скачать книгу бесплатно
– Никого этому не учат, никого, – шептала она сыну, уже не беспокоясь о том, что малыш уснет голодным, – но ты у меня молодчина.
Уставшая Ольга улыбалась и хмурилась, когда нажимала на кнопку домофона кончиком носа. Разрумяненный Макар, завернутый в толстенное махровое полотенце почти что уснул, третий вечер подряд натворив дел в ванной. Если бы не установленный шезлонг, то Ольге пришлось бы перемывать ребенка заново, целиком, от макушки до пяток, а еще ехать в больницу, ну, потому что к такому ее не подготовили.
– Макааар, – протянула она, заметив немного шальной взгляд сына. – Ты делаешь это нарочно, правда?
Ольга не знала то ли улыбаться, то ли плакать – стоило раскрыть задремавшего, согретого в теплой ванне ребенка, как тот естественно потихоньку, но проснулся. Она успела обтереть Макарку, взлохматить темную шевелюру и даже соорудить уютное гнездышко из махровой ткани, но опоздала с памперсом. Оля повернулась, уже зажав его пальцах, как ощутила влажное тепло в районе груди, да так и осталась стоять на месте, понимая, что не двинется никуда пока сын не закончит свое коварное мужское дело.
Почему мужское? Будь на его месте девчонка, то она бы не смогла бы описать ее в таком положении, а то есть лежа на пеленальном столике.
Что до неподвижности, то Ольке было куда проще постирать домашнюю одежду, чем замыть, высушить или тем паче поменять ковролин в детской.
– Вы, молодой человек, быстро осваиваетесь – проговорила она, берясь за липучки – и учитесь быть наглым.
В коридоре щелкнула дверь, послышались осторожные шаги и даже осторожное постукивание костяшками о дверь.
– Я в спальне! – бросила назад Ольга, наблюдая за тем, как развеселившийся сын то взмахивает ножками, то выпрямляет их, очень забавно надувая губы и как будто бы выводит первые рулады. – Мне нужна твоя помощь!
Не случилось бы ничего страшного, если бы она взяла чистого малыша будучи описанной им же, но раз подоспела помощь в виде Артема, то почему бы не воспользоваться ей?
– Никому и никогда я не позволю ничего подобного, но сейчас мне понятно откуда вы, мужики, набираетесь подобных желаний, – проговорила она вполголоса, наклонившись к его лицу и чмокнув его в щечку, а потом вновь бросила назад. – Еще немножко и я бы точно решила, что ты боишься меня!
Ольга взяла Макара на руки, в очередной раз улыбнувшись его проказливому виду. Этот мальчик понимал все и даже больше – такое ощущение, что быстро приходящий в себя после детдома Макарка следил за ней, подгадывая момент для того, чтобы творить бесчинства. Так происходило в ванной, на пеленальном столике, с липучками подгузников, истинно мужскими частями тела, а теперь и у нее на руках. В данную секунду, сын, понимая, что Оля держит его двумя руками и не может сделать ничего, потянул в рот свой маленький кулак!
– Подержи его, пожалуйста, – проговорила она, давясь смехом. – Мне надо переодеться.
Она подняла глаза на Артема, только тогда, когда тот прижал ребенка к себе, расположив его на своей груди, совсем так как тому учили всевозможные курсы. Это получилось у Золотарева очень лихо и ловко, так словно он часто проделывал это.
– Не знай я тебя, то подумала бы – проговорила удивленная Оля, наконец опустив руки и подняв на него глаза, но не договорила, едва ли не вскрикнув. – Вы что здесь делаете?!
Все слова удивления и восхищения уступили место мгновенно занявшей все тревоге. Вместо Артема она обнаружила в детской совсем другого человека – неандертальца с дороги.
– Отдайте!!!
Незнакомец не послушался ее, также, как и не ответил сразу, прижимая к огромному себе крошечное (по сравнению с ним) тельца малыша, наряженного в песочного цвета трикотажный комбинезон. Только сейчас она увидела несоответствия, на которые стоило обратить внимание сразу, а не умиляться ярким губам, смачно облизывающим сжатые пальцы. Совсем не ухоженные руки адвоката, а крупные, покрытые темным волосом пальцы неизвестного забрали у нее ребенка и не думали отдавать обратно.
– Отдайте его мне, – проговорила она с тщательно демонстрируемым спокойствием. – Слышите меня?
Веселящийся сын мгновенно уловил ее тревогу и нахмурил темные бровки, разбираясь с тем, что же вызвало такую реакцию ведь все только что было хорошо.
– Ты сказала, что тебе нужна помощь, – наконец проговорил примат, оторвав задумчивый взгляд от созерцания макушки ее сына.
– Обойдусь! – проговорила она быстро, облизнув пересохшие губы. – Я передумала!
Она все еще тянула руки к нахмурившемуся сыну, ожидая громкого плача совсем как в тот день, когда его принялся осматривать прибывший педиатр.
– А я – нет, – заметил он, как ни в чем ни бывало, словно все происходящее было более чем в порядке вещей. – Раздевайся!
– Что?!
Ольга даже головой потрясла, отгоняя слуховую галлюцинацию.
– Переодевайся, – повторил мужик, перекладывая ребенка на изгиб руки, а Ольге показалось, что она увидела на его лице нечто вроде смущения.
Она дотрагивалась до Макара, но не могла сделать ничего, кроме этого. Не выцарапывать же его на самом деле?!
– Прошу вас, – наконец взмолилась она, заглянув в глаза незнакомца. – Вы ведь понимаете, о чем именно я беспокоюсь?
Противоборство взглядов или переглядывания не продлились долго, потому что мужчина даже не подумал уступать ей, он дернул плечом, потом огляделся по сторонам и, отойдя от нее, сел в любимое Ольгой кресло.
– Ничего страшного не происходит, – проговорил тот наконец, но уже совсем другим голосом. – Он не плачет, а я не собираюсь делать ничего такого, чтобы причинить ему вред.
– На мой взгляд иначе.
На самом деле он был прав, но сердце Ольги не успокаивалось, как бы не твердила она себе, что все под контролем. Макар вел себя на удивление спокойно, но только она оказалась беспечной дурой. Да такой, каких свет не видывал!
– По-твоему, я настолько отбитый, чтобы причинить вред ребенку?
Он очень натурально удивился этому предположению. Что до Ольги, то она не считала эту версию совсем уж лишенной логики, особенно после их фееричного знакомства и внезапного появления в ее доме. Нормальные люди топчутся в коридоре и ждут хозяев, но уж никак не путешествуют по квартире и не заходят в святая-святых!
– Вы проникли в мой дом.
– Ты сама впустила меня.
– Я ждала другого.
Примат смерил ее взглядом, остановил его на мокрой груди, а потом поднял его к лицу
– Отчего мне кажется, что это не муж?
Ольга открыла было рот, чтобы заявить ему, что это не его дело, но потом захлопнула его, осознав, что переубеждать, доказывать и объяснять – совсем уж бесполезное дело. Она уже ввязалась в никому не нужные объяснения, не выдав чего-то более-менее стоящего из аргументов и скатившись на бытовое препирательство.
– Вам ли говорить мне об этом? – она кивнула на его руки, имея в виду золотой ободок на безымянном пальце. – Дома – жена, а вы здесь, неизвестно с кем и с чужим ребенком на руках.
Он ее напугал – взвился, подскочил с кресла и оказался рядом с ней в мгновение ока, да так что свет померк стоило посмотреть в лицо, поймать источающий ненависть взгляд.
– Ты ничего не знаешь обо мне!
– Ты тоже!
Багдасарова, которая испугалась за ребенка больше, чем за себя, кинула мимолетный взгляд на лежащего на руках примата Макара и ощутила двойственное чувство, состоящее из зависти и ревности – этому зверю удавалось справляться с ребенком с какой-то немыслимой легкостью и, что самое главное, не вызвав у сына ни слезинки. Что было странно. Врач-педиатр ему, к примеру, не понравился.
– Я – сейчас, – выдавила она, решив поддаться этому странному ультиматуму и ринувшись в комнату.
– Ну, привет, боец, – послышалось позади и явно обращенное не к ней, – как тебе этот мир?
Ольга понимала все – как он нашел ее (ведь фсбэшник!) и как попал в квартиру, но не находила причин его нахождения здесь. Если только Ратников послал его зачем-то. Но для чего? Виктор Степанович мог бы с легкостью позвонить ей и без своих опричников.
– Дура, ой, дура! – проговорила она, метнувшись на кухню за оставленным на столе смартфоном. – Звонить в полицию и пусть его забирают отсюда!
Ольга медлила. Несмотря на явную правильность решения, что-то останавливало ее сделать это. Дело было даже не в поведении примата, а в предупреждающем шепотке.
– Черт возьми! – воскликнула она, в ответ на раздавший звонок в дверь. – Золотарев, наконец-то!
Она распахнула дверь с некой долей облегчения – Артем поможет выпроводить ей этого, но за дверью оказался не он, а три бугая очень похожие на того, что сейчас находился в детской.
Глава 10
– Добро пожаловать! – проговорили позади с каким-то злым торжеством, а затем обдали спину порывом захлопнувшейся двери.
Хамиев огляделся по сторонам, а затем сделал шаг к собранным койкам. Рассматривать в камере было нечего. Стены были ровными, серыми, без каких-то посланий от тех, кто был здесь до этого. Он отчасти понимал их, но не потому, что вдруг вжился в роль преступника, а потому что эти камеры были предназначены для тех, кто нарушил закон, не когда защищая его. Что они могли сказать остальным?
«Ты подвел меня, Тигран!»
Слова Ратникова звучали в голове словно колокольный набат, ударяя по и без того натянутым нервам, разъедая душу своим продолжением.
«Ты мог прийти ко мне и рассказать все! Мы бы нашли управу и такую, что и черт бы не подкопался! Но вместо этого!..»
Тигран смотрел перед собой еще несколько секунд. Чувство отмщения отпустило его, оставив на своем месте осознание и стыд.
«Ты, офицер ФСБ, поступил, как самое настоящее быдло!»
Именно так он и сделал – повел себя, как обезумевшее от боли животное, бросающееся на всех вокруг и даже…
– Тебя только здесь и не хватало, – проговорил он себе, едва улегшись на койке и тут же повернувшись на бок. – Пошла вон!
Видение насмехающейся над ним женщины было не к месту, а самое главное неожиданно. Блондинка пришла вместо жены. Обычно Наташка стояла у него перед глазами, приходила во снах и будила его предрассветными кошмарами. Теперь эта…
– Проваливай, – пробормотал он себе, уперевшись в жесткий матрас лбом, но она продолжала стоять перед ним, оглядывать взглядом невозможно счастливых глаз и говорить ему что-то. – Выноси мозг, Ратникову.
Жена была его укором, совестью и чувством вины. Тигран оставил ее одну в окружении гор, в компании так и не полюбившей ее матери; не смог уберечь от дела всей жизни, но что хуже – уделял неприлично мало времени и внимания, окунувшись с головой в работу.
«Ты помешалась! Помешалась!»
Он и не знал, как сдержался и не высказал матери все, что было на сердце. Она в конце концов была его матерью.
«Она мертва, мертва! Не обижается на меня, не работает в саду, не спит и не отправилась на рынок! Перестань врать! Я не приеду больше! Никто не приедет!»
Хамиев был виноват в случившемся не меньше, а даже больше потерявшей разум матери.
– Пошла вон, – проговорил он еще раз, заставляя себя вспомнить, как она ушла. – Черт с тобою!
Блондинка была доказательством всего, настигшего безумия в том числе. Он не срывался на женщин, не тряс и не бил их. Но тут… Что-то пошло не так.
«Тигран!»
Он открыл глаза, кажется, что через мгновение. Блондинка исчезла, покрутив перед носом задом, уступила место кутерьме, закружившейся перед глазами словно конец старой пленки, а потом он услышал ее.
«Тигран!»
Натала позвала его и так явственно, словно прошептала на ухо, будя ранним утром. Сердце ухало в груди словно сумасшедшее. Показалось, что все произошедшее – кошмарный сон, а вот там, где она – настоящая жизнь без смертей, опасной работы, обрывающей телефон матери и теперь уже бесцельного существования.
– Хамиев!
Дверь в камеру открылась, впустив в уродливую серость яркий прямоугольник искусственного света.
– Хамиев, на выход!
Тигран свесил ноги, потер лицо, а потом только взглянул на охранника.
– В суд? В прокуратуру? К следователю?
Ему не ответили, молча, провели по светлым коридорам, пропахшим безнадежностью и даже дорогой, выдали личные вещи и кажется, что вытолкнули наружу и, еще бы немного, дали пинка. Тигран оказался на темной улице, перед ожидающими его помятыми (видно, что квасившим не один день) товарищами.
– Что происходит?
Совсем не так он представлял свою будущую жизнь. Звезды над головой, теплый ветер, наполненный запахами далекой и вредной еды – все это он должен был увидеть лет через двадцать или мельком, переступая порог суда и обратно.
– Понятия не имею, – проговорил Ухов, сплюнув на асфальт и вновь задрал голову, рассматривая неприветливое здание «Бутырки», – позвонил Ратников, потребовал явиться светлы очи, но перед этим забрать тебя.
– Долго мы тут будем видами любоваться? – Комолов восседающий за рулем авто с приоткрытой дверью, – валим отсюда и, если возвращаемся, то только со злодеями!
Оказавшись в салоне авто, Тигран сделал еще одну попытку выяснить, что же стряслось на самом деле, но оба товарища совершенно одинаковые показания: «домашний арест, бухло, звонок взбешенного Ратникова, требование явиться на ковер, подобрав у изолятора Хамиева».
– Сколько времени прошло? – откашлялся Тигран, выслушав объяснение хмурых товарищей.
Никто не думал, что получится так. Хамиев думал, что друзья отправят его за решетку, но вышло так, что он подставил их, ведь по логике Ратникова они были в курсе происходящего, как бы не «нажимал» Тигран на то, что провернул все в одиночку.
– Быстро же съехала твоя кукушка, – отозвался все тот же Ухов. – Неделя прошла, даже чуть меньше.
Произошло что-то, но вот только Тигран не мог взять в толк, что именно. Впрочем, все более-менее разъяснилось в кабинете у генерала.
– Новые назначения.
Ратников, бросая папки им троим, метил в голову. Весьма метко надо сказать – их удавалось поймать у самого лица. Ратников несмотря на порядком сдавший внешний вид все еще был в форме. Молодая любовница – она тоже была подтверждением…
– Назначения?
Тигран взглянул на папки друзей, потом на увесистую свою, пролистнул личные документы и вновь воззрился на генерала. Комолова и Ухова отправляют на задания, а его, стало быть, высылают из органов с волчьим билетом?
– Даю три дня, чтобы разобраться с личными делами, а потом, – Виктор Степанович поочередно наградил каждого взбешенным взглядом и куда более спокойно добавил, – чтобы я вас не видел ни в Москве, ни в области.
– К Комисарову?
– На Северо-запад?
В зону боевых действий? Украина – не самое опасное место на земле, но самое бессмысленное по происходящим в ней событиям.
– Он ненавидит наш отдел!