановился его брат. Именно туда мы с Ником и пошли.

Я постучалась. Дверь открыл молодой парень. Каштановые волосы беспорядочно вились на лбу и лезли в зелёные глаза. Артур Эйлор был очень красивым молодым парнем. Чертами лица он был очень похож на старшего брата. Особенно глаза. У братьев был абсолютно идентичный взгляд, пусть и глаза их различались по свету.

– Привет, я Софи, а это Ник.

– Проходите. – С улыбкой ответил младший Эйлор.

Я поставила на столик купленный торт и спросила у парня, как его рука, так как заметила, что гипса на ней не было. Артур ответил, что его сняли как раз перед вылетом в Норвегию.

– На самом деле, мне очень обидно из-за того, что так получилось. Я вполне мог претендовать на лидерство в чемпионате. В следующем году, даже если я и стану чемпионом, это уже будет не так похвально, потому что в этой серии дольше года задерживаются единицы.

– Но это ведь не ставит крест на всей карьере? – Уточнила я.

– Нет, Софья, это только начало.

Артур приготовил чай и порезал торт. Мне очень понравился этот молодой человек. Он казался весёлым и жизнерадостным, а также смышлёным одновременно. Я люблю подобное сочетание в людях.

– Артур, а ты чувствуешь постоянное давление? – Спросил Ник. – У твоего брата такие выдающиеся результаты. Наверное, и от тебя ждут подобного. Мой брат тоже биатлонист, и многие видят меня лишь как его тень. Ты не сталкивался с подобным отношением?

– Знаешь, это очень трудно. На самом деле, в какой-то степени мне, наверное, даже хуже, ведь я тоже биатлонист. В моём возрасте брат уже проводил первый сезон в юниорской сборной, а я не могу выиграть региональный чемпионат. И никто не обращает внимание на то, что недавно там установили возрастное ограничение. Факт: Чарли был в сборной в семнадцать лет, а я – нет. Меня сравнивают только с братом, из-за чего мне часто бывает тяжело. Многие не понимают, что я не Чарли, что у нас разные пути и возможности. Но, если честно, это не значит, что я опустил руки. Наоборот, мне хочется утереть им всем нос и доказать, что я способен показывать высокие результаты. В том числе, и самому себе.

Я была поражена этими словами. Артуру не было и семнадцати, а он произносил такие мудрые слова. Как будто это давление заставило его повзрослеть на несколько лет раньше нужного. Если слова парня меня так впечатлили, то я не могла представить, какое влияние они оказали на Ника. Ведь они – пассажиры одной лодки. Они по-особенному друг друга понимали, ведь у обоих был брат, который был более любим. Который перекрывал все их достижения. И именно наличие звёздного брата у каждого из них делало их похожими и сближало их.

Я рассказывала доедающему третий кусок торта Артуру о том, как попала в биатлонный мир и в журналистику в целом, когда дверь открылась, и в номер вошёл Чарли.

– Надеюсь, вы успели познакомиться. – В словах Эйлора-старшего звучала явная насмешка. – Зная застенчивость Артура, я уверен, что вы могли так и не начать разговор.

– Прекрати! – Требовательно заявил младший из братьев.

– Чарли, ты не прав. – Вмешалась я. – Мы немало узнали друг о друге. Твой брат – очень приятный и смышлёный парень, зачем ты так?

Чарли не ответил мне и ухмыльнулся, а Артур с благодарностью и лёгкой улыбкой на меня посмотрел. На примере Ника и Саши я уже видела, что разногласия между братьями часто случаются, но даже их конфликты не доходили до подобного. Иногда я очень хотела, чтобы у меня были братья или сёстры, но именно в такие моменты я благодарила родителей за то, что я единственный ребёнок в семье.

Чарли вежливо отказался от чая и торта. Тем временем Ник решил пойти взять из нашего номера воду, а заодно сменить табличку, чтобы в нашем номере не делали уборку. Артур пошёл с ним.

– Я не эксперт в отношениях между братьями, но, мне кажется, что ты сильно перегибаешь палку. – Сказала я, оставшись наедине в Эйлором-старшим.

– Сразу видно, Софи, что у тебя нет братьев или сестёр.

– Не поняла.

– Да, внешне наши отношения выглядят не очень красиво. У нас большая разница в возрасте, и мы не так крепко друг к другу привязаны, как можно было бы ожидать. Оно и понятно: я всё время проводил на тренировках, и редко появлялся дома. Я не могу назвать нас идеальной семьёй. Но, если что-то случится, мы друг за друга будем стоять горой. В этом суть братских отношений: мы можем как угодно унижать друг друга наедине, но мы сплотимся перед внешними проблемами и станем единым целым. Каким бы он не был странным, я его люблю. И он меня любит, я в этом уверен.

– Может быть, это немного другое, но у меня что-то похожее было с кузиной. Мы иногда ссорились, но она всячески меня защищала и помогала, если мне это требовалось. Мы с ней были очень близки. Кстати, именно благодаря ей я в своё время заинтересовалась биатлоном.

– Так вот из-за кого я терплю тебя уже несколько месяцев! На самом деле, спасибо ей большое. Ты стала мне хорошим другом. А она сейчас случайно не здесь, не в Норвегии?

Я отрицательно покачала головой. От изобретения остроумного ответа на ещё не заданный вопрос: «Почему?» меня освободили Ник и Артур, как раз в тот момент вернувшиеся.

– Сонь, – обратился ко мне Артур, – не так давно в нашей местной газете напечатали перевод твоего большого интервью с Чарли. Мне очень понравилась твоя работа! Ты так интересно сочетаешь личное и спортивное, это так интересно читать! Одна из причин, по которой я бы хотел стать именитым спортсменом – это возможность давать подобные интервью.

Ни у меня, ни у Артура в ближайшее время не было никаких дел, поэтому я предложила парню дать мне интервью. Со сверкающими глазами Эйлор-младший сел напротив меня и стал откровенно отвечать на все мои вопросы.

– А это опубликуют? – Спросил Артур, ответивший на последний вопрос через пятнадцать минут.

– Если пожелаешь. – С улыбкой ответила я. Артур кивнул головой.

Я спустилась в номер Шарлотты и спросила у неё, знает ли она британских или немецких журналистов, готовых опубликовать материал. Услышав отрицательный ответ, я пошла к Чарли. Он дал мне контакты своего бывшего пресс-секретаря. Я уже собиралась уходить, но Чарли попросил меня остаться.