Больше чем шеф

Скорее всего на ресторане “Есенин” придется поставить крест. Как бы ни прискорбно было это принимать, но смерть в заведении не способствует его процветанию. Ни о какой звезде уж тем более не стоит даже думать. Для меня видится только один выход – полная смена концепции. Ребрендинг и путь с нуля. Только это может дать ресторану еще один шанс. При условии, что Семенов не задастся целью уничтожить Марка как бизнесмена. Я вздыхаю. Каждая новая перспектива еще хуже предыдущей.

А город за окном автомобиля живет. Какое ему дело до того, что где-то умер человек и эта трагедия оказалась значимой не только для его родных, но и для людей, совершенно с ним незнакомых. Одна смерть, а столько жертв. Питер шумит, гудит и продолжает жить, как ни в чем не бывало. Отовсюду раздаются сигналы автомобилей, толпы туристов заполонили тротуары и везде слышится иностранная речь. С трудом преодолев все пробки в городе, я заезжаю во двор и нахожу свободное место. Завершив аренду выхожу из машины, когда сзади раздается голос, услышать который я ожидала меньше всего.

– Артем? Что ты тут делаешь?

Тема стоит прямо передо мной, и я замечаю насколько неважно он выглядит. Волосы всклокочены и, судя по всему, давно не мыты. Одежда вся в каких-то пятнах. Безумный взгляд блуждает по моему лицу.

– Нам надо поговорить, – он озирается по сторонам. – Поднимемся?

Я испуганно пячусь назад, подальше от мужчины, стоящего передо мной. Он дергается ко мне, но замечает страх в моих глазах и отшатывается.

– Ты меня боишься, ну да, конечно, – Тема проводит пятерней по своим грязным волосам и поднимает на меня взгляд. – Но нам надо поговорить. Это важно. И это касается твоей Марка.

Имя мужчины он произносит полным презрения голосом, но больше не делает попытки приблизиться ко мне.

– Лучше, если мы поговорим дома.

Я смотрю на человека, которого когда-то любила и принимаю решение.

– Пойдем, – киваю Теме и иду к парадной.

Марсик радостно встречает Артема и тот садится на корточки, чтобы потрепать пса по голове. Мне странно видеть его здесь, гостем в квартире, которая когда-то была “нашей”. Артем озирается по сторонам, изучая обстановку.

– Ты ничего не меняла, – тихо произносит он.

– А ты думал я затею ремонт, после твоего отъезда? Это глупо.

Я прохожу на кухню, не проверяя следует ли он за мной.

– Ну да, ну да, – бормочет Тема себе под нос и идет следом.

Я киваю ему на стул, а сама облокачиваюсь на кухню. В кармане вибрирует телефон, я достаю его и сбрасываю звонок от Марка. Сейчас неподходящее время для нашего разговора.

– Так о чем ты хотел поговорить?

– О Марке.

– Это я поняла.

Артем вздыхает и извлекает из-под мышки какую-то папку, на которую до этого я не обратила внимание.

– На словах ты мне не поверишь. Поэтому сначала посмотри это, а потом мы поговорим.

Я недоверчиво смотрю на Тему, но все-таки забираю папку, которую он мне протягивает. Внутри нее какие-то бумаги, фотографии, счета.

– Что это?

– Это доказательства. Доказательства того, что твой ненаглядный Михельсон… – его голос срывается, Тема сжимает руки в кулаки и делает глубокий вдох. Успокоившись, он продолжает. – Того, что Марк пытался меня купить и того, что та девица, с которой ты меня застала тоже его рук дело.

– Господи, какой бред, – я перевожу взгляд на Артема. – Ничего более идиотского я не слышала.

– Я знал, что ты мне не поверишь. Поэтому подготовил эти документы. Они дорого мне обошлись, но я не мог позволить тебе оставаться в неведении.

– Артем, прекрати, пожалуйста. Между нами все кончено. И дело не в Марке. Дело в нас. Эти отношения себя изжили, нам уже давно не по пути. Поэтому, уходи.

Я скрещиваю руки на руди и смотрю на Тему сверху вниз. Он встает со стула и молча идет к выходу, но в дверях кухни оборачивается.

– Я не надеюсь, что ты меня простишь и мы начнем все сначала. Но Марк далеко на ангел, каким хочет всем казаться.

С этими словами он выходит из кухни, и через мгновение я слышу как хлопает входная дверь. Марсик подбегает ко мне и вопросительно заглядывает в глаза.

– Пойдем гулять, малыш, – шепчу я псу и иду в комнату, чтобы переодеться.

Вернувшись с улицы, я обнаруживаю на кухонном столе папку, которую оставил мне Артем. Я не верю ни одному его слову, но любопытство оказывается сильнее меня. Поэтому, налив себе чай, я сажусь за стол и открываю ее. Половина документов это какие-то счета, переводы и транзакции. Счета получателей какие-то рекламные компании, а услуги – реклама канал Темы на ютубе. Счета отправителя разные, но чаще всего повторяется один и тот же номер. На другом документе я нахожу ответ на то кому принадлежит счет и эта информация неприятно удивляет меня. Марк спонсировал стримы Артема, только зачем? Я откладываю бумаги с цифрами и беру другие файла. Это досье на девицу, с которой переспал Артем. Фото анфас и профиль, приводы в полицию за проституцию, личное дело. Все, конечно, очень здорово, только это совершенно не подтверждает версию Артема. Я перелистываю страницу и натыкаюсь на запись беседы этой девушки с кем-то.

– Вы Маркова Вероника, две тысячи первого года рождения, так?

– Так.

– Занимаетесь проституцией?

– Да.

– Как вы познакомились с гражданином Макарским?

– Подошла к нему на улице, изображая преданную фанатку.

– Откуда вы знали где можно будет встретить гражданина Макарского и что ему надо сказать?

– Мне подсказали.

– Кто подсказал?

– Какой-то тип.

– Поподробнее, пожалуйста.

– Меня нанял тип, дал бабок, сказал к кому где и во сколько подкатить. Что надо изображать фанатку и писаться кипятком от этого чувака. В общем, обычный заказ. Я все исполнила. Только он гад не предупредил меня, что там еще баба домой явится. Хорошо скандал не учинила, спокойная оказалась. Вот и вся история.

– Как зовут типа вы знаете?

– Представился Мироном, а так его зовут или нет уж не знаю.

Я закрываю папку и сжимаю пальцами виски. Не может быть, чтобы Марк так поступил. Это низко для него. Но червячок сомнений уже поселился в моей душе и требует ответов. Я беру со стола телефон и смотрю на экран. Несколько пропущенных звонков и сообщений от Марка. Пока я раздумываю с чего начать разговор с Михельсоном, в дверь звонят. Марсик звонко лает и несется в коридор. Я кладу смартфон на стол и иду открывать дверь. На пороге стоит Марк с букетом цветов и виноватым видом.

– Ты не отвечала на мои звонки.

– Я была занята, прости.

– Это ты меня прости, я сорвался, – он протягивает мне цветы и улыбается. – Можно войти?

Я отхожу от двери, пропуская мужчину внутрь. Мак заходит и начинает снимать ботинки.

– Не сердись на меня, просто все это выбивает меня из равновесия, еще этот чертов билборд, и я вспылил…

– Марк, – перебиваю я мужчину.

Стянув один ботинок, он поднимает на меня вопросительный взгляд.

– Ты знаешь человека по имени Мирон?

Глава 6. Марк

Вопрос Агаты застает меня врасплох. Стоя по-дурацки согнувшись, в одном снятом ботинке и глядя на нее, я лихорадочно соображаю, что ей ответить. Что она знает? Кто ей сказал? Как она к этому отнеслась? Тысячи вопросов вихрем проносятся в сознании. И я решаю выбрать осторожный путь.

– Имя довольно редкое, – отворачиваю голову, чтобы она не видела моих глаз и делаю вид, что снимаю второй ботинок. – Но парочку человек я знаю.

– В Питере живут два человека с редким именем и тебе они известны? – сильно удивляется Агата.

Я снимаю ботинок и выпрямляюсь. Девушка выглядит обескуражено. В ее глазах прострация. Значит, что-то она все-таки знает. Но как?

– Представь себе, – улыбаюсь ей я. – Также, как и с именем Агата, – кладу ей руку на плечо, притягиваю к себе и целую в щеку. Она не отстраняется, но и не отвечает на поцелуй. Никак! Даже бровью не повела. – А почему ты спрашиваешь?

Агата разворачивается и идет на кухню. Я иду следом за ней, в ожидании хоть какой-то конкретики. Мы проходим в кухню. Девушка кладет цветы на столешницу и достает вазу из навесного шкафа. Легким движением она открывает кран с теплой водой.

– Приходил Артем, – как бы невзначай говорит она, под шум льющейся струи.

Я округляю глаза. Сказала как само собой разумеющееся. Даже плечо не вздрогнуло. Артем, Мирон… Картинка очень размыта, но персонажи действительно взаимосвязаны.

– Вы до сих пор общаетесь? – холодно спрашиваю я.

– Нет, что ты? Мы не виделись с тех пор, как он убежал отсюда голышом, – Агата закрывает воду, достает вазу из раковины и начинает вдумчиво ставить цветы в нее. – Он нагрянул днем. Выглядит, кстати, неважно – весь грязный, сальный. Еще хуже, чем когда жил со мной…

– Мне кажется или слышу скучающие нотки? – поднимаю бровь я.

– Тебе точно кажется, – Агата оборачивается и улыбается по-доброму. Но тут же выражение ее лица меняется на озабоченное. – И тем не менее, он меня сильно озадачил.

– Чем же?

Агата скрещивает руки на груди и кивает на лежащую на столе папку.

– А ты сам посмотри, – холодно говорит она.

Я сажусь на стул, беру папку со стола и начинаю вдумчиво листать. Да-а-а. Досье собрано приличное. И Мирон засветился, и шлюха которую он нанял. Даже все транши, которые я пускал на рекламу его сраного стрима. Только это ничего не доказывает.

Я смеюсь и закрываю папку.

– А он очень находчивый. Пришел к тебе с компроматом на меня. Весь замызганный и растерянный. У тебя не возникло подозрения, что все это сшито на коленке?

– Возникло, но…

– Но зерно сомнения, уже посеяно и дало свои ростки, – заканчиваю за нее.

– Ростков пока нет, а вот зерно прочно сидит внутри. Мне еще тогда показалась странной вся эта его спустившаяся с небес слава.

– У чувака кончились деньги и свою славу он уже точно просрал. Приполз к тебе в надежде, что ты поверишь в это, и мы с тобой расстанемся. Очень благородно с его стороны.

Агата выдыхает, но продолжает стоять, скрестив руки на груди. Она отворачивается к окну и напряженно смотрит вдаль. Не понимаю ее чувств, не могу прочитать. И в тоже время у меня не поворачивается язык соврать ей. Последствия будут. Точно будут. Она будет чувствовать себя обманутой. Возможно, это тот вариант, когда сладкая ложь лучше горькой правды. Но я уже, и так, причинил ей достаточно страданий, а начинать отношения фактически со лжи, это низко. Вскрылось, значит, вскрылось.

– Как ты отреагируешь, если я скажу, что все, что написано в этой папке, правда? – спрашиваю я.

– Не знаю, – пожимает плечами Агата. – Мне не хочется в это верить.

– Почему?

– Тогда получается все неправда.

– Что неправда? – я встаю и смотрю ей прямо в глаза. Хочется подойти и взять ее за руку, но понимаю, что она сейчас не готова к такой близости. – Что человек проявил себя во всей красе? – выразительно смотрю на нее. – Что только малейшая уверенность в себе появилась, так нутро полезло наружу?

– Перестань, – опускает руки Агата и подходит к окну. Вся ситуация сильно бередит ей душу.

Я осторожно подхожу сзади и останавливаюсь на расстоянии одной ладони. Чувствую привычный запах ее духов – жасмин и сандал. Эта девушка заслуживает большего.

– Он ведь даже в больнице ни разу не навестил тебя. Вместо этого кувыркался со шлюхой. Даже ни на секунду не возникли сомнения. И да, я это знаю, потому что мне рассказали.

– Значит, все это правда, – проглотив тугой комок, говорит Агата.

– Я не хочу тебе врать, – кладу руки ей на плечи. – Но иначе, как бы я показал тебе какой он есть на самом деле?

– Ты не имел права лезть в мою жизнь, – она дергает плечом пытаясь сбросить мою руку.

– Не имел, – хмуро говорю я. – Но должен был. Потому что хочу, чтобы ты была счастлива, а он отравлял твою жизнь.

Агата стоит спиной ко мне, и я вижу, как на ее шее вздувается вена. Мелкая дрожь проходит по ее телу, и я не пойму она плачет или злится.

– Агата, я… – я снова беру ее за плечи, но она уже с силой стряхивает мои руки и оборачивается. Глаза ее полны гнева, а верхняя губа зло приподнимается.

– Уходи, – цедит она.

– Но…

– Просто уйди, мне нужно побыть одной. Пожалуйста, – она серьезна как никогда.

– Разговор еще не окончен.

Я разворачиваюсь и иду к выходу с кухни. Останавливаюсь возле злополучной папки, беру ее в руку и с секунду смотрю на нее.

– Когда будешь думать над всей этой ситуацией, подумай еще о том откуда у твоего бывшего эта папка, кто ему ее дал и кому это может быть выгодно.

Агате нужно время, чтобы прийти в себя. Если бы я остался, это неминуемо привело бы к скандалу. Все-таки такие вещи нужно переваривать самой. Надеюсь, она придет к нужным выводам. Ну а если не придет, что ж, придется убеждать ее по-другому. Этот долбаный тюфяк. Похоже ему следует объяснить все куда более доступно. И ведь не испугался же. Интересно откуда у него эта папка? Есть у меня пара догадок и все они могут оказаться правдивыми.

Я сажусь на заднее сиденье Майбаха.

– Поехали, Олег.

– Куда? – коротко спрашивает водитель.

– Пока не знаю, отъедь за угол. Агата смотрит в окно, не стоит нам здесь мельтешить.

Олег послушно трогается с места и паркуется у торца дома. Я лезу в смартфон. Вот номер, который мне нужен.

– Здравствуй, – раздается в трубке хриплый голос.

– Привет, Мирон. Нам нужно поговорить.

– У тебя проблемы.

– Да и еще какие.

– Я не спрашиваю, я констатирую факт. У тебя огромные проблемы, Марк. И мне кажется, ты даже не представляешь какие, – голос мужчины звучит глухо. Он прокашливается.

– Может ты меня просветишь, в таком случае? – настороженно спрашиваю я.

– Не по телефону. Приезжай через тридцать минут к Зимнему дворцу.

Ровно через полчаса майбах стоит на парковке в назначенном месте. Мирон точный как часы садится в машину. Мы пожимаем друг другу руки. Он выглядит озабоченным, даже несколько испуганным. Непривычно видеть угрюмого, всегда уверенного в себе человека, в таком состоянии.

Мирон расправляет полы пиджака, явно оттягивая начало разговора.

– Не тяни, – поднимаю бровь я.

– Знал бы ты как меня прессанули вчера, – мотает головой Мирон. – Тобой интересуются очень серьезные люди. И интерес их весьма платонический.

– Семенов? – спрашиваю я.

– Давай обойдемся без фамилий, – кивает головой он. Ох, уж эта конспирация. – Тебя пробивают по полной.

– Это они организовали тюфяка с его походом к Агате?

– Ну не сам же он организовался, – усмехается Мирон. – Я же говорю, под тебя копают со всех сторон. Личная жизнь, бизнес, друзья, семья – все. Это кончится очень-очень плохо.

– Какие у меня варианты?

– У меня нет идей на этот счет, – хмуро произносит Мирон. – Все что я могу – это предупредить. И поверь, даже так, я очень рискую. А там сам решай, что тебе делать. К сожалению, на этом наши дорожки расходятся.

– Как-то ты быстро сдаешься, – хмыкаю я.

– Нет, Марк. Я не сдаюсь. Я отхожу в сторону, чтобы меня не задело, когда поезд под названием Марк Михельсон пойдет под откос. Ты можешь остановить падение поезда? Нет? Вот и я нет. Это не мой уровень.

– Мог бы свои эвфемизмы и по телефону сказать.

– Не мог. Я же не со зла. Это опасно для меня в первую очередь. Я очень хорошо к тебе отношусь. Даже слишком хорошо. Поэтому вот, – Мирон достает из внутреннего кармана пиджака флешку черного цвета. – Держи. Возможно, это хоть как-то поможет тебе в дальнейшем. Только смотри один, без свидетелей. И лучше завтра утром, чтобы я был уже достаточно далеко от тебя.

Мирон уходит, а я сижу и смотрю в одну точку. Пальцы перекатывают флешку то слева направо, то справа налево. Семенов крепко за меня взялся. Как и обещал. Сначала отбирает у меня Агату подставив ей тюфяка, затем Мирона. Что дальше? А дальше все. Как и сказал Мирон. Друзья, семья, бизнес. Нужно с ним поговорить. Расставить точки над «и». В конце концов, к кончине его сына я имею самое посредственное отношение. Все равно что обвинять дерево, с которого от урагана улетела ветка и убила человека. Но видимо его это мало заботит.

На смартфон приходит сообщение. От Кристиана.

«Нужно поговорить»

«Когда?» – спрашиваю я.

«Сейчас. Сможешь приехать в «Есенин»?»

«Буду через пятнадцать минут»

Олег доезжает до места за тринадцать с половиной. Я быстро выхожу из машины и твердым шагом иду в ресторан через главный вход. На глаза снова попадается пресловутый билборд, от чего непроизвольно сжимаются кулаки. В свой кабинет я захожу уже достаточно накрученный.

Кристиан сидит на привычном месте на диване.

– Что-то срочное? – игнорируя приветствие, спрашиваю я и пожимаю ему руку. Тот слегка привстает, протягивая ладонь.

Я так и остаюсь стоять. Кристиан возбужден, его, обычно тщательно уложенные, волосы взъерошены и торчат в разные стороны.

– Ресторан терпит убытки, – констатирует он очевидное.

– Это временное явление, – хмуро произношу я.

– Нет, Марк. Ты видел что стоит напротив ресторана?

– Не мог не заметить, – цежу я. – Поверь вся эта ситуация приносит мне гораздо больше беспокойства чем тебе.

– Не-е-ет, – нервно смеется Кристиан. – Ты похоже совершенно не понимаешь, что происходит. Ни о какой звезде теперь и речи быть не может. На «Есенине» можно поставить крест. А это значит, что и на ресторане в Китае тоже. Понимаешь? Нам теперь заказан туда путь. Никто не будет связываться с людьми, у которых в ресторане погибают клиенты. Это не тот уровень.

– Что ты предлагаешь? – хмуро спрашиваю я.

– Ну… тут два варианта.

Глава 7. Агата

Папка лежит на столе, и я ощущаю себя ее пленницей. А еще я чувствую себя преданной и обманутой. И, несмотря на все высокие мотивы Марка, мне не легче от его лжи. Он манипулировал Темой, мной и все это довольно низко.

Я хочу взять папку со стола, но чувствую как в кармане вибрирует телефон. Номер неизвестен.

– Алло, – настороженно отвечаю я.

– Агата Александровна, это Василий из сервиса. Ваш Порше готов и вы можете его забрать.

– Отлично, – я испытываю огромное облегчение. – Сегодня можно будет?

– Да, до десяти вечера выдача возможна.

– Спасибо, тогда сейчас приеду.

– Ждем вас.

Я стремительно собираюсь и снова открываю приложение для аренды машины. Сервис, в который Марк отгонял Порш, находится примерно в двадцати километрах от моего дома. Я спокойно успею к ним и заберу свою машину. Чувство потерянности немного отступает. У меня есть план на ближайший вечер, а поэтому думать о поступке Марка я буду позже. Когда немного успокоюсь.

Выбор машин в нашем районе оказывается невелик, и я арендую совсем потрепанное Поло. Машина дребезжит, подскакивает на всех кочках, и я начинаю волноваться о том, доеду ли до места назначения. Но, вопреки ожиданиям, Фольксваген меня не подводит, и, спустя час, я добираюсь до сервиса.

Когда все формальности улажены, я сажусь в Порш и с наслаждением нажимаю на кнопку запуска двигателя. Ремонт машины полностью оплатил Марк, моя рука тянется к телефону, чтобы написать ему сообщение с благодарностью, но перед глазами встает это чертова папка на кухонном столе, и ладонь так и зависает над сумкой.

Обида гложет меня. А самое главное, во мне горечью разливается чувство от которого потом слишком сложно избавиться – недоверие. Я не знаю как теперь доверять Марку и надо ли это мне. Больше всего я ненавижу ложь. А наши отношения начались именно с нее.

За этими размышлениями, я, практически, на автопилоте веду Порш в сторону дома. Вечерний Питер полон туристов, которых с наступлением темноты становится только больше. Город предлагает огромное количество развлечений на любой вкус: бары, дискотеки, ночные экскурсии, разводные мосты. С теплоходов плавающих по Неве доносятся музыка и крики радостной толпы. Внутри меня острым когтем что-то царапается, и я с удивлением понимаю, что это зависть. Я все-таки достаю телефон и ищу в контактах знакомый номер.

– Пойдем смотреть как разводят мосты?

– Подруга, ты пьяная? – удивленно спрашивает Вера.

– Я серьезно. Когда ты в последний раз видела как разводят Дворцовый мост? А по Неве на теплоходе когда каталась? Давай поедем, а?

– Агат, ты с Марком поругалась?

Я замолкаю, но через минуту все-таки отвечаю.

– Не хочу об этом.

– Я-я-ясно, – тянет Верка. – Через сколько тебя ждать?

Я смотрю на часы на приборной панели и мысленно подсчитываю время на дорогу.

– В девять буду у твоей парадной.

– Хорошо, – Вера ненадолго замолкает. – Машину не бери.

Я смеюсь, сбрасываю звонок и нажимаю на педаль газа. Стрелка спидометра подбирается к восьмидесяти, и точно так же мое настроение медленно ползет вверх.

Мы плывем на теплоходе по Неве, перед нами на столике стоит бутылка шампанского Ruinart, тарелка с закусками из рыбы и мяса и блюдо с устрицами. Скоро начнется развод мостов и экскурсовод надрывается в микрофон об истории города, для людей, которые его почти не слушают. На верхней палубе ветер треплет волосы туристов и заставляет их зябко ежиться в тоненьких маечках. Но лето в Питере обманчиво.

Мы говорим с Верой о чем угодно, но только не о Марке. Подруга не спрашивает, а я не начинаю этот разговор. С того момента, как он ушел из моей квартиры, мы с ним не общались, если не считать двух смс. Он порадовался, что я забрала Порш из ремонта, а я поблагодарила за помощь. Вот и весь разговор. После второго бокала шампанского, мысли о Марке уходят на второй план. Мы вспоминаем нашу прогулку на теплоходе на выпускном вечере и заливисто смеемся. Я восторженно наблюдаю как подсвеченные яркими огнями величественные мосты медленно распадаются на две половины, в окружение грузовых судов, теплоходов и маленьких катеров. Баржи проплывают по Неве, преодолевая мост за мостом, туристы бесконечно фотографируются на фоне реки, а экскурсовод с ловкостью дирижирует этой толпой.

– Хочешь у нас переночуешь? – Верка смотрит на меня сквозь пузырьки в бокале.

– Да ну. Мне что каждый раз к вам переезжать, когда случается какая-то неприятность?

– Почему бы и нет. Ты нам, как родная, – подруга пожимает плечами и делает глоток вина.

– Спасибо, Вер. Вы мне, конечно, тоже, как родные, но я домой.

– Ну смотри.

Еще час мы катаемся на теплоходе, а потом пришвартовываемся у Дворцовой набережной. Она полна людей, и, кажется, что этот город никогда не спит. Мы вызываем с Веркой такси и, слегка навеселе, садимся на заднее сидение подъехавшего Мерседеса.

– Ты расскажешь мне, наконец, что за повод был у нашей вечеринки? – Вера смотрит в окно, и я вижу ее размытое отражение в стекле.

– Как-нибудь в другой раз.

– Все наладится, Агат.

Она берет меня за руку и несильно сжимает ладонь.

– Что бы не случилось, это пройдёт. Ты со всем справишься и…

Вера не успевает договорить, потому что ее прерывает звонок моего телефона. Я смотрю на дисплей и перевожу взгляд на время. Сердце тревожно сжимается от дурного предчувствия.

– Алло, папа, что случилось?

– Я тебя не разбудил? – голос отца звучит устало.

– Нет, мы тут с Верой гуляем. Ты почему так поздно звонишь?

– Агаточка, ты только не волнуйся. Тут с мамой не очень хорошо. Врачи говорят, что опасность, вроде, миновала.

Я выпрямляюсь на сидении и сильно сжимаю телефон. Сердце начинает бешено колотиться, а паника накрывает меня с головой.

– Что с ней? – голос срывается.

Вера подается ко мне и на ее лице отчетливо проступает тревога.

– Сердце прихватило, она сейчас в кардиологическом отделение Покровской больницы. Доченька, ты прости, что я вот так ночью звоню.

– Ты сейчас где?

– Да тут же, сижу в больнице.

– Я сейчас приеду.

Верка вопросительно смотрит на меня, и я в двух словах описываю ей ситуацию. Таксист без лишних слов забивает в навигаторе новый маршрут, а я отрешенно откидываюсь на спинку сидения. Мысли вихрем крутятся в голове, но кроме страха ни одна не задерживается хоть на сколько-то. Страх потерять родителей, ужасный, мучительный, выработанный с детства. Он парализует и лишает способности трезво рассуждать. Сколько горьких детских слез было пролито, когда однажды в мою маленькую головку пришло осознание – родителей однажды не станет. И с возрастом этот страх никуда делся. Он трансформировался, но прочно поселился в душе. А сейчас он снова выбирается наружу и ледяными пальцами ужаса лишает меня кислорода.

Такси едва тормозит, а я уже выскакиваю на улицу перед входом в больницу. Отец сидит в приемном покое и выглядит так словно постарел на десяток лет. Я бросаюсь к скамейке с сиденьями и сажусь на корточки перед ним.