скачать книгу бесплатно
Багдасарова «отклеилась» от Ратникова, отряхнула китель от приставшей к нему реснички с тушью и повернулась, чтобы уйти, но натолкнулась взглядом на трех расположившихся в приемной мужчин. Все они были, как на подбор: крупные, статные и как будто бы вытесанные из камней. Был с ними и дядька «Черномор» – недавний знакомец с трассы.
– Спасибо, – проговорила Оля, не без труда оторвав взгляд от последнего. – Я позвоню!..
Она успела сделать шагов десять по направлению к лифтам, прежде чем на ее пути выросло препятствие – волосатое, вонючее, злое. За спиной было тихо и она не могла понять остались ли они одни или зрители ждут кульминации шоу.
– Вас все-таки поймали, – произнесла она, не сумев сдержать улыбки, – и как же это вам удается, выбраться из своего вольера?
Житель зоопарка на Баррикадной проигнорировал ее выпад, поглядев на нее с таким выражением лица… На нем застыла ненависть и гримаса брезгливости. Горы бы дрогнули, увидев такое, но Ольге было хорошо. Она уже спешила домой, была там и мысленно перебирала вещички Макара.
– Накосячила и побежала жаловаться своему?..
Она дала ему еще несколько секунд, чтобы тот мог подобрать нужное слово.
– Генералу.
Служба или дружба? Что именно не позволило ему назвать Виктора Степановича папиком? Это тоже останется для нее загадкой.
– Не надо завидовать, – посоветовала она, покосившись в сторону его приятелей, – работайте, служите на благо Отчизны и быть может вам тоже повезет.
Когда Ольга вышла из лифта и забрала свои документы она была все еще красной, ей было жарко, а еще она чувствовала себя невозможно счастливой.
_______
[1] Станиславский К.С – русский театральный режиссер. Автор знаменитой фразы: «не верю!»
Глава 7
Тигран
– Я отомстил за тебя, – проговорил он глухо, обратившись к темному камню с едва различимой фотографией женщины на нем. – Прости меня…
Хамиев сделала это, вернулся к пещерным традициям, высмеиваемых культурным обществом – он отомстил, избавил этот мир от мразей, что сотворили это с ним, с ней, его семьей. Их искаженные ужасом и криками лица еще стояли перед его глазами, наконец сумев перебить видения ночных кошмаров и просто прикрытых глаз – улыбающаяся и обещающая ему, что все будет хорошо Наташка и она же – холодная, неподвижная, изуродованная временем, грязной водой и природой на прозекторском столе.
«Она была беременна, твари! – вот что он кричал подонкам, не давая им выбраться наружу, стреляя по воде из «левого» ствола. – Беременна!»
Он не помнил их криков. Шум сточных вод и разыгравшаяся в пригороде гроза съели их боль, страх и мольбы о помощи. Влиятельные, властные, неуязвимые в своих дорогущих костюмах, тачках, домах и квартирах были тем еще дном, а не людьми раз пошли на такое – отдали приказ избавиться от беззащитной женщины. Тигран опустился до их уровня и не жалел ни о чем.
– Прости, что работу я любил больше, чем тебя, – проговорил он глухо, повторяя ее слова и сжимая гранит плиты со всей силы, на которую был способен. – Я виноват и это последнее, что я могу сделать для нас с тобой.
Звонок и ярко осветившийся экран лежащего рядом, прямо на земле смартфона заставили вздрогнуть и вспомнить о том, что еще предстоит сделать.
– Ты где?
– На кладбище, – Тигран поднялся, поцеловал пальцы, дотронулся ими до памятника и побрел прочь, – потом к вам и пойдем сдаваться.
Ребята из его группы ждали Хамиева. Они должны были сдать его, а не кто-нибудь другой. Так было правильно.
– Скоро увидимся.
Он не помнил, как долго бродил по ухоженным дорожкам, среди вековых тополей и кованных оград, как покинул мир мертвых, как сел в машину и какой путь выбрал. Тигран просто вел джип, не замечая огней так полюбившегося города, думал о том, что совершил и злился на преследующее его чувство неудовлетворенности. Он как будто бы упустил что-то, забыл о ком-то, не сделал самого важного…
– Б****!
Его отшвырнуло назад. Он успел увидеть яркую трассу, смазанные огни Москвы и кружащуюся по дороге легковушку с бросающимся в глаза символом «AydI», а потом его прижало к спинке выстрелившей подушкой безопасности.
– Б****! Б****! Б****!
Хамиеву только не хватало угробить кого-то нормального, не имеющего отношения к творящемуся де**** в его жизни!
– Останавливайся! Останавливайся! – шептал он, заклиная, отшвыривая в стороны разорванную ткань. – Остановись же ты!
Так и произошло. Машинка премиум-класса наконец остановилась, ни разу не встав на крышу, оказавшись в сизом дыму перегревшихся покрышек.
– Ты что творишь, дура?
Осознание, что это он виноват во всем случившемся прошло ровно в тот момент, когда он увидел ее. Сидящая со стороны водителя блондинка вцепилась в руль усеянными колечками пальцами, часто и глубоко дышала, но не переставала улыбаться при этом. Зрачки ее были расширившимися, а взгляд хоть и потерянным, но ни разу не отражающим то, что свершилось в данную минуту.
– Тачку насосала, права купила, а мозги включить забыла? Или нечего включать?!
Он тряс ее, орал и оскорблял, но не получил и половины от той реакции, которая должна была последовать от нее, как от любого другого нормального человека. Она должна была забиться в истерике, оправдываться или на худой конец просто возмутиться его словам, а она была спокойна – смотрела на него своими глазищами, распахивая их и хлопая веерами невероятно длинных ресниц.
– Тебе просто повезло, что на дороге не было никого!
Блондинка пыталась что-то сказать ему, вновь улыбалась и даже смеялась, а там и вовсе сбежала, помигав ему габаритными огнями на прощание.
– Запиши номер, – произнес он, поднеся трубку к уху. – Ольга ноль шесть ноль один Николай Алексей.
Реакция Хамиева была незамедлительной. Он позвонил знакомому из ДПС вовсе не из-за того, что переживал за тачку. Не хватало только, чтобы эта курица натворила дел – сломала шею себе (и, честно говоря, х*** бы с ним, поделом!) или сбила кого-то, чья жизнь стоит побольше, чем его самого.
– Будь готовым к тому, что девочка под дурью и из тех, кто родился с золотой ложкой в руке.
Хамиев покивал на прозвучавшие слова благодарности, но на фразу, что ему будут должны за оказанную помощь, ответил резко.
– Ничего!
Несмотря на случившееся, сделанное и сказанное, ситуация все не выходила у него из головы, вытеснив все прошлые мысли и оставив после себя уже знакомое чувство недосказанности. Не пропало оно, когда он рассказал обо всем двум самым близким соратникам. Те выслушали, покивали, но не поддержали. Было как-то не до того. Всех угнетало предстоящее.
– Тигран, – Комолов взял его за плечо, сжал и дернул на себя, что есть силы. – Может подождем?
– Не понял.
Хватка старлея была медвежьей, рука тяжелой, а голос, как у всякого, кто служил на передовой, не просиживая зад в окружении бумаг.
– Дождемся, когда найдут?
– Найдут, расследуют, быть может спишут на бандитские разборки, – поддержал Ухов, плюхнувшись в мягкое кресло. – Только мы трое знаем, что эти уроды были завязаны на тебе, а так…
Ухов по прозвищу «Старый» поджал губы и повел головой в сторону.
– Если бы их убрали по одиночке – я бы согласился с тобой, – сказал Тигран, не хотя, оглядываясь в поисках вечно недовольной секретарши Ратникова, – но утонули они все вместе, словно котята в мешке.
Хамиев откинулся на спинку кресла, успокоенный тем, что не придется выслушать замечания девицы. Каждый раз он чувствует себя здесь так как будто находится не в приемной у генерала, а в публичной библиотеке – не шумите, не кричите, не топайте, выключите звук.
– Да кто об этом узнает?
Комолов кашлянул, а потом наклонился к нему, отодвинув в сторону вазу с искусственными цветами.
– Они же не в мешке! Река вынесет трупы в разных местах и то не сразу, а какие-то не всплывут никогда.
– А родственники? Они тоже ничего не заметят?
Тигран прикрыл глаза, помассировав загудевшую переносицу. Близкие и родные были слабым местом его мести. Хамиев думал о том, на что обрекает этих людей, а потом начинал злиться. Все они знали на что идут, выбирая жизнь рядом с такими людьми, как он, Комолов или те гады.
– Пусть ищут!
Парни ни в какую не желали соглашаться с ним в его стремлении сдаться властям, что до Тиграна, то он просто не хотел такой жизни – сидеть словно на пороховой бочке и ждать, когда она рванет, забрызгав всех своим содержимым. Никто не отмоется. Чем больше времени пройдет, тем сложнее будет сделать это. Хамиев знал это.
– Я уже все решил, – проговорил он устало. – Мне не по нутру ожидание и та мысль, что я подставлю человека под чьим командованием служу.
Он прошелся взглядом по лицам друзей.
– Если что-то не нравится, то у вас еще есть время уйти!
– Завали, Хамиев, завали! – не без напряжения в голосе посоветовал ему Комолов, откинувшись на спинку кресла, и тут же заозирался по сторонам. – Где же эта?..
– Соскучился по оголодавшим девицам?
Парни, как это бывало обычно после напряженного дня, принялись глумиться в этот раз друг над другом. Почему в этот раз? Потому что других «жертв» в этот час не наблюдалось.
– Если бы она была просто мартовской кошкой, то почему бы и нет? Но ей ведь нужно замуж.
– А ты стар для этого?
– Я не уверен, что смогу обречь ее на это.
Комолов, растопырив пальцы, приставил ладони к голове.
– Она будет бодаться.
Усталость Тиграна и мрачные думы о прошлом и будущем растворились в настоящем стоило бросить взгляд в сторону обитой кожей двери. Он ждал, когда из-за нее выйдет вечно кокетничающая с мужиками секретарша, а вышла девчонка с дороги и заняла собой внимание всех. Продолжающая веселиться девица выскользнула из кабинета Ратникова, демонстративно повисела у того на шее и отправилась прочь.
– Вас все-таки поймали, – произнесла она, не сумев сдержать улыбки, – и как же это вам удается выбраться из своего вольера?
Тигран удивил себя (и, наверняка, всех остальных), когда оказался рядом с ней в какие-то считанные мгновения, совершенно не помня того, как сорвался с места и преодолел расстояние между ними.
– Накосячила и побежала жаловаться своему?..
Он чертыхнулся про себя только тогда, когда договорил фразу. Какое ему дело до того, с кем именно спит его руководство? Никакого. Даже, если девчонка годится Ратникову в дочери.
– Генералу, – закончил он не без труда, проглотив слово «хахаль».
Тем не менее он продолжал высматривать в ее облике все и как будто бы обнюхивать ее. Шутка про зверя совершенно не задела его, потому что Хамиев всегда знал кто он и не стеснялся своей сущности. Нельзя быть лучшим в его деле, выслеживать и охотиться на самых хитрых и изворотливых хищников – людей, не полагаясь при этом на первобытные инстинкты.
– Не надо завидовать, – посоветовала девчонка, стрельнув глазами в сторону парней, – работайте, служите на благо Отчизны и быть может вам тоже повезет.
– Именно так я и делал, – проговорил он, когда дверки лифта закрылись, отрезав ее от него. – Стерва.
Тигран еще смотрел ей в след, выхватывая и анализируя все, что увидел и почувствовал. В этой женщине было что-то не правильное, заставляющее присматриваться, делать неверные выводы и даже злиться на нее и себя.
Глава 8
– Вы поймите меня правильно, Ольга, – Анна Владимировна прохаживалась вместе с ней по коридору, то и дело заходя вперед и заглядывая Багдасаровой в глаза. – Ваш муж был очень убедителен.
– Я понимаю.
Это было правдой, сказанной вот уже в который раз за последние полтора часа. Ольга не сомкнула глаз, готовя квартиру к приезду сына, всю ночь вскакивая с кровати и проверяя холодильник, будильник, смартфон, документы.
– Вы не представляете, что он говорил о вас все это время.
О, нет! Ольга была в курсе, но теперь это не имело значения.
– Это было не легкое время для нас двоих, – проговорила она медленно, подыскивая лучший ответ в данной ситуации. – Мы поговорили с ним об этом
Анна Владимировна сомневалась в ее словах. Наверняка, она уже пожалела обо всем, что сделала (или не сделала) какими бы ни были ее истинные мотивы.
– У мальчика был лучший уход все это время.
Багдасарову затошнило от такой бессовестной лжи.
– Поэтому его положили в самый дальний угол спальни?
Уход и место, где лежал малыш на первый взгляд не были связаны никак, но Ольга то знала кому достается самое большое количество внимания – тем, кто у окна, входа, кто может видеть людей, слышать голоса и читать их улыбки. Все это важно – потому что за этим стоит здоровье и правильное развитие, если вообще можно говорить об этом в месте, где в основном к этому относятся больше, как к работе нежели как к призванию.
– Волнуюсь, что-то Денис задерживается, – произнесла Ольга, не дожидаясь ответа не нашедшейся на это тетки.
Оля решила сгладить свой резкий ответ – им с Макаром осталось совсем немного и правда совсем не стоила того.
– Хочу видеть Макара дома, – она улыбнулась, представив ребенка на руках, – и чем скорее, тем лучше.
Ольга посмотрела на часы, потом вышла на улицу, дошла до калитки и уже побрела в сторону распахнутых настежь ворот. Зелень лета скрыла всю уродливость фасада и убогость обстановки, но Оля совсем не видами любовалась, а высматривала Дениса.
«Уж полдень близится, а Германа все нет![1]» – пронеслись в голове чуть переиначенные слова классика.
Зачем ее спросили о времени, если это не имело значения?
– Прости, милая, – ее внезапно чмокнули в щечку, обдав ароматами чем-то напомнивших Оле студенческую общагу. – Пробки!
Багдасарова хотела было возразить и сказать ему, чтобы он оставил все это, но потом увидела Анну Владимировну ради которой игрался это спектакль и глаза мужа…
