скачать книгу бесплатно
Глава 3 Лавровы
В семье Лавровых главой считалась Мария Степановна. Твёрдой рукой она управляла немногочисленными домочадцами: мужем, сыном и дочкой. Дети с детства научились подчиняться властной, серьёзной, неуступчивой, но справедливой матери. Она не терпела беспорядка, праздного времяпровождения и любых увлечений, не приносящих, по её мнению, пользы для дома. Выйдя замуж за тихого, спокойного и совершенно неконфликтного Михаила, Маша быстро осознала: именно ей придётся взять на себя принятия решений и руководство семьёй. Муж с радостью подчинился, его совершенно не угнетало, что он оказался на вторых ролях. Умная Мария всегда советовалась с мужем, подчёркнуто уважительно говорила с ним при детях и посторонних. Она не допускала ссор и скандалов, считая их проявлением слабости и распущенности характера. К её радости оба ребёнка характером пошли в неё. Сын Александр, окончив школу с одной четвёркой, поступил в Политехнический институт, потом отслужил в армии и вполне успешно штурмовал карьерную лестницу на огромном моторно-дизельном заводе в Волгограде. Её немного волновала дочь, очень рано развившаяся физически, да ещё дружившая с неподходящей девочкой. Но после нескольких серьёзных разговоров она поняла: Тина только выглядит повзрослевшей, на самом деле совсем ещё ребёнок. Мария сначала настаивала на прекращении дружбы со слишком эмоциональной, безалаберной Ладой, но потом решила приглядеться к подруге дочери. Несколько раз пригласила девочку к обеду. К собственному удивлению поняла: Ладислава ей понравилась. Та понятия не имела, как вести себя за столом, болтала с набитым ртом, перебивала взрослых, выглядела неухоженной и напоминала худого взъерошенного воробья. Сначала она сильно нервировала Марию Степановну отсутствием манер, неуместной смешливостью, пока та не заметила: Лада очень смышлёная и быстро учится правильному поведению. А ещё девочка искренне восхищалась их домом, её умением готовить, чистотой и порядком. Иногда Мария Степановна жалела, что слишком выдрессировала домочадцев, научив их спокойствию и невозмутимости. Пообщавшись с эмоциональной Ладой, осознала, как приятен восторг и похвала удачно приготовленному блюду, или вкусному пирогу пусть даже и от ребёнка.
Как-то Марии Степановне довелось наблюдать за обычной детской ссорой во дворе. Маленькая щуплая Лада, не раздумывая, бросилась на защиту её крупной рослой дочери. Она с кулаками наскакивала на обидчика, заставив его ретироваться. Этим Лада окончательно покорила её сердце. И хотя потом именно подруга вовлекала дочь в различные проказы и неприятности, она не меняла своего отношения к девочке. Но вот с матерью Лады отношения у Марии Степановны не сложились. Вероника Архиповна раздражала её всем: беспечностью, неуместной весёлостью, лёгким отношением к жизни, любвеобилием. После смерти мужа тридцатишестилетняя молодая вдова никак не могла остановиться в выборе мужчины. Мария считала недопустимым такое поведение и с плохо скрываемым презрением относилась к матери Лады. Та в свою очередь находила Лаврову занудой, чёрствым и неинтересным человеком. Ведь даже подарки на дни рождения и восьмое марта эта Мария предпочитала практичные и нужные. Букет цветов считала не подарком, а бесполезной тратой денег. Узнав, что отец Лады заказал на день рождения жены фейерверк, только покрутила у виска.
– Лучше бы пальто новое купил.
Тина с раннего детства знала: распорядок дня должен соблюдаться неукоснительно. Нарушение его сурово наказывалось. Причин не появиться вовремя на обед или ужин просто не имелось. Даже увлёкшись игрой во дворе, она не забывала поглядывать на время, кажется, Тина единственная из детей носила на руке маленькие изящные часики. Телефон ей купили только к седьмому классу. Девочка очень старалась, чтобы заслужить одобрение матери, редкие похвалы можно было пересчитать по пальцам.
Тина завидовала подруге, которой за любую малость доставались поощрения и восторги. Она до сих пор помнила своё изумление и растерянность, когда за обычный омлет, приготовленный ею и Ладой к приходу Вероники Архиповны с работы, та кинулась обнимать, целовать их. Тина настолько не привыкла к такому бурному проявлению чувств, что буквально оторопела. В доме Стахий многое поражало: приготовление еды на скорую руку, горы немытой посуды, разбросанные вещи. Мать Лады совершенно не волновал беспорядок, в этом хаосе она ухитрялась оставаться ухоженной и опрятной. Раз в две недели на неё находил зуд чистоты, она делала генеральную уборку, потом всё приходило в прежний вид. Тина, побывав у подруги дома, осознала: ей неуютно в их квартире, хотелось разложить вещи по местам, навести хоть какой-то порядок, а приоткрытые дверцы шкафов заставляли её страдать. Если она оставалась в квартире Стахий больше получаса, то непременно задвигала ящички, закрывала дверцы, поправляла шторы, иначе не могла даже разговаривать спокойно. Лада только смеялась над бзиком подруги.
Тина иной раз думала: «Вот бы совместить способности матери и весёлый нрав тёти Вероники. Жаль, идеальных людей не существует». Ей, например, не хватает эмоциональности – этим она похожа на родителей. Ладе с седьмого класса нравились мальчики, а у неё они вызывали лишь раздражение и досаду, казались глупыми и надоедливыми. А после одного неприятного случая и вовсе отвратительными. К восьмому классу тело Тины совершенно оформилось, она стала привлекать взгляды не только мальчишек, но и мужчин. Одноклассник Кирилл сначала неуклюже ухаживал за ней, потом в школьной раздевалке попытался признаться в чувствах. Тина не стала его слушать. Мальчишка, обидевшись, зажал её в угол и хотел поцеловать. Одной рукой он больно сдавил грудь, другой схватил за шею. Мокрые губы, пахнущие дешёвыми сигаретами, прильнули к её губам, вызывая рвотный позыв. Она оттолкнула его, вытерла губы.
– Фу, мерзость какая.
Глаза у Кирилла заблестели, он со злобой процедил:
– Дура! Да пошла ты…
Быстрый переход от признания в любви к оскорблению поразил Тину до глубины души и надолго избавил от иллюзий юности. К тому же увлечения Лады в школе тоже оказались не серьёзными, первая любовь у неё случилась лишь в институте. Наблюдения за развитием романа подруги, а потом его крахом добавили Тине разочарования и горького опыта.
Неожиданная смерть отца оставила глубокую рану в душе Тины. Оказалось, незаметный тихий отец душа семьи. Брат после похорон вернулся в Волгоград и не мог поддерживать родных. Мать настолько ушла в себя, что с трудом общалась с дочерью. И прежде не шумный дом Лавровых стал совсем тихим, будто вымершим. Лишь Лада помогала Тине пережить потерю. Весь четвёртый курс не давала ей покоя, заставляя учиться, делала за двоих курсовые. Труднее всего пришлось Марии Степановне, дочь училась в другом городе, она осталась в квартире одна. Уволившись с прежней должности кадровика, Мария Степановна устроилась санитаркой в больницу на две ставки: нелёгкая работа спасала от тяжёлых мыслей. Год оказался очень сложным для обеих: и для матери, и для дочери. Придти в себя Марии Степановне помогло рождение внука, она взяла отпуск и отправилась в Волгоград на помощь невестке. Тина тоже ездила посмотреть на племянника, крохотное существо возродило в ней жажду к жизни. Она ощутила желание стать матерью, дело оставалось за малым – найти достойного мужчину.
Но больше замужества мечтала избавиться от бесполезного семейного дара. Бабушка, тетка, мать, как оказалось и Тина, иногда знали, сколько оставалось жить обречённому на гибель человеку. В семь лет она впервые увидела маску смерти на лице живого человека. Как обычно вежливо поприветствовав старушек-пенсионерок, сидящих на лавочке у подъезда, Тина хотела открыть дверь, но её отвлёк странный вид бабы Симы. Лицо старушки с плотно сомкнутыми глазами, впалым ртом и заострившимся носом казалось восковым и каменно твёрдым. Ноздри девочки уловили жуткий сладковатый запах, будто рядом находился мертвец. Тина вскрикнула, испуганно протёрла глаза. Баба Сима участливо поинтересовалась:
– Ударилась?
Перед Тиной маячило обычное добродушное лицо пожилой соседки. Девочка с облегчением выдохнула и помчалась к себе в квартиру.
Через два дня возвращаясь из школы, она увидела, как из подъезда выносят гроб. Тина окаменела от ужаса: у бабы Симы, лежащей в гробу, оказалось точно такое же лицо, как в мимолётном видении у подъезда. Тина, заикаясь от испуга, поведала матери о случившемся. Та вздохнула, погладила дочь по голове.
– Мне очень жаль. Если бы могла, я бы избавила тебя от этой ноши. Иногда ты будешь видеть маску смерти на лице человека, постарайся не обращать внимания. Ты ничем не можешь помочь. Судьбу нельзя изменить. Женщин нашей семьи преследует этот дар, больше похожий на проклятье. Кто-то умеет рисовать, кто-то петь, а мы заранее видим смерть. Постепенно ты привыкнешь к этому. Люди просто переходят в другой мир, а мы видим этот переход самыми первыми.
– И никак нельзя помочь? Предупредить их, может они выпьют вовремя лекарство, будут осторожнее.
Грустная улыбка появилась на лице Марии Степановны: в своё время она тоже прошла через сомнения и попытки увести обречённых от конечной черты. Увы, безрезультатно.
– Ты только зря напугаешь человека. Он или не поверит тебе и сочтёт дурной шуткой или поверит, но тогда ты отравишь ему последние часы существования в этом мире. Тина, доченька, будь умницей и никому не говори о своих видениях.
– Даже Ладе?
– Даже ей. Она уж точно попытается помочь и наворотит такого…
К счастью, видения у Тины случались нечасто. Если ей вдруг что-то начинало мерещиться, она быстро отворачивалась. Научилась не давать дару проявляться полностью, но это не всегда удавалось. Как-то они с Ладой ехали в автобусе после занятий в кружке танцев, прямо перед ними сидела молодая мама с грудным младенцем. Тина в ужасе увидела смертную маску на крохотном личике малыша. Похолодевшими руками она сжала сумочку, сердце заболело от жалости и к ребёнку, и к его несчастной матери. На этот раз не получалось просто пройти мимо.
– Извините, ваш малыш здоров? – хриплым голосом произнесла Тина.
– Конечно, – удивилась женщина, бросив сердитый взгляд на незнакомую девушку.
– Берегите его. Он в опасности.
Женщина возмутилась.
– А я что делаю? Без советов соплюшек обойдусь.
Тина отвернулась, она не могла спокойно смотреть в сторону малыша. Вернувшись домой, принялась усердно перекладывать вещи в шкафу.
– У тебя и так идеальный порядок, – удивилась мать.
Тина разгладила чуть примятый воротничок рубашки и с болью в голосе выкрикнула.
– Ладно старики умирают, но детей как-то можно спасти?
Мария Степановна поморщилась: дочь непозволительно повысила голос.
– Как? Может у него врождённый порок сердца или аневризма. Пойми, у каждого своя судьба.
Тина подняла на мать глаза полные слёз.
– А ты пыталась изменить судьбу?
Мать села на стул, сложила руки на коленях.
– Пробовала несколько раз, по молодости и глупости. Но ничего не сумела исправить. Пришлось уезжать из города, в котором раньше жила, там меня начали считать сумасшедшей. Не повторяй моих ошибок.
Взрослея, Тина, заметив маску смерти, научилась абстрагироваться. Вот только не всегда удавалось. Самое жуткое воспоминание осталось с ней надолго. После уроков они отправились в центральный парк, Лада собиралась научить её кататься на роликах. Тина, поддерживаемая щуплой подругой, неуклюже двигалась по узкой дорожке.
– А теперь я тебя отпускаю. Держи равновесие, – заявила Лада и толкнула от себя.
Асфальтированная дорожка в этом месте парка шла под уклон. Тина, махая руками, стала быстро набирать скорость.
– Я боюсь. А-а-а, – закричала Тина. – Щас грохнусь. – От страха она закрыла глаза, вверяя себя волю случая, и, как ей казалось, неминуемому падению.
Со всего маха она врезалась во что-то мягкое, открыла глаза. Её крепко держал за плечи незнакомый парень. Лада, мчащаяся следом за подругой, остановилась неподалёку и, тяжело дыша, переводила дух. Тину обуял ещё больший ужас, чем тот, который она испытала только что. На смуглом лице незнакомца чётко проявилась маска смерти. Черты его лица стали слишком правильными, слишком симметричными, а вместо блестящих живых глаз на неё в упор смотрели мёртвые тускло-оловянные.
– Только учитесь кататься? Хотите, я вам помогу? – предложил он с улыбкой.
А она смотрела на розовые красивого рисунка губы незнакомца, спасшего её от падения, а видела застывшее лицо, бледные холодные губы и заострившийся нос. Ощущала ни с чем несравнимый, уже знакомый ей запах мёртвой плоти. Тине стало невыносимо его жалко.
– Послушайте меня, отнеситесь серьёзно к тому, что я сейчас скажу. Над вами нависла смертельная опасность. Будьте предельно осторожны.
Незнакомец нахмурился.
– Надо же! Мелете чепуху, а на первый взгляд такая здравомыслящая девушка. Я не верю в гадалок, пророчества и видения.
– Я мне поверьте. Я не гадалка, но вам угрожает опасность. Вы больны?
Незнакомец усмехнулся.
– Пальцем в небо. Я абсолютно здоров. Хотите напугать? Не получится. По роду профессии давно разучился бояться. – Он глянул на стоящую в стороне Ладу, повысил голос: – забирайте свою ненормальную подружку, пока она не свалилась.
Лада подхватила Тину, еле держащуюся на роликах, проводила взглядом симпатичного парня, ставшего сердитым и злым после общения с подругой.
– О чём вы говорили? И почему он назвал тебя ненормальной?
Тина чувствовала себя опустошённой и несчастной.
– Посоветовал заняться чем-то другим, на роликах я никогда не научусь ездить, – соврала она.
– Вот же гад! Не слушай его. Научишься.
– Он прав. У меня нет чувства равновесия. Помоги мне добраться до скамейки.
Тина сняла ботинки с роликами, надела туфли лодочки, которые в пакете носила Лада.
– Ты слишком быстро сдалась, – возмутилась та. – Давай завтра попробуем ещё.
– Нет настроения, да и желания тоже.
– Что же, мне одной на роликах кататься?
– Извини. Лад, ты случайно не знаешь этого парня?
Лада округлила глаза.
– Ну, ты даёшь! Вот что значит, не интересоваться мужским полом. Это Иван Ковалёв, он и его друг Степан Ивлев промышленные альпинисты, Всё, что нужно в городе делать на высоте, выполняют они. Ивлев и Ковалёв кумиры наших пацанов.
– Понятно.
– Но вот ехидничать насчёт твоего неумения кататься на роликах Ивану не стоило. Я была о нём лучшего мнения.
Тина перевела разговор на другую тему. На следующий день узнав, где найти Ковалёва, втайне от подруги отправилась к нему домой. Она надеялась убедить его, побыть дома весь критический период до исчезновения маски смерти. Сначала Иван не хотел её слушать и указал на дверь. Тина умоляла поверить ей, взять больничный на неделю. Он пообещал, лишь бы отвязаться от назойливой девушки. Будто в подтверждение её словам, на следующее утро Иван проснулся с высокой температурой, пришлось на самом деле взять больничный. Через три дня ему стало немного лучше. Степан уговорил помочь в выполнении заказа: установить электротехническое оборудование на высотном здании. Иван сорвался с крыши тринадцатого этажа, оборвался сто раз проверенный страховочный трос.
Тина узнала о гибели Ковалёва от одноклассников. Сказавшись больной, отпросилась с уроков домой, не в силах справиться с охватившей её апатией и тяжёлым чувством безысходности. Тина смогла придти в себя лишь на третий день. Лада приходила к подруге после занятий, отвлекала от тяжёлых мыслей разговорами, весёлой болтовней и шутками.
После этого случая Тина старалась не задерживать взгляд на лицах людей, научилась смотреть сквозь них. Она не знала, что судьба скоро подкинет новое испытание.
В тот день Тина пришла к подруге подготовиться к контрольной по алгебре, дверь открыл отец Лады. Улыбаясь, он сообщил:
– Ладка ждёт тебя, уже дважды чайник грела, сначала хочет угостить пирожными собственного приготовления, с утра пекла. Где-то новый рецепт раздобыла.
Тина окаменела: на лице Олега Григорьевича явственно проявился лик смерти.
Заметив странный взгляд девочки, отец Лады забеспокоился: Тина явно чего-то сильно испугалась.
– Тебя обидели? Или что-то случилось?
– Нет, – Тина с трудом вытолкнула слова из пересохшего горла. Отступила за порог. – Голова сильно заболела. Передайте Ладе, я сегодня не буду заниматься. – И помчалась по ступенькам вниз.
Она кружила по осенним улицам, словно сухой лист, гонимый неприветливым холодным ветром, пока не продрогла. Решившись, поднялась в квартиру Стахий, на этот раз дверь открыла Лада.
– Прошла голова?
– Да. Угостишь пирожными?
Лада провела подругу на кухню, с гордостью водрузила на стол тарелку с кривобокими заварными пирожными. Тина пила чай, не чувствуя вкуса.
– А где родители?
– В кино отправились.
– Лад, уговори отца сходить к врачу.
Лада вытаращила глаза.
– Зачем? Он не жаловался на здоровье.
– Мне кажется, твой папа серьёзно болен. – Тина в волнении закусила нижнюю губу. – Вид у него не ахти.
Лада встревожено посмотрела на неё, она и раньше замечала некоторые странности за подругой, но понять, в чём они заключаются, не получалось и отчего-то боялась спрашивать. И это было совсем на неё не похоже. Словно она не желала заглядывать за невозвратную черту или оказалась к этому пока неготовой.
Что говорила Лада отцу, как уговорила пройти обследование неизвестно, но он послушался дочь. Через две недели Тина узнала: у Олега Григорьевича обнаружили рак. А вскоре он умер, спасти его так и не удалось.
Тина поняла: мать права. Изменить судьбу трудно. Она опасалась расспросов подруги, готовилась объяснить свой необычный дар, но та потрясённая смертью отца или забыла о предвидении, или просто решила ничего не узнавать. Правда, Лада иногда смотрела на неё задумчиво, словно пыталась что-то осознать, но вопросов не задавала.
Глава 4 Семья Стахий
Лада помнила себя с трехлетнего возраста. Самым ярким воспоминанием оказался салют на день города. Она до сих пор помнила свой восторг от ярких огней, расцветающих в небе. Родители, наблюдая ликование дочери, решили радовать её пусть маленьким салютом, но каждый семейный праздник, уж больно счастливой выглядела малышка. Так и повелось.
Соседи неодобрительно качали головами: «Лучше бы новую одежду купили, выбрасывают деньги на ветер».
Для семьи Стахий разноцветные гирлянды огней в небе стали символом праздника и счастья. Вероника Архиповна, родив дочь, посчитала материнский долг выполненным. Воспитанием Лады занималась лишь время от времени, то безмерно заласкивая, то занимаясь только собой. Когда чувствовала угрызения совести, заваливала дочь подарками, не замечая порванных колготок и платья, из которого та выросла. В десятилетнем возрасте под влиянием семьи Лавровых Лада многому научилась, теперь она сама могла приготовить еду, погладить одежду, навести порядок в своей комнате. Лада не обижалась на мать, та могла создать праздник из ничего, сделать пасмурный день вновь солнечным. Только вот жизнь не могла состоять из одних праздников, будни же Веронику Архиповну не интересовали. Трудилась она парикмахером в крохотном салоне, зарплата её не волновала, но и этот мизерный доход тратился неразумно. Могла купить дорогую рыбу, морепродукты, потратив половину недельного бюджета, устроить для семьи пир горой, а после дней пять кормить мужа и дочь одними макаронами. Олег Григорьевич принимал жену со всеми недостатками, лишь старался по мере сил контролировать расходы супруги. Но чаще сам баловал её подарками, делал красивые жесты, которые обожала любимая Вероника. Лада видела отца редко, целыми днями он пропадал на работе, иногда прихватывая и выходные. Если выдавалось свободное время, родители посвящали его друг другу, и тогда Лада чувствовала себя лишней. А когда они, насладившись общением, вдруг вспоминали о единственной дочери, то устраивали для неё развлечение. Жизнь представлялась Ладе качелями: взлёт – ласки и восторги, падение – отстранённая мать и холодные макароны на плите. Но однажды качели резко остановились. Отец не пошёл на работу один день, второй, в квартире запахло лекарством и бедой. После обследования у него обнаружили рак поджелудочной в поздней стадии, оперировать врачи отказались: незачем добавлять лишние страдания больному.
Олег Григорьевич сгорел за два месяца, последние трое суток лекарства почти не помогали, он не выдерживал и глухо стонал от боли. Спокойный промежуток между уколами становился всё короче. Вероника Архиповна не выносила вида мучений мужа, уходила на улицу во двор, а Лада, зажав уши руками, молила об избавлении отца от страданий. Умер он в безветренный, светлый день в начале зимы. С неба сыпался мелкий снежок, украшая голые ветви деревьев, крыши домов, укрывая притихшую землю. На кладбище Тина, поддерживая подругу под локоть, чувствовала, как та дрожит. Лада не плакала, в ушах всё ещё звучали крики отца, она ощущала лишь облегчение – отмучился. Окаменевшие лёгкие с трудом пропускали воздух, даже дышалось тяжело. Она не смогла подойти к гробу и попрощаться с отцом, чувствовала его уже здесь нет, в деревянном ящике покоится лишь измученное ледяное тело. В душе Лады царила пустота и усталость. Такая же звенящая тишиной пустота встретила её в квартире, когда она возвратилась домой после поминок. Мать отправилась ночевать к подруге, с которой работала в парикмахерской.
– Доченька, я побуду у Светы. Прости, но не могу идти домой, просто не могу. Не сегодня…Нет сил, – прошептала Вероника Архиповна, захлёбываясь слезами. – Папы больше с нами нет…
Лада только вздохнула, мать пыталась избавиться от боли, разделяя его с чужим человеком, а не с ней. Тина не хотела оставлять подругу одну, но Лада заявила, что очень устала и ляжет спать. Она и, правда, попыталась заснуть, но не смогла. Тяжесть на душе мешала дышать, не давала забыться сном. Лада встала, прошла в спальню родителей – на спинке стула висела клетчатая рубашка отца. Она прижала её к лицу, вдохнула знакомый запах, перебиваемый лекарствами, и горько заплакала. Спустя время, обессилев от слёз, Лада заснула в кресле с отцовской рубашкой в руках. Проснулась она от холода, из-за отключённых батарей квартира за ночь выстудилась. За окном выпавший снег принарядил детскую площадку, укутал мягким покрывалом машины и деревья. По сравнению с этой белизной и чистотой их квартира выглядела неопрятно и неухожено, за сутки через неё прошло много людей: коллеги с работы отца, знакомые и друзья родителей, соседи по дому. Есть не хотелось, Лада выпила кружку горячего крепкого чая, включила батареи, распахнула форточки. Сквозь слёзы улыбнулась портрету отца на стене.
– Привет, пап. Как ты там на новом месте? Тебя хорошо встретили? Тётя Маруся уверила меня, что со смертью ничего не заканчивается. Мы сбрасываем физическую оболочку, переходим на волновой уровень и продолжаем жить в другом мире. Она попросила держать себя в руках и не распускаться, иначе твоей душе будет трудно во время перехода, объяснила, что здесь, на земле, ты выполнил своё предназначение. – Лада вытерла слёзы. – Я верю ей. Не может человек исчезнуть без следа. Иначе зачем всё? Вся жизнь… Я постараюсь быть сильной.
Тина застала подругу за уборкой квартиры, сняв пальто в прихожей, молча принялась помогать ей. За три часа они навели полный порядок.
– Завтра пойдёшь в школу? Я принесла домашнее задание. – Тина протянула Ладе листок бумаги. – И ещё мама приглашает к обеду, она приготовит твои любимые вареники с грибами.
Лада почувствовала голодные спазмы в животе, вспомнила, что не ела больше суток. На поминках кусок в горло не лез. Она открыла холодильник, осмотрела пустые полки, на одной сиротливо стояла бутылка прокисшего молока.
– Спасибо твоей маме, я сейчас соберусь. В школу тоже пойду, папе не понравится, если я буду пропускать школу.
