Письма о расколе

1) В приведенном правительственном подразделении религиозных разномыслий русского народа на разряды, а равно в уголовном кодексе и в Уставах благочиния, упоминается секта иконоборцев.

Что это за секта? Уж не остатки ли иконокластов, что торжествовали в Византии при императорах Исаврийской династии? Совсем нет! Особой секты иконоборцев в русском народе нет и никогда не бывало.

Раскольники, называющие себя «старообрядцами» или «староверами», т. е. все те, которые отделились от церковного единения по поводу исправления обрядов, произведенного патриархом Никоном, иначе все отделы поповщины и беспоповщины, не принимают икон живописных и нового письма, но старым, а некоторые толки даже и новым, но иконописным, поклоняются. Правда, бывали отдельные случаи, не имеющие, впрочем, ничего общего с духом секты, что так называемые староверы, в пылу фанатизма, совершали иконоборные ругательства над новыми живописными иконами, но их на этом основании еще нельзя назвать иконоборцами, так как они поклоняются своим старым иконам. У хлыстов, скопцов и т. п. есть иконы, и хотя им не отдается такого чествования, как в православной церкви, но все же их почитают и употребляют при совершении некоторых обрядов, например, при приеме в свое общество новых членов и пр. Мало того, у них, кроме наших икон, есть еще свои, как, например: у хлыстов – их верховного гостя саваофа Данилы Филипповича, их христов Ивана Тимофеевича и Прокопия Лупкина, их богородицы Акулины Ивановны и проч.; у скопцов – их христа Кондратия Селиванова, их предтечи Александра Ивановича Шилова, их богородиц Акулины Ивановны и Анны Родионовны, и пр. Стало быть, их ни в каком случае нельзя назвать иконоборцами. Духоборцы и молоканы, отвергающие всякую внешность, всякий обряд, отвергают иконы, как старые, так и новые, как живописные, так и иконописные, но их все-таки нельзя назвать только иконоборцами, ибо сущность их верований состоит не просто в раскольническом разрыве с господствующей церковью из-за внешних обрядов и обычаев, как, например, почитание икон, но в совершенном отрицании никейского символа, этого краеугольного основания всех христианских исповеданий, и сверх того в отвержении таинств, церковного устройства и всяких обрядов внешнего богопочитания. Но если духоборцы и молоканы и действительно могут считаться иконоборцами, то ведь каждый из этих толков значится в разбираемом распределении раскола на секты особо, под своим именем. Кого же, спрашивается, должно, сверх них, разуметь под иконоборцами? Правда, о иконоборцах упоминают еще в начале прошлого столетия св. Дмитрий Ростовский и Феофилакт Лопатинский. Известия первого относятся к 1708 году. В этом году к ростовскому митрополиту пришел из нижегородского Заволжья (где Керженец и Чернораменье, столь известные в истории раскола) иеромонах Иоасаф и принес «малые тетрадицы», в которых были исчислены все тогдашние скиты (секты[19]), существовавшие в Брынских лесах, т. е. в нижегородском и костромском Заволжье. В этом списке встречаем иконоборщину, и потом такое ее объяснение: «Иже вся святыя иконы и старыя и новыя отметают»[20]. В том же 1708 году отыскал митрополит Дмитрий в самом Ростове одного иконоборца, посадского человека, по имени Трофим, беседовал с ним и нашел, что он «глагола еретическим лютеранским и кальвинским, купно и жидовским духом от Писания святого»[21]. Всякому, кто сколько-нибудь знаком с религиозными разномыслиями нашего народа, ясно, что этот Трофим был последователем ереси Дмитрия Евдокимовича Тверитинова (Дерюшкина), которая шла не от русского раскола, а от новгородских еретиков времен Ивана III и особенно развилась в начале XVIII столетия по влиянию любимцев Петровых, немцев-иноверцев, живших в Москве[22]. Это то, что впоследствии стали называть молоканством. Из объяснений св. Дмитрия Ростовского и Стефана Яворского видно, что последователи Тверитинова и ростовец Трофим на почтение икон смотрели как на идолопоклонство, т. е. как и нынешние молоканы и духоборцы. Совсем не такой представляет иконоборскую ересь, лет через пятнадцать после кончины Дмитрия Ростовского Феофилакт Лопатинский. Он говорит: «Ересь иконоборская за то была в расколе: от старых икон благодать божия отлете, а вновь писанным такожде (sic!); только на восток поклоняются»[23]. Это уже не молоканы, но все-таки и не особая ересь, все-таки не иконоборческая ересь, ибо последователи той секты, о которой имел неясное понятие Феофилакт, отвергали иконы только по факту, а по принципу их признавали. И до сих пор можно встретить таких раскольников, особенно престарелых, не только в беспоповщине, но даже, хотя и редко, в поповщине. Из ревности, не по разуму, они почитают святой только свою икону, зная, что она стара или благочестивым человеком написана. Не почитая чужих икон, они возят свою по дорогам, и, будучи в своем ли доме, в чужом ли, только этой иконе молятся, не позволяя ей молиться другим, даже самым близким людям. У раскольников беспоповщинских толков по деревням нередко можно встретить по две, по три иконы в каждом углу тесной избы, задернутые пеленой: старик-хозяин молится одной, старуха жена его – другой иконе, а в переднем углу общая еще икона: она назначена для молодых, еще во грехах и суетах мира живущих членов семейства и для приходящих. Что касается молитвы на восток, о которой говорит Лопатинский, то мне самому пришлось однажды в Княгининском уезде видеть точно такое моление. Случился ночью в деревне пожар; сгорело несколько раскольничьих домов; из дома, в котором загорелось, не успели и икон вынести, хотя, как известно, русский крестьянин, православный он или раскольник, все равно, в случае пожара, прежде всего спасает от огня «божье милосердие», т. е. иконы. Утром, на восходе солнца, когда дома еще догорали, погорелый старик и с ним две старухи молились на восток, потому что их иконы сгорели, а другим, по их словам, они поклоняться не привыкли. Ведь это не иконоборцы, конечно? А такие же точно старики и старухи, в том же самом Княгининском уезде, до 1848 года, когда разобрали их дело, значились в книгах земского суда иконоборцами и таким образом были причислены к вреднейшим сектаторам. А они были нетовцы. Особой секты иконоборцев у нас решительно нет, кроме разве подобных княгининским.

2) В административном распределении раскольников по сектам особая рубрика отведена для субботников, или иудействующих, которых прежде называли даже просто «жидами», приемлющими, вместо крещения, обрезание[24]. В «Уложении о наказаниях» эта секта отнесена к самым вредным, и не только распространителям ее полагается тяжкое наказание, но даже если бы при отправлении принадлежащими к этой ереси обрядов в той комнате находился малолетний крестьянин (какого именно возраста, не определено, следовательно, и полугодовой ребенок), то и он отдается в кантонисты, а если неспособен, то на казенные фабрики; причем не упомянуто даже и об ограничении такого наказания относительно детей, по рождению принадлежащих к привилегированным сословиям, права которых разрушаются частью при отдаче в кантонисты и совершенно при отдаче на казенные фабрики[25]. По закону, «местные власти, сколь возможно, преграждают жидовствующим сообщение с правоверными жителями и для того не выдают паспортов никому из принадлежащих к жидовской ереси для отлучки в другие места. Из уездов, в коих находится жидовская ересь, высылать всех евреев без исключения и ни под каким предлогом не дозволять им там пребывания. С евреями, являющимися в уездах, в коих находится жидовская ересь, поступать как с беспаспортными, подвергая взысканию и лица, давшие им пристанище»[26].

Где же эти уезды, в которые не должны являться евреи, казалось бы, уж совершенно чуждые русскому расколу? Подозреваемых в небывалом жидовстве, более сорока лет тому назад, селили в бывшем Александровском уезде бывшей Кавказской губернии и в нынешней губернии Бакинской. Но жиды ли они были?

Многократными опытами доказано, что под именем иудействующих в действительности были не последователи Моисеева закона, но либо мистики, начитавшиеся Юнга, Штиллинга, Эккартсгаузена (имевших в начале нынешнего столетия большое влияние на грамотных простолюдинов), либо хлысты, либо молоканы. Если являлось какое-нибудь общество мистиков, не соблюдавших постов и других внешних обрядов господствующей церкви, их сейчас заподозревали в жидовстве. Старинная, почти пятисотлетняя форма воззрений русских людей на всякого рода мистические и отвергающие внешние обряды согласия! Даже в ближайшее к нам время так называемых «десных христиан» на Урале признали было жидами и подозревали их в совершении еврейских обрядов и даже в обрезании. Мистическое братство «сионской церкви» в том же подозревалось… Хлысты имеют обычай тайно собираться для совершения своих обрядов не в самые праздники, а накануне их, стало быть, не по воскресеньям, а по субботам.

Отсюда им, по некоторым местам, дали имя субботников. Молоканы, при своих собраниях, поют одни только псалмы Давидовы, читают преимущественно Ветхий Завет, особенно места, обличающие идолопоклонство, к которому применяют почитание икон и мощей православными. Отсюда тоже подозрение в содержании жидовства. Наконец между молоканами есть так называемые молоканы-субботники, которые не признают Иисуса Христа сыном божьим. Это нечто вроде западных социниан и унитаров. Отсюда также подозрение в жидовстве. Но ни мистики, ни хлысты, ни молоканы не ожидают пришествия Мессии, не совершают еврейских обрядов и праздников, Талмуда совершенно не знают. Теперь скажем об обрезании, заменяющем будто бы у русских жидов крещение. Правда, есть молоканские секты, утверждающие, что крещение есть обучение детей грамоте, а причащение – приобщение глаголу божью, т. е. чтение Св. Писания; но чтобы они употребляли, вместо крещения, обрезание, совершенных юридических доказательств тому нет. Не оспариваю, чтобы не случалось между русскими людьми когда-нибудь обращения в еврейскую веру с обрезанием; могли быть отдельные случаи, но никогда не было целого общества таких жидов, особой секты жидовствующих и притом с пропагандой[27]. Название же жидов, по всей вероятности, присвоено частью мистикам, частью хлыстам, а больше всего молоканам, которых зовут субботниками и которые от времени до времени попадались под суд, составленный из людей, ровно ничего не смысливших в религиозных разномыслиях как русского, так и других народов. А названы последователи всех этих разномыслий, в особенности же русские социниане и унитары (молоканы-субботники), жидами на следующем основании.

Под № 30.436 в опубликованном Полном Собрании Законов Российской империи напечатано: «Как ничто не может иметь большого влияния над простым народом, как презрение или посмеяние над заблуждениями, в кои совращать его ищут, и что именно средство сие употребляют как раскольники разных сект, так и субботники в отношении православной веры, то именовать субботников жидами и оглашать, что они подлинно суть жиды, ибо настоящее их наименование субботников, или придерживающихся Моисееву закону, не дает народу точного о секте сей понятия и не производит в нем того к ней отвращения, какое может производимо быть убеждением, что обращать стараются их в жидовство». Это было постановлено 3 февраля 1825 года. Но еще задолго до этого история наша представила поразительно сходный пример такого же правительственного распоряжения, пример, относящийся ко времени Ивана Васильевича III. Так называемых «новгородских еретиков», которые были то же самое, что впоследствии секты Бакшина, Висковатова, Тверитинова, а в настоящее время молоканы, огласили «жидовствующими», ради отвращения народа от их учения, этого отпрыска реформационных идей, волновавших тогда умы в Западной Европе, учения, которое в самое короткое время было так распространено в России, что многие лица, стоявшие на самых высших ступенях общественной иерархии, открыто его приняли. Неужели и они были жиды? Кто же они были? А вот кто: когда впоследствии один монах Троицко-Сергиева монастыря, принадлежавший к этой ереси, бежал из России за литовский рубеж, то, как скоро прибыл он в Витебск, тамошние реформаторы сделали его своим пастором. Да и в нашем веке англичанин Мельвиль, протестантский миссионер[28] и некоторые социниане из иностранцев, вступили было за Кавказом в тесные связи и полное общение с «общими» и с так называемыми «жидовствующими». Какие же это жиды? Повторяю: особой секты жидов в русском народе нет и не бывало.

3) О хлыстах в первом распределении сект, а также в «Уложении о наказаниях» и в «Уставах благочиния» не упомянуто; во втором хотя они и поименованы, однако смешаны с скопцами, шелапутами и другими придерживающимися, как сказано там, скопчества. Между тем хлысты в действительности составляют весьма обширную и притом совершенно самостоятельную секту, распространенную в народе под разными, крайне многочисленными и далеко еще не приведенными в точную известность названиями, и хотя скопцы действительно происходят от хлыстов, хотя скопчество есть не что иное, как хлыстовская ересь, подвергнутая изменениям Кондратья Селиванова, однако же о самих хлыстах было бы несправедливо сказать, что они придерживаются скопчества. Напротив, они питают к скопцам самую непримиримую религиозную антипатию и даже ненависть, и, наоборот, скопцы им платят тем же. Достаточно взглянуть в скопческую книгу «Страды искупителя», чтобы видеть это. Что и хлысты и скопцы употребляют при своих «радениях» одни и те же песни и обряды, это еще ничего не доказывает, ибо скопчество образовалось из хлыстовщины, удержав обряды этой древнейшей в России ереси. Правда, еще в прошлом столетии, а также и в нынешнем, были попытки хлыстов и скопцов соединиться «во един корабль», но каждая из таких попыток оканчивалась не больше как дракою, а однажды и смертоубийством.

4) Беспоповщина разделяется в приведенном мною правительственном распределении раскола на секты и в самом нашем законодательстве на две отрасли:

а) признающие браки и молящиеся за царя и б) не признающие браков и не молящиеся за царя. А куда отнести признающих браки, но не молящихся за царя, и, наоборот, не признающих браков, но молящихся за царя? А куда отнести те общины поповщины, у которых нет моленья за царя? А между тем и те, и другие, и третьи в действительной жизни существуют.

Можно было бы привести еще немало подобных примеров, но едва ли не достаточно и этих для убеждения, что вопрос о расколе доселе представляется в хаотической мгле. А только это я и хотел доказать на сей раз. Повторю, что сказал прежде: надо откровенно сознаться, что теперь мы знаем раскол несравненно хуже, чем знали его наши деды и прадеды. Нередко в нем отыскивают то, чего в нем нет и не бывало, что совершенно ему несвойственно; зато, наоборот, что в нем действительно есть, то упускается из виду, просматривается или же представляется не так, как оно есть.

Письмо четвертое

При той неопределенности понятий и неполноте сведений о расколе и раскольниках, о которой я, кажется, вдался уж во многоглаголание, – точного, верного разделения его на отрасли ни в русской администрации, ни в русской литературе не бывало.

В XVII столетии, когда образовался собственно так называемый раскол, как последствие реформ патриарха Никона, кажется, никому не приходило в голову, что в русском народе кроются разнообразные религиозные разногласия. А между тем это было так… Хлыстовщина, например, в это время уже была, и притом давно, и притом не только у нас, но и у западных славян, со времени крещения славянских народов. Так, из Густынской летописи видно, что в 1507 году христовщина и хлыстовщина существовали в Польше и Силезии[29]. Во время Донского был у них христос Аверьян, убитый татарами, во времена Ивана Грозного были в Москве, в Киржаче и на реке Андоме христос Иван Емельянов и богородица Марья Якимовна, при Никоне странствовал по нынешним Костромской и Владимирской губерниям господь саваоф Данила Филиппович, который около Костромы побросал в Волгу и старые и новые книги, говоря, что не в грамоте и не в книгах, а в слове и духе спасение… Рационалисты, со времен «новгородских еретиков», на Руси не переводились, особенно в заволочских монастырях[30] по сказанию князя Курбского. Беспоповщина существовала задолго до Никона; начало ее в стригольничестве, появившемся во Пскове еще в XVII столетии. Но разница беспоповщины XIV и последующих столетий от современной, образовавшейся в исходе XVII столетия, весьма важна: та отвергала иерархию и по принципу и по факту, нынешняя же, признавая принцип, отвергает иерархию лишь по факту. Но об этом замечательном явлении в русской жизни, имевшем важное влияние и на развитие молоканских или рационалистских ересей, когда-нибудь после.

До XVIII столетия вовсе не разделяли раскольников на разряды, толки, согласия; всех русских людей, разномыслящих с господствующею церковью, называли общим именем: «раскольщики». Кажется, в то время еще и не подозревали распадения раскола на секты, хотя уже в конце XVII века и знали о его разногласиях. В посланиях Игнатия, митрополита сибирского, писанных в девяностых годах XVII века, уже видны указания на эти разномыслия[31]. Но первое распределение раскольников по сектам появилось в первый раз в «Розыске» св. Дмитрия Ростовского.

Помещенное в «Розыске» разделение раскольников на секты не принадлежит самому святителю. Он говорит, что в 1708 году доставлен был ему список сект Иоасафом, строителем Спасораевской пустыни, находившейся среди Чернораменских лесов, называемых св. Дмитрием (не знаю почему) Брынскими[32]. В следующем 1709 году, в марте, то есть месяцев за семь до кончины св. Дмитрия, ярославец Петр Ермилов, старец Переяславского Борисоглебского монастыря Андроник и еще старец Пахомий, давно живший в Черной Рамени и на Керженце, сообщили ему дополнительные сведения по этому предмету. Когда они были у св. Дмитрия, он показал им «малыя тетрадицы» Иоасафа и спросил, действительно ли такие секты (скиты) находятся у раскольников? Они отвечали: «Теперь не все такими именами скиты прозываются, разве что прежде так назывались, ибо иные скитоначальники перемерли, другие в иные страны переселились, в Польшу многие ушли и там поселились». И затем доставили Дмитрию сведения о существовавших тогда, т. е. в 1709 году, сектах. По списку Иоасафа их было двадцать: из них девять не упоминаются уже во втором списке, но зато вместо них прибавлено четыре новых, так что во втором списке является лишь пятнадцать толков. Вот эти толки:

По списку Иоасафа

1. Христовщина.

2. Иконоборщина.

3. Поповщина.

4. Беспоповщина.

5. Чувственники.

6. Кривотолки.

7. Онуфриевщина.

8. Аввакумовщина.

9. Ефросиновщина

10. Иосифовщина.

11. Калиновщина.

12. Киприяновщина.

13. Иларионовщина.

14. Серапионовщина.

15. Козминщина.

16. Волосатовщина.

17. Исаковщина.

18. Стефановщина.

19. Сожигатели.

20. Морелыцики.

По списку Петра Ермилова и др.

1. Христовщина.

2. Иконоборщина.

3. Поповщина.

4. Беспоповщина.

5. Чувственники.

6. Кривотолки.

7. Онуфриевщина, или аввакумовщина.

8. Иосифовщина.

9. Иларионовщина.

10. Серапионовщина, или морелыцики.

11. Волосатовщина, или сожигатели.

12. Федосеевщина.

13. Ефремовщина.

14. Иаковщина.

15. Субботники.

Сверх того, в третьей части «Розыска» упоминаются:

1. Подрешетники, или капитоны.

2. Андреевщина.

3. Рогожники, или рубищники.

4. Павлиновщина.

5. Андреяновщина.

Таким образом св. Дмитрию Ростовскому было известно о двадцати девяти раскольнических сектах. Ученый святитель не успел подвергнуть доставленные ему списки надлежащей критике, ибо в октябре того же 1709 года скончался[33].

В этих списках с раскольниками помещены и еретики (христовщина, т. е. хлысты, иконоборцы (?), субботники, то есть молоканы), помещены и «кривотолки», как особая секта, с таким объяснением: «Все скиты их раскольнические того суть именования, понеже все криво толкуют божественное писание»[34]. Из второго списка видно, что в первом Иоасаф одну и ту же секту, называвшуюся двумя именами, представлял за две отдельные (онуфриевщина и аввакумовщина, морелыцики и серапионовщина), и наконец ни в том, ни в другом списке нет разделения на главные отрасли раскола: поповщину и беспоповщину.

Питирим, прежде расколоучитель, а впоследствии архиепископ нижегородский, в изданной им, по повелению Петра I (в 1721 г.) «Пращице» первый делит раскольников на разряды более точным образом. Вот это разделение:

А. Беспоповщина.

1. Перекрещеванцы.

2. Нетовщина.

3. Андреевщина.

4. Федосеевщина.

Б. Поповщина.

1. Аввакумовщина, или онуфриевщина.

2. Софонтиевщина, или стариковщина.

3. Дьяконовщина, или лысеновщина[35].

Питирим, и в бытность свою бродячим раскольником по скитам и лесам, и в бытность свою любимцем Петра I и нижегородским архиереем, знал раскол только в нижегородской и сопредельных с ней епархиях. Потому весьма многие отрасли раскола, образовавшиеся в Поморье, польских владениях, в Стародубских лесах, в Сибири, он, по незнанию, не внес в свой список.

О хлыстах и молоканах, которых св. Дмитрий называл именами «христовщины» и «иконоборцев», Питирим вовсе не упоминает, хотя они и были в Брынских лесах (т. е. в нижегородском Заволжье), а в Березополье (нынешнем Горбатовском уезде, принадлежавшем к епархии Питирима) был в его время один из важнейших центров хлыстовщины. Еще больше было хлыстов в самом Нижнем Новгороде, где жил сам Питирим; там люди «именитых людей» Строгановых были в хлыстовщине, за что, в присутствии Питирима, Петр I запечатал великолепную, доселе составляющую украшение Нижнего Строгановскую церковь, в нижнем ярусе которой, под носом Питирима, хлысты совершали свои радения. Таков был «равноапостольный», по выражению Петра I, Питирим, к которому абсолютный император охладел со времени обыска Строгановской церкви (во время предсмертного его персидского похода). Но Феофан Прокопович Питириму руку держал, и он не погиб, но, из раскольника сделавшись русским архиереем, потом вместе с Прокоповичем чуть ли не сделался лютеранином.

Полнее список раскольнических сект у Феофилакта Лопатинского, архиепископа тверского, многими страданиями заплатившего за ревность к православию и нелюбовь к Феофану Прокоповичу и его клевретам. Этот список находится в Феофилактовом «Обличении неправды раскольнической», написанном в двадцатых годах XVIII столетия, но напечатанном не раньше 1745 года. Вот список Лопатинского:

1. Аввакумовщина.

2. Никитовщина.

3. Авраамиевщина.

4. Капитоновщина.

5. Анофриевщина.

6. Иевлевщина.

7. Досифеевщина.

8. Стапановщина.

9. Софонтиевщина.

10. Богомилы.

11. Асафовщина.

12. Потемковщина.

13. Разинковщина.

14. Акулиновщина.

15. Титловщина.

16. Староиконовщина.

17. Осиповщина.

18. Филипповцы.

19. Расстриговщина.

20. Самокрещенцы.

21. Нетовщина.

22. Беспоповщина.

23. Дьяконовщина.

24. Нифонтовщина.

25. Морелыцики.

26. Сожигатели.

27. Гробополагатели.

28. Христовщина.

29. Перекрещеванцы:

а) андреевщина.

б) феодосиевщина.

в) даниловщина.

30. Кадильники.

31. Субботовщина.

32. Детоубиватели.

33. Иконоборская.

34. Самостригольницы.

35. Пасховерцы.

36. Меселиане.

Точно так же, как и в списках, доставленных св. Дмитрию, в списке Феофилакта нет систематического разделения на секты и здесь вместе с раскольниками помещены еретики: молоканы под именами субботовщины и иконоборской ереси, хлысты с другими богомильскими ересями – под названиями богомилов, акулиновщины, христовщины и меселиан. Не разделены секты поповщинские от беспоповщинских, и тогда как перечислены все виды беспоповщины, означена еще секта, под именем «беспоповщины», и пр. Одна и та же секта, известная под разными названиями, означена под видом двух особых сект (дьяконовщина и кадильники).

С двадцатых годов XVIII столетия не являлось ни одного как печатного, так и рукописного сочинения, в котором находилось бы распределение раскольников по сектам, или толкам. После Феофилакта Лопатинского первый составил такое распределение охтинский (что в С.-Петербурге) протоиерей Андрей Иванович Журавлев, который в молодости сам был в беспоповщинском расколе, а после, по поручению князя Потемкина-Таврического, много трудился в увещании и обращении стародубских раскольников к церкви. Сочинение свое о раскольниках[36] писал он в девяностых годах XVIII столетия.