Соло на скрипке, или Преступление, разыгранное по нотам

– А деньги тут, возможно, и ни при чём, – заметила Аня, – для скрипача важен инструмент. От него может полностью зависеть будущее музыканта. Ведь скрипки по-разному звучат. Так что на кону, может, вся дальнейшая карьера.

– Ну ладно, – согласился Пашка. – Конечно, скрипачей нужно проверить в первую очередь. Но ведь может такое быть: кто-то просто из зависти не хочет, чтобы Лиза выиграла. Или из мести. А может, у неё имеется соперница. Ведь есть некий Виталик. Если Лиза выиграет конкурс да к тому же станет обладательницей такой дорогущей скрипки, он ещё больше её будет любить. А кому-то, может, это как нож острый.

– Давайте отложим подозреваемых до прихода Лёки, – предложила Аня. – Без неё говорить о них бесполезно. Пока нужно составить список вопросов, которые необходимо прояснить. Например, почему на телефон приходили простые эсэмэски, а их автор не пользовался Интернетом? Не отправил их по ватсапу? Может быть, потому, что по Интернет-адресу, с которого отправлено сообщение, легко определить, где находится его отправитель?

– Ну, это может определить только какой-нибудь хакер или полиция, – говорю я. – А я вот как раз подумал, что этот, который пишет угрозы, прекрасно знает, что Лиза не будет туда обращаться. Поэтому так спокойно и посылает свои эсэмэски.

– А может быть, – Пашка сделал очень загадочное лицо и на меня смотрит, – у человека просто на телефоне нет Интернета. Такой тариф.

– Да сейчас у всех на телефоне есть Интернет, – возразила Аня. – У кого это нет Интернета?

– А вот, например, у Витькиной бабушки, – Пашка уставился на меня ещё более загадочно. – Ты сам говорил. У твоей бабушки нет Интернета. Типа, он ей не нужен, ей вполне хватает простого телефона. Скажешь, нет?

Тут только до меня начало доходить, к чему он клонит.

– Ты что, может, мою бабушку подозреваешь?

Пашка плечами пожал:

– Я, конечно, утверждать не могу… Но номер, с которого эсэмэски шлют, незнакомый. Если бы, к примеру, это слала Лизина бабушка, у которой тоже вполне может не быть Интернета, то её номер сразу бы определился.

Я прям взорвался:

– Не незнакомый, а неопределяемый! Лёка же сказала. А чтобы скрыть свой номер, нужно просто отключить определитель номера. А это не всякая бабушка осилит. Моя-то бабуля, конечно, продвинутая, да и то я не уверен, что справится.

– Ага, вот видишь, видишь! – обрадовался Пашка. – Продвинутая!

У меня чуть язык не отнялся.

– Может, скажешь, моя бабушка Лизу и на велосипеде сшибла?

Не знаю, до чего мог бы дойти наш спор, – я ведь свою бабулю в обиду не дам, даже если она и вправду хакером заделается, – но тут Аня нас остановила:

– Хватит вам глупости болтать! При чём тут бабушка, тем более Витина! А вот, Вить, твоя мысль про то, что человек, посылающий эсэмэски, уверен, что Лиза в полицию не будет сообщать, мне кажется правильной.

Я победоносно посмотрел на Пашку.

– А значит, – продолжила Аня, – это достаточно близкий человек. Я так понимаю, Лиза не очень-то болтливая, и не все знают, что у них мама после гипертонического криза. Так что круг сужается.

Слава богу, пришла Лёка, а то мы уже потихоньку начали заходить в тупик.

Всех мало-мальски подозреваемых мы переписали, то есть взяли их телефоны из Лизиных контактов. Конечно, целый лист, оставленный для этой цели Пашкой, не понадобился, потому что, по мнению Лёки, не так уж много человек хотели Лизиного провала на конкурсе.

В первую очередь под подозрение попадали участники конкурса. Лёка принялась загибать пальцы, а Пашка – записывать:

– Во-первых, Флорка. Она по баллам почти Лизу догоняет. Хорошо играет, но больно заносчивая. Потом Лера. Калерия. Эта – болтушка страшная. Но мне кажется, она трусовата для такого дела. Элла. Эта себе на уме. Может такое сказать, что хоть стой, хоть падай. Но уж если кого подозревать, то, конечно, Авоську! Она, по-моему, Лизе страшно завидует.

– Что это за имя такое? – Нам ещё раньше любопытно было, но мы не признались, что заранее проштудировали Лизины контакты.

– А, это Юнона. Смотрели в театре Ленком рок-оперу «Юнона и Авось»? Так Авоськины родители назвали свою дочку. Видимо, театралы конкретные. Ну, её мало кто Юноной зовёт. Прозвали Авоськой, и всего делов.

– Такое красивое имя – Юнона, как она соглашается на Авоську? – удивилась Аня. – Я бы быстро отучила охотников дразниться.

Мы с Пашкой не сомневались, что Аня никому не позволила бы себя Авоськой называть. Когда мы расследовали наше первое с ней дело, она условие поставила: её звать только Аней – никаких Анек. И нас она зовёт только Витя и Паша. Она – Анна Павлова и очень гордится, что её зовут как знаменитую балерину. Тем более что она сама серьёзно балетом занимается.

– Ой, она такая, – махнула рукой Лёка. – Ей всё по барабану. Но для выступлений «Юнона» хорошо звучит. Её на концертах представляют уж конечно не Авоськой.

– Какие красивые у всех имена, – похвалила Аня. – Калерия, Элла, Юнона, Елизавета. Для музыкантов все очень подходят. А ты, Лёка, откуда так хорошо про всех этих девочек знаешь?

– Так Лиза мне рассказывает. Мы с ней часто болтаем.

– Да, здорово иметь старшую сестру, – вздохнула Аня.

– Точно, – согласилась Лёка.

Пашка всех записал и удивился:

– А что, среди скрипачей одни девчонки? Неужели парней нет?

– Да есть, конечно, но в конкурсе только один участвует. Егор Перфильев. Этот никакой.

– Значит, всего пять человек участвуют? – уточнил я. – Что это за конкурс!

– Нет, всего вроде человек тридцать.

Я присвистнул:

– Ого! Тридцать нам за неделю не проверить. Да и где мы возьмём их данные?

– Подожди, – остановила меня Аня. – Мы же вроде поняли, что, скорее всего, злоумышленник – кто-то из ближайшего окружения. Кто-то, кто уверен, что Лиза не обратится в полицию. И поэтому он так смело действует. К тому же участник, который на тридцатом месте после пройденных этапов, вряд ли может рассчитывать на выигрыш, устранив Лизу.

Мы ещё немного пообсуждали подозреваемых, записали телефон Егора Перфильева и Лизиного жениха Виталика (на всякий случай). Потом Лёка засобиралась в больницу к Лизе. Договорились, что она пока ничего ей рассказывать про наше детективное бюро не будет. Ведь мы ей совершенно не знакомые люди, а она, судя по всему, не любит обсуждать свои дела с посторонними. Да и как она может нам доверять?! Потом можно будет познакомиться, всё-таки мы нашли её телефон и честно его вернули.

* * *

После ухода Лёки мы систематизировали записи в Дневнике Всего Подозрительного:

ФЛОРА – заносчивая

КАЛЕРИЯ – болтушка

ЭЛЛА – себе на уме

ЮНОНА (АВОСЬКА) – очень завидует Лизе

ЕГОР ПЕРФИЛЬЕВ – никакой

ВИТАЛИК – жених

Напротив каждого имени написали телефонный номер.

Кроме того, мы скинули с Лизиного телефона на Анин фотки всех вышеперечисленных. У Виталика, Калерии, Эллы и Авоськи на аватарках были их фотографии. У Флоры на фотке красовался цветок, что, видимо, символизировало её имя, а у Егора Перфильева – чёрная кошка с зелёными злыми глазами.

– Хорошо бы их распечатать на цветном принтере, – мечтательно протянул Пашка.

– Ага, – согласился я, – и расклеить на заборах: «Их разыскивает полиция». И так запомнишь, без принтера. Особенно Егора Перфильева. Как увидишь чёрного котяру, сразу бросайся на него, пока он сам на тебя не набросился.

Аня же переписала подозреваемых в свой блокнотик и положила его в сумочку через плечо, которая почти всегда была при ней. Не таскать же нашу тайную тетрадь с собой, а сведения могут понадобиться в самый неожиданный момент.

Остаток субботы прошёл в обсуждениях, как нам подобраться к участникам конкурса, чтобы не вызвать подозрений. В голову ничего путного не шло, так что решили сделать паузу, чтобы мозги отдохнули. Договорились, что каждый вечером, в спокойной обстановке, обдумает план расследования.

Перед уходом Аня напомнила нам про задание Маргоши и предложила:

– Давайте вместе завтра пойдём на пруд. Снимем сюжет про плохое кормление уток. Отделаемся от «удивительного рядом» и со спокойной совестью возьмёмся за раскрытие преступления. Потому что, я считаю, перед нами настоящее преступление, с шантажом и угрозами.

Мы с радостью согласились и договорились встретиться у пруда в восемь. Чтобы поскорее отделаться от задания.

Глава 2

ПёсБарбос и Пашкин кросс

(Воскресенье. До конкурса шесть дней)

Утром я целую вечность прождал Пашку во дворе, но его не было, а мобильник был в отключке. Обругав его мысленно раз сто, я поплёлся к пруду. Каково же было моё удивление, когда я увидел Пашку засевшим в кустах.

На мой вопросительный жест руками он прижал палец к губам и замахал, чтобы я шёл к нему.

Я удивился, что такое могло произойти за ночь, чтоб Пашка уже сидел в засаде?

– Ты чего? – спрашиваю.

– А того, что никто, кроме меня, не подумал: а вдруг никто не придёт на пруд? Или придёт, а кормить уток ему будет нечем. Или ещё того хуже – человек принесёт корм, которым как раз можно кормить уток.

– А чего ты спрятался-то? На живца, что ли, хочешь кого-нибудь поймать?

Тут Аня к нам подходит, да так тихо – мы даже вздрогнули. Это она на своём балете научилась так бесшумно ходить.

– Вы чего? Выследили велосипедиста?

Как мы могли выследить велосипедиста, если Лиза ещё в больнице? Вот если бы она уже выписалась и совершала свою пробежку, можно ещё было бы надеяться, что её опять сшибут, а пока она отлёживается со своим мизинцем, никакой надежды на это нету.

Пашка Ане объяснил, что на пруд могут прийти люди с нормальным кормом для уток или вообще без корма. Тогда нельзя им будет лекции зачитывать и никакого сюжета не получится.

– Вот я единственный, кто как следует к работе подготовился, – и показывает пальцем на берег. – Видите, вон там?

Смотрим, а там на скамейке, на самом видном месте, лежит батон хлеба.

– Это я принёс. Из дома. – И в грудь себя ударил, как настоящий герой. – Теперь уж точно кто-нибудь клюнет. Не удержится и покормит уточек.

– Но это же какая-то подстава получается, – засомневалась Аня. – Сами сюжет снимаем, что уток хлебом нельзя кормить, и сами же целый батон подкладываем. И ещё вставим человека в сюжет: все подумают, что это он батон принёс. Да ещё такой здоровый – им можно целую стаю накормить.

– Ой, ну вас! – обиделся Пашка. – Сам будет виноват. Нечего чужие батоны хватать! Я всё подготовил, а вы ещё недовольны. Ждать тут, пока кто-нибудь со своим хлебом придёт, до вечера? У нас преступление не раскрыто, а мы время тратим на каких-то уток.

– Ань, да ты не волнуйся, – успокоил её я, – мы же не дадим уток-то травить. Как только увидим, что батоном хотят воспользоваться, ты сразу выйдешь и лекцию прочтёшь. А мы снимем всё это – и дело с концом. «Удивительное» готово! Пройдёт как по маслу.

Только зря мы думали, что всё пойдёт как по маслу. Во-первых, в воскресенье так рано никто гулять не ходит. Одни спортсмены. Но они бегают или зарядкой занимаются, и кормёжка уток их совсем не привлекает.

Мы уже устали в кустах прятаться. И тут вдруг вся наша операция чуть насмарку не пошла. Смотрим, бежит по дорожке пёс – и прямиком к нашему батону. Схватил его и спокойненько так дальше свой путь держит.

Пашка как заорёт:

– Стой! Фу! Стоять! Ко мне!

Только это не Артек был, который курс общей дрессировки прошёл, а обыкновенный бродячий балбес – он и команды-то сроду ни одной не выполнил.

Бросились мы с Пашкой вдогонку. Пёс испугался, быстрее припустил, а батон не выпускает. Тут Пашка показал такую прыть, что наш физкультурник, если б увидел, наверняка ему пятёрку влепил, не раздумывая. Догнал псину и, можно сказать, в полёте за батон ухватился. Но тот добычу не выпустил, просто дал дёру с дикой скоростью. Пашка плюхнулся на землю, но зато в руке у него полбатона осталось.

Я вот заметил. Если что-то с самого начала пошло не так, то лучше и не продолжать. Наверняка всё наперекосяк будет. Но ничего не сказал. Тем более у нас вариантов не было, нужно эпизод снимать.

Мы с Аней Пашку похвалили, что он такой ловкий. Да ещё и бродячего пса не испугался. Положили оставшиеся полбатона на скамейку и снова спрятались в кусты. Ведь по сценарию Аня со своей лекцией должна появиться неожиданно и сделать вид, что совершенно случайно вышла на прогулку. Причём съёмку нужно начать заранее, чтобы те, кто будет уток хлебом травить, успели набросать им несколько кусков и не смогли отвертеться. А то скажут, мол, никого мы не травим, сами вышли на свежем воздухе позавтракать батончиком.

В общем, мы уже замерзать начали от стояния, как вдруг видим: идёт парочка. И прямиком к нашей скамейке. Уселись, как будто и не заметили никакого батона. Ну, ясно, сидят, обнимаются. Я знаками Ане показываю – обходи их с правой стороны, а Пашка с левой. А я буду снимать. Пашка нужен был как свидетель. К тому же мы ведь втроём собираемся сюжет сдавать, так что все должны как-то поучаствовать.

Мы начали. Пашка идёт, руки в карманы. Прям гуляет. А Аня сделала задумчивый вид, вроде как прудом любуется и утками. Прошла мимо парочки. А они на неё и внимания не обращают. Батон как лежал, так и лежит. Аня отошла подальше, знаками показывает, что не знает, как дальше быть.

А я уже снимаю. Тут Пашка сзади к парочке подходит и спрашивает:

– Извините, это ваш хлеб?

– Чего, проголодался? – Парень поворачивается, и я с ужасом вижу, что это Вовка Крюков из десятого класса.

Понимаю, что надо дёру дать, а сам продолжаю снимать.

Тут немного объяснить надо. Когда у нашего детективного бюро ещё не было настоящих расследований, мы пытались найти хоть что-нибудь сто́ящее. Однажды мне показалось, что у одного старшеклассника очень подозрительный вид, я принялся за ним следить и незаметно заснял на телефон, как он курит в туалете. Только это я думал, что незаметно. Он меня застукал и пообещал, что если ещё раз увидит, надерёт уши и мобильник заберёт. Это был Вовка Крюков.

И вот сейчас он обнимается со своей девушкой – да что там, даже целуется, – а я его снимаю на телефон.

Меня спасла девушка. Нет, она, конечно, не бросилась вырывать меня из рук разъярённого Крюкова. Просто он, видно, постеснялся меня при ней отдубасить и мобильник отобрать. Побоялся показаться жестоким и беспощадным.

Запоздало я дал дёру, Аня и Пашка за мной помчались. Они-то в курсе наших отношений с Вовкой.

Когда мы отбежали на безопасное расстояние, то принялись хохотать, хотя смеяться-то было не над чем. Теперь мы все трое у Крюкова под колпаком. Уж конечно, он решил, что мы его выслеживали. Никаких уток ему на уши не повесишь. Он и слушать не станет.

Я ж говорю: если с самого начала что-то не заладится, жди, что всё пойдёт кувырком.

* * *

Да, с утками мы пролетели и вернулись в штаб.

Придумывать новый сюжет настроения не было. Мы позвонили Лёке. Выяснили, что Лизе уже намного лучше и что она очень обрадовалась своему мобильнику. Лёка, как мы