Ангел в моей постели

– Я уже пообедал с твоей семьей. А ты поела?

– Мы с мистером Рокуэллом по пути сюда останавливались в гостинице.

Он вошел вслед за ней в комнату в самом конце коридора. Скошенный потолок был довольно низким, и Дэвид не мог выпрямиться в полный рост. Нагнувшись, он остановился на пороге и оглядел стены, увешанные рисунками углем, изображавшими поезда, и только потом увидел простую железную кровать, на которой хватило бы места для двоих. Мэг поставила лампу на комод из кленового дерева и поднесла спичку ко второй лампе. В комнате не было ни пылинки, и Дэвид догадался, что кто-то проводил здесь немало времени.

– Натаниел очень похож на Бетани? – спросил он, когда в комнате стало светлее. Ему было интересно узнать об этих двух детях, которых она унаследовала, приехав из Индии несколько лет назад. Ей тогда было девятнадцать.

Мэг задула спичку. Запах серы распространился по комнате.

– Они очень близки. – Она сложила на груди руки и повернулась к нему, ее темные волосы рассыпались по плечам. – Сэр Генри умирает, Дэвид. Он думает, что нашел способ защитить семью от Неллиса, когда его самого не станет.

– О чем ты говоришь?

– У него рак. От меня он это скрывает. Но я догадалась. Он стал больше пить, чтобы заглушить боль.

– И тогда Неллис решил выжить всех вас отсюда.

– Неллис – сын старшего брата сэра Генри и главный судья во всем округе. Он вдовец средних лет, был женат еще до моего приезда в Англию, но очень недолго. Он вообразил себя опекуном нашей семьи. Неизвестно почему полгода назад заинтересовался землей сэра Генри.

– Хочешь сказать, заинтересовался тобой.

Она провела пальцами по мокрым волосам.

– Сэр Генри думает, что, отдав тебе имение, он обеспечил наше будущее, и почему-то, считая тебя моим родственником, вверяет тебе защиту всех нас. – Она засмеялась. – Ирония судьбы, не правда ли?

– Если сэр Генри умрет раньше, чем Натаниел и Бетани достигнут совершеннолетия, Неллис, как ближайший родственник по мужской линии, все равно станет их опекуном, независимо оттого, кто владеет Роуз-Брайером. Что касается моего владения имением, то это не имеет никакого значения.

Она снова занялась комодом.

– Этого не произойдет. – Она понизила голос до шепота. Выдвинув ящик, положила спички на место. – Сэр Генри не умрет.

Дождь лил как из ведра. А Дэвида окружал аромат мирры и айвы, исходивший от нее, как если бы она была экзотической гурией в гареме какого-нибудь шейха.

– У тебя ноги будут свешиваться с кровати, – заметила она.

Дэвид посмотрел на кровать. Сверкнувшая молния осветила красные квадраты стеганого лоскутного покрывала.

– Это твоя работа?

– Это мое первое и единственное одеяло, – охотно ответила она. – Терпение уже само по себе награда, так мне говорили. Но это ложь.

Он дотронулся до пряди ее волос и заглянул ей в глаза:

– В самом деле? Мэг отвела его руку.

– Это не входит в нашу сделку. Я согласилась помочь тебе поймать моего отца, а не спать с тобой под одной крышей.

Черт побери. Он хотел спать с ней в одной постели, но у него хватило мужества посмеяться над своей слабостью.

– Не делай нашу сделку настолько интимной. Я не прошу тебя делить со мной мои простыни.

– Это не имеет значения. – Она заправила за ухо выбившуюся прядь. – Не имеет значения в том смысле, что этого никогда не будет.

Он воспользовался ее уступкой.

– Чего никогда не будет?

– Этого... близости между нами.

– Потому что ты не хочешь? – спросил он. Его злило, что она всеми силами старается избежать его прикосновений. – Или потому, что ты забыла, что такое близость?

– Избавь меня от своей грубости, Дэвид. У тебя наверняка есть другая женщина, которую ты можешь мучить. – Она проскользнула мимо него.

Он поймал ее за руку и привлек к себе.

– Ни одной, на ком бы я был женат.

Она покраснела. Несмотря на ее храбрость при встрече с ночными разбойниками, с ним она вела себя как девственница. Или это он вел себя как девственник. Как давно он был с женщиной?

Он поднес ее руку к свету. На ее пальце блеснуло обручальное кольцо.

– Ты все еще носишь мое кольцо. Почему?

Она попыталась вырвать руку, но ей это не удалось.

– Ты сам знаешь почему.

Его совершенно не трогало, что она притворялась вдовой, но он хотел знать, почему она носит его кольцо.

– Нет, не знаю.

Он провел пальцами по ее щеке, ощутил нежную мягкость ее губ. Его по-прежнему влекло к ней.

Он придвинулся ближе, погрузил руку в ее волосы и приподнял ее лицо, но, что бы он ни собирался сказать, слова замерли у него на губах, когда она шепотом произнесла его имя. Прозвучавшее возле его губ, оно словно окутало его опьяняющим туманом, и сковывавший его лед треснул в предчувствии тепла. Он терял самообладание, когда рядом была она.

Ему не следовало давать волю рукам, но он по опыту знал, что отступление невозможно.

Он прижался к ее губам, раздвинул их и, не выпуская из рук ее влажные волосы, забылся в поцелуе.

Он наслаждался, он упивался им.

Он с нежностью взял в ладони ее лицо. Мэг со стоном упала в его объятия.

Поцелуй, казалось, длился бесконечно, и Дэвид уже не чувствовал ничего, лишь кровь вскипала в его жилах. Жар охватывал его тело, и дыхание учащалось, он все сильнее сжимал ее. Разум стегнул его похоть. То, что он делает, плохо по многим причинам, но он не мог, а главное – не хотел остановиться.

Снаружи гремел гром, внутри гроза бушевала бесшумно. Она крушила барьеры и воспоминания. Прошлые чувства рассыпались в прах и падали к его ногам, пока он не ощутил, что слегка отстранился от нее, но не настолько, чтобы не чувствовать вкуса ее губ или ее дыхания. Ее пышная грудь прижималась к его груди, а ее ногти впивались в его плечи.

– Когда последний раз у тебя был любовник? – спросил он.

Она не ответила, и он посмотрел в фиалковую глубину ее глаз. Свет, падавший на нее, был золотистым и теплым, манящим и обещающим.

– Когда?

– Ты. – Она ловила его взгляд. – Ты был последним, Дэвид.

Он пристально посмотрел на нее. Ее губы были еще влажны от его поцелуя.

– Я не понимаю.

Более страстной женщины он не встречал. Когда-то, очень давно, все мужчины из кожи вон лезли, чтобы заслужить ее внимание, и он был уверен, что она пользовалась этим, обирая их до нитки.

– Ты можешь украсть состояние и убить человека, но прелюбодеяние не входит в список твоих грехов?

Охваченная гневом, Мэг оттолкнула его.

– Я не убивала твоего партнера. В тот день он прятался в нашей спальне, ждал тебя, я обнаружила его там, когда вошла. Он был ранен. Бумаги, найденные при нем, были ордерами на арест с твоей подписью, Дэвид. Так что не читай мне мораль.

Его лицо застыло, он помнил то утро, как будто все произошло вчера. Он вошел в комнату и увидел своего партнера мертвым и пистолет в руках Мэг, нацеленный ему в сердце. Даже теперь он не мог поверить, что она нажала на спуск. Или мог?

– Но нельзя сказать, что ты ни в чем не виновата, Мэг.

– Думаешь, я не знаю? – Оттолкнув его, она прошла мимо.

Дэвид повернулся, и в ту же минуту дверь захлопнулась у него перед носом. В соседней комнате хлопнула другая дверь.

Потирая ладонью небритую щеку и оглядывая маленькую уютную комнатку, он чуть слышно застонал – набухшая плоть требовала удовлетворения. Деревянный поезд на полу рядом с красной набитой ватой коровой и лошадка-качалка – все эти дышавшие невинностью вещи заставили его почувствовать себя развратником.

– Ты идиот, Дэвид, – пробормотал он, обращаясь к демонам и прочим духам, гнездившимся в его душе. – Безнадежный, полный идиот.

Виктория проспала до полудня.

Не веря своим глазам, она сбросила одеяла, встала, умылась и почистила зубы. Провела щеткой по волосам, заколола их, оделась и отправилась в комнату Натаниела. Кровать была аккуратно застелена, как будто сюда никто не заходил. Как будто в ней никогда не было Дэвида. Как будто он не целовал ее и все события прошлой недели ей просто приснились.

Комната Мэг была рядом с этой, она всю ночь прислушивалась к звукам, доносившимся из нее, представляла себе, как Дэвид пытается устроиться поудобнее на матраце, слишком коротком для него.

О чем она думала, когда позволила ему поцеловать ее?

Она закрыла дверь и, услышав, как напольные часы на лестнице пробили двенадцать, поспешила вниз. Заглянув к сэру Генри, она увидела, что он спит. Из кухни доносились знакомые запахи свежего хлеба и сидра с пряностями.

– Доброе утро, мэм. – Эсма Шелби, стоявшая у плиты, обернулась, когда Виктория подошла к буфету и достала глиняную кружку. Мелкие пряди влажных темно-рыжих волос обрамляли лицо Эсмы. – Сон вернул румянец на ваши щеки.

Виктория сняла с плиты кофейник. Из носика вырывался пар.

– Вы не должны были позволять мне так долго спать, миссис Шелби.

– А что можно делать в такую погоду? Вам надо отдохнуть. Так сказал его милость.

Недовольная, что Дэвид считал себя здесь хозяином, Виктория, держа кружку обеими руками, поднесла ее к носу.

– А как давно ушел... мой кузен?

– Еще солнце не взошло, когда он встал. – Эсма помешала деревянной ложкой в горшке с тыквенным супом. – Поговорил с тем молодым человеком, которого вы наняли, сел на свою черную лошадь и уехал, сказав, что вернется к ужину.

– Правда? – Виктория бросила взгляд на экономку. – Так и сказал? Он пригласил сам себя?

Эсма подняла брови:

– Находясь в вашей семье, он, вероятно, полагал, что ему здесь рады.

Вместо ответа Виктория уткнулась в кружку. Дэвид мог бы околдовать даже ядовитую змею. Виктории не нравилось, что вся ее семья очарована им.

– Только не забывайте, он здесь чужой, хотя и приходится мне родственником. Не следует ему особенно доверять. К тому же я давным-давно его не видела.

– Он пришел вам на помощь, не так ли? – возразила экономка.

Виктория промолчала, а молчание, как известно, знак согласия.

– Он красивый мужчина, мэм, – произнесла она со вздохом, который трудно было ожидать от этой милой старушки. – И еще он настоящий джентльмен. Помог принести уголь для плиты и поблагодарил меня за кашу. Он понравился Бетани, она такое влюбчивое дитя. – Эсма усмехнулась. – Однако в нем есть что-то знакомое.

В очаге рухнуло полено, рассыпая вокруг искры, и Виктория вздрогнула.

– Господи, дитя мое. – Эсма отложила ложку и подбоченилась. – Вы пугливы, как наш Зевс. Он все утро прятался под кроватью сэра Генри. Наверное, слышал, как рано утром лаяли собаки.

– Вы слышали лай собак?

– Перед рассветом. – Эсма поправила огонь под закопченным горшком. – Жаль бедное животное, которое они учуяли.

Виктория, нахмурившись, посмотрела в окно на затянутое облаками небо.

– Где Бетани?

Эсма ответила, что Бетани в конюшне, ухаживает за кобылой, которую в прошлом месяце покалечили люди Стиллингза. Накануне конюшню не запирали и Виктория не видела необходимости делать это в грозу, но она никогда не была уверена, что ночью в конюшню никто не придет. Собаки обычно появлялись, когда поблизости были контрабандисты.

– Лет сорок назад имя Манро имело вес. – Эсма бросила большой кусок бекона на железную сковороду. – Никто бы не посмел украсть лошадь для такого гнусного дела. – Она разбила пару яиц и вылила их в шипящий жир. – Дошло до того, что порядочные люди не чувствуют себя в безопасности. Нам нужен человек, который бы заботился об этих землях и их арендаторах, как это делаете вы, мэм, не такой, как Неллис Манро. – Она шмыгнула носом и поставила перед Викторией тарелку с яичницей.

К сожалению, и не такой, как Дэвид.

Да, вопреки тому, что он разрушил и превратил в хаос ее жизнь, она чувствовала себя в большей безопасности от его присутствия.

Виктория подошла к окну. Ветер не утихал. Дорога к дому превратилась в потоки грязи. Потребовались бы часы, чтобы засыпать рытвины землей.

– Надо поехать на церковный двор, навестить мистера Дойла. Он так печется о своих цыплятах, как будто они его дети.

– Бетани была там вчера, мэм. Вам не стоит так беспокоиться.

Но Виктория беспокоилась. Погода нисколько не улучшилась, накануне температура упала ниже нуля.

– Вы точно знаете, что Бетани носила ему еду в мое отсутствие?

– Я сама укладывала корзину, – ответила Эсма. – Отнесите ему наш джем из бойзеновой ягоды[1]

Им еще надо раздать его другим арендаторам.

Виктория не забыла о тех корзинах, которые укладывала в тот вечер, когда сюда явился шериф Стиллингз. Отвернувшись от окна, она прислонилась к буфету и тут заметила плетеную корзину, стоявшую за его выступом.

– Эту корзину? – указала Виктория.

Эсма повернулась и ахнула:

– Ничего не понимаю.

Виктория вспомнила, что Бетани вчера встретила Дэвида на кладбище.

– Куда вы собрались, мэм? – спросила Эсма, когда Виктория вошла в прихожую за плащом Дэвида, сушившимся на стене. Она взяла его из комнаты Дэвида накануне перед возвращением домой вместо своего, который потеряла.

– Кто-то же должен проверить, как там мистер Дойл, – сказала она, надев шляпу. – С Бетани поговорю, когда вернусь.

– Она старается, мэм.

– Плохо старается. – Виктория накинула на плечи плащ Дэвида.

Под теплым платьем у нее были надеты шерстяные чулки, и она не должна была замерзнуть по пути к домику мистера Дойла.

– Я пойду короткой дорогой через лес и вернусь раньше, чем проснется сэр Генри.

Она также хотела, пока будет находиться там, взглянуть на кладбище. Виктория зашнуровывала свои полусапожки, а Эсма стояла в дверях между прихожей и кухней. Ее раскрасневшееся лицо выражало некоторое беспокойство. То самое беспокойство, которое овладело ею, когда этой ночью Виктория пришла к ней и попросила, чтобы ее сын, когда погода улучшится, поехал в город и отправил письмо Натаниелу. В настоящее время Натану было спокойнее оставаться с родственниками Бетани. Она же разберется со своими чувствами потом, когда это коснется сына.

– Не волнуйтесь, Эсма. – Виктория застегнула плащ. – Если сэр Генри проснется, согрейте воду, чтобы сделать ему ванночку для ног. И не давайте ему есть, пока он ее не сделает.

Ветер чуть не сорвал с нее плащ. Она нырнула поддеревья, надеясь, что мистер Рокуэлл не заметит ее исчезновения, поскольку предпочитала, чтобы он оставался с ее семьей. Виктория никогда не ездила без крупнокалиберного пистолета, и этот день не был исключением. Она могла защитить себя. А ее семья нет.

Дорога через лес заняла не более пятнадцати минут. Мистер Дойл очень любил бойзеновый джем, держал кур вместо домашних животных и кормил голубей, гнездившихся на колокольне сгоревшей церкви. Он десятки лет служил сторожем в старой церкви. Когда Виктория впервые приехала в Роуз-Брайер, Дойл показался ей старым. С тех пор он почти не изменился. В прошлом году умерла его жена, с которой он прожил сорок лет, и теперь Виктория регулярно посещала его. Родственников он не имел. Зима наступила рано, и Виктория хотела проверить, достаточно ли у него топлива. Как и другие арендаторы, оставшиеся на земле Манро, за которых она несла ответственность, мистер Дойл оказался на ее попечении, когда заболел сэр Генри.

Не за горами и снег, думала она, натягивая на шляпу капюшон, чтобы укрыться от ветра. С корзинкой в руке она чувствовала себя Красной Шапочкой. Виктория вышла из леса на поле с развалившимся сараем, напоминавшим о славных днях, когда фермеры складывали в него сено. Пушистая рыжая белка выглянула из кучки мокрых листьев и, увидев Викторию, взлетела на дерево.

Домик Дойла находился в пятидесяти ярдах от дома священника, и Виктория направилась к нему с затаенной тревогой. Постучала в дверь, приоткрыла ее, заглянула в темную комнату:

– Мистер Дойл?

Никакого ответа. Она вошла, заглянула в спальню, где среди беспорядочно разбросанных вещей стояла неубранная кровать. Виктория вышла на задний двор. Курятник разрушен. Повсюду валяются перья. Наверняка здесь побывали эти проклятые собаки.

Виктория внимательно посмотрела на церковь и дважды окликнула мистера Дойла. Вспышка молнии осветила верхушки деревьев, за ней последовал раскат грома. Прикрыв рукой глаза, Виктория пожалела, что пришла сюда одна.

Глава 7

Дэвид придержал лошадь на вершине холма, с которого был виден коттедж, как раз в ту минуту, когда полил холодный дождь. Внизу перед коттеджем стояла внушительного вида черная карета, возле нее суетились два лакея, пытаясь укрыться от пронизывающего холодного ветра.

Окинув глазами двор и не увидев там Рокуэлла, Дэвид тихо выругался, тронул лошадь и начал спускаться с холма. Он въехал в теплый амбар и остановился, навстречу ему вдоль ряда стойл спешил мистер Шелби.

– Вы как раз вовремя, – сказал Шелби. – Десять минут назад приехал Неллис Манро.

Дэвид спрыгнул на землю.

– Дайте остыть лошади. – Он потрепал коня по шее. – Мы очень торопились, чтобы не попасть под дождь.

– Почему у вас сумка позади седла? – спросил Шелби.

– Оставьте ее, – сказал Дэвид, подняв воротник, и направился ко входу. – Я не останусь сегодня ночевать. Переезжаю в усадьбу.

Дэвид быстро пересек двор, кивнул двум ливрейным лакеям и вошел в прихожую. Сбивая грязь с сапог, он услышал громкие голоса, доносившиеся из кухни. Не снимая пальто, вошел туда и остановился.

В очаге теплился слабый огонь. В воздухе чувствовался запах свежеиспеченного хлеба. За столом сидел сэр Генри, рядом с ним Бетани. Миссис Шелби стояла сбоку от сэра Генри с чайником в руках и наливала чай. Стол был накрыт для обеда, но человек, который, казалось, распоряжался здесь, видимо, не собирался присоединиться к семейной трапезе. Дэвид оглядел собравшихся, но Мэг среди них не увидел.

– Я был терпелив, дядя. – Неллис сделал паузу и пронзил сэра Генри грозным взглядом. – Но терпению моему пришел конец. Она просто обязана уделять мне немного времени, учитывая те неприятности, которые мне доставила. Черт побери! – Он хлопнул перчаткой о ладонь. – Я понятия не имел, что кто-то с титулом графини сдавал Спрейг-Хаус, пока сегодня утром мне не сообщил об этом слуга.

– Мы ничего не собирались от вас скрывать, – сказал сэр Генри.

– В таком случае вы простите мне мое настойчивое желание видеть Викторию, не так ли? Я за всех вас несу ответственность. Если ей нужна медицинская помощь, мой личный врач будет о ней заботиться.

Сняв перчатки, Дэвид выступил вперед:

– Вы не несете за нее ответственность.

Неллис резко обернулся, увидел Дэвида, и у него пропало желание произнести заранее подготовленную речь, которой он намеревался сразить всех наповал. Он лишь кашлянул и произнес:

– Простите?

– Вот. – Сэр Генри махнул ложкой в сторону Дэвида. – Хочешь поговорить с кем-нибудь о своих трудностях, поговори с этим человеком.

Дэвид расстегнул пальто и подошел к столу.

– Я пропустил что-то важное?

Неллис уставился на Дэвида со злобой и недоверием:

– Вы тот самый человек, который выиграл Роуз-Брайер в карты?

Глядя поверх плеча Неллиса на сэра Генри, Дэвид сказал:

– Совершенно верно.

– А кто вы такой?

– Барон Донелли Чедвик, – вмешалась Бетани, в то время как Дэвид занял место в конце стола, между Неллисом и семьей Мэг. – Кузен Виктории.

– Кузен? – язвительно усмехнулся Неллис. – Нет у нее никаких родственников, кроме нас.

– Уверяю вас, я ее близкий родственник.

Неллис прищурился:

– Мы с вами встречались?

– Нет, если только вы не путешествовали по Африке, – сказала Бетани.

– Африке? – Неллис повернулся к ней и сэру Генри: – Это безумие. Как ты мог продать имение чужому человеку, дядя, практически за бесценок!

– Я не помню, чтобы ты предлагал купить Роуз-Брайер, Неллис. – Сэр Генри макнул кусок хлеба в миску с тыквенным супом. – Откровенно говоря, единственное, что я хорошо помню, это то, что Виктория была вынуждена защищаться от тебя каждый раз, когда ты удостаивал нас своим драгоценным присутствием. Ты сам виноват в том, что я принял такое решение.

– Виктория должна быть благодарна, что я вообще сделал ей предложение. В следующий раз не буду изображать из себя джентльмена. – Он остановил угрожающий взгляд на Дэвиде, но что-то в его глазах заставило Неллиса снизить тон. – Ваша покупка незаконна, милорд, – заявил он.

– Все законно, мистер Манро. – Дэвид достал из кармана пакет. – Сделка зарегистрирована сегодня утром. Если и дальше будете вести себя подобным образом, это будет означать, что вы злоупотребляете своей судейской властью с целью незаконного захвата частной собственности. Роуз-Брайер теперь мое имение, и в отличие от вашего дяди у меня есть возможность противостоять вам.

– Вы обвиняете меня в плохом отношении к моей собственной семье?

– Если бы обвинял, заставил бы вас вызвать меня на дуэль. – Дэвиду был знаком тип людей, подобных Неллису. Он достаточно повидал их в Ирландии. Людей, которые пользовались своей властью, чтобы получить право на землю. – Да, – тихо добавил он, – я достаточно хорошо знаю систему правосудия.

С нарочитой неторопливостью Неллис натянул перчатки.

– Передайте мои наилучшие пожелания леди Манро, сэр Генри. Скажите ей также, что я достаточно терпелив. А вы не будете жить вечно. Вряд ли протянете еще год.

– Как вы можете так говорить? – воскликнула Бетани.

– Убирайся! – Сэр Генри опрокинул миску с супом, и горячая жидкость брызнула ему на брюки.

Дэвид пришел на помощь сэру Генри:

– Вас попросили уйти, Неллис.

– А вам, Чедвик, – Неллис надел шляпу, – потребуется нечто большее, чем воля и деньги, чтобы пользоваться землей вокруг Роуз-Брайера. Ваши арендаторы уходили толпами. Они не вернутся, чтобы работать на ваших полях. Страх поселился в их душах.

Неллис хлопнул дверью. Бетани фыркнула. Спустя несколько минут снаружи донесся стук колес кареты. Неллис уехал.

– Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что все это значит? – спросил Дэвид. Сэр Генри оперся ладонями о стол. Руки у него дрожали, когда он пытался вытереть забрызганные супом брюки.

– Мне следовало предупредить вас, – произнес он. Сэр Генри пытался встать, и Дэвид, обойдя стол, подставил ему плечо.

– Да, – проворчал он. – Понимаю, почему вы этого не сделали, – не слишком любезным тоном заметил он. – Я отведу вас в вашу комнату. – Он посмотрел на Эсму: – Принесите еще супу и чаю, миссис Шелби.

– Леди Манро велела мне сделать ему ванну с солями для его ноги. Но его невозможно уговорить, милорд.

В комнате сэра Генри Дэвид усадил его на стул, помог снять брюки и стянул шерстяной носок с его распухшей левой ноги. На большом пальце образовалась язва.

– Как давно эта нога находится в таком состоянии? – Дэвид с тревогой смотрел на сэра Генри.

–Достаточно давно. Я делал все, что мог, только бы Виктория не беспокоилась. Ей хватает хлопот с детьми, и она пытается сохранить нам крышу над головой. Я не мог допустить, чтобы она видела это.

– Леди Манро права. Вы должны делать эти ванны. Иногда такие язвы заживают. Но вы должны остерегаться заражения.

Сэр Генри испытующе посмотрел на него:

– Вы доктор?

Дэвид узнал о практической медицине вполне достаточно, работая в Ирландии, чтобы иметь диплом врача в большинстве стран мира. Он также знал, что болезнь сэра Генри через несколько недель станет неизлечимой, если тот не приложит максимум усилий, чтобы победить ее.

– Последние десять лет я учился накладывать шины и принимать роды, – объяснил он сэру Генри.

Эсма с Бетани принесли горшок с горячей водой и соль.

– С ним все хорошо? – Бетани пристроилась возле дедушки.

Дэвид перевел взгляд со старика на потолок. Не больна ли Мэг, если в своей комнате не слышит эту суету? Он не имел ни малейшего желания брать на себя ответственность за этих людей.

Дэвид встал.

– Миссис Шелби, проследите, чтобы он подержал ногу в воде.

Дэвид вернулся в кухню и вымыл руки. Затем подошел к окну.

– Спасибо вам. – Бетани вошла следом за ним. На ней было желтое платье, такого же цвета, как яркие занавески на окне. – За то, что вы сделали для нас...

– Я ничего не сделал, мисс Манро.

– Нет, сделали. Спасибо не только за сэра Генри, но и за то, что одернули Неллиса. Боюсь, это плохо обернется для вас. Вы не хотите сделать его врагом. Но, думаю, теперь уже слишком поздно.

Он снял с деревянного крючка полотенце и, вытирая руки, посмотрел на молодую девушку.

– Что произошло с арендаторами на этой земле? – спросил он.

– Большинство уехали искать работу, – ответила она, глядя на носок своей туфли. – Здесь река и совсем недалеко пролив, и эта местность стала раем для контрабандистов. Если Томми Стиллингз и не вселил смертельный страх в наши души, то это сделали собаки, свободно бегающие по окрестностям. Арендаторы подвергались опасности.

Подавив вспыхнувший гнев, Дэвид напомнил себе, что это чужие для него люди. Он уедет и никогда больше их не увидит.