скачать книгу бесплатно
– Мишель, ты одурела? Суббота девять утра…
– Я еду…
Забрала у консьержки ключи от машины, зависла у подъезда в поисках своей малышки, а заметив, побежала. Меня подгонял страх… Вот только не страх Бориса или Германа, как выяснилось потом, а страх передумать…
«…И если тебя не станет, то и жизнь мне эта не нужна…»
Вновь и вновь повторяла его слова, выруливая с парковки своего ЖК. Как я могла предать его? Глаза пекло от слёз, но они снова застыли, не проливаясь потоком облегчения.
Ехала на автомате и выдохнула, лишь увидев дом, где жила Ника. Подруга встретила меня в халате и с зубной щёткой во рту, а с волос её стекали ручейки воды.
– Сеня, что случилось? – обеспокоено спросила она, наблюдая, как я, скинув кеды, стала метаться по квартире загнанным зверем. – Говори, не пугай меня!
– Ника, мне плохо! Помоги… Помоги мне… – ревела я, зарываясь пальцами в волосы, стянутые в гульку на макушке. – Я дура… Что я наделала? Помоги! Я умираю… Умираю…
– Будешь кофе? – внезапно успокоилась Ника, и лишь встревоженный взгляд выдавал её с потрохами. Подруга сплюнула пасту в раковину на кухне, сполоснула щетку, бросив её в стакан с недопитым соком и включила кофемашину.
– Буду… – плюхнулась на стул, уронив голову на стол.
– Расскажешь или так и будем общаться криками?
– Я … Я предала Игоря… – выпалила на одном дыхании то, что зудело на языке с самого утра. – Понимаешь? Я – была центром его жизни. Он любил меня! Вот … вот… послушай!
Достала телефон и врубила ту запись с самого начала. Наблюдала за реакцией подруги, но ни удивления, ни жалости не увидела. Она лишь стала двигаться, как робот, выдавая нервное напряжение рваными движениями рук.
«… И если тебя не станет, то и жизнь мне эта не нужна…»
– Сень, это слова, – Ника поставила передо мной чашку кофе, села на соседний стул и приобняла. – Ты же понимаешь, что Игоря больше нет? Понимаешь?
– Конечно, понимаю! Что ты меня за идиотку держишь?
– А ты понимаешь, что жива?
– Ника, вот ты дура, скажи честно? Если я дышу и пришла к тебе, то как я могу быть мертвой?
– А вот теперь повтори эти слова снова, – Ника чмокнула меня в лоб, встала и пошла к холодильнику, очевидно намереваясь готовить завтрак. Но я понимала, что не есть она хочет… А спрятаться. Чтобы взглядом себя не выдать. Я видела это сотни раз. Все они так делали… Следователи, что отводили взгляд, когда вручали мне решение суда о признании моего мужа официально погибшим, адвокаты, что пожимали плечами, констатируя, что это закон… И родители, не находившие нужных мне слов.
– Ты тоже считаешь меня чокнутой, да?
– Нет, – Ника обернулась, подмигнула и снова начала взбивать яйца. – Я рада, что ты приехала, Сень. Мне тебя не хватало.
– Что, не нашлось ни одной сумасшедшей, врывающейся в твою уютную квартирку ранним субботним утром?
– Кроме Люси, ни одной, – рассмеялась Ника. – Как насчет шоппинга?
– Ты серьезно? – опешила я. Моя вывернутая наизнанку душа на её кухне… А она про шоппинг?
– Да. Сейчас позавтракаем и пойдем бродить по городу, покупая всякий шмот, что попадается на глаза. Потом пообедаем в нашем любимом ресторанчике у плотинки, а вечером можно сходить в театр. Сегодня в драме «Анна Каренина».
– Карениной мне только не хватало…
– Мы будем болтать, кормить уток и смеяться. Давай, Сеня… Давай!
– Какой театр в таком виде? – я зацепила край толстовки, демонстрируя шелковую майку от пижамы под ней.
– Сеня, мы всё купим. Ну, не вредничай…
А что я… Наверное, я готова была и на Марс пешком отправиться, лишь бы не думать о том, что произошло вчера. Я даже моргала быстро, боясь вновь вспомнить его будоражащий голос и слова, что пробивали брешь в моей шлюпке. Сука! Каждое его слово! Каждое! Оно так точно лупило меня по больному месту, не оставляя и надежды на жалость. Не было в нем места для жалости. Говорил, что резал по живому…
По живому? Значит, жива?
Рядом с ним все иначе. Время начинает обратный бег, из глаз льются слезы, а чувства обостряются до максимума! Тело живет своей жизнью, мозг прекращает анализировать происходящее, а сердце подозрительно замирает, будто и не незнакомец со мной сидит вовсе…
– Сень, ты слышишь? – Ника дёрнула меня за волосы, пытаясь привлечь к себе внимание. – Как тебе это платье?
– Нормально.
– Мишина! – взвизгнула подруга, игнорируя возмущенные взгляды покупателей, что теперь были обращены в нашу сторону.
– Ты решила не ждать вечера и прямо сейчас для меня театральную постановку закатить?
– Так, все! – Ника схватила отложенные шмотки и потянула меня в гардеробную. – Мерить.
Спорить с ней было бессмысленно, поэтому я покорно поплелась следом, костеря себя за бесхребетность. Зашла в примерочную, сняла костюм и под чутким надзором разъярённой Ники стала одно за другим надевать выбранные подругой платья.
– Я зарегистрировалась на сайте знакомств… – выпалила, больше не в силах держать это в себе.
– Молодец, – спокойно отреагировала подруга, вертя меня, как куклу. На лице её не дёрнулся ни один нерв. Говорила, будто трусы в магазине выбирала.
– Все началось с переписки в интернете…
– Хорошо, – Ника стянула с меня сарафан и стала надевать следующий.
– Он говорил то, что другие боялись, – просунула голову в вырез и обернулась, чтобы столкнуться взглядом с подругой. – Никто не говорил мне в глаза, что я перестала жить. А он сказал…
– Потому что посторонний.
– Значит… – легкие вдруг опустели, а глаза снова стало печь. Ловила взгляд подруги, пока не тряхнула её за плечи, чтобы заставить поднять голову. – Ты тоже так считаешь?
– Да! Да! Сеня, да! – снова закричала Ника. – Я так считаю! Игоря нет уже. Ты можешь не выходить замуж, запретить себе любить, но ты не можешь прекратить жить. Не можешь! Это же медленное самоубийство! И все мы являемся твоими сообщниками. Бережём, глаза отводим, стараемся поддержать, вот только дальше что? Что, Сеня?
Я втянула подругу в примерочную, толкнула её на пуфик и задёрнула занавеску, будто она могла заглушить её истерический вой.
– Ты убиваешь себя, перекрываешь кислород, надеясь, что муж твой счастлив будет. А не будет! Все равно ему там. А мы?? Мы тоже трусим и на все одобрительно киваем, лишь бы больно не сделать.
Я снова достала телефон и врубила запись, что и без напоминания заевшей пластинкой крутилась в голове.
«…И если тебя не станет, то и жизнь мне эта не нужна…»
– Он бы сделал точно так же!
– Ты не можешь этого знать, Мишелька, – Ника опустила голову на руки, разорвав поединок взглядов. – Не можешь. И никто не может.
– Не могу, ты права. Но и перестать его любить я тоже не могу.
– Да люби на здоровье! Тебя никто насильно замуж не тянет. Но просто вернись к жизни, Мишель. Просто дай возможность и себе жить, и нам не стыдиться смотреть тебе в глаза. Ну, дай шанс этому миру!
– Я вчера была на свидании, – зачем-то прошептала я, оседая на второй пуфик.
– Подумаешь… – Ника изо всех сил держала эмоции, чтобы не спугнуть мой рассказ. – Это нормально.
– С человеком, которого не знаю. Он пригласил меня в ресторан, и мы ужинали в полной темноте. Я не видела его, людей, что окружали меня. Казалось, что не со мной всё это.
– А что тебя расстроило? – аккуратно спросила Ника.
Но я не могла ответить, лишь косилась на сумку, где лежал телефон, хранящий голос мужа.
– Пошли обедать? – Ника ещё раз осмотрела белое платье-футляр с открытой спиной, кивнула, одобряя выбор, и, забрав его из моих рук, убежала на кассу, очевидно, боясь, что я передумаю.
Я выпрямилась перед зеркалом, рассматривая свое тело с ног до головы. Бледная, почти болезненно-синюшная кожа, рельефные рёбра, торчащие кости бёдер… Ничего не осталось от моих будоражащих воображение мужчин форм. Я стала похожей на вешалку, в дополнение к которой шли два мёртвых озера глаз. По коже побежали мурашки… Что со мной? Это я? Руки скользили по коже, сдвигали выцветшее бельё, словно пыталась найти ту, которую раньше называли Мишель. Что ему от меня нужно?
Телефон зазвонил, номер был незнаком. Пальцы онемели от нежелания отвечать. Я долго смотрела на цифры, понимая, что звонить могут поставщики. А если я сорву проект Королёву, он меня сам в лимонно-желтый выкрасит.
– Да…
– Тебе не понравился салат? – рассмеялся мой незнакомец в трубку.
Этот странный, щекочущий звук током прошиб меня до самых пальчиков ног, воспоминания его волнующих поцелуев вмиг закопошились в моей голове, обрывками ощущений. Не было у меня ярких картинок, лишь тьма и резонирующее от его касаний тело… Все на уровне эмоций, без постороннего шума, мусора и отвлекающих моментов. Он поэтому меня позвал во «Мглу», чтобы я сосредоточилась только на нём…
Даже сейчас, слыша в трубке это рокочущий голос, мне хочется закрыть глаза и наслаждаться, поставив этот гребаный мир на паузу…
– Герман, нам больше не стоит общаться. Это моё взвешенное решение, и обсуждать его нет никакого смысла. Я благодарна тебе за вчерашний вечер. Правда…
– Обдумала, значит, – щелкнула зажигался, он резко втянул воздух и выдохнул, щекоча слух этим волшебным звуком.
– Да.
– Не передумаешь?
– Нет.
– А как же твоё обещание?
– Думаю, ты простишь мне слабость.
– Хорошо. Но ты знаешь, как меня найти.
Слышала, как он улыбается, знала. Уверена была. А главное – мне было безумно жаль обрывать это тоненькую ниточку к запретной, потусторонней от боли жизни.
Сказано – сделано…
Глава 14.
Тысячу лет не была в театре. Ника знала, насколько я люблю Каренину, этим и воспользовалась, заставив выбраться на один вечер из своей ракушки. Хм… Как много стало таких вечеров. Каждый старается выманить меня из панциря, не понимая, что следующее утро превратится в ад… Я уже чувствовала горький дым пламени, в котором буду тлеть. Но это завтра… А сейчас я изо всех сил постараюсь не огорчить подругу, раз уж мы вырядились, чтобы провести культурный вечер субботы.
Мы сидели на третьем ряду, наблюдая за происходящим на сцене с открытым ртами. Ника смахивала слезы, а я завидовала ей. Сжимала веки, расслабляла, пытаясь вызвать их, но нет… Я было практически расслабилась, как внезапная огненная вспышка пронзила мой затылок, и поток жара побежал по шее, теряясь в открытом вырезе на спине… Меня то обжигало, бросая в пот, то морозило, заставляя стучать зубы. Чувство было знакомо. Абсолютно точно… Как вчера, у ресторана.
Я обернулась, бессмысленно осматривая полный зал. Искала взгляд, но проблема в том, что я не знала, кого искать… А какой он? Блондин или брюнет? А глаза? Какие у него глаза? Мне кажется, они должны быть цвета горького шоколада с чёрными крапинками застрявших чаинок на дне блюдца. Герман был намного выше меня, чтобы увидеть очертание его скул, мне приходилось задирать голову. А тело? По спине вновь помчалась стая диких мурашей, от воспоминаний его смелых уверенных касаний. Прижимал к себе, давая ощутить широкие плечи, крепкую грудь и такие сильные руки… На этом представление о таинственном незнакомце, хотя это больше похоже на игру воображения, обрывалось, как дурной сон.
Не крутись, Сеня… Всё равно не узнаешь, даже если он сидит в соседнем кресле. Я внезапно дёрнулась, чтобы осмотреть высокого брюнета, с легкой проседью на висках. Мужчина хмурился, отчаянно пытаясь не заснуть, между нервным постукиванием женской ручки по его колену. Мимо… Не он. Ментора выдавал голос: бархатный с нотками авантюризма, молодой звонкостью и откровенными переливами соблазнения. Да и тело у него такое поджарое, не тощее, не перекаченное, а силой пышущее. Не найти, даже если рядом сейчас… Ну не щупать же мне теперь каждого мало-мальски похожего мужика искать? Или наоборот – себя предлагать?
Бред… Бред…
– Сеня! – шикнула Ника, кивая в сторону сцены, где разворачивалась главная трагедия… Но зря, потому что мысли мои были далеко. Они бурным горным потоком уносили меня в темноту, где несмотря на присутствие людей, я чувствовала себя комфортно.
Кое-как досидев до конца, мы с подругой вышли на свежий вечерний воздух. Брели медленно вдоль набережной, крепко держась за руки. Молчали, но в этом было больше, чем слова… А все-таки он во многом прав, хоть мне и не хотелось этого признавать. В жизни стало так много ненужной мишуры, что за ней не видно уже настоящего и важного… Будь то смех любимого человека, прогулка в уютном молчании или праздник в кругу близких. Шум… Сплошной шум…
– Спасибо тебе, – я обняла Нику, звонко чмокнула её в щеку. – И прости за бодрое утро.
– Мишель, да я полцарства готова отдать за твой неравнодушный голос. Знаешь, а он мне нравится, – рассмеялась Ника, поправляя выбившуюся из пучка прядь. – Этот Ментор твой.
– И чем же? – я тоже улыбнулась, наблюдая за её хитрыми прищуренными глазками.
– Посмотри в зеркало, Мишель, – Ника взяла меня за шею, весьма грубо нагнула к боковому зеркалу моей машины. – Румянец вспыхивает, губы кусаешь, а взгляд бегает от мыслей, что уносит тебя в тот ресторан. Поэтому и нравится, дурочка моя.
– Ладно-ладно… Это ты следователю говорить будешь на опознании моего истерзанного маньяком тела. Не забудь сказать, что вообще-то таинственный незнакомец тебе нравился, – мой смех испуганной птицей понесся по опустевшему перед грозой двору, эхом ударяясь о закрытые окна квартир.
Я ещё раз чмокнула смеющуюся подругу в щеку и покатила к своему дому. Хотелось уже снять это жутко облегающее платье, смыть косметику и облачиться в уютное тепло черной пижамы.
Двор меня встретил тишиной, опустившейся с первыми крупными каплями дождя. Шла медленно, задирая голову к почерневшему небу, и ловила свежесть капель языком. Отвлекала себя… потому что мозг мой ревел с призывами выдернуть Ментора из ЧС. Пальцы не слушались, ловко открывая настройки в телефоне, а тело вибрировало от предвкушения. Это больше походило на приворот, что усиливался с приходом темноты, в то время, как волшебство голоса слабело вплоть до рассвета.
Вошла в темную квартиру, внеся с собой тяжелое чувство досады. Казалось, что как только вытащу его из ЧС, на меня посыплются уведомления, пропущенные вызовы, а я буду смотреть на вибрирующий кусок пластмассы, воротить нос и испытывать себя на стойкость. Но телефон молчал.
На кухне, как напоминание моего позорного утреннего побега, валялся завядший букет лилий. Глаза снова запекло, веки задрожали, а в горле пересохло…
– Простите! – зарыдала я, быстро набирая в вазу воду, чтобы попытаться искупить свою вину перед ни в чем неповинными цветами. – Простите…
Подрезала стебли, кинула в вазу несколько кубиков льда и поставила в нее букет, сев напротив, ожидая его волшебного воскрешения. Минуты текли одна за другой, а чудо не происходило… Белые лепестки были дряблыми, слабыми и болтались безвольными лоскутами, зелень и вовсе пожухла, но я все шептала: «Простите… Простите…»
Я все порчу… Огорчаю, расстраиваю, обижаю… Даже цветы не уберегла!
Глаза наткнулись на пачку его сигарет, быстро вытащила, сделала затяжку, и комната стала тонуть в густом аромате ванильно-пряного инжира, утягивая меня за собой в пучину запрета, о котором я буду жалеть. Точно… Пожалею…
Включила лэптоп, зашла на сайт, анкету с которого клялась удалить ещё утром и засмеялась, обнаружив зеленый сигнал напротив его ника. В сети…
Мишель:«Я обидела тебя…»
Гипнотизировала свое сообщение, пока позеленевшие галки не известили меня о прочтении… Минутная пауза, и кругляш потух, унося с собой сладость предвкушения.
