Смерть Артура

Этот самый Багдемагус, который наткнулся на ветку священной травы, в начале романа был даже не третьестепенным – вовсе незначительным персонажем. Его не приняли в братство Круглого стола, когда там освободилось место, предпочтя ему Тора-свинопаса, вот Багдемагус и уехал на поиски славы, а наткнулся на эту «ветку». Статистом он пройдет по большей части книги, примет участие кое в каких турнирах, в не существенных для основного действия приключениях, но выступит из тени, когда начнутся поиски Грааля. Заранее посланный знак не обманет: Багдемагус разделит путь с Галахадом и Персивалем, избранниками Грааля, попытается взять на себя сверх возможного – наденет щит, носить который уготовано Галахаду, а любому другому, кто тронет это оружие, суждены тяжелое ранение и смерть. Тяжело раненным и оставляют своего спутника Галахад и Персиваль, а спустя сколько-то времени мимоезжий рыцарь находит гробницу Багдемагуса.

Вот и вся история? Но нет, в романе о Ланселоте и Гвиневре, нарочито помещенном после истории Грааля, Багдемагус возникает вновь – в качестве верного друга и соратника Ланселота. Это может быть оговорка (в конце концов, в любой книге подобных размеров, даже если автор не зависит от противоречивых источников, ляпы бывают), но все-таки похоже, что Багдемагус «возвращается» неслучайно, и вот почему: он – отец Мелеганта, дерзкого юнца, который похитил Гвиневру и тем самым нарушил хрупкое равновесие, начал цепную реакцию, приведшую к осуждению Гвиневры, бунту Ланселота, междоусобной войне. Багдемагус воскресает как бы для того, чтобы оправдаться: если его сын и виноват перед Ланселотом и всем братством Круглого стола, к вине этой не причастен сам Багдемагус. Имеется некая авторская хитрость, которая наводит на мысль, что Мэлори не «забыл» о смерти Багдемагуса в предыдущей части, а предвидел такой поворот. В повести о Граале не сказано напрямую, что этот персонаж погиб. Напротив, после ранения он долго хворал, пока не вылечился. А о смерти его читатель догадывается, поскольку кто-то видел гробницу с его именем. Но ведь и «Смерть Артура» заканчивается рассуждением о том, что Артур, может быть, и не умер, хотя известна его гробница. Багдемагус, в ущерб своему сыну принимающий сторону Ланселота, – смиренный предтеча Артура, ради Круглого стола закрывшего глаза на адюльтер своей жены и Первого рыцаря. Выбор Багдемагуса вполне соответствует его поступку в романе о Граале – поднять роковой щит, на себе опробовать не ему предназначенный подвиг.

Связать начало и конец истории помогает Мерлин, знаменитый кудесник, чье имя навсегда сочетал с именем Артура тот же Гальфрид Монмутский, который подарил Шекспиру сюжет о короле Ллеире и его дочерях. Ллеир в этой хронологии предшествует Артуру («Пророчество Мерлина, который будет жить после меня», – говорит шекспировский шут). В большинстве романов об Артуре Мерлин присутствует постоянно, однако у Мэлори он действует только в самом начале, способствует зачатию Артура, его воспитанию, признанию прав на престол и устройство Круглого стола, а все остальное – Плачевный удар и поиски Грааля, дурные последствия брака с Гвиневрой, гибель короля от рук Мордреда и многое другое – Мерлин предсказывает, после чего погибает от неразделенной любви. Багдемагус в своих «боковых» странствиях наткнется на плиту, под которой погребен Мерлин, и попытается освободить его, но тщетно.

Мерлин, погибший от любви, ради любви добровольно отказавшийся от своего чудотворства, – не изобретение автора (был уже опробован такой сюжет), но авторский выбор среди нескольких вариантов судьбы знаменитого волшебника. Мэлори предпочитает этот, с самого начала книги заводя разговор об опасности и всевластности любви. В этом свете и огромная «вставка» о Тристане и Изольде обретает смысл. История Ланселота и Гвиневры сопоставляется с другими сюжетами и требует не только сочувствия, но и понимания, оценки, а в чем-то и осуждения, как осуждает себя сам Ланселот.

Три «книги», поместившиеся между началом и концом, – подвиги Ланселота, представляющие нам центрального персонажа любовной линии, Тристрам и Изольда, самый знаменитый любовный роман средневековья, без которого разговор о любви представить себе невозможно, и контрастирующая с ними наивная и невинная повесть о Гарете-Белоручке. Казалось бы, эта повесть уж и вовсе лишняя, здесь нет переклички с пафосом «Ланселота» и «Тристрама». Но как раз этим и важна история Гарета – она заканчивается счастливым браком.

Гарет – едва ли не самый симпатичный из персонажей Мэлори. Он чист и скромен – настолько, что первым испытанием себе назначил прожить год при дворе короля Артура, не раскрывая своего имени, кормясь с прислугой и подвергаясь насмешкам сэра Кэя и прочих острых на язык вояк. Столь же терпеливо сносит Гарет издевки дамы, возмущенной тем, что в спутники ей дали какого-то «кухонного мужика». Отвагой Гарет ближе всего Ланселоту, который стал его «крестным отцом», посвятил Гарета в рыцари. Смирением он напоминает Галахада, но без той неземной святости, которая даже Мэлори настораживала в Галахаде и Персивале, так что он поспешил их уморить. Гарет – идеальный рыцарь, отважный в бою и скромный с дамами, верный друзьям и преданный королю, любящий, но и зоркий в своей любви: от старшего брата, Гавейна, и от остальных братьев, кроме Гахериса, он отдаляется, убедившись в их коварстве и жестокости.

Мэлори отбирает не просто интересные события или симпатичных персонажей. Все его долгое повествование со множеством вставных новелл направленно к определенной цели, и когда рассказ дойдет до конца, мы поймем, что ради этого конца и было в самом начале уделено внимание рыцарю, вроде бы никакими подвигами не отмеченному. Багдемагус появляется в книге достаточно рано, потому что он появится в ней достаточно поздно. Ветка святого Грааля, принадлежность Багдемагуса к участникам этих поисков, означает для Мэлори, что Багдемагуса нужно ввести в повествование с самого начала. А его участие в поисках Грааля означает, что он должен присутствовать и при развязке, при гибели Круглого стола.

Нам предстоит пережить трагедию и нужно заранее узнать всех ее действующих лиц. На примере Багдемагуса мы могли убедиться, что статистов здесь нет – за Круглым столом все равны. И количество «вставных романов», и отбор их героев определяются единой композицией. Роман о Гарете-Белоручке столь же необходим, как история подвигов молодого, влюбленного, всех побеждающего Ланселота: ближе к развязке Ланселот, спасая королеву от костра, направо и налево рубя стражу и собравшихся полюбоваться казнью зевак, случайно, не признав, убьет Гарета и его брата Гахериса. Эти двое – не «пушечное мясо», не предлог для упорной ненависти Гавейна к Ланселоту и теперь уже неотвратимой войны. Эти двое – давно любимые нами герои. И так мы должны полюбить Круглый стол, войти в его мир. Ведь и Грааль в этой структуре играет подчиненную роль, настолько подчиненную, что святая чаша является на собрание Круглого стола, напитывая всех рыцарей, – даром, без поисков и подвигов. И когда все сто пятьдесят рыцарей (но не Артур!) устремляются на поиски Грааля, мы готовы разделить досаду короля – распадается дружина. Поиски Грааля стали и утешением, открывшим нам окошечко в горний мир перед тем, как падет мир земной, и предвестием гибели – уже тогда Артур сокрушался, что многие сложат головы и никогда уже братство не будет прежним.

Всего более авторская воля проявилась в таком выстраивании книги, направленном на трагическую развязку. Но эта развязка – не только трагедия: она – искупление. Рыцарь Томас Мэлори прожил свою жизнь грешником. Трудно сказать, с кем из персонажей своей книги он отождествлял себя, – может быть, с Гавейном, если учесть обвинения в изнасиловании, грабеже и попытке убийства из засады. В описании Гавейна Мэлори особенно беспощаден: этот рыцарь, племянник короля, уклоняется от опасных подвигов, предательски убивает отважного Ламорака, потому что не может победить его в честном поединке, он взялся добыть влюбленному рыцарю его даму, а вместо этого сам возлег с ней (наиболее откровенная непристойность у Мэлори), он – причина ссоры Ланселота с королем, он провокатор, добившийся распада Круглого стола и царства на враждующие партии. Да, вполне вероятно, что «Смерть Артура» написана Гавейном. Но к чему же приходит в итоге сэр Гавейн? Погибает в первой же стычке с войсками Мордреда, не удостоившись даже разделить с Артуром Последнюю битву, и перед смертью шлет свой привет Ланселоту, просьбу о примирении и прощении. Ланселот, подоспевший уже после Битвы, рыдает на его могиле.

Последняя битва примиряет всех. За умирающим королем является лодка, в которой сидят три королевы, и среди них – сестра, всю жизнь преследовавшая Артура своей ненавистью и подстраивавшая его убийство. Теперь она хочет исцелить рану и увозит брата на остров бессмертия – Авалон.

Все события книги приурочены к христианскому календарю, и это само по себе неудивительно, однако стоит отметить, какие именно праздники выбираются ключевыми: не рождество, но Пасха и связанный с нею цикл. Круглый стол основан в праздник Пятидесятницы, и каждый год в этот день рыцари возобновляли свою клятву. В первую Пятидесятницу в Иерусалиме на апостолов сошли огненные языки и началась проповедь миру. Значит, все же в основании Круглого стола – Грааль, как в основании Пятидесятницы – Пасха. Немногие рыцари, не поспевшие к Последней битве, переправились за море и погибли в один день – в Страстную пятницу, – сражаясь за Святую землю. Своим персонажам Мэлори предоставил такую возможность искупления. Сам он томился в тюрьме и мог только взывать:

«Я же прошу вас, всех джентльменов и дам, кто прочтет эту книгу об Артуре и о его рыцарях от начала и до конца, молитесь за меня, покуда я еще жив, дабы Господь ниспослал мне освобождение. А когда я умру, то прошу вас, молитесь все за мою душу».

Л. Сумм

Повесть о короле Артуре

Первая часть книги (по рубрикации Винавера) – «Повесть о короле Артуре» (кн. I–IV Кэкстона) восходит к французской прозаической компиляции XIII века, известной в медиевистике как «Продолжение Мерлина» (опубликованы рукописи из Британского музея и из Кембриджа).

Книга первая

I

Первое – как Утер Пендрагон послал за корнуэльским герцогом и женой его Игрейной и о их внезапном отбытии

Случилось так во времена Утера Пендрагона[1], когда он был королем и властвовал над всей Английской землей, что жил тогда в Корнуэлле могучий герцог, который вел с ним долгую войну, а звался тот герцог герцогом Тинтагильским. Раз послал король Утер за этим герцогом и повелел ему явиться и привезти с собой жену, ибо о ней говорили, что она прекрасна собой и замечательно мудра, звали же ее Игрейна.

И когда герцог со своей женой предстали перед королем, то стараниями баронов примирились они друг с другом. Королю очень приглянулась и полюбилась та женщина, и он приветствовал их и принял у себя с чрезвычайным радушием и пожелал возлечь с нею, но она была женщина весьма добродетельная и не уступила королю. И тогда сказала она герцогу[2], своему мужу:

– Видно, нас пригласили сюда, чтобы меня обесчестить. А потому, супруг мой, прошу вас, давайте сей же час уедем отсюда, тогда мы за ночь успеем доскакать до нашего замка.

Как она сказала, так они и сделали, и отбыли тайно, и ни сам король, и никто из его приближенных не подозревал об их отъезде. Но как только король Утер узнал об их столь внезапном отъезде, разгневался он ужасно; он призвал к себе своих тайных советников и поведал им о внезапном отъезде герцога с женою. И они посоветовали королю послать за герцогом и его женою и велеть ему вернуться ради неотложного дела.

– Если же не возвратится он по вашему зову, тогда вы вольны поступать, как вам вздумается, у вас будет повод пойти на него сокрушительной войной.

Так и было сделано, и посланцы воротились с ответом, а ответ его был, вкоротке, тот, что ни сам он, ни жена его к нему не приедут. Сильно разгневался король и послал снова к герцогу и прямо объявил ему, чтобы он снаряжался и готовился к осаде, ибо не пройдет и сорока дней, как он, король, доберется до него, затворись он хоть в крепчайшем из своих замков.

Услышав такие угрозы, поехал герцог и подготовил и укрепил два своих самых больших замка, из коих один именовался Тинтагиль, а второй Террабиль[3]. Потом жену свою Игрейну поместил он в замке Тинтагильском, сам же засел в замке Террабильском, из которого вело много боковых и потайных выходов наружу. И вот в великой поспешности подошел Утер с большим войском и обложил замок Террабиль и разбил вокруг множество шатров. Было там большое сражение, и много народу полегло и с той и с этой стороны.

Но вскоре от ярости и от великой любви к прекрасной Игрейне занемог король. И пришел к королю Утеру сэр Ульфиус, благородный рыцарь, и спрашивал его, откуда его болезнь.

– Я скажу тебе, – отвечал король. – Я болен от ярости и от любви к прекрасной Игрейне, от которой нет мне исцеления.

– Тогда, господин мой, – сказал сэр Ульфиус, – я дойду и сыщу Мерлина[4], дабы он исцелил вас и принес утешение вашему сердцу.

Отправился Ульфиус на поиски и по воле счастливого случая повстречал Мерлина в нищенских отрепьях, и спросил его Мерлин, кого он ищет, а тот ответил, что нужды нет ему знать.

– Ну что ж, – сказал Мерлин. – Я-то знаю, кого ты ищешь, – ты ищешь Мерлина; и потому не ищи более, ибо это я. И если король Утер хорошо наградит меня и поклянется исполнить мое желание, отчего больше пользы и славы будет ему, нежели мне, тогда я сделаю так, что и его желание целиком сбудется.

– За это я могу поручиться, – сказал Ульфиус, – чего бы ты ни пожелал, в разумных пределах, твое желание будет удовлетворено.

– Тогда, – сказал Мерлин, – он получит то, к чему стремится и чего желает, а потому, – сказал Мерлин, – скачи своей дорогой, ибо я прибуду скоро вслед за тобой.

II

Как Утер Пендрагон пошел войной на корнуэльского герцога и как содействием Мерлина он возлег с герцогиней и зачал Артура

Возрадовался Ульфиус и во весь опор поскакал назад и, представ перед королем Утером Пендрагоном, поведал ему о встрече с Мерлином.

– Где же он? – спросил король.

– Сэр, – отвечал Ульфиус, – он не замедлит явиться.

Глядит Ульфиус, а уж Мерлин стоит у входа в шатер.

Пригласили Мерлина приблизиться к королю. И сказал ему король Утер: «Добро пожаловать».

– Сэр, – сказал Мерлин, – мне ведомы все тайники вашего сердца. И потому, если вы поклянетесь мне, что, как есть вы истинный король, помазанник божий, вы исполните мое желание, тогда и ваше желание сбудется.

Поклялся король на четырех Евангелиях.

– Сэр, – сказал Мерлин, – вот мое желание: в первую ночь, которую проведете вы с Игрейной, будет вами зачато дитя, и когда родится оно, отдайте его мне, дабы я мог вскормить его по своему усмотрению, ибо вам это будет во славу, а младенцу на пользу, если только окажется он ее достоин.

– Я согласен, – молвил король, – пусть будет по твоему желанию.

– Тогда готовьтесь, – сказал Мерлин. – Сегодня же ночью возляжете вы с Игрейной в замке Тинтагиль. Видом будете вы как герцог, ее супруг, Ульфиус примет облик сэра Брастиаса, одного из рыцарей герцога, я же обернусь рыцарем по имени Иордан, тоже одним из герцогских рыцарей. Но смотрите, задавайте поменьше вопросов ей и ее людям, скажите лишь, что вы больны, и поспешите лечь в постель, да не вставайте поутру, покуда я не приду за вами, ведь Тинтагильский замок отсюда не далее, как в десяти милях.

Как они задумали, так все и было сделано. Но герцог Тинтагильский заметил, как отъезжали они из-под стен замка Террабиль. И тогда под покровом ночи выбрался он через боковой ход из замка, дабы внести смятение в королевское войско, и в этой вылазке сам герцог был убит, прежде даже, нежели король успел доехать до замка Тинтагиль. Так, уже после кончины герцога, возлежал король Утер с Игрейной, три с лишним часа спустя после его кончины, и зачал король в ту ночь Артура[5]; а утром, еще до света, вошел к королю Мерлин и возвестил, что настал срок, и король поцеловал прекрасную Игрейну и с великой поспешностью удалился. Когда же услышала леди Игрейна весть о кончине герцога, ее супруга, – что был он, по всем рассказам, убит еще прежде, чем возлег с нею король Утер, подивилась она тому, кто бы это мог быть, взошедший к ней в обличии ее господина? И она горевала втайне, но хранила молчание.

А между тем собрались все бароны и стали молить короля, чтобы был положен конец распре между ним и леди Игрейной. Король дал им на то свое соизволение, ибо он рад был бы с нею примириться; возложил он все свое доверие на Ульфиуса, дабы был тот между ними посредником. И вот, наконец, стараниями посредника помирился с нею король.

– Ну, теперь-то все уладится, – сказал Ульфиус. – Наш король – молодой и полный сил рыцарь, а супруги не имеет, леди же Игрейна прекрасна собой; нам всем была бы превеликая радость, если бы король соблаговолил взять ее себе в королевы.

Все сразу на то согласились и с тем вошли к королю. А он, будучи и впрямь молодым и полным сил рыцарем, в сей же миг с веселым сердцем явил на то свое изволение, и в то же утро с великой поспешностью сыграли они свадьбу, и не было конца радости и веселью. Тогда же и Лот, король Лоутеана[6] и Оркнея, повенчался с Моргаузой, что стала матерью Гавейна, а король Нантрес, из земли Гарлот, обвенчался с Элейной – и все это было сделано по желанию короля Утера. А третья сестра – Фея Моргана[7] – была отдана на воспитание в обитель, и там обучилась она столь многому, что ей стали ведомы все тайны черной магии. Потом она обвенчалась с королем земли Гоор Уриенсом, отцом сэра Ивейна Белорукого.

III

О рождении короля Артура и о его воспитании, и о смерти короля Утера Пендрагона, и как Артур был избран королем, и о дивном, чудесном мече, извлеченном из камня помянутым Артуром

А между тем королева Игрейна день ото дня все тяжелела и тяжелела. И случилось через полгода, что король Утер, лежа подле своей королевы, стал вопрошать ее во имя правдивости, каковой обязана она своему супругу, чье дитя носит она в своем теле. Королева же в горьком замешательстве не ведала, как отвечать ей.

– Не бойтесь ничего, – сказал король, – и поведайте мне истину. Жизнью клянусь, я еще больше буду любить вас за это!

– Сэр, – отвечала она. – Я скажу вам всю правду. В ту ночь, когда был убит мой супруг, в самый час его кончины, как о том поведали нам его рыцари, пришел ко мне в замок Тинтагиль муж, лицом и речью подобный моему супругу, и с ним двое в обличии двух герцогских рыцарей – Брастиаса и Иордана; и я легла с ним, как подобало супруге, и вот, как буду я держать ответ перед богом, в ту самую ночь и было зачато это дитя.

– Правду вы говорите, – молвил король. – Ведь это я сам взошел к вам в его обличии. И потому не бойтесь, ибо отец этого ребенка – я.

И он поведал ей, как все это было сделано по наущению Мерлина. Сильно возрадовалась королева, когда узнала, кто отец ее ребенка. В скором времени пришел к королю Мерлин и говорит:

– Сэр, вам надлежит позаботиться о том, как будет вскормлено ваше дитя.

– Как тебе угодно, – отвечал король, – так пусть и будет.

– Хорошо, – сказал Мерлин. – Я знаю одного барона в вашей земле, он человек очень честный и преданный, и ему будет поручено воспитать ваше дитя. Имя его – сэр Эктор, ему принадлежат прекрасные владения по всей Англии и Уэльсу. Пусть же пошлют за этим бароном, дабы он предстал перед вами для беседы, и вы сами выскажите ему свою волю, – пусть он, во имя любви его к вам, отдаст свое дитя вскармливать чужой женщине, ваше же дитя пусть вскормит его жена. Когда родится это дитя, повелите отдать его мне тайно через задний замковый выход некрещеным.

Как Мерлин сказал, так все и было сделано. Когда прибыл в замок сэр Эктор, он обещал королю вскормить дитя, как того желал король, и король пожаловал его многими дарами. Когда же разрешилась королева от бремени, король повелел двум рыцарям и двум дамам взять дитя и запеленать его в золотое полотнище. «И отдайте его первому нищему, что встретится вам у задних ворот замка». Так передано было дитя Мерлину, а тот отнес его к сэру Эктору, окрестив у святого отца и нарекши его Артуром. И жена сэра Эктора вскормила его своей грудью.

По прошествии же двух лет слег король Утер в жестокой болезни. Тогда недруги его вторглись в его владения, затеяли великую войну с его войском и многих из его людей перебили.

– Сэр, – сказал ему Мерлин, – не должно вам лежать тут, как вы лежите, место ваше – на поле брани, пусть даже отвезут вас туда в повозке. Ибо никогда вам не одолеть врага, если сами вы при этом не будете, а появитесь там, то будет победа за вами.

Как Мерлин сказал, так и было сделано. Повезли короля недужным навстречу врагу в повозке[8], а с ним пошло великое войско, и под Сент-Альбансом сошлись его воины с великим воинством Севера. В тот день сэр Ульфиус и сэр Брастиас свершили великие подвиги, и одолели воины короля Утера северное воинство, многих перебили, остальных же обратили в бегство. И тогда воротился король Утер в Лондон и предался великой радости. Но спустя немного времени занемог он еще пуще прежнего и три дня и три ночи пролежал, не вымолвив ни единого слова. Тогда сильно опечалились все бароны и просили Мерлина, чтобы дал он наилучший совет.

– Тут нет иного исцеления, – отвечал Мерлин, – как только положиться на волю божию. Но смотрите, соберитесь все бароны пред королем Утером завтра поутру, и по изволению божиему и моему желанию он заговорит.

И вот наутро все бароны вместе с Мерлином явились к королю. И громко вопросил Мерлин короля Утера:

– Сэр, быть ли вашему сыну Артуру после вас королем над этой страной со всеми ее владениями?

Тут повернулся Утер Пендрагон и молвил во всеуслышание:

– Даю ему божье благословение и мое, пусть молится за упокой моей души и пусть по чести и по праву требует себе мою корону, иначе же нет ему моего благословения.

И с теми словами испустил он дух. Похоронили его, как подобало королю, а королева, прекрасная Игрейна, сильно убивалась, и с нею все бароны. После этого долгое время пребывало то королевство в великой опасности, ибо каждый властитель, у кого было довольно войска, собирался с силами, и немало кто чаял стать королем. Тогда Мерлин отправился к епископу Кентерберийскому и научил его послать за всеми баронами королевства и за всеми рыцарями, дабы под страхом проклятья собрались они к Рождеству в Лондоне, затем, что Иисус, в ту ночь рожденный, по великой милости своей, быть может, явит им чудо, ибо как сам он был царем над людьми, так чудо его укажет, кому по праву царствовать над этой страной. И по наущению Мерлина послал архиепископ Кентерберийский за всеми баронами и рыцарями и велел, чтобы в канун Рождества явились они все в Лондон; и многие из них получили перед тем отпущение грехов, дабы молитвы их были угоднее господу.

И вот, в величайшей из церквей Лондона – был ли то собор Святого Павла[9], во Французской Книге[10] не говорится, – задолго до наступления дня все сословия королевства собрались на молитву. И когда отошла заутреня и ранняя обедня, вдруг узрели люди во дворе храма против главного алтаря большой камень о четырех углах, подобный мраморному надгробью, посредине на нем – будто стальная наковальня в фут вышиной, а под ней – чудный меч обнаженный и вкруг него золотые письмена: Кто вытащит сей меч из-под наковальни, тот и есть по праву рождения король над всей землей английской. Подивились люди и поведали о том архиепископу.

– Повелеваю вам, – сказал архиепископ, – оставаться всем во храме и молиться богу; пусть ни один не коснется меча, покуда не будет завершена торжественная обедня.

Когда же окончилась служба, все лорды вышли подивиться на камень и на меч. И когда узрели они письмена, попытались иные, кто хотел стать королем, но ни один не сдвинул, не шелохнул меча.

– Нет среди вас того, – молвил архиепископ, – кто добудет этот меч, но отриньте сомнения, бог укажет его. Однако вот мой совет, – молвил архиепископ, – поставим здесь десять рыцарей, мужей доброй славы, и поручим им охранять сей меч.

Так и было сделано, и возвестили повсюду, чтобы всякий, кто пожелает, приходил и пытался выдернуть меч из-под наковальни. В день же Нового года устроили бароны турнир с поединками[11], дабы все рыцари, кто желал сразиться и явить свое искусство, могли на нем выступить. А задумано все это было затем, чтобы съехались все лорды и собрался простой люд, ибо архиепископ уповал на то, что бог откроет, кому владеть мечом. И вот в день Нового года, когда отслужили службу, бароны выехали на поле, иные – сразиться в поединке, иные – погарцевать и явить свое искусство. Случилось так, что приехал на турнир и сэр Эктор, у которого были в окрестностях Лондона обширные владения, а с ним его сын сэр Кэй и юный Артур, приходившийся тому молочным братом. Перед тем незадолго, в День Всех Святых[12], сэр Кэй посвящен был в рыцари. Но когда направлялись они на турнирное поле, хватился сэр Кэй своего меча – он оставил его в отчем доме, – и просил он юного Артура съездить за его мечом.