скачать книгу бесплатно
"федеральная программа свободный выбор расследование"
Верхняя ссылка в выдаче вела на страницу с кликбейтным заголовком "Федеральная фабрика смерти. Кто стоит за «Свободным выбором»?
Юля открыла статью. На первой фотографии автоматические ворота с поднятым барьером и бетонная плита с надписью "Реабилитационный центр", над ней раскинул крылья орёл с кадуцеем. Ниже спутниковый снимок с координатами. Она сразу опознала знакомый круг железнодорожных путей и аэродром Остафьево. К нему примыкала огороженная территория, густо засаженная деревьями, среди которых торчали несколько зданий. Дальше автор собрал разрозненные факты, на первый взгляд ничем не связанные и пытался выстроить из них стройную систему доказательств. Получалось не особо убедительно.
Тут были сканы пространной статьи из медицинского журнала "Ланцет". Юля по диагонали пробежалась по переводу. Речь шла о каких-то исследованиях в области подавления иммунитета при трансплантации органов и улучшения совместимости тканей донора и реципиента. Дальше шли фото ведомостей, скриншоты программы госзакупок. На основании этих данных автор делал вывод, что некий инвестиционный фонд производил закупки оборудования для московского медицинского исследовательского центра. Дальше он исследовал биографии его совета директоров. Часть из них так или иначе была связана с структурами Газпрома. И всё это ради того, чтобы через аэродром Остафьево связать Реабилитационный центр Роспотребнадзора и собственника аэропорта, госкорпорацию Газпром. А тот факт, что безопасность и того и другого осуществляет ФСО для автора было несомненным свидетельством, что нити заговора тянутся в Кремль. Такой муры и в обычном интернете было полно. Кроме нескольких фотографий в конце.
На первой, камерой мобильного, явно исподтишка, снят процесс загрузки заключённых в автозак ФСИН Судя по характерной окраске стен, снимок был сделан в каком-то исправительном заведении. На снимке один из заключённых обернулся. Он настороженно смотрел прямо в камеру, а его в спину подталкивал охранник с укоротом на плече. На другом снимке машина с теми же номерами въезжала в решетчатые ворота аэродрома. На третьем та же машина заезжала в ангар, примыкающий к стене "реабилитационного центра" и на последнем тот же автозак выворачивал из ангара. Судя по метке времени, через 32 минуты после въезда. Эти фото были сняты телевиком, с большого расстояния. Угол съёмки не позволял увидеть, что находится за воротами ангара.
Под этими фотографиями была разделённая надвое картинка. Слева – увеличенное лицо заключённого с первого снимка. Из-за сильной зернистости и шумов лицо лучше читалось на расстоянии. Справа – паспортная фотография очень похожего на него мужчины, а ниже – приговор по уголовному делу Рыбина Валентина Сергеевича, сотрудника столичного главка МВД, приговорённого к высшей мере социальной защиты за государственную измену. И в конце приписка: "приговор приведён в исполнение…" и дальше дата. Та самая дата, что стоит на фотографиях с автозаком в аэропорту Остафьево.
В Юлин позвоночник будто вогнали ледяную иглу. Она захлопнула крышку ноутбука. Рука заметно дрожала.
11
За окном кафе струи воды обтекали позолоченные рамы. Вместо картин из рам торчали чёрные шипы. Через скверик, мимо сидящих на скамейках ухоженных старушек в тёмных очках, мимо детей в брендовых шмотках с последними айфонами, по залитой солнцем плитке шёл мужчина. Плоть от плоти этого благополучного мира. Он вошёл в кафе и у администратора затрепетали ноздри от самого изысканного запаха в мире, запаха больших денег. Она улыбнулась посетителю чуть шире и чуть жарче, чем учили на тренингах, но мужчина скользнул по ней привычно-равнодушным взглядом и прошёл в зал. Сел в кресло напротив девушки, на взгляд администратора, простоватой и плохо одетой. У богатых свои причуды. Администратор вздохнула и отправила к ним официанта. Ловить нечего.
– Привет, Юлька, плохо выглядишь.
Марк, Юлин сводный брат по отцу, особым тактом никогда не отличался. А с тех пор, как стал какой-то шишкой в Газпроме, и подавно.
– Зато ты сияешь великолепием. – парировала она. – Как дела? Хотя вижу, что лучше всех. Я по делу.
Марк усмехнулся:
– Верю. Выкладывай
Юля вынула из сумки несколько листов, протянула ему:
– Посмотри, что скажешь?
Он бегло пробежал глазами по распечатке, задержался только на последнем листе. Юля следила за его реакцией, Губы Марка кривились в скептической усмешке, глаза не улыбались. Несколько секунд он изучал последний лист, потом зрение расфокусировалось. Он явно думал, что ей ответить. Юля не мешала. Наконец, он небрежно бросил листы на стол, не забыв при этом перевернуть их чистой стороной вверх.
– Очередная теория заговора. Выкинь из головы. Не знал, что ты увлекаешься конспирологией.
– Ты что-то об этом знаешь?
Марк поморщился:
– Нет никакого "этого", о чём надо знать. Я тебе такую фотку с номерами и датами за две минуты нарисую.
– Не сомневаюсь в твоих способностях.
Оба замолчали, пока официант ставил перед ними кофе и корзинку с печеньем. Когда он отошёл, Марк сказал:
– Юль, даже если представить, в порядке бреда, что в основе этой белиберды лежат какие-то реально существующие движения. Ты представляешь себе размеры нашей корпорации? Количество структурных подразделений, фондов, дочерних или аффилированных компаний? Я занимаюсь инвестиционными проектами в нефтеперерабатывающую промышленность. Даже если это правда, откуда мне об этом знать?
Он отхлебнул кофе и поморщился.
– На что ты вообще рассчитывала?
Юля отвернулась, посмотрела в витрину на залитый солнцем скверик с дурацким фонтаном.
– Не знаю. – вздохнула – На чудо.
Марк наклонился, похлопал кисть её руки:
– Юль, посмотри на меня.
Юля послушно перевела взгляд. Сводный брат был максимально серьёзен, в глазах не было ни насмешки, ни теплоты.
– Ты в журналистику решила податься? Надоело сидеть в своём собесе?
– Я работаю в ЦЭП
– Да хоть в МЦК! Зачем. Тебе. Это? Мне нужен чёткий и однозначный ответ. От него будет зависеть наш дальнейший разговор.
Юля закусила губу. Причина была настолько несообразна масштабу задаваемых вопросов, что её охватило отчаяние. Как объяснить, что для неё объект поисков имеет ценность выше, чем вся его корпорация. Она собралась с духом и, осторожно подбирая слова, заговорила:
– Я ищу одного… очень важного для меня человека. Он подал заявление в "Свободный выбор". Это федеральная программа…
– Я знаю – перебил её Марк – дальше.
Он пристально смотрел ей в глаза. Юля неуверенно продолжила:
– После этого он пропал. Я нигде не могу его найти. В даркнете я наткнулась на эту статью и подумала, что ты можешь что-то знать… кого-то знать… кого-то, кто может зайти в базу участников этой программы и найти его.
С секунду Марк сверлил её глазами, потом откинулся на спинку кресла и расхохотался. Снова подался вперед и шёпотом, зло процедил:
– То есть из-за того, что у моей похотливой сестрёнки зачесалось между ног, кто-то безмозглый должен влезть в базу, охраняемую законом о гостайне? У тебя самой с головой всё хорошо?
Он огляделся по сторонам.
– Эта распечатка – полный бред. Но я кое-что знаю о самой программе. Я с тобой поделюсь.
Он поманил её пальцем. Юля склонилась над столом. Марк схватил её рукой за затылок, притянул к себе. Их лбы столкнулись, Юлю обдало запахом туалетной воды, настолько сильным, что закружилась голова, но отодвинуться она не могла, его рука крепко сжимала шею.
– Всё, что тебе надо знать об этой программе, это что в неё лезть не нужно. Лучше забудь о её существовании. А то не успеешь удивиться, как сама окажешься её участницей. Усекла, сестричка?
Юля нервно сглотнула, дёрнула головой утвердительно. Хватка ослабла, Юля откинулась на спинку кресла. Впервые ей пришла в голову мысль, что она совершенно не знает, и, что ещё хуже, не понимает Марка. Он сидел, всё так же подавшись вперёд.
– Ещё одно. Место, где крутятся большие деньги смертельно опасно для простого человека. Если ты будешь бегать по серьёзным людям и трясти у них под носом такими распечатками, долго не проживёшь. Это я тебе по-братски говорю. Как нечужому человеку. Ты меня услышала?
Юля кивнула.
Марк поднялся, постучал пальцем по распечатке:
– Вот это выкинь. И из головы тоже. Найди себе нормального парня, живого. Не этого. Не мешай человеку реализовывать своё конституционное право. – в голосе сквозили издевательские нотки – Он добровольно подал заявление?
– Да
– Ну и не мешай.
Марк не оборачиваясь, взмахом руки подозвал официанта, приложил к протянутому терминалу телефон.
– Рад был видеть, сестрёнка. Возьмись за ум – он постучал пальцем по виску и пошёл к выходу. Администратор расслышала последнюю фразу, кинулась наперерез, призывно сияя улыбкой:
– Надеюсь, Вам у нас понравилось? Приходите ещё, всегда рады Вас видеть.
Посетитель кинул на неё настолько безжизненный взгляд, что улыбка померкла.
Выйдя из кафе, Марк свернул в Лаврушинский переулок, достал телефон. Когда на том конце ответили, сказал:
– Вась, в даркнете висит статья, название "Конституционная фабрика смерти. Кто стоит за "Федеральной программой «Свободный выбор»"?". Линк торовский, не запомнил, ищи по названию. Автор неизвестен, есть ник в телеграм @onlytruthreaper. Срочно идентифицируй и скинь все его данные мне. Жду.
12
"Большие деньги… Долго не проживёшь… Не мешай…"
Обтруси словесную шелуху с разговора – останутся эти три фразы. Юля заново прокручивала в голове встречу с братом. Вспоминала слова и интонации, и выражение лица.
Макс невротик. Он тратит кучу денег на психотерапевтов и коучей, и делает успехи в управлении гневом и прочими реакциями, не совместимыми с азартными играми и большим бизнесом. Носегодня его пробило дважды.
Первый удар он почти выдержал. Фотографии приговорённого к смерти и автозака, въезжающего в аэропорт. Задержка была недолгой. Но Юля очень внимательно следила за его реакцией. Ей остро надо было понять, есть ли на самом деле связь между программой и госкорпорацией, на которую указывала статья. Его взгляд там задержался дольше, чем на всех остальных листах с фото, задержался, потому что понял, что на фото за секунду, и потом расфокусировался. Таким взглядом смотрят внутрь себя, обдумывая следующий ход. Таким же взглядом смотрела сейчас Юля куда-то в район пупка стоящего напротив смущённо покашливающего официанта.
Второй прокол вышел, когда он держал сестру за шею. Внутреннее напряжение сначала вырвалось с издевательским смехом, потом с раздражённым советом не лезть. Резкий запах его туалетной воды до сих пор стоял в носу. Реакции брата сказали больше его слов. Связь есть, он в курсе, и то, что испугало Юлю – реальность. С 99-процентной вероятностью.
– Извините, я могу убрать?
Юля подняла глаза. На щеках официанта горели пунцовые пятна.
– Да, конечно, – кивнула она, – я уже ухожу.
Пока Юля сидела в кафе, небо заволокло тучами. Ветер подхватил с асфальта пылевые вихри и погнал их по Лаврушинскому к Водоотводному каналу, мимо длинной очереди любителей живописи. Её извивающийся хвост не поместился во дворе старой Третьяковки, вылез в переулок, вытянулся вдоль ограды почти до Большого Толмачёвского. Люди терпеливо стояли в ожидании встречи с прекрасным.
Юля прошла через скверик, свернула в Лаврушинский. Сразу получила толчок в плечо. Мимо неё промчался полный мужчина, одетый в пуховик. Юля сморщилась, её обдало вонью немытого тела и пота. Мужчина сильно торопился. Не глядя перемахнул дорогу, попытался втиснуться в очередь. Началась толкотня, возмущённые выкрики. Толстяк завопил тонким голосом, что он здесь работает, а пропуск на работе забыл. Охранник у рамки пробурчал что-то неразборчивое в рацию.
Из здания Третьяковки вышли ещё два охранника. Не спеша, помахивая портативными металлоискателями, направились к входу. Один держал в руках планшет. Юля, погружённая в свои мысли, не обратила внимание ни на них, ни на двоих полицейских, заинтересовавшихся шумом. Не увидела, как заметался мужчина, увидев полицию сзади и охранников музея впереди. Она шла по переулку, полностью погружённая в свои мысли и не заметила, как толстяк замер и расстегнул куртку. Кто-то из женщин завизжал громко, на одной ноте.
Он достал из-за пазухи чёрный полиэтиленовый свёрток и, заорав что-то не разборчивое про свободу, швырнул его во двор, в самую середину очереди, а сам побежал в сторону канала. Кто-то из стоявших рядом мужчин попытался его схватить, но толстяк ловко вывернулся из куртки и умчался прочь с удивительной для его комплекции прытью. Две секунды пакет лежал тихо. Две секунды перепуганные люди бежали кто куда, сбивая друг друга с ног, прочь от страшного пакета. Но этого слишком мало, чтобы убежать на безопасное расстояние. В дверях Третьяковки и воротах двора началась давка. Кто-то рванул напрямую к ограде. Рамка металлоискателя пошатнулась и нехотя начала заваливаться вперёд. Кто-то завопил от боли, но его крик утонул в грохоте взрыва. От неожиданности Юля присела. В стену в полуметре от неё со свистом врезалась шрапнель. Открыв глаза, она увидела, как полный мужчина на ходу запрыгивает в заднюю дверцу старого логана, и машина с рёвом, отчаянно сигналя, летит по пешеходному переулку к набережной.
Юля оглянулась. Один из полицейских лежит навзничь, под ним растекается лужа крови. Второй, с окровавленным рукавом форменной рубашки, стоит рядом на коленях и кричит что-то в рацию. Раненная рука безвольно висит вдоль туловища, с неё течёт кровь, но парень этого не замечает. Он кричит, потому что его не слышат. Кричат все, кричит даже сама Юля, совершенно не пострадавшая. Во дворике Третьяковки настоящее месиво. Юля не сразу понимает, что кричит она полицейскому, тычет в сторону набережной и повторяет одно слово: "логан! логан!", будто это самая важная сейчас для него информация, но он не слышит, её голос тонет в криках и стонах раненных и перепуганных людей.
Юля закрыла рот, встала на ноги. В стене дыры вроде пулевых, под подошву что-то попало. И так неудачно, что нога подвернулась, голень пронзила резкая боль. Юля, морщась, убрала ногу. На асфальте лежала гайка, обыкновенная стальная гайка, совершенно чужеродная в этом месте. Юля достала платок, завернула её и сунула в карман. Прихрамывая, пошла к полицейскому. В ушах всё ещё звенело.
Стараясь не видеть повисшие на ограде тела, заливающие кровью плитку, Юля подошла к полицейскому, опустилась на корточки. Он, не замечая ничего, кричал в рацию:
"Скорые! Надо много скорых! Очень много пострадавших, пришлите скорые!"
Время от времени он тряс головой, будто пытался вытрясти песок из ушей и часто моргал, потом опять заводил свою шарманку
Где-то за домами завыли сирены. Со стороны набережной в переулок к Третьяковке втягивались жёлто-красные машины неотложки.
Юля потрясла полицейского за плечо:
– Товарищ… – кинула взгляд на погон – лейтенант, медики уже приехали, всё хорошо.
Полицейский наконец сфокусировал взгляд на сидящей перед ним на корточках девушке.
– В-вы кто? – Спросил он, часто моргая
– Прохожая. – Юля вытащила из кармана платок с гайкой, протянула ему. – Это на асфальте лежало. Это из бомбы?
Лейтенант ошалело посмотрел на гайку, поднял глаза на Юлю:
– Зачем вы это взяли? Не надо было это брать! А если там отпечатки?
Юля закатила глаза:
– Я тоже смотрю сериалы. Руками я её не трогала. Видите? Она в платке.
Лейтенант забрал гайку вместе с платком, сунул в карман:
– Я вам платок верну, дайте телефон – Паника в глазах сменилась интересом, значит пришёл в себя. И сразу схлынул адреналин. Лейтенант всхлипнул, схватил себя за раненное плечо. Лоб на резко побледневшем лице покрылся испариной.
– Оставьте себе – Юля придержала его за здоровое плечо – Только сознание не теряйте. Я видела, как этот жирный мудак залез в старый логан золотистого цвета. Слышите меня? Машина уехала в сторону набережной. И он был без куртки.
Лейтенант схватил её за руку:
– Куртка?
– Да, он чуть не сбил меня в начале улицы, сильно торопился. Тогда он был в чёрном коротком пуховике. Я подумала, бомж какой-то, в такую погоду пуховик таскать.
– И где этот пуховик?
Я не знаю. Наверное, где-то там. – Юля не глядя показала в сторону места взрыва. – В машину он точно запрыгнул без куртки. А, ещё от него воняло. Он давно не мылся. Это поможет?
Лейтенант сморщился, его шатнуло в сторону. Юля придержала. Он благодарно улыбнулся:
– Да, наверное. Вы должны дождаться следователя и дать показания. Вы ведь понимаете, как это важно?
– Конечно, понимаю. Не волнуйтесь.
В этот момент головная машина кавалькады скорых проехала мимо них, с визгом затормозила впереди, перед каменными столбиками, отделяющими Лаврушинский от Большого Толмачёвского. За ней выстроились другие машины. Из дверей выпрыгивали люди в голубых медицинских костюмах и масках, тащили носилки к месту взрыва. Один из медиков подбежал к полицейским. Приложил руку к шее лежащего, отрицательно мотнул головой. Достал из чемоданчика ножницы с тупыми концами, быстро срезал рубашку с стоящего на коленях лейтенанта, смыл кровь. Проверил глазные яблоки.
– Ну что, лейтенант, – бросил он полицейскому – дёшево отделался, по сравнению с напарником. Иди к ближайшей скорой, фельдшер наложит повязку. – Поможете? – повернулся он к Юле
– Конечно, – ответила та.
