Энигма

скачать книгу бесплатно


– То есть, когда ты женишься, и проживешь в браке десять лет, ты перестанешь разговаривать со своей женой? – ее брови слегка приподнимаются, а губы приоткрываются в идеальной буковке «о». Такая странная и смешная.

– Даже не знаю, Кэндис. Все от жены зависит. Но мои родители переговариваются парой-тройкой предложений в неделю.

– Как так? – расстроенно качает головой девушка, печально опуская взгляд. – Джек, мне здесь неуютно. Может, пойдем, погуляем?

– Ты первая девушка, которая недовольна самым дорогим рестораном в городе и Don Perignon, – невзрачный официант, разумеется, из низшей касты, наполняет наши бокалы восхитительно вкусным шампанским. – Хорошо, тогда выпьем пару бокалов и пойдем гулять. Может быть в театр? – пытаюсь угадать ее предпочтения я. – Ты, кажется, мечтала сходить на Бродвейский мюзикл.

– Театр открыт только по субботам, – снова расстраивается девушка, и тяжело вздыхая, отпивает из своего бокала, расплываясь в улыбке наслаждения, вновь порождая порочные образы в моей разыгравшейся фантазии. – И я довольна шампанским, – Кэнди смотрит на меня из под полу опущенных ресниц, и я сжимаю руку в кулак, осушая бокал до дна. – И я знаю место гораздо красивее, где мы можем его допить, – возможно это влияние игристого вина, но блеск в глазах Кэнди становится не таким уж и невинным.

***

И все-таки Кэндис особенная девушка. Я всегда это чувствовал, но сегодня окончательно осознал, насколько она отличается от всех, кого я знаю. А отец с детства привил мне любовь ко всему эксклюзивному, уникальному, единственному в своем роде.

Невероятное притяжение между нами и это внутреннее ощущение того, что я могу заполучить в свои владения нечто настоящее, неподдельное, прекрасное, порождает внутри меня целый коктейль из ярких эмоций, которых никогда не испытывал прежде. И не унять этот жар в груди, не прогнать туман эйфории, застилающий разум, как при употреблении чистого кайфа.

Мне нужна эта девушка. И возможно, судьба не зря развела нас пять лет назад, и уж тем более не просто так столкнула в самолете. В двадцать я не был готов к серьезным отношениям, а теперь… я чувствую себя полным идиотом, когда ловлю себя на мысли, что не хочу расставаться с ней в этот вечер. Не хочу больше никогда слышать истерики и наигранно ласковый голос Бьянки. Я хочу все изменить в своей жизни, и начну с того, что порву отношения с девушкой, которую выбрал не я, а мой отец.

Черт, это даже звучит жалко. И вот, впервые в жизни, именно глядя в широко распахнутые голубые глаза маленькой и хрупкой девушки, что смотрит на меня, снизу-вверх, как на огромного атланта… я, наконец, расправляю плечи.

Дышу свободно и чувствую, что с ней я могу быть настоящим.

– Джек, тут так красиво! – кричит Кэндис, расставляя руки в стороны, встав лицом к океану. Она похожа на птицу, выпрямившую крылья. А я… я знаю, что похож на идиота, потому что уже скулы сводит от предательски широкой улыбки.

– Ну, согласись, Джек! Здесь куда круче, чем среди тех напыщенных снобов, – Кэн подпрыгивает на месте, и делает поворот вокруг своей оси, совершенно не стесняясь меня. Словно ей плевать, что о ней подумают. Думаю, вина крошке на сегодня достаточно.

– То есть я тоже напыщенный сноб? Ты у меня сейчас договоришься, борец за права бортпроводников, – вспоминаю инцидент в самолете, и, обхватив ее за бедра, беру Кэн на руки, не ощущая совершенно никакой тяжести. Она такая легкая и гибкая. И, кажется, обвивает меня стройными ножками, вслух возмущаясь, что ее юбка слишком узкая, и ей совершенно неудобно находиться в таком положении.

Знала бы Кэн, насколько сейчас неудобному моему измученному члену, она бы помалкивала.

– И что же ты сделаешь, а? – она соскакивает на землю, и снова расставляя руки, направляется к океану слегка пьяной походкой. Она милая и естественная… и это, как глоток свежего воздуха.

Я и не знал, что в Нью-Йорке есть настолько красивое место, где дышится легко и свободно, полной грудью. Вместо каменных, зеркальных Джунглей и удушливого движения людей и машин – бескрайний океан, завораживающей своей мощью, заряжающий бешеной энергией, и сумеречное небо, на котором загораются реальные звезды. Настоящие, неподдельные звезды. Сейчас мне кажется, что я не видел их целую вечность.

После ресторана, мы с Кэндис поставили машину на автопилот, и поехали в сторону этого заброшенного пляжа на окраине Богом забытого района для Низших, который пришлось объехать. Мне бы не хотелось, чтобы Кэндис видела, как живут второсортные люди. Она, как чистокровная девушка из Элитной семьи достойна всего самого лучшего, и ей лучше не видеть всех ужасов Квинса.

Я снова почувствовал себя студентом, распивая шампанское прямо из горла, и без конца смеялся над историями, которыми делилась Кэндис. Эти пять лет она даром не теряла – девушка объездила всю Европу, и увидела немало старых городов с тесными улочками, по которым вместо машин ездят лошади в повозке. Кстати, в некоторых городах, по ее словам, даже не знают, что такое биотопливо и электромобили.

Дорога до пляжа была бесконечно долгой, и Кэн рассказывала мне о каждом городе, в котором ей довелось побывать, и каждый раз замолкала на самом интересном месте, переключаясь на другую страну или город.

Даже мне захотелось сесть самолет и отправиться в кругосветное путешествие. Я не покидал пределов Америки, хотя у меня, несомненно, была такая возможность. Просто… меня это никогда не интересовало, ведь «виртуальные туры» по многим городам и странам мы совершали еще в школе.

– Где тебе больше всего понравилось? – интересуюсь я, раздвигая губы в пьяной улыбке.

– Трудно ответить, какое место мне понравилось больше всего. Они все по-своему хороши и красивы. Но… есть одно чувство, которое охватывает меня целиком и полностью, как только я пересекаю границу нового города. Любого, – с придыханием шепчет Кэндис, прикрывая глаза от удовольствия. – Это любовь, Джек. Я чувствую, что люблю жизнь, когда узнаю все новые и новые ее грани. Когда знакомлюсь с разными людьми, и понимаю, насколько они не похожи друг на друга. Добрых и отзывчивых куда больше, хотя однажды, пришлось убегать от компании уличных бандитов… как бы там ни было, в мире столько всего интересного, невероятного и прекрасного… я не понимаю, как можно найти счастье, ни разу не попытавшись взглянуть дальше своего носа, телефона или экрана…

– Тогда давай улетим. Куда ты захочешь, – предлагаю я, не до конца понимая, о чем она говорит. Мое счастье зависит исключительно от самореализации, и не зависит от внешних факторов и уж тем более города, в котором я нахожусь. Но мне бы хотелось увидеть мир ее глазами.

– Не предлагай того, что не сможешь выполнить, Джек. К тому же, это слишком быстро… у нас просто свидание, а ты уже…

– А я уже готов с тобой на край света. Что в этом такого, Кэн? Ты поняла все о моих чувствах к тебе еще тогда, пять лет назад. Я не скажу, что все это время жил воспоминаниями о тебе и подыхал от тоски, но скажу одно: они никуда не исчезли. И все, что я сказал тебе в ту ночь – было правдой. Если бы ты не сбежала…

– Тсс, Джек. Никогда не говори того, в чем до конца не уверен, – черт, кажется Кэндис едва стоит на ногах, заливаясь очаровательным румянцем. Мощный порыв ветра заставляет ее кожу покрыться мурашками, и я забираюсь на капот своей новой тачки, взглядом подзывая ее присесть рядом и протягиваю девушке руку.

– И не жалко тебе свою новую «ласточку»? – ее глаза вспыхивают озорным блеском, Кэндис садится рядом, позволяя мне обнять ее. Прижать к себе, зарыться носом в шелк мягких волос и вдохнуть их пряный запах.

Смотрю на белую пену на линии прибоя, и черный, ночной океан, лишь слегка освещенный фарами. Не придаю значения тому, что мы стоим слишком близко к океану. Без конца ловлю себя на мысли, что теряю связь с этой реальностью, и просто наслаждаюсь мгновением, с неохотой думая о том, что завтра меня ждет очередной полный давления, обязательств и ответственности за всякое дерьмо мировой важности, день.

– Мы раздавим капот! – смеется Кэндис, устраиваясь поудобней.

Ох, крошка, я бы с радостью раздавил тебя на этом капоте.

– Звучит как непристойное предложение, – парирую я, подмигнув Кэн.

– Еще чего. Я не как все твои девицы, которые сами делают тебе эти непристойные предложения, – вспыхивает Кэнди, игриво ударяя меня по плечу сжатым кулаком.

– Нет у меня никаких девиц. Сама не видишь? Я глаз с тебя не свожу, – нагло вру я, заглядывая в голубые глаза Кэндис. Она смущенно улыбается, и воздух между нами начинает искриться от искушения и взаимного влечения, которое никуда не испарилось за последние годы.

– Когда мне было тринадцать, ты даже не знал о моем существовании, – обиженно заявляет девушка. – А я вклеила твою фотку в свой личный дневник и …

– Что, серьёзно? Я думал этим занимается только моя мама. Ты бы видела ее спальню. У нее на туалетном столике целый алтарь из моих фотографий, черт подери.

– Не хочу быть твоей мамой, – прерывает девушка, окончательно опьяняя меня соблазнительным взглядом. Ее глаза – целый космос и я готов отправиться в него без скафандра.

Или в эту соблазнительную малышку, без долбанной одежды и защиты.

– Поверь, я меньше всего хочу, чтобы ты была моей мамой, – живот сдавливает от приступа смеха, и, не удержавшись, слегка кусаю ее вздернутый нос, ощущая, как ее ладони обвивают меня за плечи. Наши губы и тела запредельно близко, но мне нравится, как она медленно отстраняется, и дразнит меня, заставляя гадать, как далеко она позволит зайти прямо сейчас.

– Чего ты хочешь сейчас, Джек? – ее голос вдруг становится нежнее и ниже, и я буквально задыхаюсь, ощущая мощный приток крови к паху, едва сдерживая порыв взять ее руку в свою и без слов объяснить, чего я хочу.

– Может быть, еще шампанского, – выдыхаю, первое, что попало в голову. Правда ее может напугать. Я хочу, чтобы она сама дала мне понять, что она нуждается во мне, так же, как и я в ней. И тогда любое ее желание будет исполнено. Кэндис первая девушка в моей жизни, которую я боюсь спугнуть.

– Но оно закончилось… – мурлыкает девушка, выдыхая около моего рта, наклоняясь ближе.

К черту все. Эта маленькая дразнилка тоже хочет.

– Я знаю, где осталось, – неудержимо и резко обхватываю ее за талию.

Потянув на себя, опускаю на бедра, пока послушная девочка расставляет ножки и ставит их по бокам от моих. Приоткрываю влажный рот языком, пробуя шампанское с ее губ, и дурею за считанные секунды. Черт, она такая сладкая и горячая, когда прижимается к моему каменному прессу своим плоским животиком, позволяя мне, наконец, задрать ее обтягивающую юбку до талии, и стиснуть в ладонях упругую попку. Бл*дь, она идеальна.

– Джек-я-просто-выпила… – нечленораздельно, задыхаясь, пытается сопротивляться Кэн, но я снова овладеваю ее ртом, лишая способности говорить и дышать. Прижимаю к себе и снова ощущаю, как в ответ она покачивает бедрами, потираясь о мой член, через всю эту проклятую ткань… почему люди занимаются всякой ерундой, в то время, как давно могли бы изобрести функцию мгновенного снятия ненужной одежды?

Черт, обязательно вложусь в подобный проект…

– Неужели ты думаешь, что я воспользуюсь твоим положением, малышка? Только если ты сама этого захочешь, – шепчу в ответ я, слишком резко оттягивая ее кофту вниз, вместе с кружевным бельем. С силой стискиваю налитые груди в ладонях, лаская маленькие, острые соски большими пальцами. Член набухает от ее медленных и ритмичных покачиваний, и я сдерживаю отчаянный рык, отрываясь от ее сладких губ, опускаясь к чувствительным вершинкам. Обхватываю одну из них губами, наслаждаясь ее восхитительным стоном, и тем, как возбуждающе она произносит мое имя:

– Джек… да, – произносит она, за секунду до того, как мы слышим заставляющий вздрогнуть нас обоих, шум .

Наверное, это звук из ада, не иначе.

– Черт, только не говори, что это, то о чем, я думаю, – разочарованно хриплю я, не понимая, как смогу оторваться от ее сладкой кожи. И почему мы не поехали ко мне? Долбаная стихия нарушила все мои планы.

– Это прилив, Джеймс, – Кэн быстро поправляет свой свитер, и снова садится рядом, по-прежнему прижимаясь ко мне. Мы оба понимаем, что момент нарушен, когда видим, что волны бушующего океана бьются прямо о тачку. К тому времени, как я заканчиваю разговаривать со спасателями, которые пообещали спасти мою новую машину, волны становятся настолько мощными, что брызги от них летят нам прямо в лица.

Следующие полчаса проходят словно в тумане. Я просто стою и обнимаю Кэндис, предварительно завернув девушку в теплый плед, который дал нам один из спасателей. Кэн молчит, кутаясь в теплую ткань, и прижимаясь ко мне, молча наблюдая за тем, как спасательная бригада, помогает моему Maserati целиком и полностью оказаться на сухом песке, и почему-то тихо произносит:

– Я просто представила, что случилось бы, если бы мы были внутри… если бы мы увлеклись, Джек. Я и забыла, что сейчас сезон приливов и отливов. Мы могли бы утонуть, – всхлипывает девушка.

– Все закончилось хорошо, Кэн. Низшие отлично справляются со своей работой.

– Ты можешь не называть их так, хотя бы сейчас, неблагодарный павлин? – вдруг вспыхивает она, вырываясь из моих объятий. Я смеюсь ей в лицо, глядя на возмущенные, но по-прежнему красивые черты Кэндис.

– Успокойся, детка. Ты слишком нервная. Я знаю, как помочь тебе с этим справиться, но уже у меня дома, – уверяю ее я, обхватив скулы ладонями, выдерживая ее пылкий взгляд.

– Еще чего, Джек. Ты отвезешь меня домой. Я очень резко протрезвела, – упрямо заявляет она, и едва сдержав разочарованный стон, сцепив зубы, я целую ее в макушку, понимая, что сегодня моим планам не суждено сбыться.

Что ж, может это и к лучшему. Я быстро остываю, когда желаемое достается слишком быстро. Я не против немного помучиться. А вот Бьянке придется сегодня хорошо поработать, чтобы удовлетворить мой разыгравшийся аппетит.

Кэндис

Это был волшебный вечер с горьким привкусом лжи на губах. И как бы мне не хотелось ощутить сладость поцелуев Джека, я не могла избавиться от съедающего нутро чувства неправильности происходящего. Не могла стереть невидимую грязь со своих губ, как и перебить горечь во рту, что теперь «вяжет» язык и небо.

Руфус любил говорить мне о том, что я сама должна строить свою реальность и моделировать будущее. Почему бы не проделать то же самое с прошлым? Порой, я так сильно погружаюсь в свои несбыточные мечты, представляя лучшую, красивую жизнь для себя и мамы, что уже не могу отличить явь от выдумки. Я просто закрываю глаза и играю в своем личном театре одного актера, где я являюсь и режиссером, и постановщиком, и оператором…

Поэтому я совершенно не сомневаюсь в том, что Джек поверил каждому моему слову. Не потому что наивен, а потому, что я знаю, что интуитивно способна находить ключ к душе любого человека, о котором хоть что-то знаю и надевать «маску», которая никогда не позволит ему докопаться до моей истинной сути. Увидеть то, что сокрыто глубоко в душе. Ту правду, которую скрываю глубоко внутри себя.

Руфус, конечно, хорошо поработал со мной и с моим разбитым на части в детские годы сознанием. Иногда мне кажется, что он спрятал внутри меня какую-то страшную тайну, заставил забыть нечто важное, способное полностью перевернуть мою жизнь и, возможно, не только мою… только я не знаю, в лучшую или в худшую сторону.

И поэтому мне не составило никакого труда нарастить незримую броню, надеть очередную «маску» на свидании с Джеком. Маску девушки, способную с первого взгляда очаровать такого мужчину. Девушки, с которой он хотел бы пойти на свидание. Какую он бы смог… полюбить.

Черт возьми, я просто хотела почувствовать себя девушкой, что достаточно хороша для такого мужчины, как Джек Грейсон.

По крайней мере, во всем, что не касается моего происхождения, я была настоящей. Черт, я сейчас оправдываю свою ложь?

Я не люблю лгать, но это была вынужденная мера. Мой обман не принесет Джеку никакого вреда, а мне… для меня наша встреча – мираж в пустыне, по которой я брожу уже несколько лет.

Мне действительно трудно устоять перед предложением Джека, и больше всего на свете я бы хотела провести эту ночь с ним. Остаться, вопреки всем правилам для «хороших девочек», и рискнуть так, как никогда в жизни.

Я просто представила, как приятно будет подняться наверх, в его огромный пентхаус с панорамным видом на Манхэттен, и заснуть на чистых простынях, глядя на погруженный в огни город, прижавшись к его груди. Ощущать близость его тела, все еще горячего, покрытого потом, после безумного секса… впервые за пять лет мне захотелось близости. Когда рядом правильный человек, все границы, рамки и страхи, и даже самые страшные воспоминания стираются, заменяясь фантазиями и истинными желаниями.

Джек был моим первым и единственным мужчиной, тем самым, кто показал мне, что секс может быть приятным, а не таким… каким я помнила его сквозь призму затуманенных воспоминаний. Уже за несколько первых минут нашего свидания, я поняла одно: искры пламени, что возникли между нами тогда, никуда не исчезли.

Я ведь и правда была так сильно пьяна, что совершенно не слушала голос разума, который буквально кричал мне остановиться. Прекратить лгать и себе, и ему, рассказывать о своих несуществующих поездках в те страны, которые я изучила вдоль и поперек, благодаря путеводителям и книгам. Только эти знания меня и спасли – я столько книг прочитала о жизни разных культур, стран и народов, что смогла весьма реалистично передать Джеку атмосферу любого города. Вот так, незаметно для него самого, я создала в голове Джека иллюзию того, что я интересная, разносторонняя девушка, и я по его взгляду вижу, что он повелся на мою выдуманную для него сказку.

Я знаю, что умею нравиться людям, показывая определенные стороны своей личности, подбирая «маску» и «ключ» к каждому. Обычно, я редко пользуюсь этим качеством, но было бы странно, если бы я не попыталась очаровать первую и единственную влюбленность в своей жизни.

Джек Грейсон…

Он мог бы быть моим билетом в другую жизнь. Свободную жизнь, где я могла бы вырваться из невидимых оков, стереть клеймо «бесправия» и «второсортности» со своего лица. Стать свободной от всей этой грязи, пропитавшей мою жизнь. От грязных танцев, сальных взглядов, и бесконечно унылой работы за гроши, огромная часть которых уходит на содержание мамы. Мне не жаль денег, совсем нет… жаль своего потенциала, тоскливо от терзающих голову мыслей, что я создана для чего-то особенного и большего.

Но продолжаю стоять на месте, барахтаясь в одном и том же болоте, в то время, как душу тянет к бескрайнему океану жизни, в который впадают сотни рек, путешествие по которым открыло бы мне новые горизонты. И я знаю, что не имею права жаловаться, что моя жизнь могла бы сложиться намного хуже, или вовсе закончиться…

Но я по-прежнему считаю, что каждый день, прожитый ради мечты одного из Элитов, не имеет смысла. Мы не должны расплачиваться временем своей жизни за то, что родились за чертой их золотого круга.

Я хочу обрести то время, что у меня отняли при рождении. Сердце…

Которое должно отбивать секунды моей жизни, а не быть крошечным механизмом в игре Элитов, что используют его, как насос для перекачивания необходимых им ресурсов.

Конечно, я отказалась от предложения Джека, и еще несколько минут прощалась с ним, уговаривая не провожать меня до квартиры. В конце концов, заткнула его горячим поцелуем и сбежала из машины, оставив номер телефона. Еле отбилась, ощущая его жар и аромат дорогого мускусного парфюма на своей коже… Пришлось скрыться в «Космосе», переждать в лобби десять минут, ловя на себе подозрительные и недовольные взгляды консьержа, и только потом отправиться домой.

До Манхэттена я добиралась два часа и потратила двести долларов только для того, чтобы пересечь мост Трайборо, и оказаться в Квинсе. Власти нарочно сделали пересечение границ такими дорогими, чтобы избавить Манхэттен от наплыва всякого «сброда». Оказаться в Квинсе ночью одной, не самое приятное, что может случиться, и я устала настороженно оглядываться и нервно вздрагивать, реагируя на каждый вой полицейских серен, патрулирующих кварталы. Полиция, военные и тайные организации относятся к отдельной, нейтральной касте. Стражами порядка работают, как и добровольно согласившиеся служить стране Элиты, так и Низшие, поступившие на службу, ради того, чтобы перейти на более высокий уровень жизни.

К тому времени, когда я выхожу из полупустого и провонявшего насквозь потом рабочих автобуса, мое тело продолжает бить мелкая дрожь, никак не связанная с порывами промозглого ветра. За последние дни на меня столько всего свалилось: смерть Руфуса, свидание с Джеком, и не предвещающая ничего хорошего встреча с Макколээем. Остается только гадать, какие еще «сюрпризы» преподнесёт мне жизнь.

Не знаю, наивность это или глупость – но после встречи с Джеком, в моем сердце зародилась крохотная надежда на то, что ему будет все равно…кто я на самом деле. Искушение продолжить наши встречи слишком велико, но я понимаю… что не могу все время лгать. В первую очередь, самой себе. Прикоснулась к красивой жизни и хватит. Мой отпуск закончился… как и моя работа в авиакомпании Макколэя.

Еще днем я отменила смену в «Black Cat», и позвонила в «MacFly», чтобы договориться о расторжении контракта. Да только я опоздала – все уже было сделано за меня, и менеджер по работе с персоналом объяснила, что в курсе моей «особой ситуации» и уже несколько часов назад подготовила документы о моем переводе.

Очевидно, о переводе в другую компанию Мака. Ага, размечтался. Уже бегу варить ему кофе, завязывать галстук и разбирать никому ненужные старые договора по месяцам и датам. Я больше не собираюсь иметь с ним ничего общего. Один Бог знает, что задумал Карлайл, но в одном я уверена точно: Макколээй предложил мне работу не по доброте душевной, а исключительно ради своей безумной цели. Может, и правда боится, что я раскрою их маленькие семейные тайны, но почему тогда это не волновало его раньше? Хотелось бы знать, что ему нужно… но еще больше хочется, чтобы он просто снова забыл о моем существовании. Мне не нравится то, что я испытываю, когда вижу его. Смесь ненависти, непонимания и необъяснимого трепета, пускающего потоки тока по моим венам. Я не мог позволить себе снова испытывать чувство страха.

Не хочу стать марионеткой не только в лапах государства, но еще и в руках человека, который недвусмысленно напомнил мне кто я такая, кому я принадлежу, и что он может со мной сделать… От одной мысли, что я, в его понимании – вещь, которую можно обменять, продать и купить, кровь стынет в жилах.

«Жалкая, убогая потаскуха. Думаешь, твой возраст что-то меняет, тварь? Вы все здесь не более чем дырки, предназначенные для удовлетворения некоторых потребностей наших будущих клиентов.» – От мыслей о Маке меня отвлекает отвратительный голос из воспоминаний, больше похожий на шипение змея.

Прошло десять лет… и даже спустя столько занятий с Руфусом, я до сих пор иногда вспоминаю тот кошмар, через который пришлось пройти. Мотнув головой, отгоняю очередного призрака прошлого и сглатываю тошнотворный ком, хотя легче не становится.

Как бы там ни было, я не верю в то, что Карлайл вдруг решил обо мне позаботиться. Спустя пять лет, два месяца из которых мы с мамой провели на улице, прозябая под мостом, по соседству с упитанными крысами, пока я бралась за любую работу, и пыталась накопить на первый взнос за комнату, и место в клинике для мамы. Тяжелое было время. Но не настолько, как в годы Бесправия.

Как я и предугадывала, моя карета превратилась в тыкву. Еще несколько часов назад я с открытым ртом разглядывала высокотехнологичные зеркальные небоскребы Манхэттана, где каждый ночной огонек работает благодаря накопленной за день энергии солнца, а теперь блуждаю по скудному и пустынному Квинсу, где развитие остановилось году так в две тысячи двадцатом. Полное отсутствие высоток, лишь небоскребы из мусора, через каждый квартал. Серые, одинаковые бетонные дома без изысков. Клубы и «развлекательные» заведения – старые обувные или шоколадные фабрики, зазывающие внутрь одной убогой неоновой вывеской. Ощущение такое, словно жизнь здесь давно остановилась, а мы, низшие касты, это случайные выжившие, оставленные подыхать на дне цивилизации.

Не говоря уже о грязи, крысах, неприятных запахах, и целых палаточных районах, где живут бродяги и психически неуравновешенные люди, которых лечить некому. Живут они на крошечное пособие, выплачиваемое государством.

Конечно, не все так ужасно: сохранилось пара красивых парков, отлитый серебром фонтан и парочка особенных для меня, любимых мест: пляжи, старые кинотеатры, и фестивали, устраиваемые Низшими в сезон отпусков.

Кабаре, в котором я работаю, находится в двух шагах от моего дома. Судя по тому, что около входа в клуб валяется много мусора и разбитых бутылок, клуб был забит до отказа. Но сейчас уже пять утра, а значит идет приборка заведения и подсчет выручки – отличный шанс застать Оскара в своем кабинете и выпросить у него больше смен, на то время пока ищу основную работу. На этой неделе мне нужно заплатить за месяц маминого пребывания в клинике, и купить лекарства. Не говоря уже о продуктах и вещах первой необходимости – с самого приезда, я экономлю на еде, и мою волосы древним мылом из магазина «Все по 0,99». Мне пришлось сильно постараться, чтобы уложить волосы на свидание, а более-менее приличные вещи я взяла из старой маминой одежды, которую покупал ей Руфус.

– Оскар, к тебе можно? – предварительно постучав в дверь, я вваливаюсь в кабинет Оса, владельца «Black Cat». Нет, он не богат, несмотря на то, что имеет собственное развлекательное заведение. Конечно, он живет лучше многих Низших, и имеет чуть больше свободного времени. Кажется, у Оскара трое детей (что невероятная редкость для нашей касты), и именно этот факт когда-то заставил его вертеться и искать все всевозможные пути для заработка. Устало улыбаюсь, оглядывая полного мужчину, замечая, как рубашка на его груди собирается в некрасивые складки. Вечно он покупает одежду на размер меньше, словно нарочно пытается подчеркнуть свои объёмы, свидетельствующие о размере его кошелька. Толстяки среди Низших такая же редкость, как и дети.

– Заходи, Кэндис, – нервно откашливаясь, приглашает Оскар. Он коротко кивает, поглядывая на меня с плохо скрываемым сочувствием. Мне становится не по себе, как только я замечаю проблески жалости, в серо-зеленых глазах босса.